Симфония Поднебесья

– Тебе повезло, стал богачом. А мной он поздно заинтересовался. Знаешь, я уже не могу быть прежним, и даже посещают мысли уйти в завязку, прямо как ты.

– И что будешь делать?

– Узнать бы, кто скрывается под этой маской, и катапультой его прямо туда! – Дилижансер проткнул воздух рукой, словно сделал выпад мечом. – В его кошачьи леса Таке.

Гоблины рассмеялись.

– Лимон-Сити далеко все же. Какие планы, друг?

– Понятия не имею, сейчас штепсели поднимаем, а потом в факторию какую-нибудь переберусь. Здесь точно не останусь, скоро Неизвестному по-любасу доложат.

– Так и представил новости в телепродаче Гоблин-Ньювс: «Банда Дилижансера грабит банки в Бомберлине» эта история явно ему не понравится. Он же самый крупный босс-воротила преступного мира! Заправляет тайными делами, воротилами поменьше и темными делишками Гоблинариума, с ним пересечься не лучше чем с Лимон-Кэтом.

– Поэтому фактория.

Мир гоблинов похож на карту подземелий с городами, высеченными в подземной скале, и паутинными проходами между ними. Но гоблины не были бы гоблинами, если бы не торговали абсолютно со всеми расами, населяющими Поднебесье. Поселения, находящиеся над землей, называются факториями, и по сути, они связывают все расы, а также их товары. Гоблинские делканы по подземным и воздушным коридорам возят в фактории разнообразные товары со всех уголков Поднебесья.

– И в какую?

– Поближе к Трольскому морю, где воды побольше. Или в Квакенарию, мало кто болота любит, особенно Лимон-Кэт.

– Там как следует не развернешься, свои воротилы есть, а бомбилы куда солидней наших.

– Верно, но мне надо переждать. Самое гнусное – не вовремя я стартанул, Фарфор, малявы по базару и дорогам ходят, инферналы всколыхнулись.

Пижон свистнул, и тут же из ниоткуда появился хатник с двумя баночками ежевичной шипучки, гоблины чокнулись, выпили и продолжили разговор.

– А этим-то что надо?

– Инферналам?

– Да.

– Беспонятки но есть информация, что Полосатые хвосты пропустили одного на границе долины Таки.

– Кого именно – вампира, призрака, вурдалака или просто отчаявшегося?

– Нет, рыцаря.

– Рыцаря-инфернала? – уточнил Фарфор, тут же покрывшись мурашками.

– Его самого.

– Дэксова улыбка, он идет в леса Таке или в Трольдэн?

– Не в кусрах, Фарфор. Знаю точно, что все это мутно.

– Согласен, инферналы ход дают с Обители только по особым…

– Особому… – Фарфор запнулся, пытаясь вспомнить фразу. Но Пижон ему помог.

– По особому прогону?

– Да, братан, немного запарился.

– Фарфор, ты брат по любым раскладам и статусам! И тебе не нужно по преступному говорить, чтобы дружить со мной. Не мучай себя, говори, как привык.

– Я тебя понял. Немного потренировался, вспомнил былое. Вернёмся к разговору. Инферналы ход дают с Обители только по особым поручениям.

– Вот бы рыцаря зацапать! А, Фарфор, что скажешь?

– Рыцарь-инфернал – это страшное существо. Страшный видом и со страшными деяниями в руках и голове. Сама сущность, которая придает форму его доспехам, – это страх.

– Да хорош тебе сказки ботать! Что эта магия может противопоставить технологиям гоблинского мира?

– Тебе напомнить про несовместимость магии и наших технологий?

– Да это ясно, я имел в виду, что мы бы смогли, к примеру, его обезоружить, а потом ограбить. Тем более, я как погляжу, твоя цацка на месте, камушек вон твой на «гайке» золочёной.

Фарфор пальцем перевернул кольцо, чтобы Пижон мог осмотреть желтый камень в его оправе.

