Академия «505». Крах Ремали. Часть 1

Инсульт.

Странно, что они не рассказали о Кае. Какой теперь смысл выгораживать его?

– Ясно, – коротко бросил я.

Отец пару мгновений изучал меня, будто какую-то диковинку.

Я делал то же самое.

– Ксивер… Она не особо хочет разговаривать со мной.

Он запнулся, а я замер на месте, будто меня сковали цепями. Так происходило каждый раз, когда он или мать произносили ее имя вслух.

– Как вам академия? Те годы, что нас не было рядом… Как вы справлялись?

Я медленно моргнул.

Затем еще раз.

И еще раз.

Из меня вырвался тихий смешок, только веселья в нем было мало.

– Серьезно? Как мы справлялись?

Он впервые решил затронуть эту тему.

– Я знаю, что мы не должны были так поступать с вами. Но у нас не оставалось выбора. – Отец потянулся к моей руке, однако сжал ее в кулак и нахмурился. – Нам пришлось уйти, чтобы не навлечь на вас опасность.

Нам пришлось уйти.

– Мы должны были остановить Падение, Крэйтон…

Нам пришлось уйти.

– У нас почти получилось свергнуть ЦЭС, но потом…

Нам пришлось уйти.

– Просто выслушай меня…

Пришлось.

– Хватит!

Я вскочил со стула и ударил кулаком по столу. Отец мгновенно замолчал. Мое дыхание стало поверхностным, а перед глазами появилась красная пелена.

– Хватит, – прорычал я, не отводя от него взгляда. – Ты ни черта не знаешь, папа. Ты не знаешь, как мне приходилось прокармливать двух девочек, работая за гроши. Ты не знаешь, каково это, когда сестра умирает на твоих руках. Ты не знаешь, какой ужас я испытал, когда нас схватили в Акранесе и повезли в больницу. В больницу, где лечат нездоровых людей, какими считали нас с Ксивер!

Втянув носом воздух, я с горечью прошептал:

– Ты. Не. Знаешь. И не доказывай мне обратное.

Пару секунд в кабинете стояла тишина. И только тогда я понял, насколько отвратительно прозвучали мои слова.

Я грузно опустился обратно на стул.

– Прости.

Мои руки мелко задрожали, когда он не ответил.

Подняв подбородок, я увидел, как отец смотрит в сторону пустым взглядом.

– Ты прав, – тихо сказал он. – Я не знаю, через что вам пришлось пройти, и мне никогда не удастся это узнать. Как и Джульетте. – Его наполненный виной взгляд вернулся ко мне. – Мы не знаем, что нам говорить и как вести себя рядом с вами. Вы выросли. Изменились. Вы наши дети, но не те, кого мы оставили на волю судьбы много лет назад.

Я сглотнул горечь во рту.

– Мне просто хочется, чтобы вы постарались понять. У нас была мысль сбежать из Исландии обратно в Германию, но от таких людей, как они, не убежишь. Они бы нашли нас на другом континенте, да где угодно, Крэйтон, но тогда стало бы только хуже.

Я откладывал этот разговор несколько дней, потому что… просто не мог вновь вернуться в те дни. В те дни, когда они покинули нас. Мне удалось отпустить их и смириться с участью стать отцом маленькой семьи из трех человек. Я любил девочек всей душой, именно поэтому не доверял их жизни людям, которые считались нашими с Ксивер родителями.

Поздно.

Но я знал, что у каждого своя правда. Поэтому не сорвался с места, а принялся слушать.

– Первым делом ЦЭС заставил нас проверить своих детей, – начал отец, следя за моей реакцией. Я привалился к спинке стула и ничего не ответил. – Тогда-то и выяснилось, что самые сильные генетические коды принадлежали вам четверым.

– Лира и Кай?

Он кивнул.

– Джонатан торжествовал. Нужно было видеть его лицо, когда он понял, что двое его детей, даже если один из них был приемным, могли обладать таким могуществом и принести ему безграничную власть.

Он выдвинул верхний ящик стола и протянул мне фотографию. На ней изображались двое детей – мальчик и девочка.

Я провел пальцем по светлым волосам и улыбающемуся лицу.

– Лира?

– Она.

Подруга Роксании и родная дочь Джонатана.

Прародительница Ремали.

