Мифы и легенды Древней Греции

Орфей в подземном царстве

Великий певец Орфей, сын речного бога Эагра и музы Каллиопы, жил во Фракии вместе с горячо любимой женой, прекрасной нимфой Эвридикой. Однажды, вскоре после свадьбы, прекрасная Эвридика собирала с подругами нимфами весенние цветы в зелёной долине. Не заметила Эвридика в густой траве змеи и наступила на неё. Ужалила змея юную жену Орфея в ногу. Громко вскрикнула Эвридика, упала на руки подбежавшим подругам, сомкнулись её очи. Яд змеи пресёк её жизнь. Далеко разнёсся скорбный плач юных нимф. Услыхал его Орфей, поспешил в долину и, увидев холодный труп нежно любимой жены, пришёл в отчаяние. Не в силах примириться с утратой, долго скорбел Орфей по своей Эвридике. Плакала вся природа, слыша его грустное пение.

Наконец решил Орфей спуститься в мрачное царство душ умерших, чтобы упросить владыку Аида и жену его Персефону вернуть ему Эвридику. Через мрачную пещеру Танар прошёл он к берегам священной реки Стикс. Как же переправиться на другой берег в царство Аида? У реки тем временем столпились тени умерших. Их еле слышные стоны были подобны шороху падающих листьев в лесу поздней осенью.

Вот послышался вдали плеск вёсел – это приближалась ладья перевозчика умерших, Харона. Как только причалил Харон к берегу, стал просить Орфей перевезти его вместе с душами на другой берег, но суровый получил отказ. Ударил тогда Орфей по струнам своей золотой кифары, и широкой волной разнеслись по берегу мрачного Стикса волшебные звуки. Своей музыкой очаровал он Харона: слушал тот игру Орфея, опершись на весло. Под звуки музыки вошёл Орфей в ладью, оттолкнул её Харон веслом от берега, и поплыла она через мрачные воды Стикса.

На другом берегу сошёл Орфей и, не переставая играть на золотой кифаре, направился по мрачному царству умерших к трону бога Аида, окружённый душами, слетевшимися на звуки его музыки.

Приблизившись к трону Аида, Орфей склонился пред ним, сильнее ударил по струнам кифары и запел: о своей любви к Эвридике, о том, как счастливы были они в светлые, ясные дни весны, которые так быстро миновали. О своём горе, о муках разбитой любви, о тоске по умершей пел Орфей. Всё царство Аида внимало ему. Склонив на грудь голову, слушал Орфея и сам скорбный бог. Припав головой к плечу мужа, внимала песне Персефона, и слёзы печали дрожали на её ресницах. Очарованный звуками песни, Тантал забыл терзавшие его голод и жажду. Сизиф прекратил свою тяжкую, бесплодную работу, сел на камень, который вкатывал на гору, и глубоко-глубоко задумался. Очарованные пением, стояли данаиды, забыв о своём бездонном сосуде. Сама грозная трёхликая богиня Геката закрылась руками, чтобы не видно было слез на её глазах. Слёзы блестели и на глазах безжалостных эриний – даже их тронул своей песней Орфей. Но вот утихают звуки струн, подходит к концу песнь Орфея, подобно чуть слышному вздоху печали, прозвучал последний аккорд.

Глубокое молчание воцарилось кругом. Но вот заговорил бог Аид: спросил Орфея, зачем пришёл в его царство, о чём хочет просить, – и поклялся нерушимой клятвой богов – водами реки Стикс, – что исполнит просьбу дивного певца. Так ответил Орфей:

– О, могучий Аид, всех нас, смертных, принимаешь ты в своё царство, когда кончаются дни нашей жизни. Не затем я здесь, чтобы смотреть на ужасы, наполняющие твоё царство, не затем, чтобы увести, подобно Гераклу, твоего стража – трёхголового Кербера. Молю тебя отпустить назад на землю мою Эвридику. Верни её к жизни: ты же видишь, как я страдаю по ней! Подумай, владыка, если бы отняли у тебя Персефону, ведь и ты страдал бы. Однажды вернётся опять Эвридика в твоё царство. Кратка жизнь наша, владыка Аид. Дай юной Эвридике испытать радости жизни!

