Мнемозин: наследие Агафьи

Айконар

Мнемозин: наследие Агафьи

Глава 1 «Один из Нас»

Утро. Свинцовые капли сентябрьского дождя с остервенением барабанили по оконному стеклу, настойчиво вырывая меня из цепких объятий сна. Затекшие мышцы отозвались тихой, но настойчивой болью, когда я с трудом потянулся, и, словно против воли, разлепил слипшиеся веки. За окном, насколько хватало взгляда, простиралась унылая городская панорама, утопающая в серой, промозглой дымке. Дождь, казалось, выпил все краски из мира, оставив лишь унылые оттенки серого и бурого. Ничего необычного для начала сентября.

Первым делом нужно было привести себя в чувство, прогнать сонливость, скопившуюся за ночь. Холодная вода, словно удар электрического тока, пронзила тело, заставляя вздрогнуть и окончательно проснуться. В мутном, запотевшем зеркале отразилось осунувшееся лицо, отмеченное темными тенями бессонных ночей. “Не геройский вид”, – промелькнула мимолетная мысль, когда я вгляделся в отражение усталых, воспаленных глаз и темные круги под ними. Одежда… Нужно что-то накинуть на себя, прежде чем окончательно проснуться и столкнуться с этим серым днем лицом к лицу. Недолго думая, выбор пал на старую, выцветшую от времени футболку с едва различимым логотипом давно забытой рок-группы и видавшие виды, вытянувшиеся на коленях шорты. И, конечно же, кофе. Без него этот день был обречен на провал. Кухня манила дурманящим ароматом свежесваренного напитка, обещая хоть какое-то утешение и подобие энергии в этот промозглый сентябрьский день.

Верная помощница в борьбе с сонливостью, кофемашина, как вышколенный солдат, четко отсчитывала секунды на своем электронном табло. Ровно в 8:00 раздался долгожданный писк, возвещавший о готовности напитка. Я взял свою любимую, слегка щербатую кружку с ироничной надписью: “Лучшему в мире лентяю” и подошел к распахнутому балкону. Вместо того, чтобы просто безучастно наблюдать за унылым дождем, я решил вдохнуть глоток свежего, пропитанного влагой воздуха и выкурить первую сигарету. Чиркнув колесиком старенькой зажигалки, я выпустил в стылое небо первую тонкую струйку сизого дыма. Кофе в одной руке, сигарета в другой – вот она, моя личная формула идеального, пусть и безнадежно серого утра.

И тут, словно кадр из плохого кино, в мое поле зрения попал он. Человек. Он шел прямо под проливным дождем, не пытаясь ни спрятаться под козырьком ближайшего магазина, ни ускорить шаг. Без зонта, без плаща, промокший до последней нитки, он казался призраком, возникшим из самой непогоды. Он просто шел, словно, не чувствуя ни холода, ни дискомфорта, ни капель дождя, хлещущих по лицу. Что-то в его отрешенном виде, в его странной невозмутимости, зацепило мой взгляд. Я долго, завороженно смотрел на него, пока… наши взгляды случайно не встретились. То, что я увидел в его глазах, заставило меня похолодеть. В них не было зрачков. Лишь мертвенно-белая, пугающая пустота, от одного взгляда на которую по спине пробежал ледяной озноб, а сердце пропустило удар. И, что самое жуткое, этот человек, словно ведомый невидимой силой, теперь целенаправленно шел в мою сторону. Впрочем, пока что я испытывал лишь легкое, неприятное беспокойство. В конце концов, я живу на седьмом этаже, что он может мне сделать?

Но затем он, словно прочитав мои мысли, приблизился и остановился прямо под моим балконом. Задрав голову и не отрывая от меня своего немигающего взгляда, он прокаркал хриплым, скрипучим голосом: “Брат, угости сигаретой!” Что-то в его виде, в его голосе, в его нечеловеческих глазах, не позволяло мне отказать. Словно я был марионеткой, безвольно подчиняющейся чужой воле, дергаемой за невидимые ниточки. Подчинившись странному, необъяснимому импульсу, я взял одну сигарету из пачки, тщательно, почти маниакально, замотал ее в шуршащий целлофановый пакет, чтобы она не промокла, и, стараясь не смотреть в белые глаза, скинул вниз. Пакет, описав неловкую дугу, упал прямо ему в руки. “Спасибо!” – прозвучало надтреснутым эхом над монотонным шумом дождя. Он тут же закурил, жадно затягиваясь и выпуская в сырое небо клубы дыма, и затем, словно повинуясь невидимой команде, поднял костлявую руку. Палец, неестественно вытянутый и бледный, словно выточенный из слоновой кости, указывал куда-то за мою спину, в самую глубь темной квартиры.