– Мы отказались втягивать в это вас с Ксивер, – продолжил отец, неосознанно повышая тон с каждым словом. – Но мало кто нас поддержал. Чертова эволюция затмила их разумы! – впервые сорвался он и ударил кулаком по столу, чем заставил меня вздрогнуть. – Нам с Джульеттой пришлось… пришлось принять тяжелое решение. Отпустить вас, чтобы вернуться и окончательно уничтожить ЦЭС.

Вернуться и уничтожить ЦЭС?

– Что ты имеешь в виду?

Он не успел ответить, потому что дверь за моей спиной со свистом распахнулась.

В комнату ворвался ураган под названием Джульетта Зальцри.

– Моя дочь вся в меня!

При виде мамы я каждый раз испытывал шквал эмоций – начиная от облегчения, заканчивая обидой и яростью. Вот и сейчас мне хотелось соскочить со стула, чтобы притянуть ее в свои объятия и удостовериться, что всё это – не сон.

Но я остался сидеть на месте.

Когда взгляд зеленых глаз упал на меня, на ее лице появилась улыбка. Мягкая и немного испуганная.

Они боялись нас, потому что не знали, с кем имеют дело.

– Привет, – произнесла ласковым тоном.

– Привет, – сухо ответил я. – Ты виделась с Ксивер?

Мама подошла к отцу и поцеловала его в щеку, испещренную шрамами, затем упала на соседний стул. Ее каштановые волосы были собраны в длинную косу, и в груди у меня появилось болезненное чувство, когда я отметил их схожесть с Ксивер.

Те же высокие скулы, мягкий изгиб губ и лукавый прищур. В то время как Кси взяла всё лучшее от мамы, я взял это от папы – волевой подбородок, густые ресницы и, конечно же, кудрявые волосы.

– Да. Точнее, я пыталась поговорить с ней.

– И что она сказала?

Мама откашлялась и взмахнула руками.

– Цитирую: «Иди к чертовой матери! Ах, ты же и есть чертова мать. Ну тогда иди в Круачейн и попроси у них что-нибудь для зрения. Кажется, ты меня с кем-то перепутала».

Я сжал губы в тонкую линию, чтобы подавить смешок.

Обожаю свою сестру.

– Это на нее похоже.

– За это я ее и люблю. – Мама тяжело вздохнула и, подняв взгляд, добавила: – И тебя люблю, Крэйтон.

Я вцепился пальцами в колени.

– Джульетта, – откашлялся отец. – Не дави на него. Пожалуйста.

Она громко цокнула.

– Как бы сказала Ксивер: «Иди к чертовой матери, Исайя».

Они совсем не изменились. Джульетта Зальцри как была женщиной с грязным языком и безудержной экспрессией, так ей и осталась. А Исайя остался таким же сдержанным и тактичным. Он всегда уравновешивал характер нашей матери.

Вопреки этому они будто стали… сильнее. Я понял это, когда увидел, с какой уверенностью они двигаются по подземному городу и отдают приказы командирам Карателей. Здесь они имели авторитет. Что неудивительно, потому что держать под контролем несколько тысяч человек сможет не каждый.

На моих губах появилась легкая улыбка, когда я вспомнил, что и в детстве они любили командовать. Но затем мысли вернулись к тому, на чем закончился наш разговор. От улыбки не осталось и следа.

Видимо, и отец это вспомнил, потому что они с мамой обменялись только им известными взглядами.

– Они сами забрали нас, Крэйтон.

Я замер, услышав слова отца.

– ЦЭС?

Мама подтвердила мои слова кивком.

– Я оставила вам ту записку, потому что знала: они придут за нами. Мы просто не успели… подготовиться к уходу. Не успели оставить вам всё нужное для будущей жизни, не успели найти родственников из Германии, которые приняли бы вас. Сначала ЦЭС и вправду отправил нас в Литла-Храун, но это произошло перед Падением, а не после него. Они снова всем солгали.

– Как же вам удалось сбежать? Эта тюрьма самая охраняемая во всем кластере, – изумился я, глядя на родителей.

– Всё просто, – улыбнулась мама. – Ее взорвали Феникс и другие Каратели.

У меня отвисла челюсть.

– Мы долго планировали переворот и хорошо скрывались. ЦЭС не смог уличить во лжи всех оппозиционеров, поэтому они выступили в самый неожиданный момент. Правда, на это потребовалось много времени. Поэтому мы просто не успели спасти вас перед Падением и проведением эксперимента.