– Друг, давай исполним его! Ведь наверняка хозяин дал ему в дорогу камень, – уговаривал Пижон друга.

– Действие осколков Фиолетового монолита не изучено. Что ты с ним будешь делать?

– Может он мне даст ум, как у тебя.

– Ты и так не глупей меня, сам знаешь.

– Ну, может быть, я смогу в призрака превращаться и в банк залазить без грабежа.

– А может сразу отойдешь в мир Архмага?

– В конце-то концов, – раздражался Пижон, – да продам, ням-ням… Я тебя не узнаю, Фарфор! Ты вспомни, как мы чёрнозёрских завалили, а?

Гоблины снова ярко, не скрывая эмоций, засмеялись.

– Ты, вообще, какими судьбами здесь, почему гоблинс, тем более твоего статуса, шарится по серым кварталам? Не, я, конечно, пойму, если тебя замучила ностальгия и ты решил забарыжить по старинке, но…

– Остановись, Пижон, дело не в этом, просто не задалось утро с женой, – перебил его Фарфор.

– Ха, Бам-Бью встрепала тебя, опять красотку Трешь-Мнешь вспомнила?

– Пижон, она тут ни при чем, Трешь-Мнешь уже давно в прошлом, она была королевой на моей шахматной доске жизни до Бам-Бью.

– Уверен, стоит вам сейчас устроить созвон, и она с радостью тебя пожалеет.

– Давай сменим тему.

– Пиши цифры, таксофон на углу, – ехидно подначивал Дилижансер.

– Пижон, за ногу тебя в Мирлето, я тебя второй раз прошу – перестань!

Пижон Дилижансер, смеясь, снова чуть не проглотил сигару.

– Все, все, дружище. Ты куда путь держишь?

– В офис.

– Бомбилы тебя проводят, брат, в целости и сохранности.

– Мне бы до трамлина, не дальше, понимаешь?

– Понимаю, – ответил Пижон спокойно, чуть растягивая слова.

– Спасибо, буду должен.

– Конечно, будешь, дам знать, как окопаюсь на новом месте.

– Обязательно друг, зашли маляву.

Друзья обнялись на прощание, после чего главарь банды громким криком принялся подгонять подчиненных, чтобы они быстрее собирались.

Пижон Дилижансер, конечно же, поддержал друга – Фарфора. Бомбилы сопроводили дорогого гостя через серые кварталы до остановки и вежливо охраняли его, пока не подошел трамлин. На прощание сопровождающие, особенно красный гоблин, принесли свои искренние извинения за случившееся и вручили золоченый билет.

Фарфор по узкой лесенке трамлина взобрался на второй этаж, билет был делкан-класса – для особ, у которых есть денежки в карманчиках. На втором этаже расположились сидячие места на свежем воздухе со столиками, среди которых порхал официант, подавая горячительные или прохладительные напитки в зависимости от времени года. Зимой места подогревались теплым воздухом, а летом дул холодный; гоблинам мужского пола всегда приносили условно-бесплатную свежую газету «Бомберлин Таймс», а женскому полу – свежий ягодный фрутикс.

Первый этаж трамлина был отведен под босяков и середняков. Босяки – это беднейшее гоблинское сословие, проживающее в серых кварталах. Их место было снаружи, возле стен первого этажа, битком у поручней. А через иллюминаторы на них смотрели уже середняки, которым тоже приходилось тесниться, и некоторые ехали стоя. Но у них хотя бы зимой было потеплее, а летом через их места проходил холодный поток воздуха для делкан-класса.

Времена года в подземных городах гоблинов имели свои особенности. Экосистема устроена так, что там не бывает промозглых зим, как у Кэтов из дома «Пушано» или на полуострове Дол-Гджол, где вынуждены были поселиться огры.

