Сибирское золото. Забытая история золотой лихорадки в Российской Империи XIX века

В то же время проявились и негативные последствия стремительного развития отрасли: хищническая эксплуатация природных ресурсов, тяжелые условия труда на приисках, формирование особой "приисковой" преступности. Эти проблемы станут еще более острыми на следующем этапе сибирской золотой лихорадки, когда масштабы добычи значительно возрастут.

Американский консул в Москве Джеймс Суорд Гиббс, посетивший Сибирь в 1865 году, оставил интересное сравнение двух золотых лихорадок: "Русская золотая лихорадка отличается от американской прежде всего организованностью. Если в Калифорнии каждый сам за себя, то здесь все подчинено строгой иерархии и регламенту. В Америке золото часто приводит к беззаконию, в России – к бюрократии. Но и там, и здесь оно меняет жизнь людей, создает богатство и расширяет границы цивилизации".

Таким образом, к началу 1860-х годов был заложен фундамент для дальнейшего развития сибирской золотопромышленности, которая во второй половине XIX века достигнет пика своего развития и окажет еще более глубокое влияние на российскую экономику и общество.

ГЛАВА 2: ЗОЛОТОПРОМЫШЛЕННИКИ: НОВАЯ ЭЛИТА ИМПЕРИИ

Первые миллионеры из народа

Сибирская золотая лихорадка создала уникальное для России того времени явление – массовое появление миллионеров, происходивших из самых разных социальных слоев. В жестко стратифицированном обществе Российской империи, где социальный статус обычно определялся рождением, золотопромышленность стала редким социальным лифтом, позволившим некоторым энергичным и предприимчивым людям совершить головокружительный взлет.

Одним из наиболее ярких примеров такого взлета была судьба Якова Андреевича Немчинова. Сын бедного крестьянина из Тюменского уезда, он начинал простым приказчиком у купца, торговавшего с Монголией и Китаем. Скопив небольшой капитал, Немчинов в 1840-х годах вложил его в поиски золота в Забайкалье. Удача сопутствовала ему – его разведочные партии обнаружили богатейшие месторождения на реке Хилок. За несколько лет Немчинов стал одним из богатейших людей Сибири, владельцем многочисленных приисков, заводов, пароходов и недвижимости.

"Я не получил никакого образования, кроме церковно-приходской школы, – признавался Немчинов в беседе с иркутским губернатором, – но Бог дал мне чутье на золото и умение вести дела. Я начал жизнь с медного гроша, а теперь могу отвесить пуд золота, не разоряя себя".

Не менее впечатляющей была история Ивана Филипповича Базилевского, сына мелкого чиновника из Курской губернии. Начав карьеру скромным служащим в канцелярии генерал-губернатора Восточной Сибири, Базилевский в 1830-х годах увлекся идеей золотодобычи. Взяв ссуду под залог своего небольшого имения, он организовал поисковые партии в Енисейской тайге. Уже первые прииски принесли ему значительную прибыль, которую он умело реинвестировал в расширение дела. К 1850-м годам Базилевский контролировал десятки приисков и ежегодно добывал до 100 пудов золота (более 1,5 тонн). Его состояние оценивалось в несколько миллионов рублей. Впоследствии Базилевский получил дворянство и стал одним из влиятельных людей в Петербурге.

Особую группу среди первых золотопромышленников составляли выходцы из старообрядческих семей. Унаследовав от предков трудолюбие, жизненную стойкость и деловую хватку, многие старообрядцы добились выдающихся успехов в золотопромышленности. Среди них стоит отметить семью Кузнецовых из села Тасеево, которые начинали с мелкой торговли, а затем создали настоящую золотодобывающую империю в Енисейской тайге.

