Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства

Конечно же, ты не чувствуешь этого, тупица. Ты же Зимний Рыцарь.

Я перевел взгляд на свою левую руку, которая как-то странно пульсировала.

Из-под рукава плаща выпирало что-то острое. Мне потребовалось совершить над собой усилие, чтобы провести осмотр и сделать логический вывод, что это моя собственная рука, и она сломана.

Семифутовый кусок ледяной стены разлетелся и грохнулся на пол.

Я оттолкнулся здоровой рукой и встал на ноги. Два вурдалака появились в проломе.

Их двое, а я один. Харви не в счет.

Без магии.

Без оружия.

И без выбора.

Я оскалил зубы в вызывающем, но бесполезном крике.

И вурдалаки вступили в бой.

Глава 19

Выбрали они, конечно, мою персону как наиболее опасную цель, не хнычущего же Харви им выбирать, понятно. Я бы поступил так же.

Но мы ошиблись.

Вурдалаки подбирались ко мне с обеих сторон, и я мог прикончить только кого-нибудь одного из них, а не двух сразу, даже если бы нашел силы, чтобы вызвать дополнительную поддержку Зимы. Один из вурдалаков подбежал и набросился на меня. Другой перепрыгнул через вопящего Харви.

Гудман Грей убил его первым.

Когда вурдалак оказался рядом, глаза Харви сделались вдруг холодными и спокойными, рука же взметнулась вверх. Я не видел самого превращения, но мне показалось, что рука изменила форму – стала жесткой, изогнувшись в виде серпа, и нечеловечески быстрой. За режущим звуком последовал стук, как от бумажного резака, но какой-то немного чавкающий. И внезапно верхняя и нижняя части вурдалачьего тела повернулись в противоположных направлениях.

Когда второй вурдалак навалился на меня, даже с учетом силы Зимней мантии все, что я мог, – это держать его зубы подальше от моей шеи. Если бы не мой плащ, челюсти этой твари превратили бы меня в конфетти, прежде чем Грей успел бы прийти мне на помощь.

Я даже не увидел, а ощутил движение: что-то расплывчатое, чертами напоминающее гориллу, схватило вурдалака своими мощными руками и отбросило от меня с такой силой, что был слышен хруст вывернутых суставов. Вурдалак врезался в уцелевшую часть ледяной стены и проломил ее, забрызгав все вокруг своей гадкой кровью. Прежде чем он пробил стену насквозь, размытая фигура, напоминающая хищную кошку, ударила его в воздухе и прижала к земле, растворившись вместе с ним за туманным облаком и обломками стены.

Вурдалак слабо вскрикнул. Потом затих.

По другую сторону ледяной стены что-то зашевелилось. Через пару секунд раздался негромкий выдох, и, спокойно ступая по тому, что осталось от перегородки из льда, появился Гудман Грей. Позади него билось нечто в смертельных судорогах. Я не мог разобрать, что это было, да и не хотел. Вурдалаки так просто не умирают и перед смертью оставляют после себя жуткую грязь. Тот, которого Грей расчленил, скребся где-то в тумане, причем звук доносился с двух противоположных направлений.

Грей взглядом оценил обстановку, кивнул и сказал:

– Это был удачный ход, разделить их стеной. И туман тоже неплохо. Не ожидал так много от человека твоего возраста.

– Иногда такие встречаются. – Я поднялся на ноги. Почему-то мне расхотелось сидеть на земле со сломанной рукой и истекать кровью поблизости от Гудмана Грея. Таким хищным созданиям, как он, не стоит давать повода ни к чему, тем более что небрежно одетый, ничем не примечательный Харви настораживал меня куда больше, чем Тесса вместе с вурдалаками заодно.

Я спросил, прогнав из голоса невольную дрожь:

– Где Харви?

