А звёзды сияли. Рассказы и повести

– Нету!

– Ныряй! – свирепствовал Зубов.

С третьей попытки Валентин достал-таки цепку, соскочившую у него с бензопилы. Вечером он почувствовал себя плохо. Лоб был горячий. Он понимал, что у него высокая температура. Ночью его мучили кошмары. Утром он попросил бригадира остаться в бараке.

Зубов усмехнулся:

– Запомни, парень: на твое здоровье мне наплевать. Мне нужен план!

– Потерпи, Валек, – вздохнул дед Леша, – я тебе чайку заварю!

Пиканка выпадала из рук Валентина. Сил не было почти никаких. А тут еще приключилось новое несчастье. Он не смог удержать плот и, поскользнувшись, упал в воду.

Бугор снова был взбешен. Теперь он обвинил парня в том, что тот специально очутился в воде, чтобы не работать.

– У костра обсушись – и вперед! Только быстро. Иначе премии не видать!

После работы Валентин доплелся до барака и лег на топчан. Его укрыли одеялом, но он пытался его скинуть. Ему было жарко, он бредил. Ребята вздыхали и с сочувствием поглядывали на него. Дед Леша хлопотал у его постели с кружкой какой-то заваренной травки. Все жалели Валентина и косо поглядывали на бугра. Но высказать свое мнение вслух боялись. Зубов был очень силен и опасен. Однажды неопытный Сомов решил самостоятельно завести в кошель плот. Но в плот снизу ударил топляк, и Сомов не смог его удержать. Плот двинулся по реке к своей гибели. За поворотом начинались пороги, было сильное течение, вода бурлила. И упущенные плоты разбивались, как щепки. А каждый плот составлял порядка ста бревен отборного леса, стоивших денег, которые теряла вся бригада. Но никто из товарищей не упрекнул за это Сома. Все понимали, что такое может случиться с каждым. Но только не Зубов. Сом был рослый парень, но бугор так его избил, что тот два дня не мог подняться с топчана. А на третью ночь Сом вдруг исчез. Зубов объяснил его исчезновение трусостью, мол, удрал тот со сплава, на лодке. Лодка, действительно, тоже исчезла, но в бригаде подозревали, что бугор добил парня и сбросил его труп в реку. Следов никаких. Тайга все спишет, мрачно шутили сплавщики. Но скорее всего это были домыслы, и Сомов на самом деле покинул лесосплав. Как и многие другие, не выдержав тяжелой работы в тяжелых же условиях тайги.

Заступиться за Валентина было некому. Но кое-кто показывал взглядом на топчан Бекара. Все понимали этот многозначительный взгляд. Бекар был отчаянный парень, смелый, и с Валентином они были лучшие друзья. И еще неизвестно, как поведет себя Бекар, когда вернется из поселка, куда его еще пару дней назад отправили за продуктами.

Ужинали молча. Кто-то сердито отодвинул котелок.

– Надоело жрать одну рыбу.

– Что-то Бекар запаздывает.

На рассвете в дверь громко постучали.

– Эй, бичи! – прозвучал голос Бекара. – Дядя пришла, молочка принесла! Открывайте, сони!

Одеяла зашевелились, раздался густой кашель, запахло табачным дымом. Вошел Бекар и снял с себя тяжелый рюкзак.

– Уф, – плюхнулся он на топчан, – всю ночь топал!

– Щас на баланах отдохнешь, – усмехнулись в ответ. – Водки не принес? Согреться бы.

– Пиканкой согреешься! – улыбнулся Бекар и тронул за ногу Валентина. – Рота подъем!

– Оставь его. Заболел твой друг.

– А тебя я лишаю премии, – сказал Зубов, бреясь перед куском зеркала, – слишком долго ты шел.

– Да хрен с ней с премией, – Бекар подмигнул, – ух, и девочки в селе! Но что с Валюнчиком?

Все промолчали, тщательно, как никогда, заправляя постели. Из-под одеяла показалась голова Валентина.