Задумался бог Аид и, наконец, ответил:

– Хорошо, Орфей! Я верну тебе Эвридику. Веди её к жизни, к свету солнца. Но ты должен исполнить одно условие: поведёт тебя Гермес, ты пойдёшь вперёд следом за ним, а за тобой будет идти Эвридика. Всё время пути по подземному царству ты не должен оглядываться. Помни! Оглянешься, и тотчас покинет тебя Эвридика и вернётся навсегда в моё царство.

На всё был согласен Орфей. Привёл быстрый как мысль Гермес тень Эвридики. Хотел Орфей обнять её, но нельзя было обнять бесплотную тень. Вот они отправились в путь: впереди шёл Гермес, за ним Орфей, а следом – тень Эвридики. Быстро миновали они царство Аида. Переправил их через Стикс в своей ладье Харон. Вот и тропинка, которая ведёт на поверхность земли: круто подымается вверх, неровная, каменистая. В глубоких сумерках едва видна фигура шагавшего впереди Гермеса, но вот впереди забрезжил свет – выход. Стало как будто светлее и кругом. Не отстала ли Эвридика, не осталась ли позади в вечном мраке? Орфей прислушался, но не мог услышать шаги бесплотной тени.

Всё сильнее охватывала Орфея тревога за Эвридику, всё чаще он останавливался, подходя ближе к выходу. Наконец, забыв слова Аида, он обернулся и почти рядом с собой увидел тень Эвридики. Протянул к ней руки Орфей, но быстро удаляться стала тень, а потом и вовсе потонула во мраке. Словно окаменел Орфей в отчаянии. Ему пришлось снова пережить смерть Эвридики, и виновником её был он сам.

Долго стоял Орфей: казалось, жизнь покинула его; казалось, что превратился он в мраморную статую, – наконец шевельнулся, сделал шаг, другой и пошёл назад, к берегам мрачного Стикса. Надумал он снова молить Аида вернуть ему Эвридику, но не повёз его старый Харон. Напрасно просил Орфей – непреклонен остался перевозчик. Семь дней и ночей сидел печальный Орфей на берегу Стикса, проливая слёзы скорби, не думая о пище, забыв обо всём, сетуя на богов мрачного царства душ умерших, и только на восьмой день решил, наконец, вернуться во Фракию.

Четыре года прошло со смерти Эвридики, но остался верен ей Орфей и не желал брака ни с одной женщиной. Однажды ранней весной, когда на деревьях пробивалась первая зелень, сидел великий певец на невысоком холме. У ног его лежала золотая кифара. Поднял её певец, тихо ударил по струнам и запел.

Вся природа заслушалась дивного пения. Такая сила звучала в песне Орфея, так покоряла она и влекла к певцу, что вокруг него как зачарованные столпились дикие звери, покинувшие окрестные леса и горы. Птицы слетелись слушать певца. Даже деревья двинулись с места и окружили Орфея: дуб и тополь, стройные кипарисы и широколистые платаны, сосны и ели толпились кругом и слушали певца; ни одна ветка, ни один лист не дрожал на них. Вся природа казалась очарованной дивным пением и звуками кифары Орфея. Вдруг раздались вдали громкие возгласы, звон тимпанов и смех. Это киконские женщины справляли весёлый праздник шумного Вакха.

Всё ближе вакханки, вот увидали они Орфея, и одна из них громко воскликнула:

– Вот он, ненавистник женщин!

Взмахнула вакханка тирсом и бросила им в Орфея, но плющ, обвивавший тирс, защитил певца. Бросила другая вакханка камень, но он, побеждённый чарующим пением, упал к ногам певца, словно моля о прощении. Всё громче раздавались вокруг Орфея крики вакханок, шум праздника Вакха заглушил его. Налетели на Орфея вакханки словно стая хищных птиц. Напрасно молил о пощаде Орфей: не слушали его неистовые вакханки. Обагрённый кровью, упал замертво он на землю, а вакханки окровавленными руками разорвали его тело. Голову Орфея и кифару бросили в быстрые воды реки Гебр. И – о чудо! – струны кифары, уносимой волнами, тихо звучали, словно сетуя на гибель певца, и отвечал им печально берег.