Зима – любимое время года городских гоблинов: в это время свежо и приятно. Снега зимой нет, он больше похож на иней, укрывающий крыши домов, дороги и парки. Обычно к середине дня фактория снаружи разогреет воздух и будет закачивать тепло через воздуховоды, что, конечно же, растопит иней, не оставив и следа. Но не стоит расслабляться: холод в подземном городе – опасная штука. Если спать дома без печки, можно простыть, а медицина здесь, как и образование, – очень дорогая привилегия. А если не посчастливилось остаться ночью снаружи, то можно и насмерть замерзнуть!

Взамен лояльной зимы гоблины получили полный спектр жары и духоты летом. Жарче только в пустыне Мира и в Тарсельвалифисинских лесах, а точнее, на болотах. Летом подземный город разогревается, из-за чего снаружи, в факториях, начинают усиленно работать воздуховоды, закачивая кислород и прохладу. Если бы не кондиционеры и единая приточная система подачи воздуха, то под землей бултыхались бы печеные гоблины.

Фарфор уселся в мягкое кресло второго этажа трамлина и заказал себе мятный чай со льдом без сахара, а также пиалу давленной в молоке смородины, но уже приправленной сахаром. Потягивая напиток, он наблюдал, как трамлин неспешно проезжает серые кварталы босяков, затем районы середняков и завершает путь на конечной остановке. Здесь Фарфор и сошел.

На центральной площади Бомберлина величественно возвышалась статуя гоблинского божества – Дэкса. По периметру площадь окружали важные министерские здания, а также возвышалась старинная водонапорная башня. Фарфор приехал сюда не просто так, ведь уважаемому гоблину, да еще и в статусе гоблинса, не подобает разъезжать на трамлине. Он должен прилетать на работу, встречу или ужин только на коптере, иначе его засмеют, акции упадут, в «Обдир-Банке» не одобрят кредит и появятся другие возможные «прелести» жизни малоуважаемого гоблина.

Старая водонапорная башня сильно выбивалась внешним видом среди ухоженных каменисто-мощеных зданий. Она лишь номинально принадлежала городу, а на самом деле была сдана в аренду сыновьям Фарфора – Ахау и Тахау. При составлении договора они придумали очень «оригинальное название» для неё – Башня Квадракоптеров. В свое время они нашли там крышу над головой, когда Фарфор выгнал их из родительского дома с наставнической речью: «Я вас кормил, я вас учил, я вас терпел. Теперь вы должны мне лично! Каждый по миллиону штэпселей и дипломы ИВЭТ».

Дети, конечно же, принесли дипломы, но вот штэпсели возвращать не спешили. Зато они отстроили подземную базу под старой башней, куда Фарфор и собирался сейчас наведаться, чтобы забрать один коптер и причитающиеся ему деньги. Не то чтобы они ему особо были нужны, но, если посчитать нынешний курс, накинуть проценты и, самое главное, Фарфор сейчас был рядом с башней, а значит… это того стоило.

Гоблин легко разгадал правильную комбинацию пароля для вызова лифта и вскоре оказался внутри. До него донеслись грохот и крики сыновей – наверху творилась явная паника и неразбериха.

Глава 2

Лифт приближался к жилому этажу башни. Давление с паровых клапанов сошло на нет, а это значило, что в укромном убежище двух зелёных гоблинов, сыновей Фарфора Квадракоптера, появился ещё один незваный гость.

Братья, наподобие испуганных котов, повернулись и замерли в ожидании чего-то. Отец семейства вытянул губы уткой, а потом на секунду улыбнулся, оголяя белые острые зубы. Сыновья без раздумий пали ниц, прикрыв руками глаза и выставив торчком большие уши, приготовившись внимать информацию.

К удивлению Фарфора, в помещении расположился ещё один гость, не менее обескураженный патовой ситуацией. Он был закутан в холщовый мешок и с опаской смотрел из тёмной глубины ткани на статного гоблина. Незаметно для всех, хлопая карими глазами, он открыл рот от впечатления.