– Привет, – просипел он. – В воду я упал. Поскользнулся.

– Что ж ты так неосторожно, – Бекар присел к нему и поправил на нем одеяло, – уже по здешним краям глубокая осень. Холодина!

– Да, скоро Ангару скует лед, – сказал дед Леша и вдруг, замолчав, обвел всех каким-то кричащим взглядом. – Хватит молчать, мужики! До конца сплава считанные дни, но Зуб нас всех угробит раньше времени! Это он заставил твоего друга нырять за цепкой. В такую-то погоду!

– Ты, балан трухлявый, – сказал бугор, – для тебя сплав может закончиться прямо сейчас. Кто еще так думает?

Все промолчали. Но кто-то крикнул:

– Не слушай его Вадимыч! Дед Леша просто не выспался, вот и буробит!

Бекар подошел к бригадиру.

– Это правда? – уставился он ему в лицо. В глазах у него запрыгали лихие огоньки.

– Правда, – усмехнулся Зубов. – Жаль, тебя не было. Ты бы цепку сразу достал. А твой дружок, видно, вообразил, что он на Канарах!

У Бекара на скулах заходили крутые желваки.

– Выйдем, – кивнул он дверь.

– А зачем? Убить тебя я и здесь могу.

Бекар бросился на него и, свалив его с ног, ударил кулаком. Но бугор успел убрать голову, и кулак врезался в землю. Перекинув через себя Бекара, он быстро поднялся на ноги и улыбнулся:

– Неплохо. Но уж как-то по-детски. Учись, парень!

Он сделал быстрый шаг и нанес Бекару молниеносный удар в челюсть. Бекар упал. Зубов сел на него, взял его за волосы и стал бить головой о землю. Бил, пока у Бекара не закатились глаза. Затем он поднялся и, обведя всех тяжелым взглядом, сказал:

– Если сдохнет, вы все видели: я защищался.

Бекар очнулся и ощутил, что голова у него вся мокрая. Потрогал рукой и посмотрел на ладонь – вода. Валентин хлопотал возле него с мокрой тряпкой в руке. Больше в бараке никого не было. Бекар сел на топчан и стал переодеваться.

– Ты куда? – еле слышно, спросил Валентин.

– На работу, куда ж еще, – проворчал Бекар.

В дверях он оглянулся.

– Я ему за тебя все равно отомщу. Вот увидишь!

Прошло десять дней. Сплав уже вплотную подошел к концу. И сегодня, если они перевыполнят норму, могут наконец-то поставить жирную точку. А скорее восклицательный знак. Долгожданный конец сезона, расчет, деньги – для всех был самый лучший праздник. Но до него было все же еще так далеко. Поэтому все трудились с радостным упорством.

– Куда, б… – весело матерился Бекар, вонзив пиканку в балан, который ускользал от него по воде. Развернув его против течения, он направил бревно между бонов в отсек, где товарищи готовили новый плот. В отсеке скопилось уже до сотни увесистых бревен, и бугор, впустив бревно, сбросил в воду заградительный щит. Скручивая проволокой бревна, он недовольно взглянул на ребят, которые никак не могли баграми сдвинуть с места кучу застрявших бревен.

– Помогите этим олухам, – сказал он своим помощникам.– Я тут сам управлюсь.

Один из них, прицепив к проволоке бирку с номером, посмотрел на волны, свирепо окатывавшие бон, доски которого были не только очень скользкие, но еще и ходили ходуном. Приходилось быть очень и очень осторожным, чтобы не угодить в ледяную воду.

– Штормит, Зуб.

– Кому сказал. Только давайте быстрее.

