Трагедия царя Бориса. Исторический роман

– Какие же такие пути? – поинтересовался Мстиславский

– Да очень простые. Подсыплет в питье или еду яду – и престол свободен, а наследников нет. Вот он и заберется на царское место.

– Ну ты, Иван Петрович, хватил… Во-первых, он из бедного обнищавшего дворянства, выбился наверх благодаря опричнине. Во-вторых, чтобы стать царем, надо, прежде всего, быть из рода Рюриковичей. Поэтому никто ему не позволит сесть на государево место. Никто на это не даст согласия, ни мы, ни народ, а если это произойдет, то начнется великая смута. Сейчас очень удобный момент отлучить Годуновых от царя.

Мстиславский, все еще сомневаясь за успех поручаемого дела, тут же возразил:

– Не знаю, бояре, как и поступить. Боюсь я за удачу дела. Если об этом узнает Борис Годунов, то все, что мы задумали, обернет против нас.

Шуйский после этих слов встал со своего места и с раздражением воскликнул:

– Тогда зачем мы тут собрались? Давайте, будем дело делать или пойдем по своим домам, пусть Бориска нас по одному уничтожает!

– Ладно, Иван Петрович, садись. Я сделаю, как вы хотите, передам ему челобитную, а там будь что будет.

– Тогда так и порешим. Ты, Иван Федорович, завтра же с самого утра вручишь челобитную царю. А теперь, бояре, пора нам по домам, уже поздно. Утро вечера мудренее.

                                        * * *

В эту ночь Мстиславский почти не сомкнул глаз. Он ворочался с боку на бок, обливался потом в своей постели. В конце концов, встал, стал ходить из угла в угол по своей опочивальне. Уже к утру сон все-таки сморил боярина, только после того, как он прилег на широкую лавку, застланную волчьей шкурой. Ему стало на какое-то время легче, он заснул тревожным сном.

Снился боярину довольно странный сон. Он с челобитной от дворян со страхом вошел в Приемную палату к царю. Но там было темно, Мстиславский стал озираться по сторонам, ища трон царя, но его нигде не было.

Но вот он услышал голос, очень похожий на Годунова:

– Иди сюда, Иван Федорович.

Мстиславский пошел вглубь Приемной палаты и увидел на троне Бориса Годунова. Его глаза зловеще горели. Борис протянул свои длинные руки и, ухватив его за горло, прорычал:

– Ну что, знатный боярин?! Вот я и на престоле! – и сжал его горло.

Мстиславский в страхе закричал:

– Не убивай меня, Борис Федорович! – и открыл глаза. На его плече сладко спал его любимый рыжий кот и, мурлыча свою кошачью песню, от удовольствия выпускал когти.

Мстиславский сбросил кота со своего плеча, воскликнул в сердцах:

– Тьфу ты, чертяка! И приснится же такое?!

Кот обиженно посмотрел на своего хозяина и на всякий случай убрался под лавку.

Уже забрезжил рассвет. Надо было собираться на прием к царю.

Но как только Иван Федорович вспомнил, что ему идти с челобитной к государю, у него даже в животе похолодело.

                                        * * *

Годунов, как обычно, утром пораньше пришел в царскую Приемную палату. В этот раз для того, чтобы рассказать государю о готовившейся боярами челобитной о разводе царя с его сестрой. Дверь в царский кабинет была плотно закрыта, но через нее были слышны возбужденные голоса Федора и Мстиславского.

Борис в сердцах от досады воскликнул:

– Тьфу ты! Уже опередили бояре! Вот только к добру это или к худу?

Управитель прислонил ухо к двери, пытаясь расслышать, что происходит за дверью.

Царь кричал:

– Да как это вам в голову пришло, чтобы я свою любимую жену отправил в монастырь, а женился вновь на твоей дочери?!

Мстиславский даже не оправдывался, молчал.

– Ты же, Иван Федорович, не только глава Боярской думы, на помощь которой я рассчитывал в управлении государством Российским, но и мой родственник!

Боярин, заикаясь, попытался ответить:

– Я же Федор Иванович не от себя написал челобитную, это писали бояре.

– Почему ты взялся нести мне эту грамоту? Почему они сами не пришли ко мне? Что это за заговор?

– Но ведь и вправду, Боярская дума озабочена тем, что трон останется без наследника, если что…

– Что, если что?.. – переспросил Федор

– Да мало ли что бывает, ты же ведь слаб здоровьем.