– После катастрофы мы решили залечь на дно, – подхватил отец. – И вы тоже неплохо сделали это. Мы не могли отыскать вас четыре года. Четыре года мы пытались найти своих детей, пока они меняли города каждый месяц. И только когда вас отправили в академию, мы поняли, что нужно делать.

– Дальше мы начали составлять план – и вот теперь вы здесь.

Я сидел в тишине долгую минуту, барабаня пальцами по коленям.

Как обычно всё оказалось не так, как мы предполагали. Столько лет мы с Ксивер прожили в обиде на мать и отца за то, что они бросили нас на волю судьбы. Столько лет мы были убеждены, что они мертвы.

И вот они сидят передо мной и говорят эти слова.

Они были в тюрьме.

Они искали нас по всей Исландии.

Они никогда не переставали любить нас.

– Мне сложно объяснить, что я чувствую, – вырвался из меня честный ответ. – Нам с Ксивер нужно время, чтобы просто… принять это. Мы столько лет жили в неведении и лжи, а сейчас… сейчас всё слишком изменилось. Не обижайтесь на Ксивер, это ее защитный механизм. Она была ребенком, когда всё произошло.

– Мы понимаем, – вздохнула мама. – И будем ждать столько, сколько потребуется.

– А что с родителями Рейвен?

– Погибли, – тихо ответил отец. – Еще до Падения.

Для Рейвен наши родители были намного ближе, чем свои собственные, но эта новость всё равно ударит по ней. Такие вести не проходят бесследно.

– Еще один вопрос. – Я посмотрел на маму. – Про временную петлю.

Когда Ксивер рассказала всем, что произошло в Хваннейри, мы не могли в это поверить. Ни я, ни Роксания, ни другие наследники. Поверили только наши родители, потому что они сами большую часть жизни проводили научные исследования.

– «Мы встретимся, когда вы запустите второй цикл». Как ты узнала, что Ксивер попала во временную петлю?

– Она сама дала мне знак, придя из другой временной реальности, – пояснила мама. – Представь, как однажды я просыпаюсь и нахожу фотографию своей дочери. Только тогда ей было шесть лет, а на фото – двадцать шесть. На оборотной стороне она написала: «Из четырех циклов самый главный второй. Дай им знак, чтобы они не сдавались». Вторым циклом Ксивер назвала нападение триад на плато, которое изменило ваше будущее. Вам нужно было отбросить страх и бороться, чего вы не сделали в ее временной ветке, поэтому оказались в руках ЦЭСа. Мы не были уверены, что это на самом деле вмешательство во время, но решили довериться ей.

– И не зря, – растерянно прошептал я.

Она слегка улыбнулась.

– Не зря.

– Получается, когда петля схлопнулась, Ксивер вернулась в свою реальность и увидела, как изменила ее своим вмешательством?

– Всё так, – подтвердил отец. – Время – самая могущественная материя, хоть мы ее и не видим. Само мироздание подарило нам шанс изменить его, если в 2060 году произошел повторный взрыв и запустил временную петлю.

– У меня есть предположение, что это дело рук не мироздания, а человека, – хмыкнула мама, наградив отца выразительным взглядом.

Я поддался чуть ближе.

– Думаешь, кто-то из них… из нас подстроил взрыв?

– Я уверена в этом, – ошарашила она меня своим ответом. – В любом случае мы никогда не узнаем, кто это сделал. Мы живем в настоящем, а будущее той Ксивер – лишь вероятность, которая уже изменилась.

Пребывая в полном шоке, я решил задать еще один вопрос, как вдруг дверь за спиной распахнулась. Я обернулся и заметил в проеме Зейдена.

Очень взволнованного Зейдена.

– Исайя?

Мы втроем вскочили со стульев.

– Что случилось? – спросил отец.

– Плохие новости.

Зейден перевел взгляд на меня и произнес одно-единственное слово:

– Кай.

Глава 2

Сегодня мне приснился незнакомый парень. Помню, с какой мольбой он смотрел на меня своими ониксовыми глазами. Словно хотел, чтобы я увидела его. Словно хотел, чтобы я запомнила его.

Если когда-нибудь ты прочтешь это, знай: я никогда тебя не забуду.

Личный дневник Ксивер Зальцри, 2051 год

Удар.

Удар.

Удар.