Оставшись один, Зубов открыл отсек, плюнул на ладони и взялся за багор. Массивная связка бревен сдвинулась с места, прошла под мостиком и вышла на волю. Бугор покрепче вонзил крюк пиканки в бревно, и, удерживая плот, осторожно повел его к кошелю. Волны яростно бились о бон. Передвигаться по нему становилось все труднее. В какую-то минуту бугор даже пожалел, что остался один. Подошвы ног скользили все сильнее. А до кошеля еще было далеко. Тогда он сделал так. Запрыгнул на плот, и пиканкой стал цепляться за доски бона. Подтягивая себя вместе с плотом к бону, он метр за метром продвигался к кошелю. И когда до того осталось совсем немного, он вдруг на секунду замер, испуганно уставившись в воду.

– Е… твою! – вырвалось у него.

Из-под бона на него шел огромный топляк. Зубов изо всех сил сжал багор, приготовившись к удару. Топляк ударил в плот, и пиканка, дрогнув в руках, стала предательски ускользать из ладоней. Зубов стиснул зубы, жилы на руках вздулись, его бросило в жар.

– Кто-нибудь! – хрипло заорал он.– Сюда! Скорее!

Ближе всех к нему находился Бекар. Тот с пиканкой бросился к нему на помощь. Бежал Бекар быстро, каждую секунду рискуя сорваться в воду. Волны хватали его за ноги, бон под ним шатался. Бугор смотрел на него со страхом, моля Бога, чтобы парень удержался на ногах. А пиканка продолжала медленно ускользать, оставляя на черенке полосы крови. Осталось несколько метров, как Бекар вдруг сильно поскользнулся, взмахнул руками и с криком полетел в воду. Заорал и бугор, выпуская пиканку из рук. Плот, увлекаемый топляком, быстро двинулся по течению. Бугор заметался на плоту, взывая о помощи. Но ему никто ничем не мог помочь. Остановить плот было уже невозможно. Бросив работу, все с ужасом смотрели на бригадира, уходящего на плоту все дальше и дальше. Прыгать в воду? Но у такого крепкого и сильного человека как бугор была одна слабость: он не умел плавать. Крики о помощи становились все тише и тише. А вскоре плот скрылся за поворотом, за которым начинались пороги…

Ни Зубова, ни его труп не нашли. Но все понимали, какая его постигла участь. Ребята, получив расчет, помянули бугра. Сезон закончился, деньги в кармане, но почему-то всем было не радостно. Зубов хоть и был жестоким человеком, но все понимали, что только благодаря его сильному характеру, их бригада заработала на сплаве больше всех. Одни премиальные чего стоили.

Бекар и Валентин прощались на вокзале. Одного поезд унесет в одну сторону, другого – в другую. Подошел поезд Бекара. В последний раз они вместе вспомнили самые яркие события на сплаве. Вспомнили и бугра.

– Жаль его, – вздохнул Валентин, – все же он был не таким уж плохим человеком. Заботился, чтобы мы все заработали как надо. И сам вон как пахал. Как хорошо, что ты ему не отомстил.

Бекар вошел в вагон. Поезд тронулся. Валентин шел рядом, ускоряя шаг. Бекар с улыбкой помахал ему рукой и вдруг крикнул:

– А ведь я упал в воду специально!

Поезд ушел, а Валентин все стоял на перроне, стараясь осмыслить слова друга. И понять его поступок.

А ЗВЁЗДЫ СИЯЛИ

– Не плач, Ванечка, ну не плач, – успокаивала Наташа младшего братика. Они сидели на диване, и она ласково прижимала его к себе. – Пойдешь со мной доить Зорьку?

Ваня притих и поднял на нее широкие от испуга глаза.

– Сорьку?

– З-зорьку! Скажи, з-з!

Ваня сморщился и вновь потянул к глазам кулачки.

– Мамка… мамка… – всхлипывал он.

В сенях загремело, дверь открылась, и вошел их отец. Но не один. С ним была какая-то женщина, с ярко накрашенными губами.

– Знакомьтесь дети, – громко сказал отец.– Это Валентина. Ваша новая мать!

Глаза у него блестели, из чего Наташа поняла, что он и сегодня выпил водки. Она крепче прижала к себе Ваню и с тревогой поглядывала на незнакомую тётю. А Ваня прошептал ей в лицо:

– Наса мама? Плавда?