– Или прирежете, или отравите меня!

– Да ты что, государь! У нас и мыслей таких не было!

– Знаю я вас, многие именитые бояре спят и видят себя на троне!

Федор встал, сложил кукиш и крикнул:

– Вот вам, а не трон! Пошел вон!

Мстиславский попытался оправдаться, но царь затопал ногами, стукнул боярина посохом по спине, закричал:

Вон отсюда! Чтобы глаза мои тебя не видели!..

Боярин в страхе помчался к выходу, а государь крикнул ему вслед:

– Моя жена Ирина народит столько наследников, что вам у трона не останется места!.. – и бросил вдогонку просителю челобитную.

Иван Федорович, весь красный, с белыми пятнами на лице, пулей вылетел из Приемной палаты, чуть не сшиб Годунова, который еле-еле успел отскочить в сторону.

Управитель ехидно усмехнулся и, обращаясь к Мстиславскому, спросил:

– Куда это вы, Иван Федорович, так торопитесь?

Боярин, ничего не ответив, быстрым шагом удалился, бормоча себе что-то под нос.

Борис Годунов торжествующе подумал: «Ну вот, и еще один мой соперник, можно сказать, повержен».

9

Войдя к царю в Приемную палату, Борис застал его в полном смятении. Федор сидел за столом, сжимая рукой посох так, что руки его побелели, и что-то бормотал себе под нос.

Годунов подошел к государю и тихо сказал:

– Что ты, Федор Иванович, так расстроился? Не нужно так близко к сердцу все принимать. Сам знаешь, чего добиваются бояре. Они хотят тебя изолировать от нас, чтобы мы не могли тебе советовать и помогать в управлении государством, чтобы самим диктовать свои условия, а затем предать государя и страну полякам или шведам.

Царь молча слушал своего управителя, все еще не приходя в себя от происшедшего.

Годунов, пользуясь моментом, продолжал:

– Мои соглядатаи выяснили, что бояре тайно собирались у Мстиславского и чинили заговор против государя, чтобы убрать царицу Ирину, как не способную родить наследника, и против меня подбивали Мстиславского: заманить меня в гости и отравить, чтобы я не мешал им творить их черное дело.

Федор, очнувшись, зло произнес:

– Не позволю глумиться над царицей Ириной и ее родственниками! Я им покажу заговоры!

Годунов с любопытством поглядел на шурина и удивился: Федор преобразился, стал чем-то похож на своего отца Ивана Грозного. Борис подумал: «Все-таки порода берет свое».

Наконец Федор окончательно успокоился, обратился к шурину:

– Что будем делать, Борис Федорович, как поступим с Мстиславским? Больше главой Боярской думы его оставлять нельзя. Слишком он слабохарактерный.

– Действительно, пора убирать Ивана Федоровича, но надо это сделать как-то по-родственному, без огласки, чтобы меньше было разговоров и пересудов в народе. Отправим его в монастырь, пусть замаливает свои грехи, – предложил правитель.

Царь взял перо, пододвинул к себе чистый лист бумаги, задумался.

Годунов сидел молча, ожидая, что предпримет Федор.

– Что ж, я, пожалуй, напишу указ об отстранении боярина Ивана Федоровича с главы Боярской думы по его просьбе и болезни.

– Вот это правильное решение, Федор Иванович, – похвалил Борис государя.

– Борис Федорович, ты иди по своим делам, а я напишу указ.

Борис встал и произнес:

– И правда, государь, пора мне по своим делам, – и направился к выходу, затем у двери остановился, повернулся лицом к царю, сказал: – Ты, Федор Иванович, не горюй, будут у тебя еще дети.

Федор печально улыбнулся, махнул рукой, давая понять, чтобы правитель ушел, но все-таки пообещал:

– Да будет тебе, Борис. Конечно, будут, куда они денутся.

                                        * * *

Колдунья Елена по просьбе Марии Григорьевны, жены Годунова, была приглашена в покои царицы для исцеления от бесплодия.

Бабка пристально взглянула на Ирину, бормоча что-то себе под нос. Затем велела ей раздеться донага и лечь на кровать.

Царица безоговорочно выполнила просьбу Елены. Та долго осматривала ее, щупала костлявыми руками тело, живот, груди. Затем велела ей одеться и сесть в кресло напротив иконы Божией Матери, зажгла свечи. Стала шептать молитвы. После прочтения молитв колдунья сказала, что Ирина – женщина здоровая и может рожать детей, что все неудачи в зачатии потомства из-за царя Федора, из-за его мужской слабости и нездоровья.