– Здесь, – ответил мне Грей. Выглядел он спокойным, словно на секунду отвлекся, чтобы выбросить бумажный стаканчик, а не разорвал двух вурдалаков на части. Его глаза задержались на моей раненой руке. – Извини, была только пара секунд, а он пер на меня и пер. Пришлось отправить его в нокаут.

Я пронзил его пристальным взглядом. Затем сделал пару шагов к превращенному в лед вурдалаку, отобравшему у меня посох, выдернул его из вурдалачьих клешней. Тот рассыпался любезно на мелкие части, а посох остался в моей в руке вместе с парочкой отломанных когтей этой твари. Я стряхнул их и повернулся к Грею:

– Где именно?

Грей поднял в недоумении брови. Кивнул с ухмылкой, махнул рукой, предлагая следовать за ним. Непохоже, что он сильно боялся поворачиваться ко мне спиной.

Адские погремушки! Откуда мне знать, может, у оборотня глаза на затылке.

Грей привел меня в ту часть магазина, где когда-то располагались стеллажи с журналами. Он схватился за один из них и отбросил его.

Я увидел лежащее тело Харви.

Его горло было аккуратно перерезано чем-то острым. Вокруг на полу грязи было хоть выгребай. Глаза Харви оставались открытыми и слепо пялились в потолок. Кровь все еще пульсировала в такт сердцу, лицо было белое, – короче, я пришел слишком поздно. Харви был мертв. Само тело, впрочем, еще не догадывалось об этом.

Я медленно перевел взгляд на Грея.

Оборотень смотрел на Харви, брови его были нахмурены. Переместив взгляд на меня, он сказал:

– Да, неудачно вышло.

– Думаешь, это смешно? – Раздражение из меня так и перло.

– Думаю, что это хреново, – ответил Грей и вновь посмотрел на Харви. – Я только вырубил его.

– Я сказал бы в точности так же, если бы вешал тебе лапшу на уши.

– Нет, – возразил Грей. – Я бы сказал, что перерезал его болтливую глотку, потому что так было бы справедливо.

– Ты ведь и перерезал?

– Не надо вешать на меня лишнее, Дрезден. Ложь – она слишком давит, и она начинает надоедать где-то через пару веков. Я себя ею не утруждаю. – Он пнул Харви мыском ботинка. – Но кто-то хорошо постарался. Причем быстро. И свалил тоже быстро.

– Дейрдре где? – спросил я.

– Думаю, преследует свою мать, после того как ты ей врезал по носу. – Грей опустился на колени рядом с Харви и наклонился ближе, принюхиваясь по-собачьи. – Фу! – Он задумался на секунду. – Слишком много свежей крови и чертовой вурдалачьей вони. Ничего не могу разобрать, – сказал он и поднял на меня глаза. – А ты что-нибудь можешь?

– Если у меня будет двадцать четыре часа и нормальные инструменты плюс еще пять или шесть часов, чтобы поработать на месте, возможно, что-то и выясню.

Мы посмотрели друг на друга. Похоже, мы оба считали, что каждый из нас что-то недоговаривает. Я-то был в неведении точно, Грей же определенно что-то унюхал. Я ему не доверял.

Грей, по-моему, тоже. Он нетерпеливо вздохнул:

– Чародей, ты же знаешь, что я не вру.

– Знаю, – ответил я. – Ведь бойскауты друг другу не врут.

Он изобразил нечто похожее на улыбку. Наклонился, закрыл глаза Харви – я отметил уважение в этом поступке. Затем он зачерпнул ладонью из лужицы крови на полу.

– Что ты делаешь? – спросил я.

– То, за чем мы сюда пришли, – ответил он. – Беру образец крови, он нам понадобится. Скажешь Никодимусу, где меня искать.

– И где же?

– В «Фидуциарных услугах Моррисона». Харви нельзя было убивать, иначе все бы об этом знали. Значит, сделаем вид, что он жив.

– Ты собираешься изображать его доверенное лицо перед людьми, которых ты никогда раньше не видел? – Сарказм из меня так и пер.

– Да, – спокойно ответил Грей.