Вся природа оплакивала Орфея: плакали деревья и цветы, плакали звери и птицы, и даже немые скалы плакали, – и реки стали многоводней от всех слёз. Всё дальше и дальше уносил Гебр голову и кифару певца, пока не оказались они в открытом море, а морские волны не прибили их потом к берегам Лесбоса. С тех пор звучат звуки дивных песен на острове, а золотую кифару Орфея боги поместили на небе среди созвездий.

Душа Орфея сошла в царство Аида, снова встретил великий певец тень Эвридики и заключил с любовью в объятия. С тех пор они неразлучны, блуждают по сумрачным полям, заросшим асфоделами, и Орфей без боязни может обернуться и увидеть, что следует за ним его Эвридика.

Гермес

В гроте горы Киллена в Аркадии родился сын Зевса и Майи, бог Гермес, посланник богов. С быстротой мысли переносится он с Олимпа на самый дальний край света в своих крылатых сандалиях с жезлом-кадуцеем в руках. Гермес охраняет пути, посвящённые ему гермы можно видеть поставленными при дорогах, на перекрестках и у входов в дома всюду в Древней Греции. Он покровительствует путникам в путешествии при жизни, он же ведёт души умерших в их последний путь – в печальное царство Аида. Гермес – покровитель торговых отношений и торговцев. Гермес изобрёл меры, числа, азбуку и обучил всему этому людей. Он бог красноречия, а вместе с тем – изворотливости и обмана. Никто не может превзойти его в ловкости, хитрости и даже воровстве, так как он необычайно ловкий вор. Изворотливый, ловкий, быстрый, как мысль, прекрасный сын Майи и Зевса уже в раннем детстве доказал свою хитрость и ловкость, поэтому служил также и олицетворением юношеской силы и был богом молодых атлетов.

Едва родился Гермес в прохладном гроте, как уже замыслил первую свою проделку: решил похитить коров у сребролукого Аполлона, который пас в это время стада богов в долине Пиэрии, в Македонии. Тихонько, чтобы не заметила мать, выбрался Гермес из пелёнок, выпрыгнул из колыбели и прокрался к выходу из грота. Там он увидал черепаху, поймал её и из щита черепахи и трёх веток сделал первую лиру, натянув на неё сладкозвучные струны. Тайком вернулся Гермес в грот, спрятал лиру в колыбели, а сам быстро, как ветер, понёсся в Пиэрию. Там он похитил из стада Аполлона пятнадцать коров, привязал к их ногам тростник и ветки, чтобы замести след, и быстро погнал по направлению к Пелопоннесу. Когда уже поздно вечером гнал коров через Беотию, Гермес встретил старика, работавшего в своём винограднике. Бог предложил старику одну из коров в награду за молчание: никому не должен был рассказать смертный, что видел Гермеса. Старик, обрадованный щедрым подарком, дал слово Гермесу не показывать никому, куда тот погнал коров. Гермес пошёл дальше, но не отошёл далеко: захотелось ему испытать старика – сдержит ли он данное слово. Спрятав коров в лесу и изменив свой вид, вернулся он назад и спросил старика:

– Скажи-ка, не прогнал ли тут мальчик коров? Если ты мне укажешь куда, я дам тебе быка и корову.

Недолго колебался старик, сказать или нет, очень уж хотелось ему получить еще быка и корову, и показал Гермесу, куда угнал мальчик коров. Страшно рассердился Гермес на старика за то, что не сдержал слова, и в гневе превратил его в немую скалу, чтобы вечно молчал он и помнил, что надо держать данное слово.