– Что же нам делать, как помочь моему мужу Федору, чтобы у нас появились наследники? – спросила у старухи Ирина.

Старуха присела на лавку, обитую мягкой красной тканью, на какое-то время задумалась, что-то забубнила себе под нос, затем вскинула взгляд на царицу и успокоила:

– Ты, моя голубушка, не беспокойся, я, пожалуй, тебе помогу. Я приготовлю отвар нужных трав, а еще расскажу тебе, чем его кормить. Настой надо будет пить каждый день свежим. Будешь ко мне каждый день посылать служанку. Поить надо три раза в день до еды. Утром на заре читай восемь раз молитву, которую я тебе дам.

– Бабушка Елена, ты думаешь, это поможет моему мужу?

– Я думаю, поможет. Я еще побываю на крестинах твоего ребенка. Но то, что я тебе скажу, обязательно выполняй так, как я тебе велю. Да не вздумайте приглашать иностранных лекарей, они только все испортят. Корми своего мужа сытно яйцами, мясом с хорошим красным вином, только понемногу, но чаще.

– Я просто не знаю, Елена, как его убедить, чтобы он кушал хорошо. Царь постоянно сидит на сухом хлебе и воде и молится до изнеможения по несколько часов в день.

Бабка что-то недовольно забубнила себе под нос, затем посмотрела внимательно в глаза царицы, покачала головой и посоветовала:

– Если твой муж Федор хочет иметь наследника престола, он должен послушаться тебя. А ты постарайся уговорить его, да так, чтобы он хорошо ел и пил настои трав.

Ирина перекрестилась на образа со словами:

– Да просит меня Господь за мой грех, что буду отвлекать от веры моего любимого мужа!

– Не расстраивайся, царица, ради такого дела Господь простит и поможет заиметь вам деток. В этом греха нет никакого, – успокоила Елена. Она медленно поднялась с лавки, взяла свой деревянный посох и, сгорбившись, пошла к выходу, не сказавши больше ни слова.

Царица подозвала к себе служанку, велела:

– Дарьюшка, выведи Елену из дворца, чтобы никто ее не видел, а то пойдут разговоры всякие. Мол, с колдуньей знается. И начнут всякую чепуху сочинять. Народ у нас на выдумки горазд.

                                        * * *

Между тем бояре не собирались сдаваться. Они стали пускать слух среди народа, якобы Борис Годунов хочет уморить царя Федора и вместо него посадить австрийского католика.

Вскоре царица Ирина забеременела, этим предотвратив на время развивающиеся грозные события.

Осторожный правитель надеялся, что роды пройдут благополучно, но бабке Елене до конца не доверял, поэтому из Лондона была вызвана опытная акушерка. Но бояре, не заинтересованные в рождении наследника, стали распространять слух, что едет докторша еретичка-католичка, которая может только навредить при рождении наследника царя, и неизвестно, какой он родится. Докторшу задержали в Вологде, где она и жила долгое время, а затем вынуждена была вернуться назад.

Тем не менее беременность вроде бы проходила нормально, Борис радовался, что и на этот раз он утрет нос заносчивым боярам.

Все началось неожиданно. Еще вечером царица чувствовала себя хорошо, была весела и радовала Федора своими сказками. Тот внимательно ее слушал и улыбался, глядя на жену и ее живот. Он мечтал о скором появлении наследника, уже придумал имя в честь деда Ивана.

Неожиданно царица схватилась за живот и прошептала, испуганно глядя на царя:

– Ой, что-то мне плохо, Федор! Ой, ой, очень в животе больно!

Царь вскочил с места, забеспокоился, глядя на Ирину, положил ее на кровать, стал звать на помощь слуг, чтобы они привели лекаря.

Вскоре прибежал лекарь, посмотрев на царицу, заявил:

– У царицы Ирины преждевременные роды.

Ирина, сморщившись от боли, прошептала:

– Зовите бабку Елену.