Отскочив на пару шагов, я перевела дыхание и вытерла с лица пот. Руки, обмотанные боксерскими бинтами, дрожали от перенапряжения, но я снова нанесла жесткий удар по тренировочной груше. Слева. Затем справа.

Слева. Справа. Слева. Справа.

– Поговори со мной, маленький океан.

Зарычав, я прижала кулаки к груди и совершила косой удар ногой. За полгода постоянных тренировок мои мышцы окрепли, а разум научился контролировать чувства. Поэтому сейчас, совершая быстрые и отточенные движения, я ни о чем не думала.

Или старалась.

– Ты заставила меня бороться, Ксивер. Всегда только ты.

Встряхнув головой, я выполнила комбинацию, которую показал мне Феникс. Два джеба, несильных удара на дальней дистанции, и завершающий кросс. Пригнувшись под рукой невидимого соперника, я оторвала от земли левую ногу и описала ей полукруг. Груша качнулась от удара, и с моих губ сорвался шумный выдох.

– Ты так повзрослела, куколка.

Слева. Справа. Слева. Справа.

Сильнее. Сильнее. Сильнее.

– Помогите ему! Пожалуйста, помогите! Кто-нибудь!

Шум в ушах и голоса, голоса, голоса давили на меня так же, как стены Круачейна. Взрослые и детские, из моего прошлого и настоящего – их было так много, что мне пришлось закричать, чтобы прогнать их:

– Хватит!

Прижавшись лбом к груше, я перевела дыхание.

– Как тебя зовут? – прохрипела я.

– Не помню, – ответил парень с практически черными глазами.

Он полулежал рядом на соседнем кресле, обеспокоенно рассматривая меня, пока я едва дышала. Страшные люди должны были прийти совсем скоро, но этот парень почему-то не боялся. Точнее, мужчина. Наверное, он старше меня на несколько лет.

– А тебя?

Какой у него приятный голос.

– Ксивер.

– Сильвер? – переспросил он.

Я тихо засмеялась, но поморщилась, когда боль отдалась в ребрах.

– Ксивер. Это имя придумали мои родители. Такого больше ни у кого нет.

– Необычное, – прошептал он, не отводя от меня взгляда. – Такое же необычное, как и вся ты.

Мои щеки вспыхнули румянцем.

– Спасибо, парень, который не помнит своего имени.

Его полные губы растянулись в улыбке, и мне захотелось коснуться их. Наверное, раньше у него было много девушек: такие красивые люди никогда не страдали одиночеством.

– А как бы ты хотела меня называть?

Я пожевала нижнюю губу. Отведя взгляд, пробормотала:

– Ты похож на какого-то принца.

– Принца? – Его брови подлетели вверх, и я кивнула. – Почему?

– Не знаю. У тебя такое лицо, как у принцев из книг. Благородное. – Я снова посмотрела на него. – А учитывая, что мы живем в самой холодной стране, то ты напоминаешь мне ледяного принца.

Он придвинулся ближе, и я неосознанно повторила его движение.

– Тогда для тебя я буду ледяным принцем.

С моих губ сорвался жалкий звук. Я не хотела вспоминать. Не хотела вспоминать его, но обрывки того времени сами въедались в сознание, заставляя меня переживать встречу пятилетней давности словно впервые.

Мокрые волосы лезли в глаза, грудь сотрясалась так, что я могла бы умереть от нехватки воздуха. Но мне нужно было двигаться. Когда я этого не делала, голоса одерживали надо мной верх.

Они хотели, чтобы я сдалась. Подчинилась им.

– Я думала, здесь кого-то убивают, – раздался за спиной насмешливый голос. – Или на крайний случай трахают.

Мое тело тут же напряглось.

– Убью тебя я, если ты сейчас же не уберешься отсюда. Второй вариант не предлагаю: правительственные шлюхи не в моем вкусе.

Оттолкнувшись, я двинулась к скамейке, где лежали мои вещи, и начала разматывать бинты. Боковым зрением я заметила Нуар, стоящую в конце тренировочного зала со сложенными на груди руками.

Услышав мои слова, она скривила губы.

– Ты тоже не в моем вкусе. Из двоих Зальцри мне больше нравится тот, что постарше.

– Не выводи меня, – прорычала я, натянув толстовку Крэйтона. – Скажи спасибо моим дорогим родителям, что ты всё еще здесь, а не на улице. Или в морге.