Наташа помолчала, потом тихо вздохнула:

– Правда.

Валентина за столом пила кофе и слушала отца, который пил водку и сердито говорил:

– Жена, дура, утонула. Могла же продать свои цацки и купить дочке в школу. И бабки б были! Золотишка ей мамаша оставила – перстень, брошки… так нет, работала на «дядю». Да еще на той стороне… в бурю возвращалась, лодка перевернулась – и хана.

Он налил в стакан водки, выпил и, хрустя огурцом, сказал:

– Завтра поедем в райцентр. Сдадим в ломбард золото.

Валентина взяла из вазы две шоколадные конфеты.

– Мальчик, подойди сюда.

Ваня заплакал. Сначала тихо, потом все громче и громче, пока не разревелся на весь дом.

Валентина сунула конфету в рот, скомкала фантик и швырнула его на пол. Отец стукнул кулаком по столу.

– Наташка, убери эту пилу! Быстро спать!

Наташа схватила Ваню и убежала с ним в другую комнату, в постель, под одеяло.

На рассвете Наташа подоила корову и выгнала её в череду. На огороде выкопала два ряда картошки, собрала в ведро помидоры и огурцы желтяки. И все время думала о Валентине. Полюбит ли их эта тётя? Она красивая. От неё так пахнет духами! Мамка была не такая, всегда в работе… мамка, мамка. Она всегда, как приходила после работы домой, приносила что-нибудь вкусненькое и, улыбаясь, говорила: «Это от зайчика». А ей очень хотелось увидеть того доброго зайчика и подружиться с ним. Наташа всплакнула и побежала в дом готовить завтрак.

После завтрака отец и Валентина уехали в райцентр. Наташа заправила постели, перемыла посуду и стала готовиться к завтрашнему дню. Ведь завтра 1-ое сентября! Она пойдёт в школу! В пятый класс!

Ваня всюду мешал. То он лез к раскалённому утюгу, то цеплялся за белый фартук, и всё делил бананы, которые ему купит новая мама.

– Или апесины!

Но и бананы, и апельсины он делил так, что ей досталась бы только кожура.

Отец и Валентина вернулись вечером. С собой у них было несколько картонных коробок. Стали распечатывать. Наташа и Ваня с замиранием смотрели на коробки. В них были нарядные платья и туфли, колготки и шляпки, перчатки. Все эти вещи Валентина развесила и расставила в шкафу. Отец достал из сумки водку и колбасу.

– Наташка, ставь картошку! А это вам! – он бросил на стол пригоршню шоколадных конфет.

Наташа поблагодарила, взяла конфеты и разделила их с Ваней.

– А банану и апесины? – прошептал он.

Наташа включила телевизор и порхнула на диван. Сладость таяла во рту, на экране появились мордочки любимого мультика. Но Валентина переключила канал, сказав, что сейчас начнётся сериал про бандитов. Наташа подавила обиду, притворно зевнула и отправилась спать.

Разбудила её первосентябрьская заря. Она весело управилась по хозяйству, приготовила завтрак и стала собираться в школу. Надела белый фартук и еще раз расчесала свои густые русые волосы. И тут её взгляд упал на маленький футляр. Она достала из него флакончик духов и брызнула на себя ароматный фонтанчик. Вдруг в спальне скрипнула кровать, и она быстро покинула комнату.

Школьная линейка, букеты цветов, запах новеньких парт и счастливые лица – такая радость, какой у Наташи не было всё лето. И свою радость она торопилась принести в дом, где её ждут Ваня и папа. А может, ждёт и тётя Валя, которую в этот день ей захотелось полюбить.

Наташа радостно вошла в дом и… в ней всё оборвалось. Ваня, дрожа от плача, стоял в углу на коленях. Из спальни выскочила Валентина.

– Ты, недоделка! Зачем брала духи?