Вскоре доставили в опочивальню целительницу и повитуху. Она немедленно выдворила из спальни царицы всех лекарей, оставив только двух молодых служанок, велела приготовить побольше мягкой чистой ткани, принести кипяченой воды. Достала из своего узелка травы, которые всегда были при ней. Велела служанкам растирать их в ступке. Сама же стала осматривать царицу. Потрогала ей живот и, покачав головой, молвила:

– Эх, Ирина, Ирина, ну как же ты так не убереглась. Довела себя до преждевременных родов. А сейчас я едва ли чем тебе смогу помочь. Дай Бог спасти тебя. Что же случилось, что у тебя это началось?

Ирина, морщась от боли, ответила:

– Вчера я поторопилась, спускаясь по лестнице, и упала. Сначала было вроде бы и ничего, а вот к ночи стал побаливать живот.

– Ну, как же ты, милая, не убереглась-то? Столько мы с тобой положили сил, чтобы этот ребенок появился на свет. Да, видно, Господь не дал ему жизни, – и старуха перекрестилась на образа.

Роженица опять закричала от невыносимой боли, выгнулась всем телом, стала просить Елену:

– Ой, помоги мне! Не дай мне умереть мученической смертью! Сделай же что-нибудь!

Старуха стала поить царицу отваром, приготовленным из трав, приговаривая:

– Не реви, голубушка, сейчас будет легче. У тебя уже начались схватки. Ты тужься, тужься, может и все обойдется.

От болей роженица беспрестанно кричала и стонала.

Старуха то и дело повторяла:

– Ты тужься! Тужься, милая!

Наконец ребенок пошел. Старуха стала помогать роженице, наклонившись над ней, повторяя:

– Ты тужься! Тужься, Ирина!

Царица зашлась в страшном крике и потом затихла; видимо, почувствовала облегчение, что плод вышел наружу.

Елена засуетилась, потребовала ткани, приговаривая:

– Ты тужься! Тужься, чтобы вышел послед.

Ирина лежала без движения, прикрыв глаза. Крупные слезы катились по ее щекам.

Повитуха, взяла ребенка на руки, сказала:

– Был бы мальчик, будущий царь Руси великой!

Услышав эти слова, царица зарыдала.

Старуха стала гладить ее по голове, приговаривая:

– Будет тебе реветь, будут еще у тебя дети, коли уж начала рожать, узелок развязался.

                                        * * *

Узнав о том, что у царицы случились преждевременные роды, Борис Годунов не находил себе места. Он прекрасно понимал, что бояре с еще большей силой возьмутся за царскую семью ради того, чтобы извести его и всех Годуновых.

После случившегося бояре активно начали распространять слух о том, что на престол Годуновы хотят возвести знатного австрийского католика и при живом муже сватают его за царицу Ирину. Всякие слухи и разговоры о царской семье как снежный ком росли и катились по Москве, все больше обрастая небылицами. Также нарастали слухи, будто умершего от преждевременных родов наследника подменили на только что родившегося ребенка в стрелецкой семье.

Василий Шуйский, собрав бояр на своем подворье, в тревоге сообщил:

– Однако мы, бояре, перестарались. Как бы вся наша затея оклеветать царскую семью и правителя Годунова не обошлась нам боком.

– Это точно, бояре. По Москве бродят толпы народа, готовые в любой час ворваться в Кремль. А вы сами знаете, если наш народец возьмется бунтовать, начнутся погромы. Разнесут все, и нам достанется, что уже неоднократно бывало, – высказался Колычев и, повернувшись ко всем присутствующим, предостерег: – Пока не поздно, надобно погасить назревающий бунт.

– А что теперь делать-то будем? – в тревоге спросил Воротынский.

– Я выступлю посредником, в примирении между Думой и Годуновыми. Постараюсь успокоить народ.

– Эх, как все хорошо складывалось! Смели бы мы Годуновых с лица земли и делу бы конец, – с сожалением молвил Иван Петрович Шуйский.

– Все это так, но если вы хотите, чтобы чернь разгромила ваши подворья да еще красного петуха пустила, то можно не отступать от нашей затеи, – заметил хитрый Василий Шуйский и добавил: – Опять Борис выкрутился. Придется нам с ним мириться.

В это время распахнулась дверь, в палату буквально ворвался бледный стрелецкий сотник и с порога закричал:

– Беда, бояре! Беда!

– Что случилось-то, говори скорее?! – с нетерпением спросил Василий Шуйский.

– Весь московский люд восстал, сломали ворота, ворвались на площадь перед Грановитой палатой, требуют выдать всех Годуновых, чтобы побить их камнями! – возбужденно ответил сотник.