Константин Данилович Тюменцев, сын сибирского ямщика, самоучкой освоивший горное дело, чтобы стать управляющим на прииске, впоследствии сам стал владельцем нескольких золотых приисков. В своих записках он отмечал: "Россыпи в Сибири были столь богаты, что при умелом ведении дела даже человек с малым первоначальным капиталом мог в короткий срок составить себе значительное состояние. Многие прежние управляющие у меня на приисках теперь сами хозяева".

Известный писатель Владимир Короленко во время своей сибирской ссылки лично общался с некоторыми золотопромышленниками "из народа" и так описал их: "Это были настоящие самородки – люди с природным умом, железной волей и какой-то особенной, почти звериной деловой хваткой. Большинство из них едва умели читать и писать, но могли по памяти вести сложные финансовые расчеты и интуитивно чувствовать, где можно найти золото".

Купеческие династии и их империи

Если некоторые успешные золотопромышленники поднялись буквально "из грязи в князи", то другие изначально обладали немалыми капиталами и социальным статусом. Особую роль в развитии сибирской золотопромышленности сыграли представители старинных купеческих династий, которые умело переориентировали свой бизнес с традиционной торговли на добычу драгоценного металла.

Семья Гиндиных из Красноярска, на протяжении нескольких поколений занимавшаяся торговлей пушниной и чаем, в 1830-х годах активно включилась в золотодобычу. Купцы первой гильдии Исай и Лев Гиндины создали "Южно-Енисейское золотопромышленное товарищество", которое вскоре стало одним из крупнейших в регионе. К особенностям ведения дел Гиндиных относилась продуманная система социального обеспечения рабочих. На их приисках были построены больницы, школы для детей рабочих, создан пенсионный фонд для ветеранов производства. "Рабочий – не машина, а человек. Заботясь о его благополучии, мы обеспечиваем и собственную прибыль", – говорил Лев Гиндин.

Другой выдающейся предпринимательской династией были Баснины – иркутские купцы, разбогатевшие на торговле с Китаем. Василий Николаевич Баснин, получивший прекрасное образование в Московском коммерческом училище, одним из первых среди иркутских купцов оценил перспективы золотодобычи. Под его руководством семейная компания построила несколько приисков в Забайкалье и на Лене. В отличие от многих конкурентов, Баснины делали ставку не на расширение площади приисков, а на внедрение передовых технологий. Они первыми в Восточной Сибири применили паровые машины для промывки золотоносных песков и электрическое освещение для работы в ночное время.

Особое место среди сибирских золотопромышленников занимала семья Бутиных. Братья Михаил и Николай Бутины, выходцы из небогатой забайкальской купеческой семьи, благодаря золотодобыче создали настоящую финансово-промышленную империю. Помимо приисков, они владели винокуренными и стекольными заводами, мельницами, пароходами на Байкале и Амуре, вели обширную торговлю от Москвы до Пекина. Фирма "Братья Бутины" имела представительства в Петербурге, Москве, Нижнем Новгороде, Шанхае, Тяньцзине.

Бутины отличались не только предпринимательской хваткой, но и широким кругозором. Их резиденция в Нерчинске была настоящим культурным центром Забайкалья с богатейшей библиотекой (более 30 тысяч томов), картинной галереей, включавшей работы выдающихся европейских и русских художников, и даже астрономической обсерваторией. Николай Бутин, получивший образование в Германии, составил уникальную коллекцию минералов Забайкалья и опубликовал несколько научных работ по геологии.

Купеческая династия Сибиряковых из Иркутска, начавшая свое восхождение еще в XVIII веке с пушной торговли, в период золотой лихорадки значительно укрепила свои позиции. Иннокентий Михайлович Сибиряков был одним из основателей "Ленского золотопромышленного товарищества", которое разрабатывало богатейшие месторождения в бассейне реки Лены. Его сын Александр Михайлович Сибиряков был не только успешным предпринимателем, но и известным меценатом, полярным исследователем. На собственные средства он организовал несколько экспедиций по исследованию Северного морского пути, финансировал издание научных трудов по истории и этнографии Сибири, жертвовал значительные суммы на образование.