– Ты такой крутой? – Мои брови поползли вверх.

– Более чем, – ответил он. Его глаза блеснули так странно, что я вздрогнул.

– А тело Харви, с ним что?

– Родных у него нет. А у нас есть два замороженных вурдалака, – ответил он. – Их не трогай. Вурдалаки сами позаботятся о Харви, когда оттают.

– Может, стоит прикончить их прямо сейчас? – Я скрипнул зубами. – Эти парни не совсем вурдалаки. Не хочется давать им второй шанс добраться до меня.

– Как хочешь, – ответил Грей. – Мне пора.

Грей начал пить кровь из сложенной лодочкой ладони. Поморщился, тело его пробила дрожь, и буквально через секунду он стал походить на труп, лежавший возле его ног, включая одежду и все остальное. Наклонившись, он достал из кармана рубашки очки Харви, вытер с них кровь и надел на себя.

– Сделай что-нибудь с рукой, – сказал он.

Я рассеянно посмотрел на свою сломанную руку, потом спросил:

– Грей?

– Что?

– Я не оставлю тело Харви на съедение вурдалакам. И если у тебя с этим проблемы, мы можем обсудить их прямо сейчас.

Грей посмотрел на Харви, затем кивнул:

– Твое дело, тебе и решать.

И пошел медленным шагом через тающий туман в сторону пролома в стене магазина.

Я взглянул на мертвого Харви. «Прости», – сказал я ему. Потом подумал, что этого «прости» мало. Я собрался пообещать ему наказать убийцу… но Харви это было уже до лампочки.

Мертвецам не нужна справедливость. Она нужна только тем, кто смотрит на их останки.

Я столкнул тяжелые стеллажи обратно на тело Харви. Власти найдут его через пару дней. Конечно, это неуважение к мертвому, но большего себе я не мог позволить.

Мне совсем не хотелось тащиться в хранилище Аида только за тем, чтобы обнаружить там отряд головорезов из древних мифов, поджидающих нас с намерением отрезать нам голову, как только мы войдем. Поэтому я кое-что предпринял.

По части магических приемов у меня был напряг. Зато были одна здоровая рука и тяжеленный посох. С их помощью я превратил в прах замороженных вурдалаков, затем вышел из магазина и сел в заранее арендованную машину, чувствуя себя неимоверно уставшим, больным и никому не нужным на свете.

Глава 20

Черт знает, куда я ехал. Главное – не останавливаться.

Какая-то часть меня отмечала со все растущей тревогой, что здравый смысл сдает свои устойчивые позиции. Числа больше не складывались. Рука была сломана. Время поджимало. И еще я оставил Кэррин один на один с этой бандой, хотя практически был уверен, что Эшер и Вязальщик не убьют ее без приказа, да и у гадины Никодимуса нет на то особых причин. Пока нет. Про Грея я знал лишь то, что он куда-то спешил. Причем спешить он мог обратно на скотобойню, чтобы снова докапываться до Кэррин. Маловероятно, конечно, но мысль, что я ее бросил, меня тревожила.

С другой стороны, я все равно вернуться не мог. С моей-то рукой. Этой банде нельзя было показывать свою слабость.

Я решил убедиться, что со мной все в порядке. Крови на руке не было, но пока я себя обследовал, чуть было не врезался в остановившийся передо мной автомобиль. Какие бы полезные услуги мантия Зимнего Рыцаря ни предлагала, последствия всего этого не всегда бывали приятными. Да, я не чувствовал боль, но ведь мантия должна была откуда-то черпать свою энергию. И источником этой энергии, скорее всего, был я. Боль не волновала меня, но травмы были вполне реальны, и за этот обезболивающий эффект я платил потерей внимания и жуткой усталостью.

Мне нужна была помощь.

Да. Помощь. Баттерс, вот к кому надо ехать. Он вправит кость и наложит шину.