– Ну, вот, бояре, мы и дождались, чего боялись! Надобно немедленно идти в Кремль, чтобы как-то успокоить народ.

10

Переполненная гневом толпа народа заполонила площадь перед Грановитой палатой. Народ вооружился кто палками, а кто и камнями. Возмущенная чернь кричала:

– Выдайте нам Годуновых на расправу! Не выдадите – мы разнесем все тут вокруг и доберемся до вас, бояр!

Впереди толпы выскочил тщедушный работный мужичонка и писклявым голосом закричал, махая суковатой палкой:

– Что вы стоите? Идем громить все подряд, а там и до Годуновых доберемся.

Обстановка в толпе накалялась, еще немного – и вся толпа кинется к Кремлю и начнется погром. Бояре, стоящие на крыльце, в страхе попятились назад. В это время задние ряды толпы расступились, и к крыльцу проследовал митрополит Дионисий. Он держал к руке большой серебряный крест. За ним следовали именитые бояре Шуйские, Воротынские и другие. Люди нехотя расступились, пропуская процессию. Митрополит, поднявшись на крыльцо, трижды осенил толпу крестом, обратился к народу:

– Во имя Господа нашего Иисуса Христа! Уймите свою гордыню, успокойтесь и не берите греха на душу.

Из толпы послышался крик:

– Выдайте Годуновых нам на расправу! Они губят Россию и хотят захватить престол!

Рядом с Дионисием встал Иван Шуйский и обратился к бунту-ющим:

– Нам не за что гневаться на Годунова. Мы живем с ним мирно, нам нечего делить. Борис Годунов честно исполняет государево поручение правителя! И напрасно вы обозлились на знатного боярина и государственного мужа.

Но два купца, которые стояли впереди толпы, по-видимому предводители, перебивая Шуйского, кричали, обращаясь к народу:

– Не верьте боярам! Пусть выдадут нам всех Годуновых, ибо от них нас всех ждет погибель!

Настроение бунтовщиков переменилось. Они уже не слушали купчишек и нерешительно затоптались на месте. Стали бросать наземь камни и палки.

Иван Шуйский, не теряя времени, продолжал:

– Зачем нам проливать кровь друг друга? Все у нас хорошо. В Думе мы живем дружно. Государь наш премного нами доволен. Идите, мужики, по домам, вас там ждут жены и дети.

Обстановка среди толпы изменилась, люди заговорили меж собой, а некоторые стали кричать, обращаясь к народу:

– И правда, пойдем по своим домам. Займемся своими делами!

Толпа стала медленно расходиться. Работный люд, почесывая затылки и споря меж собой, пошел за ворота. Вскоре площадь опустела, только и остались после бунтовщиков валяться камни да палки.

Но два купчишки никак ни могли успокоиться, всячески пытались задержать людей, призывая вернуться и требовать выдачи Годуновых.

Как только площадь опустела, по приказу правителя тут же были закрыты крепко-накрепко кремлевские ворота. Борис в окружении своих людей появился на крыльце, отдал приказание стрелецкому сотнику:

– Михаил Иванович, расставь на стенах усиленную охрану стрельцов. Да зарядите пушки, и чтобы фитили были наготове. Если вновь придут бунтовщики под стены, стреляйте из пушек и пищалей.

Затем подозвал к себе Еремея, который после ссылки боярина Мстиславского постоянно находился при Борисе и стал одним из незаменимых слуг, особенно в ведении тайных дел соглядатайства за неугодными правителю людьми:

– Еремей, ты выявил зачинщиков, которые привели народ на площадь бунтовать?

– Да, Борис Федорович. За всеми этими людьми ведется слежка, и в нужный момент мы их найдем.

Годунов подошел поближе к своему слуге и прошептал ему на ухо:

– Всех этих людей сегодня ночью схватить, чтобы их в Москве и духу не было.

– А куда ж я их дену?

– Знатных сослать в ссылку, а тех, кто яростно хотел бунтовать и зачинщиков, особенно двух этих купчишек, которые особенно глотку рвали, уничтожить.

– Будет сделано, Борис Федорович, как вы приказали, – с поклоном ответил Еремей и тут же двинулся в окружении верных Годунову соглядатаев выполнять поручение правителя.

А Годунов отправился на свое подворье. Ему нужно было поделиться происшедшим и посоветоваться со своей женой Марией, которая была его умным советчиком.