Фарфор пару раз стукнул по полу чёрными лакированными ботинками, стряхнул с чёрных брюк невидимую пыль, подтянул руками белую рубашку с манжетами на предплечьях, поправил у горла чёрный галстук и напоследок достал из кармана большие квадратные очки-хамелеоны, надев их на длинный зелёный нос.

Сыновья сильнее вжались в пол и выше вытянули уши, чтобы лучше слышать, что же сейчас произойдет.

Отец-гоблин вальяжно переступил порог лифта, а после тяжелыми, уверенными шагами направился к троице. Он обратился к ним тихим, но крепким басистым голосом:

– Что тут у нас приготовлено для нас?

В помещении витала тишина и слегка заметный гул потрескивания механизмов и шестеренок.

– Спрашиваю крайний, а возможно и последний раз, что прячете, балбесы?

– Мы ловим, – ответил здоровый зеленый гоблин, младший сын, по имени Тахау.

– И поймали, – ответил мелкий зеленый гоблин, старший сын, по имени Ахау.

В общем-то говоря, разница в возрасте между братьями была номинальна и составляла при рождении всего три минуты. Мама гоблинов Бам-Бью, точнее ее личный врачеватель, принимавший роды, по ошибке принял страдальческие потуги за имя первенца.

– А… Ха… У… Фарфор, я больше никогда не подпишусь на это, – так врач и записал имя первенца как Ахау.

Но на вопрос, как же назвать второго, Бам-Бью ответила:

– Та… Та… наплева… Та… Ха… У… – так зафиксировали имя второго.

Фарфор подошёл к мешку и приподнял его так, чтобы глаза неизведанного существа оказались на уровне его глаз. Одной секунды хватило, чтобы папаня двух шалопаев осознал, кто же сидит внутри. Ещё одной секунды было достаточно, чтобы Фарфор испугался. Эту мимолётную реакцию успели уловить его сыновья и тут же осознали, что натворили что-то страшное и, не дай улыбку Дэкс, необратимое.

– Ты знаешь, где ты находишься? – Фарфор медленно выговаривал слова существу в мешке.

Тот отрицательно помотал головой.

– Ты знаешь, кто мы?

Существо, продолжая молчать, повторило отрицательный жест.

Фарфор, теряя терпение, крикнул на сыновей:

– Болваны, вы понимаете, что натворили?

– Да, папа, понимаем, – ответил басистым голосом старший.

– Да, понимаем, папа, – ответил писклявым младший.

– Ни Дэкса вы не понимаете, запихай он вас в Мирлето.

– Ага, – парно ответили сыновья.

– Это же скандал как минимум и разрушение всего как максимум, вы два дебила, – нервно теребил Фарфор кольцо на пальце.

– Мы просто по заказу искали какого-то альпийского козла, хотели его законтрабандить в музей.

– Какой козел, это не козел, даже близко не козел.

– Мы знаем, – хором ответили оба.

– Тогда какого Дэкса тут в мешке не козел?

– Мы понятия не имеем, как оно пролезло к нам.

Фарфор, окончательно выйдя из себя, рявкнул:

– Немедленно готовьте Зефир к отправке, берите припасы только те, что есть в наличии.

Братья хлопали глазами и смотрели на отца.

– Быстро, лягушачьи родственники! – оскалился он на них.

Отпрыски подпрыгнули и, минуя лифт, побежали к лестнице, ведущей прямо в личный подземный порт, отстроенный для перемещения по туннелям гоблинских, и не только, подземелий. На пути к судну под названием “Зефир” они пихались, толкались и чуть ли не кубарем скатились вниз.

Фарфор же обыскал кровать своего сына Тахау и нашел под подушкой нож-заточку с выкидным механизмом. Повернувшись к мешку с существом, он томно размышлял, пока его сыновья гремели в порту, ведя подготовку к отлету.