После этого вернулся Гермес за коровами и быстро погнал их дальше, в Пилос. Там двух коров принёс он в жертву богам, потом уничтожил все следы жертвоприношения, а оставшихся коров спрятал в пещере, введя их в неё задом, чтобы следы вели не в пещеру, а наружу.

Сделав всё это, Гермес спокойно вернулся в грот к матери своей Майе и лег потихоньку в колыбель, завернувшись в пелёнки. Но Майя заметила отсутствие сына и с упреком сказала ему:

– Плохое замыслил ты дело. Зачем похитил коров Аполлона? Разгневается он, а ты знаешь, как грозен в гневе своём сребролукий.

– Не боюсь я Аполлона, – ответил матери Гермес, – пусть себе гневается. Если он вздумает обидеть тебя или меня, то я в отместку разграблю всё его святилище в Дельфах, украду все его треножники, золото, серебро и одежды.

А Аполлон уже заметил пропажу коров и пустился их разыскивать, но нигде не мог найти. Наконец вещая птица привела его в Пилос, но и там не нашёл своих коров златокудрый Аполлон. В пещеру же, где были спрятаны коровы, он не вошёл – ведь следы вели не в пещеру, а из неё.

Наконец, после долгих бесплодных поисков, пришёл он к гроту Майи. Заслышав приближение Аполлона, Гермес ещё глубже забрался в свою колыбель и плотнее завернулся в пелёнки. Разгневанный Аполлон вошёл в грот Майи и увидал, что Гермес с невинным лицом лежит в колыбели. Он начал упрекать Гермеса за кражу коров и требовать, чтобы вернул их, но Гермес от всего отрекался, уверяя Аполлона, что и не думал красть у него коров и совершенно не знает, где они.

– Послушай, мальчик! – воскликнул в гневе Аполлон. – Я свергну тебя в мрачный Тартар, и не спасёт тебя ни отец, ни мать, если ты не вернёшь мне моих коров.

– О, сын Латоны! – ответил Гермес. – Не видал я, не знаю и от других не слыхал о твоих коровах. Разве этим я занят? Я забочусь лишь о сне, молоке матери да моих пелёнках.

Как ни сердился Аполлон, добиться от хитрого, изворотливого Гермеса ничего не мог. Наконец златокудрый бог вытащил из колыбели Гермеса и заставил его идти в пелёнках к отцу их Зевсу, чтобы тот решил их спор. Пришли оба бога на Олимп. Как ни изворачивался Гермес, как ни хитрил, всё же Зевс велел ему отдать Аполлону похищенных коров.

С Олимпа повёл Гермес Аполлона в Пилос, захватив по дороге свою новую лиру. В Пилосе он показал, где спрятаны коровы. Пока Аполлон выгонял коров из пещеры, Гермес сел рядом и заиграл на лире. Дивные звуки огласили долину и песчаный берег моря. Изумлённый Аполлон с восторгом слушал игру Гермеса, а потом отдал ему похищенных коров – так пленили его звуки лиры. А Гермес, чтобы забавляться, когда будет пасти коров, изобрёл себе свирель, столь любимую пастухами Греции.

Гермес – неизменный посланник богов и верный помощник отца своего Зевса. Однажды Зевс полюбил прекрасную Ио и, чтобы скрыть её от жены своей Геры, превратил в корову. Но Гера увидела белоснежную корову, разгадала её секрет и потребовала у Зевса корову в подарок. Муж не смог отказать. Гера же, завладев Ио, отдала её под охрану стоокому великану Аргусу.

Страдала несчастная Ио, обращённая в корову и лишённая дара речи. Не знающий сна Аргус бдительно стерёг Ио. Зевс, видя её страдания, призвал своего сына Гермеса и велел ему похитить Ио.

Быстро примчался Гермес на вершину той горы, где стерёг стоокий страж Ио, и усыпил своими речами и песнями Аргуса. Лишь только сомкнулись его сто очей, как выхватил Гермес изогнутый меч и одним ударом отрубил Аргусу голову.