Легкий, предательский озноб пробежал по моей коже, заставляя покрыться мурашками. С трудом подавив паническое желание бежать, сломя голову, я медленно, почти крадучись, обернулся. Позади меня, как и всегда, незыблемо стоял старый, потрепанный временем комод. Ничего необычного. Но что-то в этом немигающем взгляде белого человека, в его неестественном, зловещем жесте, заставило меня насторожиться, почувствовать нависшую угрозу. Я решил осмотреть комод внимательнее, поискать хоть что-то, что могло привлечь внимание этого странного человека. Вспоминая рассказы бабушки, ее загадочную улыбку и обрывки фраз, я вдруг с внезапной ясностью вспомнил одну из ее любимых присказок… Она часто говорила, загадочно прищуриваясь и поглядывая на меня с какой-то непонятной тоской: “Настанет день, когда предмет из скрытого отсека тебе очень пригодится.” Поддавшись внезапному, острому порыву, я принялся тщательно ощупывать каждую панель, каждую резную деталь, каждую едва заметную щель, надеясь нащупать потайной механизм. Минут десять, не меньше, ушло на то, чтобы обнаружить хитроумный секрет. Потайной отсек был спрятан под самым дном комода, и чтобы его открыть, нужно было с усилием нажать на едва заметную, почти невидимую точку, расположенную в самом углу.

Сердце бешено заколотилось в груди, словно пойманная в клетку птица. Внутри я нашел небольшой, обитый изнутри поблекшим бархатом кейс. Руки слегка дрожали, когда я, затаив дыхание, открыл его. Внутри, словно зловещие сокровища, лежали: пожелтевшая от времени записка, исписанная корявым, почти нечитаемым почерком и, казалось, кровью; клинок с причудливо изогнутым лезвием, украшенный драгоценными камнями, таинственно поблескивающими даже в полумраке комнаты; старый, потертый пистолет ПБ и пара тускло поблескивающих пачек патронов к нему; две запаянные ампулы, наполненные фиолетовым веществом, переливающимся внутри как живая, пульсирующая ртуть; и на самом дне кейса – небольшое полотно, выполненное на плотной ткани, с изображением белого, зловеще ухмыляющегося черепа, пронзенного острым клинком. Дрожащими, непослушными пальцами я развернул пожелтевшую записку. Кровь, или то, что от нее осталось, давно засохла и превратилась в бурую, рассыпающуюся от прикосновения пыль, но буквы, выведенные корявым, почти нечитаемым почерком, все еще можно было различить. На пожелтевшей бумаге, словно зловещее пророчество, было начертано всего несколько слов:

«Настал тот самый день. Ты теперь один из нас».

Глава 2 «Эхо Записки»

“Настал тот самый день. Ты теперь один из нас.” Слова, словно выжженные каленым железом, эхом отдавались в моем сознании, сплетаясь в зловещую какофонию. Сознание отчаянно отказывалось принимать происходящее, пытаясь отмахнуться от абсурдной реальности, но тяжелый кейс в руках, нереальный человек под балконом и внезапные, как удар молнии, воспоминания о загадочной бабушке не давали мне отмахнуться от всего этого, как от дурного сна.

Я медленно, почти неохотно, закрыл кейс, стараясь не задерживать взгляд на зловещем изображении черепа, словно опасаясь, что оно способно загипнотизировать меня. Нужно было хоть как-то собраться с мыслями, обуздать нарастающую панику. Поддавшись внезапному, необъяснимому порыву, я вернулся на балкон, словно надеясь найти там ответ на мучившие меня вопросы. Кейс я инстинктивно спрятал за спиной, словно боясь, что его кто-то увидит.

Но там было пусто. Человек с белыми глазами исчез, растворился в серой пелене дождя, словно его и не было вовсе. Лишь дождь, усиливаясь с каждой минутой, хлестал по асфальту, превращая улицу в мутную, неразличимую массу и размывая нечеткие очертания домов, напротив.

