Страсть под грифом «секретно»

А вторая… О ней и думать не хочется! Подобная глупость в мои планы не входит.

В какой-то момент посторонние мысли мгновенно вылетают из моей головы.

Я давно не боюсь смерти. Воспринимаю её как неотвратимую, а порой и фатальную неизбежность. Те, кто считает всех судмедэкспертов бесчувственными и грубыми циниками, поверьте мне, ошибаются. Так или иначе, пропускать человеческую боль через себя приходится. Вопрос только в том, как быстро у специалиста процесс «самоочищения» срабатывает. Ты можешь ходить и думать об умершем день, два или три. Можешь неделю, а возможно, и месяц. Но при этом есть случаи, остающиеся с тобой на всю жизнь.

Этот один из таких.

Я не знаю никого из коллег, кто бы оставался непроницаемым при проведении вскрытий детей и беременных женщин.

Стянув с себя перчатки, бросаю их в мусорное ведро. Подхожу к небольшому окну, находящемуся под потолком, – секционные залы здесь расположены на нулевом этаже, слегка под землей, и открываю его. Поток свежего воздуха ожидаемого эффекта не производит. Меня продолжает мутить. Голова мягко плывет. Я знаю, что справлюсь, вопрос состоит лишь в том, какой ценой.

Это работа. Точно такая же, как и любая другая. И её нужно делать. Я ведь умею абстрагироваться…

«Девушка была беременна. Срок 3 – 3,5 месяца. Чуть позже скажу точнее», – набираю сообщение Ястребову.

Обычно такие детали двигают следствие в верном направлении.

Не проходит и двух минут, как он мне перезванивает.

– Лен, ты уверена? – от привычных игривых нот в его голосе нет и следа.

Отлично, мы наконец-то перешли на новый – профессиональный – уровень. Будь я в привычном, а в не разрозненном состоянии, непременно бы обрадовалась этому факту.

– Я, по-твоему, дура? Не отличу плод от кисты, например? – меня не по делу несет, но его сомнения в моей компетентности отчего-то сейчас особенно обидны.

– Успокойся. Я просто уточнил. Мы ведь вместе с тобой её видели, она не выглядела беременной, – тон становится примирительным.

– Физиологические особенности. У некоторых только к шестому месяцу животик начинает появляться.

– Она могла не знать?

– Судя по содержимому желудка – нет. Она принимала витамины для беременных.

Прикрыв глаза, я приваливаюсь спиной к прохладной стене.

– То есть на момент смерти она находилась дома? Принимала витамины?

Мне снова хочется наехать на него. Девушку нашли в нарядном, но всё же домашнем наряде – тонкая кружевная сорочка и шелковая накидка. Дорогой комплект для особых случаев. Конечно, она дома была! Но я сдерживаюсь.

Отчего-то мне не хочется выглядеть в его глазах фурией.

– Да, витамины она приняла после того, как ее отравили никотиновой кислотой.

– Даже так… – слышу в его голосе то ли удивление, то ли разочарование. Легкая пришибленность когнитивных функций не дает мне провести полноценный анализ. – Спасибо. Ты очень кстати. Дай знать, как заключение будет готово, я пришлю к тебе кого-нибудь из оперов.

Спустя несколько часов я выбираюсь из подземелья и направляюсь в свой кабинет. Сил нет никаких. Понимаю, мои переживания ничего не изменят, и всё же…

Ненавижу всех тех, кто позволяет себе вершить чужие судьбы.

Ещё немного, и мне исполнится тридцать. Нет, это не много, не стыдно, и даже не волнительно, но определенно психологический барьер предстоит преодолеть.

Хвала небесам – в моей жизни есть любимая работа, иначе бы пришлось заводить кошку и по вечерам жаловаться ей на свои несбывшиеся мечты.

Какое-то время я провожу в одиночестве и тишине, а потом решаю позвонить лучшему другу отца. Человеку, которого в детстве я видела едва ли не чаще, чем родителей.

– Давид.

Улыбаюсь, услышав, как он шикает на кого-то, чтобы не мешали нам разговаривать.

– Тихо здесь все. Моя девочка вспомнила про старика.