Но нежданно я обнаружил, что паркую машину перед простым симпатичным домиком в районе Бактауна. Дом был в колониальном стиле, без лишних претензий, но поддерживаемый хозяевами в отличном виде. Перед ним рос огромный дуб, еще несколько деревьев виднелись на дворе сзади, вокруг – забор из штакетника, крашенный белый краской. Новый почтовый ящик, покрытый ручной резьбой. Блестящими золотыми буквами на ящике было выведено: «Карпентерам».

Я затормозил и оглядел дом.

Здесь я не был с моего последнего посещения Чикаго. Было это в прошлом году. Словно вор, я пришел, когда никого не было дома, чтобы взять Мыша, мою собаку, на некое секретное дело.

Так я хитро увернулся тогда от встречи с дочерью, которую не видел с тех пор, как вытащил ее из залитого кровью храма в Чичен-Ице, чтобы унести ее подальше от убитых вампиров Красной Коллегии и тела матери, погибшей от моих рук.

Мэгги. У нее были темные волосы и глаза, как у Сьюзен, ее матери.

Прекрасной Сьюзен, которую я подставил, как я подставил Харви.

А после я взял Молли Карпентер с собой и впутал ее в заварушку с сидхе, самыми опасными существами, каких я знал. И Молли стала невольной жертвой борьбы за власть и теперь, насколько я знал, была даже не совсем человеком.

Молли, которую я подставил, как Харви.

Что я здесь делаю, черт возьми?!

Я вышел из машины и подошел к воротам. Повозившись, открыл их и направился ко входной двери.

Постучал, пытаясь представить, кто может быть внутри. Середина дня. Дети, должно быть, в школе. На секунду задумался, не повернуть ли назад. Что я надеялся здесь найти? Возможность обвести вокруг пальца Никодимуса?

В этом не было никакого смысла.

И только на крыльце дома я понял, что плачу, и плачу уже давно. И снова подумал о том, чтобы сбежать, как мальчишка. Но мои ноги не двинулись с места.

Через мгновение мне открыли дверь.

Майкл Карпентер ростом был за шесть футов, и если его мускулы были не такие внушительные, как обычно бывает у Рыцаря Креста, то все равно было ясно, что он уделает любого, даже не вспотев. Каштановые волосы Майкла были белы от серебряных прядей, а борода стала совсем седой. Морщин на лице прибавилось, особенно вокруг глаз и рта. Наверное, улыбаться ему поменьше бы. Он был одет в джинсы и синюю фланелевую рубашку и опирался на трость.

Сказывалось ранение; когда он помогал мне, я был недостаточно скор, чтобы это предотвратить. И это опять мой прокол.

Все перед моими глазами потекло, размылось и пошло волнами.

– Похоже, мне нужна помощь, – пробормотал я хрипло. – Что-то со мной не так.

Голос его был мягок, ни следа колебаний.

– Заходи, – сказал мне мой друг.

Изнутри меня разрывало; кроме сдавленного стона, выдавить из себя я ничего не смог.

* * *

Я сидел за столом на кухне у Майкла.

Кухня была просторная, и здесь не было того привычного беспорядка, что раньше. Два вместительных холодильника могли бы накормить целый взвод, который звался его семьей. За столом можно было разместить минимум десяток столующихся, даже если его не раскладывать.

Я осмотрелся. Все чисто, все аккуратно, хотя и раньше здесь царила безупречная чистота.

Майкл заметил мой взгляд и улыбнулся.

– Меньше людей, больше места, – сказал он с гордостью и вместе с тем с сожалением. – Знаешь, дети быстро растут.

Он подошел к холодильнику и вытащил пару бутылок пива. Открыл их консервным ножом, похожим на молот Тора, легендарный Мьёльнир.

Я взял открывашку и прочитал, что на ней написано: «Кто бы ни взял этот молот, будет обладать силой Тора, если достоин».

«Или будет достоин хотя бы открыть бутылку», – добавил мысленно я.

Майкл улыбнулся. Мы чокнулись, сдвинув бутылки, выпили по глотку, и я положил руки на стол.

