ИНКУРАБЕЛЕН

Андрей Звонков

ИНКУРАБЕЛЕН

Рабо́ту ма́лую висо́к

Ещё верши́т, но па́ли ру́ки…

И ста́йкою наискосо́к

Ухо́дят за́пахи и зву́ки…

Б. Ахмадулина «Прощание»

Когда-то в начале двухтысячных годов мои родители категорически отказывались пользоваться мобильной связью. Без объяснения, только одним аргументом отвергая любые мои попытки вручить им самый простенький аппарат. Не хотели, чтобы мне было спокойнее, и я в любой момент мог с ними связаться.

Отец на мое недоумение отвечал:

– Не надо нам мозги облуча́ть!

Я все-таки купил, привез им самый простенький телефон с большими кнопками. Говорю:

– Я позвоню, просто нажмите зеленую кнопку и ответьте мне, а поговорив, нажмите красную.

И ничего. Аппарат этот разрядился и лежал в ящике родительского комода. Дозвони́ться было невозможно, а я все также гонял к ним по выходным за сто километров, прове́дать и поставить на зарядку «басурманскую машинку», как называл отец со́товый телефон. Они его просто не брали в руки.

И однажды в салоне я увидал необыкновенный аппарат. Внешне он ничем не отличался от старенького проводно́го чешской фирмы «Те́сла» с кнопочным набором. Но внутри этого корпуса оказалась сотовая начинка! И я сразу купил его.

Мне не важно было, сколько он сто́́ит. Этот аппарат родители мои уже не засу́нут в комо́д, он будет стоя́ть в прихожей, недалеко от окна! И я буду по нему звони́ть в любое время, потому что он не на батареях, он питается от сети! И от него идет провод на крышу – антенна.

Всё, я перехитрил моих упря́мцев! Вот только зачем?

Я все также ездил к ним по выходным, потому что годы шли, а мои родители не становились ни здоровее, ни моложе. И каждый звонок заканчивался одним:

– Приезжай и всё узнаешь.

А меня не оставлял страх, что однажды мой визит станет последним для кого-то из них.

Первой ушла мама. Внезапно. Отец сам позвонил. Через четыре года ушел и он. Позвонил мне, что очень ослабел. Ничего не болит. Встать не может. Я гнал к нему, вызвав «скорую», приехал раньше, снял ему ЭКГ (аппарат всегда со мной в машине), инфаркта нет, просто сердце останавливалось. «Скорая» законстатировала смерть.

Несколько лет дом стоял запертым, и только я раз в год привозил семью в отпуск летом. К счастью, соседи оказались порядочными и не разворовали ничего.

Потом дети мои выросли, стали ездить отдыхать в Турцию, на Кипр или в Тунис… А мы с женой все так же мота́лись в деревню, привыкая к той мысли, что скоро и нам придется переехать сюда насовсем.

Жена Варвара подала в отставку в своей конторе. Сил уже не осталось ездить по командировкам в экспедиции. А потом и мой черёд пришел уходить на пенсию, потому что стоять часами у стола на операциях становилось все труднее. Голова стала кружиться.

Многие медицинские профессии умирали у меня на глазах. Врачи-лаборанты заменялись автоматическими анализаторами, врачи рентгенологи – компьютерной программой рентген-диагностики, которая быстрее и точнее находила патоло́гии на снимках. А главное на приобретение ее не нужно тратить долгие годы подготовки врача. Дольше всех продержаться стоматологи, гинекологи и пластические хирурги.

Вся обычная медицина тихо и методично превращалась в компьютерную программу. Добрались до терапевтов, использование которых на первичном приёме стали считать слишком расточительным, поэтому сперва заменили фельдшером, а потом и его заменили автоматом, который опрашивал.

Анамнез собирать стало ненужно, он формировался автоматически в карте пациента, а семейный подгружался из карт предков.

Автоматизация медицины с каждым годом становилась все сильнее и входила в быт. Браслеты здоровья, автоматические тоно́метры, сатуро́метры, кардиома́йки со встроенным экг-монито́ром и дефибрилля́тором для сердечников… кибернетические штаны и целые комбинезоны, экзоскеле́ты и верикализа́торы для перенесших инсу́льт или ранение с пораже́нием центра́льной нервной системы – всё это не только появлялось в широкой продаже, но и стреми́тельно дешевело в огромном разнообра́зии моде́лей.

Поликли́ники освобождались от лишнего персонала, программисты да уборщики еще кое-где выходили на работу, но и они уже начинали работать из дома, или заменялись автоматическими пылесосами и полотерами.

«Скорая» и хирурги держались, но и им готовилась замена одним – обученными парамедиками с двумя чемоданами, а для других несколько десятилетий создавался механическая замена – ассистент в виде робота Да Винчи.

Я успел с ним поработать перед уходом на пенсию. Интересная машина. Но оставлять его без присмотра специалиста я бы не рискнул.

Закончил я врачебную практику, пошёл студентов поучить, два года нес им создаваемые веками гуманистические принципы милосердия и медицинской этики, а сам вижу – в глазах калькуляторы, одни темы их волнуют: где больше платят, да какую специализацию выбрать, чтобы в коммерческую больницу пристроиться. Их аккредитация не пугает. Они уже заточены под нее, все заранее посчитано, все доходы и расходы… кто пишет статьи, а кто их покупает? И уж очень легко эти молодые готовы сменить профессию, если что-то пойдет не так.

Устал я. Не физически устал, морально. Всё кругом меня́ется… кроме меня.