Жену Борис застал в ее опочивальне, она стояла на коленях и молилась у иконы Пресвятой Богородицы. Она шепотом читала молитву, часто крестилась, делала низкие поклоны.

Управитель не стал перебивать ее молитву, хотя ему хотелось тут же поделиться происшедшим с Марией.

Он устало опустился в кресло, задумался, а подумать было о чем… Он знал, что ради того чтобы всех Годуновых удалить от престола, бояре пойдут на все. Уже сегодня их судьба висела на волоске. Если бы испугавшиеся погромов бояре не вступились за него, возможно, уже он не был бы жив. Как поступить, что делать, Годунов не знал. Что теперь ожидать от своих врагов? Самое слабое место – это его сестра, которая почему-то никак не могла родить наследника престола. На это и делали ставку его злопыхатели.

Наконец, Мария закончила молитву, подошла к своему мужу, села рядом и в тревоге произнесла:

– Что, Борис, будем делать, как жить дальше? Ведь наши враги не успокоятся, пока нас со свету не сживут!

– Может и правда, посадить вместо Федора какого-нибудь австрийца королевских кровей?

– Это, Борис, не выход. Если даже мы посадим на место Бориса австрийца, то боярам нас будет еще легче столкнуть. Федор-то хоть души не чает в твоей сестре, любит ее. А австриец вряд ли будет бороться за нас. Нужно нам все-таки выждать, бояре все равно отступятся. Сейчас, я слышала, они собираются собрать Земский совет, чтобы принять решение всем миром о пострижении царицы в монахини. Но это еще не так важно, так как бояре не уверены, примет ли царь эту челобитную от совета всей земли. Это уж его воля. А он, конечно, откажет им, и они ничего не смогут сделать против решения Федора.

Годунов молча слушал жену, что-то про себя обдумывая. Мария, пристально глядя на своего мужа, вдруг спросила:

– Интересно, кого они хотят посадить царицей вместо твоей сестры?

– А вот я не знаю. Я уж почти всех боярских дочерей, которые близки царскому роду, отправил в монастыри.

– А я думаю, Борис, что рано ты расстраиваешься.

– Это почему же? – с удивлением спросил Годунов.

– Я тебе вот что по этому поводу скажу. Федор полностью находится под влиянием твоей сестры. А он очень упрям. Вспомни, на что уж его отец был жесток, а так и не мог его склонить к разводу с Ириной, а уж Думу или митрополита он и слушать не будет. Вот увидишь, как он их погонит посохом. А тебе, Борис, я советую, не теряя времени, постарайся завести разговор с царем и царицей, разъясни им, чего добиваются бояре. Они тебя послушают и сделают так, как ты посоветуешь. И забудь о том, что ты хотел выдать Ирину за иностранца, чтобы сохранить трон. Ты совершаешь большой грех перед людьми и Богом. Бояре постараются использовать против тебя все, что им под силу. Тебе же, Борис, надо с завтрашнего дня постараться стравить царя с боярами.

– Это я уж постараюсь сделать в наилучшем виде, – пообещал правитель.

– Но это еще не беда. Беда нас с тобой ждет впереди.

– Какая беда нас ждет еще и откуда?

– Что бояре затеяли всем миром заставить Федора насильно постричь Ирину в монахини, ерунда. Царь им откажет, и они ничего с ним не поделают. Как только это их дело не состоится, они, по-видимому, возьмутся за царевича Дмитрия, который сейчас находится в Угличе.

Услышав это, Годунов даже побелел, заволновался, встал и заходил взад и вперед по опочивальне, повторяя:

– Как же это я упустил Дмитрия из виду? Ты, Мария, спасительница моя. Надобно немедленно послать в Углич своих людей, чтобы они не сводили глаз с царевича и докладывали мне, что там происходит.

– Я уже давно на это обратила внимание и пока тебе ничего не говорила. Но при царевиче находится служанка, которая мне обо всем сообщает. Так вот, дорогой мой Борис, Василий Шуйский давно уже туда запустил свои ручки. По-моему, они готовят заговор против царской семьи и хотят посадить на престол Дмитрия.

Борис медленно сел и тихо промолвил:

– Эти знатные бояре то с одной стороны подбираются, то с другой. И нет им никакого уема.

Надобно завтра же послать в Углич своих людей.

– Помяни мое слово, Борис, царевич Дмитрий принесет тебе еще немало бед и горя.