Дворяне в золотопромышленности: новый источник благосостояния

Либерализация законодательства о золотодобыче открыла доступ к этой прибыльной отрасли и для представителей дворянства. Многие обедневшие дворянские семьи увидели в сибирской золотопромышленности шанс восстановить былое благосостояние.

Одним из пионеров дворянской золотопромышленности стал граф Сергей Григорьевич Строганов, чья семья имела многовековую историю предпринимательства. В 1830-х годах он организовал несколько поисковых партий в Сибири и вскоре стал владельцем прибыльных приисков в Енисейской губернии. Строганов подходил к делу научно: приглашал лучших горных инженеров, внедрял передовые технологии, вел детальную геологическую разведку перед началом разработки. "Русское дворянство должно учиться у европейской аристократии умению сочетать родовую честь с предпринимательским духом, – писал он в письме министру финансов. – Только так мы сможем сохранить своё значение в меняющемся мире".

Обер-гофмейстер императорского двора князь Семён Сергеевич Абамелек-Лазарев, унаследовавший значительное состояние, существенно приумножил его благодаря вложениям в сибирскую золотопромышленность. Будучи человеком с инженерным образованием (он окончил Санкт-Петербургский горный институт), князь лично разрабатывал планы модернизации своих приисков. На его предприятиях впервые в Сибири был применен гидравлический способ добычи золота с использованием мощных водяных струй для размывания золотоносных пластов.

Поручик в отставке Аскочинский, представитель обедневшего дворянского рода, благодаря удачным вложениям в золотодобычу в Мариинской тайге смог не только восстановить семейное благосостояние, но и создать одну из крупнейших золотопромышленных компаний Сибири. В отличие от многих других золотопромышленников, Аскочинский не стремился к показной роскоши и светской жизни. Большую часть года он проводил на приисках, лично контролируя все аспекты производства. "Золото любит хозяйский глаз", – говорил он.

Генерал-майор в отставке Павел Дмитриевич Бенардаки, происходивший из греческой дворянской семьи, обосновавшейся в России, был одним из самых успешных золотопромышленников 1840-1850-х годов. Начав с приисков в Енисейской губернии, он вскоре распространил свою деятельность на Забайкалье и Амурский край. Бенардаки был одним из учредителей "Верхнеамурской золотопромышленной компании", которая сыграла важную роль в экономическом освоении этого недавно присоединенного к России региона.

Интересно, что некоторые дворяне начинали свою карьеру в золотопромышленности в качестве горных инженеров или администраторов на приисках, принадлежавших купцам. Получив необходимый опыт и скопив первоначальный капитал, они затем открывали собственное дело. Так, бывший адъютант генерал-губернатора Восточной Сибири барон Гергард фон Розен, устав от военной службы, сначала поступил управляющим на прииски компании Базилевских, а через несколько лет основал собственное предприятие.

Николай Александрович Жабин, потомственный дворянин из Тамбовской губернии, служивший некогда в лейб-гвардии Семёновском полку, затем ставший горным исправником в Енисейском округе, использовал свои знания о местных месторождениях для создания успешного золотопромышленного предприятия. В своих мемуарах он писал: "Сибирское золото уравняло сословия. На приисках дворянин и купец становились просто деловыми партнерами, их разделяла не родословная, а только размер доли в предприятии".

Социальная психология новых богачей

Внезапное обогащение сибирских золотопромышленников породило особый тип социального поведения, который современники часто называли "сибирским купеческим барством". Для этого феномена были характерны показная роскошь, стремление подражать аристократическому образу жизни при сохранении традиционного купеческого менталитета.

Многочисленные мемуары и журнальные статьи того времени описывают экстравагантные выходки разбогатевших золотопромышленников. Так, иркутский купец Иван Хаминов, владевший приисками в Олекминском округе, был известен тем, что зимой ездил на санях, полозья которых были обиты серебром, а сбруя лошадей украшена золотыми бляхами. На известном банкете в честь посещения Иркутска наследником престола (будущим императором Александром III) Хаминов подал гостям шампанское в серебряных ведрах, чем вызвал немалое удивление высоких гостей.

