Нулевое измерение

The Spaceway

Нулевое измерение

Глава I: Осколки снов

…Лучи внеземного солнечного света ласкают ее лицо и седые пряди волос, а после сползают на белую простыню. Если бы сегодня меня спросили, во что я верю, я бы ответил так: я не верю в Бога, но я верю в Богиню, которая подарила мне любовь, счастье и смысл. Моя история жизни – это история любви, где Марс оказался всего лишь декорацией....

Голос в моей голове стих, растворившись в мерном гуле корабельных систем. Я открыл глаза и несколько мгновений смотрел в темноту, цепляясь за ускользающие образы сна. Марс? Почему Марс? Автоматика каюты, уловив мое пробуждение, начала мягко усиливать освещение.

«Прометей» несется к Титану уже семьдесят шесть дней. Новые импульсные детонационные двигатели превратили путешествие во внешнюю Солнечную систему в относительно недолгую командировку – всего три с половиной месяца в один конец. Но даже эти месяцы способны превратиться в вечность, когда пространство вокруг ограничено тесными переборками и монотонным гулом корабельных систем.

Я провел ладонью по лицу, надеясь стряхнуть остатки странного и такого реалистичного сновидения. Я почти физически ощущал тепло солнечных лучей на коже, слышал мерное дыхание спящей женщины, видел серебро ее волос на подушке. Энн? Моя Энн, с которой мы планируем пожениться сразу после возвращения на Землю… Нет. Настоящая Энн Брукс совсем другая: молодая, с каштановыми волосами и проницательным взглядом, выдающим в ней опытного врача. Ничего общего с призрачным видением из сна.

Сигнал коммуникатора прервал мои размышления:

– Доброе утро, Александр, – голос Ганса Ноймана, командира нашей миссии, как всегда, четок и собран. – Через двадцать минут плановая проверка систем. Жду тебя в инженерном отсеке.

– Понял, капитан. Скоро буду.

Я выбрался из спального мешка, закрепленного у стены каюты. Невесомость давно стала привычной, как и вся эта рутина: проверка систем, калибровка приборов, подготовка к посадке на станцию "Кассини". Мы везем туда экспериментальное оборудование – слишком хрупкое и дорогое, чтобы доверить его автоматическим грузовикам. По крайней мере, так написано в нашем полетном задании.

Натягивая комбинезон, я поймал себя на тревожном ощущении. Что-то не так… Словно реальность слегка смещена, будто кадр в старом проекторе, когда пленка начинает выскальзывать из пазов. Я резко встряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения. Впереди меня ждал обычный рабочий день на борту «Прометея», и моя задача – обеспечить безопасность полета.

Но прежде чем отправиться в инженерный отсек, я решил заглянуть к Энн. Странный сон не отпускал меня, и я чувствовал острую необходимость увидеть ее настоящую – не силуэт из ночных грез, а живого человека из плоти и крови.

Медицинский отсек «Прометея» – самое просторное помещение на корабле после грузового. Я нашел ее за рабочим столом, склонившейся над голографическим экраном. Ее пальцы порхали над интерактивной клавиатурой, на дисплее мелькали какие-то графики и диаграммы – вероятно, результаты медицинского сканирования экипажа. Каштановые волосы, собранные в аккуратный пучок, казались почти черными в приглушенном свете отсека. Она не замечала моего присутствия – наушники и сосредоточенность на работе сделали мое приближение незаметным.

– Эй, док, – я осторожно коснулся ее плеча, и Энн вздрогнула, резко обернувшись.

– Александр! Ты напугал меня, – она сняла наушники и улыбнулась. – Что-то случилось? Ты выглядишь обеспокоенным.

– Мне приснился… странный сон, – я попытался подобрать слова, чтобы описать то чувство, преследующее меня с момента пробуждения.

– Кошмар? – Энн мгновенно переключилась в профессиональный режим, ее глаза начали внимательно изучать мое лицо.

– Нет, не кошмар. Скорее… нечто сюрреалистичное. Ты была там… в возрасте, с седыми волосами. И почему-то мы с тобой жили на Марсе.

На мгновение она замерла, и я заметил, как ее сосредоточенность сменилась удивлением и едва уловимой тенью личного переживания.

– На Марсе? – ее голос зазвучал тише обычного. – Это странно, потому что… мне тоже снится Марс. Уже несколько ночей.

– Серьезно?

Энн кивнула, и в ее взгляде замелькала тревога:

– Только в моих снах… ты умираешь там. Под ржавым небом промерзлой пустыни.

Мы застыли в молчании, погруженные в тишину невысказанных вопросов. Странное совпадение разлилось холодком по коже – как в одно и то же время два человека могут видеть схожие сны о Красной планете, на которой никто из нас никогда не был?

– Ганс ждет меня для проверки систем, – наконец сказал я, чтобы нарушить давящее молчание. – Поговорим позже?

– Конечно, – ответила Энн мягко, но ее взгляд сохранил настороженность. – Будь аккуратен, хорошо? Просто… будь внимателен.

Я улыбнулся ей и направился к выходу, но у самого люка обернулся:

– И все-таки, это был хороший сон. Мы, определенно, были счастливы там, на Марсе.

Ее взгляд, наполненный теплотой и искренней привязанностью, словно обнял меня:

– Мы вместе, а значит, у нас есть все для истинного счастья.

– Да, мы вместе. И это самое главное, – согласился я, хватаясь за поручень и подтягиваясь в нужном направлении.