Роксания ничего не ответила. Я услышала лишь едва заметный выдох.

– Послушай, Ксивер. Я пришла сюда не для того, чтобы плеваться ядом…

– Это ты умеешь, – буркнула себе под нос и без стеснения сняла тренировочные шорты.

– …а для того, чтобы передать новости.

Бла-бла-бла.

Нужно поскорее убраться отсюда и сходить в душ.

Я не знала, сколько еще времени мы пробудем в подземном городе и выберемся ли отсюда вообще, поэтому последние недели жила на автопилоте. После произошедшего всё перевернулось вверх дном – недавно я училась в академии с детишками правителей, а сейчас делила одно пространство с революционерами.

Судьба как всегда была сукой.

Нам с Крэем удалось связаться с Джаксом и Силией. Только услышав их голоса, я поняла, как сильно заскучала по их перебранкам. Однако всё приподнятое настроение улетучилось, когда они сказали, что нас с наследниками объявили без вести пропавшими.

Точнее, Силия сказала, а Джакс проверещал. Я была готова придушить его и расцеловать одновременно.

Но вернемся к насущному.

Конечно, Альтинг не мог сказать, что они хотели погрузить нас в пятилетний эксперимент, но им помешали Каратели. Поэтому те ремалийцы, которые видели, как во время нападения нас забрали миротворцы, считали, будто они хотели отвезти нас в академию, но мы благополучно сбежали.

У правительства на всё имелись свои лживые ответы.

Что касательно наследников, то из их родителей в курсе происходящего были только Блэквуды. Оказывается, они поддерживали Карателей, но оставались в тени. Зейден и Сиера связались с ними, рассказав о последних событиях, после чего мы несколько часов слушали подборку ругательств от Сары Блэквуд.

Мне нравилась эта женщина. Больше, чем собственная мать.

В общем и целом, теперь мы были без вести пропавшими.

Натянув плотные леггинсы и закинув на плечо рюкзак, я перевязала пучок на затылке. Волосы отросли, поэтому сейчас спускались чуть ниже плеч.

Я уже хотела двинуться в сторону выхода, как вдруг Роксания пригвоздила меня к месту одним коротким предложением:

– Кай вернулся.

Я замерла. И мое сердце тоже.

Как по команде голоса в голове затихли, и наступила полная тишина. Я смотрела прямо перед собой на пошарпанную стену, пока в мыслях крутились лишь два слова:

«Кай вернулся».

Я заставила себя сохранять скучающее выражение лица, хотя внутри всё связалось в тугой узел. Гнев, облегчение, поглощающая ненависть затопили мое сердце – и все эти чувства в отношении одного человека.

Человека, которому я доверилась, но по глупости обожглась.

Я всегда старалась быть сильной, однако когда речь заходила о Кае, мои чувства становились слишком прозрачными и незащищенными. И так было с самой первой встречи. Он вывернул меня наизнанку. Забрался слишком глубоко, чтобы безболезненно выгнать его из моих мыслей.

Каждую ночь с нашей последней встречи Кай являлся мне во снах со своей хитрой усмешкой на губах, а потом эти же губы боготворили мое тело. Я ненавидела, всей душой ненавидела эти сны, но мечтала поскорее закрыть глаза, чтобы вновь увидеть его.

А теперь он, блядь, вернулся.

– И что дальше? – легко спросила я, посмотрев на Роксанию и приподняв брови.

– Идем, – кивнула она на выход. – Думаю, ты захочешь это увидеть.

Я наградила ее недоверчивым взглядом.

– Знаешь, я не особо горю желанием приближаться к тебе. Отвернешься, а потом проснешься с иглой в шее. – На моем лице появилась невинная улыбка. – Как мой брат.

Роксания вздрогнула.

Я знала, что мои слова были болезненными и острыми, как наточенные ножи, но меня это не заботило. Как и сама Нуар. Хоть родители твердили, что она выбрала правильную сторону, а все события на острове наоборот спасли нас, мне было охренительно плевать.

Перед глазами до сих пор, в каждом гребаном сне, появлялось лицо Крэйтона и игла в его шее. Мой надрывный крик. Оглушительный выстрел. Дорожки крови на стекле.

Предатели никогда не бывают бывшими.

– Ты поймешь меня, – напряженно ответила Роксания и развернулась к выходу. – Возможно, нескоро, но поймешь.