Другой золотопромышленник, Кондратий Лосевский из Томска, построил в городе особняк, в точности копирующий загородный дворец французских королей Трианон, хотя сам никогда не бывал во Франции и видел оригинал только на гравюрах. Внутреннее убранство дома включало мебель, заказанную в Париже, венецианские зеркала, севрский фарфор и даже подлинные картины Айвазовского и Брюллова, купленные на аукционах в Петербурге.

Известный писатель и этнограф Николай Ядринцев, сам выходец из сибирского купечества, иронично описывал быт новой элиты: "Сибирский купец, разбогатевший на золоте, живет в доме, построенном итальянским архитектором, спит на французской кровати, пьет чай из китайского фарфора, обедает на английском серебре, читает (если умеет) русские книги в немецком переплете и при этом ругается по-русски с чисто сибирскими оборотами".

Особенностью психологии многих золотопромышленников была страсть к азартным играм. Карточные долги в десятки тысяч рублей не были редкостью. Известен случай, когда золотопромышленник Лятин проиграл в карты не только все наличные деньги, но и еще не разработанный прииск, который впоследствии принес новому владельцу огромное состояние.

В то же время для многих разбогатевших золотопромышленников было характерно стремление к общественному признанию через благотворительность и меценатство. Они строили в сибирских городах школы, больницы, приюты, театры, жертвовали значительные суммы на образование, науку и культуру.

Александр Михайлович Сибиряков пожертвовал более миллиона рублей на устройство Томского университета – первого в Сибири. Кондратий Михайлович Посохин, бывший приказчик, разбогатевший на енисейских приисках, финансировал строительство нескольких школ в Красноярске и учредил стипендии для детей из малоимущих семей. Михаил Бутин построил в Нерчинске не только роскошный особняк для себя, но и общественную библиотеку, театр и бесплатную лечебницу для бедных.

Социальная психология золотопромышленников отражала общий переходный характер российского общества XIX века, в котором традиционные сословные ценности сосуществовали с новыми буржуазными идеалами. В этом смысле сибирское золото стало своеобразным катализатором модернизационных процессов в наиболее отдаленной части империи.

Формирование "золотого клана" и его влияние на политику

По мере развития золотопромышленности в Сибири происходила постепенная консолидация интересов крупнейших предпринимателей отрасли. К 1850-м годам сформировалась неформальная, но влиятельная группа, которую современники часто называли "золотым кланом". Этот своеобразный "картель" включал в себя несколько десятков семей, контролировавших основные месторождения и определявших правила игры в отрасли.

Основу "золотого клана" составляли крупные купеческие династии (Баснины, Бутины, Немчиновы, Трапезниковы), а также некоторые представители дворянства, активно вложившиеся в золотодобычу (Бенардаки, Абамелек-Лазаревы). Экономическая мощь этой группы была колоссальной. По некоторым оценкам, к 1860-м годам "золотой клан" контролировал до 70% добычи драгоценных металлов в Сибири, а совокупное состояние его представителей превышало 100 миллионов рублей – астрономическая по тем временам сумма.

Консолидация капитала происходила путем создания акционерных компаний и товариществ. Наиболее крупными из них были "Ленское золотопромышленное товарищество", "Компания промышленности в разных местах Восточной Сибири", "Прибрежно-Витимская компания", "Верхне-Амурская золотопромышленная компания". Эти организации объединяли капиталы нескольких семей, что позволяло снизить риски и увеличить масштаб операций.