Он увидел мой мокрый от крови рукав. Медленно выдохнул и сказал:

– Нужна помощь.

Мы избавились от плаща. Пока проделали это, руку и запястье пронзила страшная боль. Наконец я смог рассмотреть свою несчастную руку.

Кость не выпирала наружу, но было такое ощущение, что она прорвет кожу при малейшей возможности. Предплечье мое распухло. Выпершую из-под кожи кость окружали фиолетовые пятна, а кожа вокруг них пошла волдырями. Майкл взял мою руку, положил на стол и стал осторожно ее обследовать.

– Перелом, – заключил он спокойным голосом.

– Ты что, по совместительству еще и врач?

– В армии был санитаром, – ответил Майкл. – Нагляделся на переломы. – Он внимательно посмотрел на меня. – Как насчет больницы?

Я отрицательно покачал головой.

– Понятно, – ответил он и тронул еще несколько раз мою руку. – Похоже, кость не раздроблена.

– Вправить можно?

– Попробую. Но без рентгена придется делать это на ощупь. Возможно, срастется криво.

– Оборудование выйдет из строя, во всяком случае большая его часть, если я даже просто войду в твой кабинет, – подсказал я.

– Сразу после этого зафиксируем запястье. – Майкл кивнул.

– Не знаю, смогу ли я себе такое позволить.

– Без вариантов, – ответил он. – Если я наложу повязку, стоит тебе дернуть рукой, и кости опять сместятся. Или закрепляем запястье, или края костей будут цеплять друг за друга и вряд ли когда-нибудь срастутся.

Я поморщился:

– Может, обойдемся повязкой?

– Слишком сильный отек, – объяснил он. – Придется наложить шину и ждать, пока опухоль спадет и можно будет сменить ее на гипс. Хочешь, я позвоню Баттерсу?

Его предложение меня напрягло.

– Он… как бы тебе сказать… немножечко ко мне не того. И потом, ты же знаешь, с живыми он не очень любит работать.

Майкл нахмурился, вглядываясь в мое лицо, потом кивнул:

– Понятно. Подожди здесь.

Он отправился в свою подсобку, лабораторию – как правильно, я не знаю. Вернулся скоро, принес с собой нужные инструменты, выложил их на стол. Вымыл руки, обработал мою рану антибактериальными средствами. Взял меня за запястье.

– Будет больно, – пообещал он.

– Правда? – Я улыбнулся.

– Тело подай назад и тяни руку на себя. – Он принялся помогать тянуть мою руку, другой своей рукой мягко надавливая на кость.

Даже мантия Зимнего Рыцаря имеет свои пределы. Или в ней сели батарейки? Тупая глубинная боль билась в моей руке; это было примерно то же, что вы ощущаете в тот момент, когда ваши конечности немеют в ледяной воде, только много сильнее. И я слишком устал, чтобы забивать боль криком.

Наконец Майкл выдохнул и сказал:

– Думаю, она встала на место. Не шевели рукой.

Я сидел, тяжело дыша, неспособный даже ответить.

Майкл начал обвязывать мою руку бинтами; руки его двигались медленно, но чем дальше, тем более уверенно и быстро – прежний опыт давал о себе знать. Затем он взял кусок листа алюминия, который принес с собой из подсобки, бегло посмотрел на мою руку и с помощью плоскогубцев ловко согнул лист в форме желоба. Положил в него мою руку, оставив снаружи пальцы. Скоба охватывала бо́льшую часть руки, от запястья до локтя. Майкл снял ее, немного подправил угол изгиба, приложил снова. Затем плотной тканью зафиксировал скобу на моей руке.

– Как тебе? – спросил он, когда закончил.

– Не могу шевелить запястьем, – проверил я. Очень осторожно проверил. – С этим точно будут проблемы.

– Думаешь? – спросил он.

Я говорил спокойно, как только мог.