Гоблин поднёс нож к мешку и резким движением разрезал ткань, задевая волосы существа. Мешок раскрылся, как цветок под летним солнцем, а вместе с ним пару волосинок нежданного гостя упали на пол, скрываясь в щелях между досок. Фарфор смог лучше разглядеть, кто это, и тут же внутренне успокоился.

– Меня зовут Фарфор, Фарфор Квадракопер, я гоблинс, расы гоблинов великого Гоблинариума. А те двое – это мои сыновья Ахау и Тахау, они тоже гоблины и тоже носят мою фамилию.

После представления Фарфор уставился на существо, ожидая его представления, но оно словно язык проглотило, не думая отвечать.

В ожидании ответа гоблин аккуратно расстегнул правый рукав своей рубашки и не менее аккуратно установил механизм выкидного ножа-заточки на предплечье, после чего демонстративно громко выдохнул и сказал:

– Воспитанные люди, как и гоблины, когда первый раз видят друг друга за сейный день, стараются представиться.

Испуганное милое лицо одиннадцатилетнего мальчика с темными волосами и лопоухими ушами явно выражало страх, он боялся, но в то же время понимал речь гоблинов. Он бы рад был выдавить из себя что-то членораздельное, но после инцидента, который произошел с сыновьями Фарфора, боялся причинить кому-либо вред.

– Быстро отвечай, как тебя зовут? – крикнул Фарфор, застегивая рукав рубашки.

– Лукас Тиль, – ответил мальчик так тихо, что гоблину пришлось поводить ухом, чтобы расслышать его.

– Ты оказался не там, где должен быть, как так получилось?

– Я заполз на тот странный летательный аппарат, – продолжал отвечать он, не отрывая взгляда от пола.

– Коптер?

– Наверно, – неуверенно ответил Лукас.

– Это был “Зефир” – моя конструкция, мое изобретение, моя гордость, – заявил Фарфор, похлопывая себя по груди.

– А эти два бандита украли его у вас?

– Что? Бандита! – Фарфор засмеялся, оголив заостренные зубы.

– Один может и имеет такую склонность, но второй больше технарь. Я подарил им “Зефир”, когда они поступили в институт. Правда, засранцы переделывали мою прелесть не один раз. Но, мое почтение, получилась справная модель.

– А где я? – произнес Лукас погромче, изыскивая смелость посмотреть в очки Фарфору.

– Ты находишься в моем мире.

– А где он на карте?

– Его нет на ваших картах, глупость ты человечья, детеныш людской. Советую хорошенечко помолиться своему богу, чтобы он помог тебе вернуться обратно целым и невредимым.

Со стороны лестницы, куда кубарем свалились братья, отчетливо послышался звук заведенного двигателя, Фарфор отошел от Лукаса и, приспустившись, заметил, как его сыновья подготовили “Зефир” к отправке и собираются отчаливать.

– Стоять, раздери вас Мирлето! – закричал Фарфор, положив руку на грудь. Но не нащупав там свой пистолет, яростно стукнул по перилам лестницы.

– Газ в палас, дубина! Плохие братья навсегда! – заорал Ахау на своего брата, а сам лег на палубу, прикрывая глаза руками. Тахау же, сидя в кабине пилота, иронично махал рукой отцу, прекрасно понимая, что за все несет ответственность только капитан коптера – его брат.

Воздушное судно “Зефир” тяжело, но плавно оторвалось от взлетной площадки, Фарфору ничего не оставалось делать, кроме как, нахмурив брови, проводить его взглядом, презирая улетевших из ангара сыновей.

Который раз они приносят отцу неприятности. Давно, когда Фарфор выгнал их из дома зачисляться в ИВЭТ, по воле случая этих двоих бомбанул сам Неизвестный. Такого попадоса, как бы сказали гоблины, в семье Квадракоптеров еще не бывало, но Фарфор разгреб эту неприятную историю. Но то, что они отчебучили сейчас, во много раз хуже.