Влияние "золотого клана" на политику имело несколько измерений. На местном уровне золотопромышленники фактически контролировали администрацию многих сибирских городов и даже целых областей. Городские головы Томска, Красноярска, Иркутска часто были связаны с золотодобывающей отраслью либо напрямую, либо через родственные связи. Показателен пример Степана Кирилловича Попова, который, разбогатев на приисках в Мариинской тайге, несколько раз избирался городским головой Томска и фактически определял всю городскую политику.

На региональном уровне золотопромышленники активно лоббировали свои интересы через канцелярии генерал-губернаторов Западной и Восточной Сибири. Известно, что некоторые высокопоставленные чиновники негласно участвовали в золотодобывающих предприятиях, получая долю от прибыли. Так, генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьев-Амурский, известный государственный деятель, присоединивший к России Приамурье, имел тесные связи с несколькими золотопромышленными компаниями, которые в знак благодарности финансировали его экспедиции по Амуру.

На общеимперском уровне влияние "золотого клана" также было значительным. Крупнейшие золотопромышленники содержали в Петербурге специальных агентов, которые отслеживали изменения в законодательстве и продвигали интересы отрасли в министерствах. В 1860-х годах была создана "Постоянная совещательная контора золотопромышленников" – первая в истории России организация промышленного лоббизма. Её представители регулярно встречались с министром финансов и другими высокопоставленными чиновниками, добиваясь выгодных для отрасли решений.

Одной из важнейших политических побед "золотого клана" стало принятие в 1870 году "Устава о частной золотопромышленности", который значительно либерализовал отраслевое законодательство, снизил налоги и упростил административные процедуры. По оценкам историков, этот документ был практически полностью составлен представителями золотопромышленных кругов и лишь минимально отредактирован правительственными чиновниками.

Интересно, что политическое влияние сибирских золотопромышленников нередко использовалось не только для лоббирования узкокорпоративных интересов, но и для продвижения более широких региональных проектов. Так, именно по инициативе и при финансовой поддержке "золотого клана" в 1856-1863 годах проводилась так называемая "литературная экспедиция" – масштабное исследование экономики и этнографии Сибири под руководством писателя и журналиста Сергея Максимова. Его знаменитый труд "Год на Севере" был издан на средства сибирских золотопромышленников.

Инициатива строительства Транссибирской магистрали также во многом исходила от представителей "золотого клана", которые обоснованно полагали, что железная дорога значительно упростит и удешевит логистику, связанную с приисками.

Культурный вклад: меценатство, образование, архитектура Сибири

Одним из наиболее значимых и долговременных последствий сибирской золотой лихорадки стал культурный подъем региона, связанный с меценатской деятельностью разбогатевших золотопромышленников. Подобно американским магнатам эпохи "позолоченного века", сибирские "золотые короли" стремились не только накапливать богатства, но и использовать их для повышения своего социального статуса и общественного признания через поддержку науки, искусства и образования.

Наиболее ярким примером такого мецената был Иннокентий Михайлович Сибиряков. Унаследовав от отца значительное состояние, нажитое на золотых приисках, он направил большую его часть на благотворительные цели. Сибиряков был главным спонсором создания Томского университета – первого высшего учебного заведения в Сибири. На его средства были построены главный корпус, библиотека и общежития для студентов. Кроме того, он учредил несколько стипендий для одаренных детей из малоимущих семей.

Другой выдающийся меценат, Михаил Дмитриевич Бутин, создал в Нерчинске подлинный культурный центр Забайкалья. В его особняке размещались богатейшая библиотека (более 30 000 томов), картинная галерея с полотнами русских и европейских мастеров, музыкальный салон с редкими инструментами, включая орган. Бутин был страстным библиофилом и коллекционером. Он собрал уникальную коллекцию минералов Забайкалья, которая позже стала основой экспозиции Нерчинского краеведческого музея. На средства Бутина в Нерчинске была построена первая в городе публичная библиотека, школа для детей рабочих его предприятий, театр и музыкальное училище.