После разговора с Энн я ощутил умиротворение от мыслей о нашем единстве. Но в то же время некое неуловимое беспокойство, порожденное странными снами, никак не отпускало. Будто в глубине сознания таилось что-то важное, ускользающее от понимания в момент бодрствования.

В инженерном отсеке я застал не только капитана, но и Джошуа Кабилу, второго бортинженера. Как первый специалист по системам корабля, я отвечаю за состояние всех ключевых компонентов, а Джошуа обеспечивает поддержку и дублирование функций. Оба были полностью сосредоточены на работе – склонившись над мониторами, они внимательно изучали графики энергопотребления бортового оборудования.

– А, вот и ты, – Ганс бросил быстрый взгляд в мою сторону. – Мы уже запустили предварительное сканирование.

– Что у нас с показателями? – я занял свое место у консоли, активируя рабочий интерфейс.

– Все в пределах нормы, – отозвался Джошуа, не отрываясь от своего экрана.

– Ты выглядишь немного бледным, – отметил Ганс. – Все в порядке?

– Эм… да. Просто плохо спал, – я попытался придать голосу легкость, как будто это не имело особого значения. – Странные сны, ничего серьезного.

– Психические феномены в длительных космических миссиях – обычное дело. Важно, чтобы это не влияло на выполнение обязанностей.

– Не влияет, – уверенно ответил я, хотя странное ощущение продолжало преследовать меня.

Мы приступили к рутинной проверке систем. Джошуа сосредоточился на двигателях, Ганс контролировал навигацию, а я занялся внешними сенсорами. Монотонная работа – идеальное лекарство от беспокойных мыслей. Цифры, графики, показатели – все в зеленой зоне. Все, кроме… Я замер, всматриваясь в цифровой поток на моем экране.

– Ганс, взгляни на это, – я переслал данные на главный дисплей и указал на аномалию. – Уровень радиации в секторе B-7 скачет странными пиками. Взгляни на амплитуду – она нарастает с определенным интервалом.

Командир нахмурился, изучая графики. В его глазах мелькнуло беспокойство – то самое, которое появляется, когда что-то идет не по плану.

– Проверь калибровку датчиков. Возможно, сбой в программе.

Я запустил диагностику, но система выдала странный результат: "Ошибка опр__де__ения пар__метр__."

– Что за… – процедил я сквозь зубы и перезапустил диагностику, но теперь появилось новое сообщение: "Не_ст__нд_ртн_й о_ъект__об__ру__н."

– Джошуа, выведи данные с внешних камер, – отрывисто скомандовал капитан.

Инженер быстрыми движениями активировал нужный протокол, и на главном экране появилось изображение космического пространства вокруг корабля. Черная пустота, усыпанная далекими звездами, казалась спокойной и безмятежной – полная противоположность тревожным показаниям радиационных датчиков. Но через несколько секунд мы заметили нечто необъяснимое – участок пространства справа от корабля вдруг начал колебаться и деформироваться, будто само мироздание в этом месте поддавалось воздействию невидимых, но могущественных сил.

– Что это? – Джошуа указал на аномалию, его голос дрогнул.

Ганс молниеносно активировал протоколы защиты:

– Возможно, астероиды или…

Его слова поглотил оглушительный удар, сотрясший весь корабль до основания. Сирены взвыли, заполняя пространство пронзительным звуком, а красные аварийные огни окрасили отсек в зловещие оттенки алого.

– Столкновение! – прокричал Джошуа, вцепившись в консоль.

Вторая волна удара обрушилась с еще большей силой. Металл корабля застонал и затрещал, как живое существо. Переборки начали расходиться, выпуская драгоценный воздух в холодную пустоту. Острая боль пронзила барабанные перепонки – первый признак стремительной декомпрессии.

– Эвакуация! – голос Ганса, искаженный падением давления, едва пробивался сквозь какофонию разрушения. – Задраить отсек!

Я рванулся к аварийной панели, пальцы летали над сенсорами герметизации, но система отказывалась подчиняться. На дисплее вместо привычных индикаторов мерцали чужеродные символы и осколки кода, будто компьютерный мозг корабля поразил неведомый вирус.

А потом грянул третий удар, самый страшный. Реальность разлетелась на фрагменты из обломков металла, осколков пластика, обрывков криков и слепящих вспышек.

Последнее, что пульсировало в моем затухающем сознании – мысль об Энн. Ее лицо, ее улыбка, ее предостережение…

Глава II: Бездна между звезд

Тишина.

Оглушительная, абсолютная тишина – первое, что я осознал, приходя в себя. После хаоса аварии это казалось неправильным, невозможным. Мои веки тяжелые, будто налитые свинцом, но я заставил себя открыть глаза.

Медицинский отсек. Я лежу на койке, закрепленный ремнями безопасности. Голова пульсирует тупой болью, в горле пересохло. Аварийное освещение окрашивает помещение в тревожный красноватый оттенок.

– Энн? – мой голос зазвучал хрипло, надломленно.

– Я здесь, – она появилась в поле зрения, и я вижу ее лицо – испуганное и осунувшееся, но все еще полное жизни. – Не делай резких движений, у тебя, скорее всего, сотрясение.

– Что… что произошло?

Она отвернулась проверить показания приборов, и я заметил, что на ее виске наклеен свежий лейкопластырь, прикрывающий небольшую рану.

– Столкновение с астероидами. Или… с чем-то, что выглядело как астероиды, – ее голос задрожал. – Инженерный отсек полностью разрушен. Мостик… от мостика почти ничего не осталось.