У Наташи сжалось сердце. Она вспомнила, что в спешке забыла положить духи в футляр. Валентина что-то кричала, затем ударила её по лицу. Наташа выбежала из дома и, ничего не видя, куда-то побежала.

Очнулась в лесу. Упав на землю, громко зарыдала. Домой возвращаться не хотела. И не вернулась бы, если бы не Ваня. Оставить его она не могла. По пути к дому зашла на кладбище. И на могиле мамы снова долго плакала.

Постепенно обида прошла. Тем более, что Наташа считала виноватой себя. Зачем без спроса брала духи? Жила без них – и проживёт. А тётя Валя сегодня купила конфет! В общем, жить можно.

Дни летели быстро. Школа и работа по хозяйству скучать не давали. Однажды предзимней осенью отец объявил, что он с Ванькой поедет на Дальний восток к родственникам Валентины. Наташа загрустила. Ей было жалко расставаться с Ваней даже на «пару недель». Но было и радостно. Значит, тётя Валя их любит! Конечно, не так, как любила их мамка, но… вон и Зорька к ней не сразу привыкла.

Когда отец и Ваня уехали, тётя Валя попросила её научить доить корову. Наташа обрадовалась. Она со смехом рассказала, как она училась доить Зорьку.

– Ох, и намучилась! А страшно было! Теперь-то ничего. Зорька у нас умная. Да сами увидите!

Прошло десять дней. Вечером Наташа и тётя Валя сидели у телевизора. За окном угрожающе выла позёмка. Но в доме было уютно. В печке трещали дрова, на коленях у Наташи мурлыкал котёнок. «Всё теперь хорошо, – улыбалась она своим мыслям. – А когда вернётся папка, будет ещё лучше. Как же я соскучилась по Ване!»

И как по волшебству раздался стук в дверь. Она бросилась открывать. Вошёл отец, но почему-то один. Стряхнув с себя снег, он сказал:

– Ванька побудет у родни. У тебя, Наташка, скоро каникулы, и за ним поедем вместе.

У растерявшейся было Наташи, перехватило от радости дыхание. Она с восторгом бросилась отцу на шею. И хоть от него пахло водкой, она благодарно целовала его в колючие щёки.

До зимних каникул оставалось две недели. Наташа радостно мечтала о предстоящей поездке. И чтобы угодить тёте Вале, она ещё более тщательно убирала в доме, управлялась по хозяйству и, конечно же, готовила уроки. Она всегда училась хорошо, но теперь в её дневнике появилось больше «пятёрок».

Наконец их распустили на каникулы. Из школы домой Наташа пробивалась напрямик, через заснеженный луг. Она спешила. Вчера отец сказал, что поедут они сегодня. Но если он сегодня напьётся, то обязательно напьётся и завтра, и послезавтра… Тогда всё. Поездки не будет.

Отец был трезв. Она облегчённо перевела дух и, сбивая с рукавов снег, заулыбалась.

– Собирайся, едем, – отец взглянул на часы и встал из-за стола. – Поезд через два часа.

Тётя Валя проводила их до автобусной остановки. Когда они сели в автобус, она помахала им рукой.

На железнодорожном вокзале купили билеты, сели на скамейку. Наташа с интересом вертела головой, разглядывала людей, которые были какие-то скучные. Но если бы они узнали, куда она поедет, они бы ахнули. Она толкнула отца:

– Долго ждать?

Отец промолчал, потом вдруг поднялся.

– Я в буфет, – и он направился к выходу.

Время шло, а его всё не было. Она с волнением поглядывала на часы, висевшие на стене. Когда кто-то входил в зал, она с надеждой вздрагивала, бросая взгляд на дверь. Вдруг прозвучал громкий голос, говоривший, что прибывает пассажирский поезд. Несколько людей с вещами заторопились к выходу. Наташа испуганно вскочила. И тут, наконец, вошёл отец. Опять напился! У, алкоголик! Глаза у него мрачно блестели, но она бросилась к нему, и они устремились к поезду, который уже остановился. Мороз обжигал лицо, но ей было жарко. Они добежали до своего вагона, и отец кулаком застучал в дверь. Дверь открыла суровая тётя и, откинув ступеньки, впустила их в вагон.