Хотя меценатская деятельность Сибиряковых и Бутиных была наиболее заметной, многие другие золотопромышленники также внесли значительный вклад в развитие культуры и образования Сибири. Василий Баснин собрал в Иркутске знаменитую ботаническую коллекцию, содержащую редкие виды сибирской флоры, и основал первую в городе публичную оранжерею. Зиновий Цыбульский финансировал издание первой частной газеты в Восточной Сибири – "Амур", которая стала важным общественным форумом региона.

Золотопромышленник Яков Фризер, человек разносторонних интересов, не только развивал добычу золота в Забайкалье, но и занимался научными исследованиями. На собственные средства он организовал несколько экспедиций по изучению географии и этнографии Прибайкалья, результаты которых были опубликованы в изданиях Русского географического общества. Фризер также собрал уникальную коллекцию буддийского искусства и материалов по истории бурятского народа, которую впоследствии передал в дар музею.

Особое место в культурном наследии золотопромышленников занимает архитектура. Богатые особняки, построенные ими в сибирских городах, до сих пор определяют облик исторических центров Томска, Красноярска, Иркутска, Барнаула. Эти здания, часто спроектированные приглашенными из столиц или из-за границы архитекторами, представляют собой интересный сплав европейских архитектурных стилей (классицизм, необарокко, модерн) с элементами сибирской строительной традиции.

Дом купца Асташева в Томске, одно из самых красивых зданий города, был построен в 1842 году по проекту петербургского архитектора Деева в стиле классицизм. Потолки в доме были расписаны итальянскими художниками, специально приглашенными для этой работы. В особняке Крутовского в Красноярске, возведенном на деньги, полученные от золотодобычи, впервые в Сибири была установлена система центрального водяного отопления, созданная по образцу римских терм.

Золотопромышленники финансировали не только строительство частных особняков, но и возведение общественных зданий, определивших городскую среду сибирских центров. На средства "золотого клана" были построены здания городских дум в Томске и Иркутске, театры в Красноярске и Чите, больницы и школы во многих сибирских городах и поселках.

Вот как описывал архитектурные преобразования Иркутска известный путешественник и этнограф Джордж Кеннан, посетивший город в 1885 году: "Трудно поверить, что всего пятьдесят лет назад Иркутск был захолустным городком с деревянными домами и немощеными улицами. Сегодня это настоящий европейский город с прекрасными каменными зданиями, широкими проспектами и всеми признаками современной цивилизации. Все это стало возможным благодаря золоту, добытому в сибирской тайге, и предприимчивости местных жителей".

Образовательные инициативы и научное наследие

Расцвет сибирской золотопромышленности совпал с периодом роста общественного интереса к образованию и науке в России. Многие золотопромышленники, особенно во втором поколении, получившие хорошее образование, понимали значение науки не только для развития общества, но и для повышения эффективности своего бизнеса.

Еще в 1840-х годах на средства крупнейших золотопромышленников были открыты "Горные училища" в Иркутске, Нерчинске и Барнауле, готовившие специалистов среднего звена для приисков. В этих учебных заведениях преподавали геологию, минералогию, основы горного дела и бухгалтерского учета. Многие выпускники впоследствии стали руководителями приисков или создали собственные предприятия.

В 1860-х годах консорциум сибирских золотопромышленников учредил специальную стипендию для сибиряков, поступающих в Санкт-Петербургский горный институт. Кроме того, регулярно финансировались научные экспедиции по изучению геологии Сибири. Особенно значительную поддержку получили исследования академика Павла Крылова, создавшего первую научную классификацию золотоносных месторождений Алтая и Саян.

Исключительно важным вкладом золотопромышленников в научное изучение Сибири стала поддержка ими Сибирского отделения Императорского Русского географического общества, основанного в 1851 году в Иркутске. Членами-учредителями отделения стали многие представители "золотого клана", а золотопромышленник Василий Баснин был избран его первым казначеем. На средства золотопромышленников было построено здание отделения в Иркутске, создана библиотека и финансировались многочисленные экспедиции.