– Трудно пошевелить запястьем. А вдруг возникнет опасная ситуация? Все может быть.

Он сел и строго посмотрел на меня.

Я понял, что шутки в сторону.

– Спасибо, Майкл, – сказал я. Вздохнул. Не было никакого смысла говорить что-то еще. Должно быть, моя сломанная рука подкинула мне эту идею. – Я, пожалуй, пойду.

И начал подниматься со стула.

Майкл взял свою трость и рукоятью подцепил мою ногу. Я хлопнулся обратно на стул.

– Гарри, сколько раз я тебя спасал? – спросил он, наморщив лоб.

– Кучемиллион раз.

Он кивнул.

– Я что-нибудь просил у тебя взамен?

– Ничего. Никогда.

Он снова кивнул.

Потом мы долго пребывали в молчании.

Наконец я произнес очень тихо:

– Знаешь, не думаю, что я такой же хороший парень, каким я тебе казался.

Сказал и сглотнул при этом.

Он меня внимательно слушал.

– Как я могу быть таким после всего, что сделал? – Это сказал я.

– И что ты сделал?

Я с минуту обдумывал ответ.

– Ты знаешь о Мэб. Знаешь о том, кто я теперь. И какую я заключил сделку.

– Я знаю, что ты это сделал, чтобы получить необходимую силу для спасения жизни дочери.

– Ты не знаешь о Сьюзен. – Мы пересеклись взглядами. – Я ее убил, Майкл.

Не знаю, как я в этот момент выглядел, но на его глаза навернулись слезы.

– Гарри. – Он опустил голову. – Она обратилась? Что произошло, скажи?

– Этот сукин сын, Мартин, – сказал я. – Он… он ее подставил. Сдал семью, в которой жила Мэгги. Думаю, что он сделал это, чтобы втянуть меня в разборки с Красным Королем, вероятно, в надежде, что это заставит Белый Совет сосредоточиться на войне. Но он знал Красных. Он работал на них. Был двойным агентом, или тройным, возможно. Я не думаю, что он следовал какому-то плану, но он вычислил момент. Красный Король собирался убить Мэгги, чтобы поставить крест на родовом проклятии. Оно, это проклятие, убило бы меня, и не только меня одного, а всех моих родных, всю мою семью…

Брови Майкла полезли вверх.

– Ритуал был уже подготовлен, и Мартин увидел шанс уничтожить Красную Коллегию. Всех их. Он выпалил в лицо Сьюзен все о своем предательстве, и она просто сорвалась с катушек. – Я вздрогнул, вспоминая об этом. – Я видел. Я видел, что он делает. Возможно, я мог бы его остановить, не знаю… Я не остановил. Она убила его. Вырвала ему глотку. И… она начала меняться, и…

– И ты завершил ритуал, – тихо сказал он. – Ты убил ее. Ты убил их всех.

– Самый молодой вампир во всем мире, – произнес я. – Новорожденный. Они все ведут начало от основателя – Красного Короля, я полагаю. Их собственное проклятие поимело каждого из них. Весь их род.

– Каждый вампир Красной Коллегии, – мягко подсказал Майкл, – был убийцей. Каждый из них в какой-то момент отнял чью-то жизнь, чтобы сохранить свою собственную. Это ударило по ним бумерангом. Они сами выбрали это.

– Я не проливаю слезы над Красной Коллегией, – сказал я с презрением в голосе. – Последствия от их быстрого уничтожения… Не знаю. Наверное, надо было сделать это как-то по-другому. Заглядывая в будущее.

– Если история не врет, никому еще не удавалось разрушить империю, построенную на боли и ужасе.

– Все происходило как-то сумбурно. – Я мрачно улыбнулся. – И я просто хотел спасти Мэгги.

– Могу я задать тебе вопрос?

– Конечно.

– После того как Сьюзен начала обращаться… как тебе удалось ее усмирить?

Я замер ненадолго, пытаясь вспомнить тот момент яснее.