Вернувшись в квартиру, я словно оцепенел. Ноги сами собой понесли меня в гостиную, где я, словно пьяный, тяжело опустился на продавленный диван. Поставив кейс на пыльный журнальный столик, я невидящим взглядом уставился в окно. Сердце колотилось в груди, как пойманная в клетку птица, бешено пытаясь вырваться на свободу. Что все это значит? Кто эти “мы”? И что теперь делать? Нужно хоть с чего-то начать, найти хоть какую-то ниточку, за которую можно было бы зацепиться. Изображение черепа… Оно словно гипнотизировало меня, притягивая взгляд и вызывая необъяснимое чувство тревоги. Может быть, если я поищу информацию о нем в интернете, мне удастся хоть что-то узнать?

Словно во сне, я поднялся с дивана и подошел к старому, скрипучему столу, на котором пылился мой старенький ноутбук. С замиранием сердца я нажал кнопку включения и принялся прочесывать интернет в поисках хоть каких-то зацепок. “Белый череп, клинок”, “символ тайного общества”, “оккультный знак” … запросы не давали ничего, кроме дешевых картинок на Хэллоуин и ссылок на сомнительные сайты с оккультной тематикой. Я перепробовал десятки комбинаций, углубился в архивы эзотерических форумов, но все было тщетно. Казалось, что этот символ надежно укрыт пеленой тайны, скрывающей его от посторонних глаз.

Спустя долгих два часа бесплодных, изматывающих поисков, когда надежда почти угасла, и я уже готов был отбросить эту безнадежную затею, удача вдруг, словно насмехаясь, улыбнулась мне. Я совершенно случайно наткнулся на старую, отсканированную фотографию, еле различимую в мутных глубинах интернета. На ней была изображена группа людей, одетых в длинные, темные плащи, собравшихся вокруг пылающего костра. Лица людей рассмотреть было невозможно из-за теней и низкого качества снимка, но за их спинами, словно дразнящая подсказка, отчетливо виднелся тот самый знак, который не давал мне покоя – белый череп, пронзенный острым клинком.

Сердце бешено заколотилось в груди, а по телу пробежала волна мурашек. Не веря своим глазам, я немедленно увеличил изображение, стараясь рассмотреть хоть какие-то детали, которые могли бы пролить свет на эту загадочную фотографию. И тут, словно молния, меня пронзила внезапная догадка. Приглядевшись к одному из лиц, скрытых в тени, я похолодел от ужаса. Не может быть… Это была моя бабушка.

Глава 3 «Дорога, Ведущая в Ад»

Нужно было срочно поговорить с мамой. Может быть, она знает что-то об этом? Может быть, у бабушки были какие-то тайны, о которых никто не догадывался? Сердце бешено колотилось, словно пойманная в клетку птица, и каждый удар отдавался в висках пульсирующей болью. Дрожащими, словно осенние листья на ветру, пальцами я набрал ее номер… Тишина. Лишь холодное, бездушное “Абонент временно недоступен” резануло по ушам, усиливая и без того нестерпимую тревогу, сжимавшую горло стальным обручем. Ладно, может, просто связь барахлит в такую ужасную погоду. Я набрал еще раз, надеясь на чудо… Снова недоступно. Тревога начала нарастать, словно ядовитый плющ, оплетая сердце и лишая возможности дышать. А вдруг что-то случилось? Что, если они в опасности? Может, они уже… Нет, об этом даже думать было страшно. Нужно было действовать, и действовать немедленно. Попробую позвонить отцу… Снова тишина. Лишь монотонные, тоскливые гудки, словно похоронный марш, отсчитывали секунды надвигающейся беды.

Решив не гадать на кофейной гуще, а действовать, повинуясь инстинкту, я одним рывком схватил тяжелый кейс, словно это был мой единственный шанс на спасение, и, словно беглец, спасающийся от неминуемой гибели, выбежал из квартиры, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась старая, осыпающаяся штукатурка, словно оплакивающая мое бегство. Что-то внутри меня, какой-то древний, первобытный инстинкт, отчаянно кричало, что времени терять нельзя, что каждая секунда промедления может стоить жизни. Нужно было во что бы то ни стало добраться до родителей и убедиться, что с ними все в порядке, чего бы это ни стоило.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.