Ио была освобождена, и после долгих скитаний в облике коровы достигла Египта, где на берегах благодатного Нила вернул Зевс ей прежний образ, и родился у неё сын Эпаф, первый царь Египта и родоначальник великого поколения героев, к которому принадлежал и величайший герой Греции Геракл.32

Девкалион и Пирра. Всемирный потоп

Много преступлений совершили люди медного века. Надменные и нечестивые, не повиновались они богам-олимпийцам. Громовержец Зевс гневался на них; особенно же прогневил Зевса царь Ликосуры в Аркадии, Ликаон.

Однажды Зевс под видом простого смертного пришёл в Ликосуру. Чтобы жители знали, что он бог, Зевс дал им знамение, и все жители пали ниц перед ним. Один лишь Ликаон не хотел воздать Зевсу божеских почестей и издевался над всеми, кто чтил Зевса.

Ликаон решил испытать, бог ли Зевс, убил заложника, которого держал в темнице дворца, изжарил его тело и предложил как трапезу великому громовержцу. Страшно разгневался Зевс и ударом молнии разрушил дворец Ликаона, а его самого превратил в кровожадного волка.

Всё нечестивей становились люди, и решил великий тучегонитель Зевс уничтожить весь род людской. Он задумал послать на землю такой мощный ливень, чтобы всё затопило. Зевс запретил дуть всем ветрам, лишь влажный южный ветер Нот гнал по небу тёмные дождевые тучи. Ливень хлынул на землю. Вода в морях и реках подымалась всё выше и выше, заливая всё вокруг. Скрылись под водой города со своими стенами, домами и храмами, не видно было уже и башен, которые высоко подымались на городских стенах. Вода покрыла всё – и поросшие лесом холмы, и высокие горы. Вся Греция скрылась под бушующими волнами моря, лишь вершина двуглавого Парнаса одиноко подымалась средь волн. Там, где раньше крестьянин возделывал свою ниву и где зеленели богатые спелыми гроздьями виноградники, плавали рыбы, а в лесах, покрытых водой, резвились стада дельфинов.

Так погиб род людской медного века. Лишь двое спаслись среди общей гибели – Девкалион, сын Прометея, и жена его, Пирра. По совету отца своего Прометея Девкалион построил огромный ящик, положил в него съестных припасов и вошел в него с женой.

Девять дней и ночей носился ящик Девкалиона по волнам. Наконец пригнали его волны к двуглавой вершине Парнаса. Ливень, посланный Зевсом, прекратился. Девкалион и Пирра вышли из ящика и принесли благодарственную жертву Зевсу. Вода схлынула, и снова показалась из-под волн земля, опустошённая, подобная пустыне.

Тогда эгидодержавный Зевс послал к Девкалиону вестника богов Гермеса. Быстро понёсся над опустевшей землёй вестник богов, предстал пред Девкалионом и сказал ему:

– Властитель богов и людей Зевс, зная твоё благочестие, повелел тебе выбрать награду; выскажи твоё желание, и исполнит его сын Крона.

– О, великий Гермес, – ответил Девкалион. – Об одном лишь молю я Зевса: пусть опять населит он землю людьми.

Быстрый Гермес понёсся обратно на светлый Олимп и передал Зевсу мольбу Девкалиона. Великий Зевс повелел Девкалиону и Пирре набрать камней и бросать их, не оборачиваясь, через голову.

Девкалион исполнил веление могучего громовержца, и из камней, которые бросал он, создались мужчины, а из камней, брошенных женой его Пиррой, – женщины. Так снова земля получила после потопа население. Её заселил новый род людей, происшедших из камня.36

Дионис

Зевс-громовержец любил прекрасную Семелу, дочь Кадма, царя Фив. Однажды обещал он ей исполнить любую её просьбу, в чём бы она ни заключалась, и поклялся в этом нерушимой клятвой богов. Но возненавидела Семелу великая богиня Гера и, задумав её погубить, сказала:

– Проси Зевса явиться тебе во всём величии бога-громовержца, царя Олимпа. Если он тебя действительно любит, то не откажет в этой просьбе.