В вагоне было тепло и уютно. Люди пили чай, читали газеты. Наташу качнуло. С замирающим сердцем она поняла, что это тронулся поезд. Она едет. Едет! Обида на отца сразу исчезла. Они сели на свои места, и она радостно ему улыбнулась. Но что там, за окном? Мимо плыли строгие здания, деревья, столбы. Но постепенно из строгих, они превращались в весёлые предметы, которые передвигались всё быстрее и быстрее. И всё веселее стучали колёса. В эту минуту она была самой счастливой девочкой на свете. Лишь немного пугали люди, что сидели с ней рядом. Но все они оказались добрыми дядями и тётями. Они угощали её разными сладостями и рассказывали друг другу всякие интересные истории, из-за которых она даже забывала поглядеть в окно.

Станции, вокзалы, города. Сколько впечатлений! Особенно любила Наташа вечер. Она взбиралась на верхнюю полку, ложилась на живот и, подставив кулачки под подбородок, с восхищением смотрела в окно. За окном темнело, но чёрный горизонт неба вдруг начинал светиться. Это приближался какой-нибудь новый город. Через минуту у нее захватывало дух от сказочно красивой картины. Весь горизонт переливался огнями. Он был похож на яркий Млечный путь, который будто устал висеть в космосе и растянулся на земле отдохнуть. Наташе казалось, что она летит навстречу сияющим звёздам.

Когда город оставался позади, она ждала новых «млечных» огней. Но, не дождавшись, сладко засыпала. А утром снова смотрела в окно на укрытые снегом бесконечные леса. За горячим чаем, шутками и смехом Наташа тихо улыбалась.

Как хорошо, что есть это путешествие, что она едет в гости!.. На пятую ночь её кто-то осторожно разбудил. Это был отец.

– Вставай, приехали, – зашептал он. – Только тише.

Наташа слезла с полки и стала одеваться. Кругом все спали. Ей тоже очень хотелось спать, но она стала быстро собираться. Их ждут! И уж совсем скоро она увидит Ваню! И еще ей хотелось со всеми попрощаться. Но едва оделась, отец взял её за руку и повёл к выходу. Вышли в тамбур. Он открыл дверь и спрыгнул на землю. Затем ссадил её – по колено в сугроб. Было очень темно.

– А где же вокзал? – удивилась Наташа.

– Не ори. Дальше поедем на другом поезде, – глухо ответил отец.

Он прикурил. Огонёк осветил его лицо, которое показалось ей страшным, каким-то чужим. Курил он молча. Раздался гудок и поезд тронулся с места. И вдруг он, отшвырнув окурок, запрыгнул в вагон и захлопнул за собой дверь. Туф! Туф! – громко застучали колёса. Поезд стал набирать ход. Наташа растерянно улыбнулась, подумав, что это какой-то дурацкий сон.

Но когда её качнуло от ветра, и мимо прогромыхал последний вагон, она пришла в себя и в ужасе закричала. Быстро выбралась из снега на колею и побежала за поездом.

– Папка» Папка! – задыхалась она.

А поезд уходил всё дальше. Наташа споткнулась и упала. Но тут же вскочила и снова бросилась догонять. Она не верила, что отец её бросил. Бросил одну в этом чёрном и страшном лесу! Этого не может быть! Это неправда!

– Папка! Папка! Это же я!..

Поезд исчез в темноте, его уже было не слышно, а она всё бежала. Бежала, спотыкаясь и падая, и в мольбе протягивая руку. И снова упав, продолжала тянуться рукой вслед ушедшему поезду.

Наташа без сил лежала на шпалах. Как ей хотелось, чтобы это был только сон. Она даже закрыла глаза. Вот сейчас она вдруг возьмёт и проснётся. Какое это было бы счастье! Но почему она не просыпается? Наташа укусила себя за руку и вскрикнула от боли. Это не сон! Не сон! Это всё – правда! Она открыла глаза, и из глаз хлынули слёзы.