Раздосадованный гоблин поднялся в комнату, где его ожидал мальчик.

«И что мне с тобой делать?» – подумал он.

Лукас покорно смотрел на гоблина и старался не совершать лишних движений.

Фарфор подошел к окну. Центральную площадь и улицы охраняли полисгоблины – служба правопорядка подземных городов. Они носили тёмно-синие пиджаки, штаны, лакированные ботинки, белые перчатки и каски, похожие на котелки, из-под которых торчали уши и нос. Каски были сделаны из твердого картона, с личным номерным значком в виде головы гоблина с остроконечными ушами на лобовой части.

Особенность одежды стражей заключалась в высоком воротнике, закрывающем почти все лицо, из-под которого виднелся длинный нос. Полисгоблины всегда носили солнцезащитные очки, что помогало скрыть их глаза и давало преимущество – невозможно было определить направление их взгляда.

Вооружены стражи Гоблинариума штатной наэлектризованной дубинкой с встроенным маховиком для немедленной подзарядки. Наручники и все остальное обмундирование помогали им ревностно соблюдать права и обязанности всех обитателей подземных городов.

Наряды полисгоблинов с большой вероятностью обратят внимание на существо размером с молодого гоблина, покрытого розовой кожей. Представители этой расы имеют зелёный, красноватый, фиолетовый, жёлтый и синий оттенки, но только не розовый.

«Лукаса сразу схватят», – подумал Фарфор и, развернувшись, разглядел кучу хлама, валявшуюся у лестницы в дальнем углу. Туда он и направился. Достав из кармана платок, Фарфор положил его на пол и аккуратно встал коленом на ткань, принимаясь что-то искать.

– Так, это не то, тут нету того, а тут этого. А это подойдет? Да, отлично, – бормотал Фарфор, гремя и раскидывая хлам по сторонам.

Откупорив прорезиненный колпачок от круглой железяки, он понюхал содержимое и, обрадованный, побежал к человеку. Тонкая струя отработанного машинного масла медленно растекалась по голове мальчишки. Лукас даже чуть испугался, втянув голову в плечи. Фарфор не придал этому значения, наоборот, принялся небрежно растирать жидкость по щекам, шее и рукам мальчика.

– Запах, мы собьём твой запах, – приговаривал Фарфор, продолжая грубо втирать масло в щёки мальчишки и иногда унизительно похлопывая по ним. Гоблина не волновало, что токсичный материал сильно щиплет глаза Лукаса; мальчишка терпел процедуру маскировки, сколько хватило сил, а потом поднёс руки, чтобы потереть глаза.

– Не мешай, я делом занят, – ударил гоблин по рукам Лукаса.

В этот момент было не до воспитания и приличий, не до терпения и понимания, раздражение в глазах начало приносить боль Лукасу, он снова потянул руки и все же протер глаза, но тем самым чуть не испачкал одежду Фарфора.

– Ты что тупой? Я же сказал, не мешай!

Лукас начал немного хныкать, но Фарфор небрежно схватил его за плечи и стал трясти.

– Помолчи, не мешай, щас оттяпаю кусок от тебя, – сказал Фарфор, оголяя зубы.

– Не надо, – еле слышно произнес Лукас.

– Тогда помолчи и не дергайся.

Благо мальчик всё-таки успел вытереть глаза, когда Фарфор отпускал сгусток нервов в его сторону.

Закончив натирать вонючее масло, гоблин схватил холщовый мешок, в котором впервые увидел Лукаса, перевернул его и на дне вырезал отверстие под голову, а с боков – прорези под руки. Импровизированный сарафан прекрасно сидел на модели, к тому же гоблин сообразил, что надо бы сделать еще и капюшон.

– Может тебе еще под уши дырки сделать, ты лопоухий, – посмеивался над Лукасом Фарфор.

– Я не выбирал себе уши, – отвечал ему Лукас.