Он лукавит. До старика Давиду ещё жить и жить. В том году всего лишь сорок пять исполнилось. Коренастый брюнет, впервые женившийся в прошлом году. Сколько себя помню, папа направлял его на путь истинный и советовал побыстрее семьей обзавестись. Дав только отмахивался, а теперь вот не устоял.

Чтобы не привлекать к его недавно легализовавшейся персоне внимание моего деда, свадебное торжество я пропустила. О чем очень жалею. В мире не так много людей, которые мне по-настоящему дороги.

– Чем обязан такому событию, Элене?

– Я не буду с тобой разговаривать, пока ты не перестанешь язвить.

– Ауф, какие мы строгие, – усмехается он. – Ты вся в отца, только опасней, – произносит фразу, придуманную им ещё лет двадцать назад.

После недолгого обмена любезностями разговор перетекает в привычное русло.

– Как ты там, детка? Не обижают? Ты ведь знаешь, что всегда можешь ко мне обратиться?

Признаться, Давид ко мне относится более чутко, нежели дед.

Последний умеет общаться только в форме приказов, а это, знаете ли, к душевному общению не располагает.

– Дав, всё отлично. Квартиры и новой машины было достаточно.

Через несколько лет после исчезновения отца Давид вернулся в Россию и стал восстанавливать их некогда совместный, но сейчас запущенный бизнес.

– Я так и понял. Заметил, что к ежемесячным переводам ты даже не притрагиваешься, – в его словах слышен укор. – Не хочу, чтобы ты хоть в чем-то нуждалась. Вахтанг бы меня не простил за такое.

Собираюсь привычно отшутиться, напомнив о приличной зарплате, но… Не могу.

Стоит Давиду упомянуть отца, как меня переклинивает.

Крутанувшись в кресле, я отворачиваюсь к стене и прикрываю глаза. Можно дверь закрыть и не стесняясь рыдать, но что-то меня останавливает.

– Ничего нового не узнала? – спрашивает Давид, чтобы хоть как-то разрядить затянувшуюся паузу.

Он, как и дед, был против моей самостоятельности, однако становиться в позу и портить со мной отношения не стал.

– Нет. Я подняла все архивы с записями ключевых дорожных камер, установленных на въезде в регион, но ничего нет. Как сквозь землю провалился, – последний раз отца видели живым на трассе в соседней области. Она вела именно сюда, но по какой-то причине отец не доехал.

– Не знал, что гаишники так долго хранят записи.

– Только по самым значимым участкам дорог.

– Элен, мне кажется, тебе нужно жить дальше. Я знал твоего отца лучше, чем кто бы то ни было. Вахтанг бы не одобрил твоего стремления к саморазрушению. Отпусти.

Так просто бывает только на словах. Я и сама могу отсыпать кому-нибудь дельных советов…

Не знаю, куда бы нас завел этот разговор, но я вдруг чувствую, что на меня кто-то смотрит.

Открыв глаза, цепенею.

Неожиданность, мягко говоря, неприятная…

Аккурат мне в лоб направлено дуло пистолета.

– Проходной двор здесь, однако…

Глава 15

Олег

Проводя осмотр трупа, я сразу узнал постоянную любовницу одного из близких друзей отца.

С одной стороны, хорошо – дело быстрее раскрою. За последние двадцать лет человечество далеко шагнуло вперед, но методы решения некоторых щепетильных вопросов, особенно личного характера, остались неизменны. Среди наших никого не удивить смертью любовницы. К тому же несколько дней назад эта девица подралась с женой своего престарелого любителя сочных тел. Устроили скандал во время одного из благотворительных вечеров, коих в последнее время проходит все больше и больше. Чем ближе старость, тем усиленнее беззаконники бросаются замаливать свои грехи.

А с другой – это полный пи*дец! Меня ведет, стоит только мелкой появиться на горизонте. Непередаваемые и ни с чем не сравнимые ощущения. И они мне, черт возьми, охренеть, как не нравятся.

Эмоционально зависеть от бабы? Лучше сразу застрелиться и не мучиться.

Мелкая владычица преисподней – самое худшее, издевательское и изощренное наказание из всех, что судьба могла мне приготовить.

Я уже (не буду уточнять, каким местом) чую – ничем хорошим для меня знакомство с ней не закончится.

Звучит, мать его, обнадеживающе.