Убедила Гера Семелу, и та попросила Зевса исполнить именно эту просьбу. Зевс же не мог ни в чем отказать Семеле, ведь он клялся водами Стикса. Громовержец явился ей во всём величии царя богов и людей, во всём блеске своей славы. Яркая молния сверкала в руках Зевса; удары грома потрясали дворец Кадма. Вспыхнуло всё кругом от молнии Зевса. Огонь охватил дворец, всё кругом колебалось и рушилось. В ужасе упала Семела на землю, пламя жгло её. Она видела, что нет ей спасения, что погубила её просьба, внушённая Герой.

Родился у умирающей Семелы сын Дионис, слабый, нежизнеспособный ребёнок. Казалось, он тоже обречён был на гибель в огне. Но разве мог погибнуть сын великого Зевса? Из земли со всех сторон, как по мановению волшебного жезла, вырос густой зелёный плющ, прикрыл от огня своей зеленью несчастного ребёнка и спас от смерти.

Зевс взял спасённого сына, а поскольку тот был ещё так мал и слаб, что не мог бы жить, зашил его себе в бедро. В теле отца своего Дионис окреп и, окрепнув, родился второй раз из бедра громовержца Зевса. Тогда царь богов и людей призвал сына своего Гермеса и велел ему отнести маленького Диониса к сестре Семелы Ино и её мужу Атаманту, царю Орхомена, которые должны были воспитать его.

Богиня Гера разгневалась на Ино и Атаманта за то, что они взяли себе сына ненавистной ей Семелы, и решила их наказать. Наслала она на Атаманта безумие. В припадке безумия убил Атамант своего сына Леарха. Едва успела бегством спастись от смерти Ино с другим сыном, Меликертом. Муж погнался за ней. Беглецы оказались на крутом скалистом морском берегу: внизу шумит море, сзади настигает безумный Атамант – спасенья нет. В отчаянии бросилась Ино вместе с сыном в море с прибрежных скал. Приняли в море Ино и Меликерта нереиды. Воспитательница Диониса и её сын были обращены в морские божества, и с тех пор живут в морской пучине.

Диониса же спас от безумного Атаманта Гермес: перенёс в мгновение ока в Нисейскую долину и отдал там на воспитание нимфам. Дионис вырос прекрасным могучим богом вина, дающим людям силы и радость, дающим плодородие. Воспитательницы Диониса, нимфы, были взяты Зевсом в награду на небо, и светят они в тёмную звёздную ночь, под названием Гиад, среди других созвездий.

С весёлой толпой украшенных венками менад и сатиров ходит весёлый бог Дионис по всему свету, из страны в страну. Он идёт впереди в венке из винограда с украшенным плющом тирсом в руках. Вокруг него в быстрой пляске кружатся с пением и криками молодые менады; скачут охмелевшие от вина неуклюжие сатиры с хвостами и козлиными ногами.

За шествием везут на осле старика Силена, мудрого учителя Диониса. Он сильно охмелел, едва сидит на осле, опершись на лежащий около него мех с вином. Венок из плюща сполз набок на его лысой голове. Покачиваясь, едет он, добродушно улыбаясь. Молодые сатиры идут около осторожно ступающего осла и бережно поддерживают старика, чтобы он не упал. Под звуки флейт, свирелей и тимпанов шумное шествие весело двигается в горах, среди тенистых лесов, по зелёным лужайкам. Весело идёт по земле Дионис, всё покоряя своей власти, и учит людей разводить виноград и делать из его тяжёлых спелых гроздей вино.

Не везде признают власть Диониса. Часто приходится ему встречать сопротивление; часто силой приходится покорять ему страны и города. Но кто же может бороться с великим богом, сыном Зевса? Сурово карает он тех, кто противится ему, кто не хочет чтить его как бога. Помогает ему в этом и сам Зевс. Пришлось однажды Дионису подвергнуться преследованиям во Фракии, когда он в тенистой долине с менадами весело пировал и плясал под звуки музыки и пения; тогда напал на него жестокий царь эдонов Ликург. В ужасе разбежались менады, покидав на землю священные сосуды, сам Дионис тоже обратился в бегство, и, спасаясь от преследования Ликурга, бросился в море, где укрыла его богиня Фетида. Отец Диониса, Зевс-громовержец, наказал Ликурга, осмелившегося оскорбить юного бога, ослепив и таким образом сократив срок его жизни.