– Ма… мка, – дрожала она, – ма… мка…

Но дрожала она не только от слёз. Наташа замерзала. Обжигающий мороз сковывал тело. Зубы стучали. Она с трудом поднялась и оглянулась. С обеих сторон тянулись зубастые стены деревьев. Нигде ни огонька, ни звука. Лишь холодно поблёскивали рельсы, и где-то в лесу было слышно, как от мороза лопаются ветки. И вдруг Наташа вспомнила Ваню, и её будто обожгло. Она вдруг поняла, что отец с ним поступил точно так же. И Вани больше нет! Он погиб в этом страшном холодном лесу! Наташа глухо простонала. Перестав плакать, отрешённо посмотрела перед собой. В эту минуту она возненавидела жизнь. И впервые подумала о собственной смерти. Зачем жить, если такой отец? А если такой отец, что тогда другие?!

Сзади послышались стуки колёс. Наташа повернулась на шум и увидела вдалеке две яркие точки, которые двигались на неё. Они быстро увеличивались в размерах, стук колёс становился всё громче. Наташа отвернулась и медленно пошла по шпалам. Ей было уже всё равно. Она подняла голову, чтоб в последний раз посмотреть на небо. А звёзды сияли… и вдруг она увидела впереди слабый огонёк. Не веря глазам, она остановилась. Может, это ей кажется? Прошла, наверное, целая минута, но огонёк продолжал гореть. Значит, это правда! У неё от волнения перехватило дыхание. Она не могла сдвинуться с места. Поезд пронзительно гудел Свет ярко осветил рельсы и шпалы. И в этом свете Наташа увидела маленький домик у самой кромки леса. И тут как будто какая-то сила заставила её уступить поезду путь. Она сошла с рельсов и, подскользнувшись, покатилась по снегу вниз в какую-то чёрную бездну.

Очнулась она на тёплой кровати, укрытая толстым одеялом и таким же толстым кожухом. Первое что увидела, было окно, а за за ним заснеженный лес. Вспомнив, что с ней произошло, она вся сжалась, к горлу подступил комок, хотелось разрыдаться. Она укрылась с головой. И ту к одеялу кто-то прикоснулся. Она замерла. Ей почудилось, что она слышит чьё-то дыхание, от которого она почувствовала какое-то необъяснимое волнение. Она с замиранием приподняла край одеяла, и её будто подкинуло вверх от внезапной радости. Перед ней стоял Ваня! Не помню себя, она уже крепко прижимала его к себе. Слезы градом потекли по её лицу. Задыхаясь, она, не переставая, целовала его лицо до тех пор, пока он и сам не заревел на весь дом.

Их приютили добрые люди, муж и жена, работавшие здесь на железнодорожном переезде. Ваню вовремя увидели рано утром лежащим на снегу у железнодорожного полотна. С ним отец прступил точно так же, как и с Наташей, оставив на этом же полустанке

У этих людей они и выросли. В ближайшем посёлке Наташа закончили школу и поступила в железнодорожный институт. Много лет спустя, она узнала о судьбе своей мачехи и отца. Они давно умерли. Но мачеху, прежде чем умереть, парализовало. Ухаживать за ней было некому и она долго мучилась. А у Наташи судьба сложилась счастливо. Вышла замуж. Родились девочка и мальчик Мальчика она назвала Ваней. А Ваня стал машинистом электропоезда. Но это уже, как говорится, другая история.

АНЖАРА

Я не спал. Просто лежал и думал. И мечтал. Я в уме сочинял рассказ об одной прелестной инопланетянке. Звали её Анжара. Жила она на далёкой планете. Которая называлась Ания. Жизнь там была иная – тихая и добрая, где не было ни войн, ни ссор, ни коррупции, ни всяких природных катаклизмов. Анжара была очень красивая девушка.