– Кай здесь? – сухо спросила я, прервав ее объяснения.

– Сама увидишь.

***

Роксания не соврала. Мне на самом деле хотелось это увидеть, но колени от волнения дрожать не перестали. Даже Крэйтона слегка потрясывало от возбуждения и щепотки страха.

Мы ехали в двух бронированных машинах в направлении военной базы за Рейкьявиком. С нами также находились Зейден, Рейвен и командир Шнайдер, мужчина лет сорока с пересекающим глаз шрамом. Отец, Роксания, Феникс и второй командир двигались на базу перед нами.

Машину немного покачивало на выбоинах в асфальте, потому что место назначения располагалось за городом, а дороги там правительство восстанавливать не собиралось. Я растирала ладони, пытаясь не окоченеть от холода. Салон этого гроба на колесах, конечно, не обогревался.

Чертова Исландия.

– Всё спокойно? – спросил Шнайдер, прижав к губам рацию.

Послышался треск, после чего отец глухо ответил:

– Да. Ничего не заподозрили.

– Дай бог, – пробормотал Зейден. – Сегодня я не планировал расставаться с жизнью.

Я ехала на свою первую настоящую операцию.

В роли Карателя.

Мы не знали, что нас ждет на базе, но разведчики доложили, будто сегодня вечером все основные силы кластера стягиваются туда. И командующие ремалийцев, и миротворцы. Впервые с тех пор, как погиб верховный правитель.

Я действительно не думала, что нас возьмут на такую опасную вылазку. Даже была готова выслушать от родителей нотацию, что мы еще недостаточно подготовленные, словно мне снова пять лет.

Но никто и слова не сказал.

Каратели относились так ко всем своим людям – с уважением и верой в их силу. Полгода в академии на самом деле превратили нас в орудие убийства, однако нам многому стоило поучиться у тех, кто жил в суровых условиях, а не за стенами элитного учебного заведения.

Поэтому мы затесались в строй бронированных машин и облачились в единую форму ремалийцев – куртки, кожаные штаны и ботинки на шнуровке. С первых минут план показался мне безумным, но, взглянув на командиров Карателей, я сразу же изменила свое мнение.

Эти люди знали, что делали.

Хотела бы я сказать, что слова Роксании никак на меня не подействовали – только это было далеко не так. Меня потрясывало от эмоций, когда я представляла, что Кай находится где-то там. Разведчики заметили его, подъезжающего к военной базе. Тоже впервые со смерти верховного правителя.

Если я встречу Алькастера, то разобью ему лицо. Или в очередной раз плюну под ноги и наговорю самых отвратительных слов, чтобы ему стало больно.

Я хотела, чтобы ему стало больно. Всем, кто сделал больно мне.

Несмотря на это, в голове крутились глупые вопросы. Где он был? Всё ли с ним в порядке? Не пострадал ли он от рук Трионы Марлоу?

Успокойся, Ксивер. Теперь это не твое дело.

– Раз в несколько месяцев правительство проводит подобные построения. Наша задача, – Шнайдер осмотрел каждого из нас, – затесаться в ряды ремалийцев и узнать, сработал ли наш план. Машины Карателей зарегистрированы в базе Альтинга. После обращений все возвращаются на аванпосты, поэтому заподозрить нас никто не должен. Ясно?

Мы вчетвером кивнули. Рейвен придвинулась ближе ко мне, и я сжала ее ладонь в поддерживающем жесте.

– Возьми. – Она стянула с себя перчатки и положила их мне на колени, мягко улыбнувшись. – У тебя руки от холода посинели.

– Всё в порядке. Ты замерзнешь, а я привыкшая.

– Надень.

Заворчав себе под нос, я всё же надела перчатки, но отдала Рейвен свой шарф.

Наша дружба всегда была такой – тихой и нерушимой. Мы не бегали в детстве по магазинам, держась за руки; мы не проводили время на вечеринках, веселясь с парнями. Мы отдавали друг другу последние крошки хлеба в психиатрической больнице и боялись прикосновений чужих людей, зато обнимались в маленькой кровати, когда было холодно.

Это – настоящая дружба.

Через пятнадцать минут машина остановилась. Горло пересохло, превратившись в подобие пустыни, а желудок скрутило от волнения. Крэйтон бросил на меня беспокойный взгляд, словно спрашивая, точно ли я готова.

Я твердо кивнула.