Тех, кто признаёт и славит Диониса, награждает юный бог щедрыми дарами. Но не всегда смертные мудро выбирают себе награду. Так случилось и с царём Мидасом.

Однажды весёлый Дионис с шумной толпой менад и сатиров бродил по лесистым скалам Тмола во Фригии. Лишь Силен отстал от свиты и, спотыкаясь на каждом шагу, брёл по фригийским полям. Увидали его крестьяне, связали гирляндами из цветов и отвели к царю Мидасу. Мидас тотчас узнал учителя Диониса, с почётом принял его в своём дворце. Девять дней чествовал он бога роскошными пирами, а на десятый день привёл к нему Силена. Обрадовался Дионис и позволил Мидасу в награду за тот почёт, который он оказал его учителю, выбрать себе любой дар.

– О, великий бог Дионис! – воскликнул Мидас. – Повели, чтобы всё, к чему я прикоснусь, превращалось в чистое блестящее золото!

Дионис исполнил желание Мидаса, хоть и пожалел, что не избрал тот себе лучшего дара.

Ликуя, удалился Мидас и, радуясь полученному дару, сорвал зелёную ветвь с дуба – тотчас в золотую превратилась ветвь; сорвал в поле колосья – стали те золотыми, с золотыми зёрнами; сорвал яблоко – яблоко тоже обратилось в золото, словно из садов гесперид. Всё, к чему прикасался Мидас, тотчас обращалось в золото, а когда мыл руки, вместо воды стекали с них золотые капли. Ликовал Мидас. Вот пришёл он в свой дворец, где слуги приготовили богатый пир, и, счастливый, возлёг за стол. Тут-то он и понял, какой ужасный дар выпросил у Диониса. От одного прикосновения Мидаса всё обращалось в золото. Золотыми становились у него во рту и все яства, и вино. Испугавшись, что погибнет от голода, простёр он руки к небу и воскликнул:

– Смилуйся, смилуйся, о, Дионис! Прости! Я молю тебя о милости! Возьми назад этот дар!

Явился Дионис и сказал Мидасу:

– Иди к истокам Пактола, смой в его водах с тела этот дар и свою вину.

Отправился Мидас по велению Диониса к истокам Пактола и погрузился в его чистые воды. Золотом заструились воды Пактола и смыли с тела Мидаса дар, полученный от бога. С тех пор златоносным стал Пактол.

Пан

Частым спутником свиты Диониса был бог Пан. Когда он родился, мать его, нимфа Дриопа, при виде сына в ужасе обратилась в бегство: у него были козлиные ноги, рога и длинная борода. Но Гермес, отец его, был рад рождению сына и отнёс его на светлый Олимп, где боги громко праздновали рождение Пана и смеялись, глядя на него.

Пан не остался жить на Олимпе: ушёл в тенистые леса, в горы. Там пас он стада, играя на звучной свирели. На чудные звуки музыки Пана толпами спешат к нему нимфы, и вскоре заводят весёлый хоровод в зелёной уединённой долине. Пан и сам принимает участие в танцах. Весело резвятся нимфы и сатиры вместе с шумливым козлоногим Паном. А в жаркий полдень Пан удаляется в густую чащу или в прохладный грот на отдых. Опасно беспокоить тогда Пана – вспыльчив он, может наслать тяжёлый давящий сон на потревожившего его путника. Даже может внушить он панический страх, от которого человек опрометью бросается бежать, не разбирая дороги, через леса и горы, по краю пропастей, не замечая, что бегство ежеминутно грозит ему гибелью. Случалось, что Пан целому войску внушал подобный страх, обращая его в неудержимое бегство. Но если не гневается Пан, то милостив и добродушен. Много благ посылает он пастухам и бережёт и холит стада греков.