– Ты не стал делать это, – мягко произнес он. – Не так ли?

– Она… она обратилась. Но она понимала, что происходит.

– Она пожертвовала собой, – сказал Майкл.

– Она позволила мне принести ее в жертву. – Во мне внезапно вспыхнула ярость. – Есть разница?

– Да, – тихо ответил Майкл. – Это твоя цена. Твое бремя.

– Я поцеловал ее. А потом перерезал ей горло.

После этих моих слов повисла глубокая тишина.

Майкл встал и положил руку мне на плечо.

– Гарри… Мне так жаль… Мне жаль, что ты встал перед таким жутким выбором.

– Я никогда не хотел… – Я сглотнул. – Я не хотел, чтобы все так обернулось. Чтобы Сьюзен пострадала. Чтобы сделка с Мэб совершилась. Я изначально не собирался идти на ее условия.

В его глазах читалась неподдельная боль.

– Я… спрашивал себя, – сказал он. – О том, что случилось после.

– Это был я. Я все устроил. Я думал… если я уйду раньше, чем Мэб получит шанс изменить меня, то все будет в порядке.

– Ты думал… – Майкл медленно вдохнул и снова сел. – Ты думал, что, если умрешь, всем будет лучше?

– Да, по сравнению с тем, что Мэб превратила бы меня в чудовище… По сравнению со смертью моей дочери и моего деда от рук Красных. Да. Я считал, что так будет правильно.

Майкл закрыл лицо руками и покачал головой. Затем уставился в потолок – на лице его отражались одновременно безысходность, боль и печаль.

– И теперь у меня внутри эта тварь, – продолжал я. – И она толкает меня, Майкл. Толкает, толкает и толкает на… всякое.

Он внимательно посмотрел на меня.

– А сейчас… – говорил я дальше. – Адские погремушки, прямо сейчас Мэб заставляет меня работать с Никодимусом Архлеоном. Если я откажусь, эта штука в моей голове вырвется, убьет меня, а затем возьмется за Мэгги.

– Что?

– Ты не ослышался. Никодимус. Он хочет ограбить некое хранилище, и Мэб предоставила меня ему в оплату за прошлые долги. Он создал собственную лигу зла-ради-зла, и я примкнул к ней. И что еще хуже, я втянул туда Мёрфи, хотя и не говорю ей всего, что знаю. Потому что не могу.

Майкл медленно покачал головой.

– Я оглядываюсь по сторонам… Я пытаюсь делать то, что делал всегда. Защищать людей, беречь их от всякой мерзости. Но теперь я почти уверен, что сам одно из этих чудовищ. Я не знаю, куда мог бы… что еще я мог бы сделать. Я потерялся. Я помню каждый шаг на пути, приведшем меня сюда, и все же я потерялся.

– Гарри.

– И мои друзья… Даже Томас… Я проторчал на проклятом острове год. Год, Майкл, и они почти не появлялись. Только Мёрфи и Томас, раз пять за все время. А это всего меньше часа на чертовой лодке. Люди ездят дальше, чтобы сходить в кино. Они знают, что со мной происходит. И не хотят на это смотреть.

– Гарри, – начал Майкл своим мягким голосом, – ты… ты…

– Глупец, – произнес я спокойно. – Монстр. Проклятый.

– …Такой заносчивый, – выдохнул Майкл.

Я выкатил глаза от удивления.

– Я, конечно, привык к такому твоему поведению, но в этом случае… нет, это просто удивляет. Даже по твоим меркам.

– Что? – сказал я.

– За-нос-чи-вый, – повторил он по слогам. – В такой степени, что поверить сложно.

Я тупо пялился на него некоторое время.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Ты ждал от меня мудрых слов, что-нибудь о Боге, душе, прощении, искуплении. Это все хорошие вещи, и они должны быть сказаны в свое время, но… Честно, Гарри, я не был бы твоим другом, если бы не сказал тебе, что ты ведешь себя как безмозглый идиот.