– Я не выбираль себье ущи, – передразнил его гоблин, скорчив минорную гримасу.

Вообще, мальчугану следовало бы ответить нахалу, чтобы он лучше посмотрел в зеркало на свои уши, но мама Лукаса, Хельга Тиль, хорошо занималась воспитанием сына.

Закончив маскировать мальчика, гоблин подергал его за уши:

– Ну вот, еще немножко растянуть, и ты сможешь летать, – говорил он, хватая Лукаса за руку, подтаскивая к лифту.

Двери только успели открыться, как Фарфор втолкнул человека в лифт. Набрав ранее разгаданную комбинацию кнопок, он потянул рычаг, и конструкция пришла в движение. Деревянно-металлическая коробка сначала опускалась вниз, затем резко остановилась и начала двигаться сначала прямо, потом параллельно и вправо, шатаясь из стороны в сторону.

Напуганный Лукас решил, что они падают и сейчас разобьются. Мальчик метался по лифту, как бильярдный шар, пытаясь найти выход, а Фарфор, наблюдая за этой сценой, хохотал во все горло, держась за живот. Через пару секунд Лукас, не найдя другого выхода, сел на пол и прижал колени к груди, опустив на них голову.

Фарфору не понравилось, что забавное зрелище прекратилось. Гоблин уже собирался пнуть мальчика, но в этот момент лифт резко пошел вниз. Фарфор промахнулся, выпрямив ногу, а Лукас, оторвавшись от пола в попытке не упасть, схватил гоблина за ботинок.

Что творилось в лифте в этот момент! Фарфор сразу принялся трясти ногой, словно пытаясь сбросить с подошвы свеженькие какашки Пономорийского Ротана , а Лукас же все никак не хотел отцепляться. Тут-то гоблин и осознал, что даже будучи маленьким, человек может быть очень силён, его хватка крепка. И особенно удивила Фарфора детская сила.

Лифт остановился, и гоблин открыл двери. Почувствовав слабину в руках мальчика, он выпнул его наружу. Лукас вывалился из лифта на брусчатую кладку, встал и хотел обиженно посмотреть на Фарфора, но его ослепили лучи света. Он машинально прикрыл руками лицо как гоблин сразу накрыл его голову пыльным мешком.

– Взирай человек, это великое изобретение, Мегалампочка! – гоблин выдержал паузу, чтобы человек оценил его и проникся. – Она освещает подземные города Гоблинариума, заменяя нам солнце, – продолжал он, ожидая удивления от мальчика, но когда его не последовало, раздражение взяло верх.

– Какой же ты никчемный, скажу я тебе, вашему роду до наших технологий, как Грамлинам до наших! – с издевкой процедил Фарфор, грубо отталкивая Лукаса в сторону, чтобы пройти вперед.

Несмотря на то, что город находится под землей, он, как и другие, действительно оборудован мегалампочкой. Это чудо инженерной мысли, установленное под укрепленным сводом пещеры, провода от которой, как спагетти, в определенных местах спускаются в канализацию.

Если гоблин хочет заработать на бурду, чтобы забить голодное брюхо, достаточно спуститься в нечистоты, где находится фабрика “Томат и Гречат”. Там босяка усадят на динамо-велосипед, возле которого будет ходить Бугор с хлыстом, радостно напевая: “Крути педали, пока пару штепселей не дали”.

Но когда наступает вечер, рабочие фабрики со статусом Дэ-юре слезают со своих велосипедов и направляются к гоблину со статусом Жмот, требуя свою зарплату за день и вечерний паек в виде шоколадных пончиков. Жмот – своего рода бухгалтер: он считает, сколько заработано и потрачено, и выдает наличность.

Потом Дэ-юре работники фабрики уходят по домам, оставляя рабочих со статусом Дэ-факто в одиночестве. Эти вольнонаемные гоблины докручивают динамо-машины, создавая эффект медленного затухания мегалампочки, имитируя заход солнца.