Но я успел самую малость захватить СВО[1], постоял у стола… вот где получил максимальный заряд удовлетворения от профессии: осколки, пули… заготовка крови, переливание крови.

Потом нате! Синтезатор изовалентной крови – хоть залейся первой группы резус минус, келл минус[2]… все минус. И эту специальность убили. Даже совмещать кровь теперь нет нужды.

Стали умирать и криобанки замороженной крови. Кто ж теперь будет ее хранить? Если кровь синтезируется в нужном объеме прямо в больницах. Даже в самой маленькой, обязательно есть автоматическая производственная лаборатория крови.

Эмбриология подпирает… уже собственные ткани повсюду растят для пересадок, а на подходе выращенные органы. Шесть месяцев – и вот тебе родное сердце из клеток, взятых изо рта – со щеки! Никакого отторжения! Печень нужна? На тебе новую печень – как у младенца. Твоя – родная. Почки? Вот тебе парочка свеженьких почек. Вот только головной мозг новый синтезировать не научились… Слишком уникальный орган. А спинной фрагментами заменить – не вопрос! Только это не быстро. Не быстро растет, не быстро приживается. Особенность нервной ткани.

Впрочем, я ж про телефон… да. Унесло не в ту тему. В общем, поселились мы в родительском доме, можно сказать… как я однажды услышал от внучки: «на краю Мира».

В тридцати верстах от границы с дружественной страной, когда-то входившей в Великий и Могучий Советский союз.

Пока сил физических хватало, я теплицы поставил, автоматику провел, ветряк наладил и солнечные панели на крыше. В общем, обвешал я свою вотчину разными полезными приблу́дами. И пока всем этим занимался, когда водопровод делал, утопил в колодце смартфон.

Сосед мне предлагает:

– Давай я магнитных ловцов вызову, вмиг вытащат.

– Да какой прок мне? – говорю, – утопленник уже не оживет. Пусть лежит, в доме тише, никто не звонит с предложением взять кредит или оформить банкротство…

День живём без связи, два… неделю… Боже, как хорошо то! Тихо, спокойно…. Ничего не вижу, ничего не слышу. Телевизор вечером по каналам погоняем с женой, сериальчик какой-нибудь легкий поглядим, и на боковую… Телефон жены я тоже утопил. Надоел.

Дети примчались через две недели, как я и предполагал.

– Что у вас случилось? Дозвониться не можем! Ты не отвечаешь, мама тоже!

Вот чего надо было давно сделать! А мы как заговоренные, отвечали на каждый звонок! «Все хорошо»? «Хорошо»… Так и общались…

А тут – сюрприз! Приехали все сразу!

В доме гомон, дети бегают, хохочут, самые мелкие…

А те, что постарше, стол накрывают, холодильник набили на месяц вперед! Самые старшие пошли смотреть наше хозяйство, где я, гордый, им все показывал. Вот парники! Вот ветряк – аккумуляторы заряжает, вот септик… Душ, туалет, вода горячая – живем, как в городе!

Господи! Это был наш самый счастливый день.

– Папа, мама, ну давайте мы вам новый телефон купим? Два телефона?!

– А почему не три? Давайте, в каждой комнате по телефону? – разозлился я, – на хрен нам он? Если вас сюда тогда вообще ничем не заманить?!

– Ну, чего нам тут делать? Тоска сме́ртная… степь да степь кругом…

– А сад наш? А огород? Вы арбузы наши, дыни… видели? Хоть бы приехали – забрали.

– А то у нас, в городе их нет? На любой цвет, вкус и форму…

– Это не те… А сад у нас какой! Осенью яблоки и груши девать некуда! Соседи ими скотину кормят! Молоком отдают! Я вон самогону из фруктов нагнал двадцать литров! Наливки делаем! Мы вот приноровились фрукты и ягоды самогоном заливать и закатывать в больших банках!

Жена выносит мешок сушеных фруктов.

– Возьмите на компотик!

Берут… а куда деваться? Машину карше́ринговую под крышу забили гостинцами.

Напоследок дети заводят серьезный разговор:

– Родители! Телефон или сами купите или мы вам купим! Чтобы вы всегда были на связи!

Пришлось купить. Древний, как копролит[3], без смс, только чтобы позвонить.

Я впервые сам позвонил с этого аппарата, когда жена вдруг упала. Несла ведро с яблоками, что-то под ногу попало… Споткнулась… смотрю – левая нога вывернулась наружу. Все ясно – шейка бедра сломалась. Соорудил из дощечек шину Дитерихса[4], вытянул ей ногу, чтобы отломки не звякали друг об друга. Вызвал скорую. Отыскал обезболивающие в доме, ввел. Жена молча терпит. Не спорит со мной, знает, что бесполезно.

Вертолет – гексакоптер прилетел.

Парень в скафандре пришел, посмотрел ногу, личную карту жены в свой оранжевый ящик вставил, после обследования, анализов и рентгена на дому, говорит:

– По возрасту ваша жена на замену сустава не проходит, пережили вы свой предел. Есть два варианта: один – я ее дома оставлю, сами будете ее на каталке возить, пока она доживать будет, или мы ее в хоспис отвезем, там она под присмотром поживет в чистоте и уходе, а вы ее навещать будете. Выбирайте.

Я ему говорю:

– Я – врач, можно по моему полису ей операцию сделать?

Парень со «скорой», написал чего-то в своем ящике, видим на экране: областной ФОМС – отказал, решить может только федеральный.

– Давай, – говорю, – запрашивай Федеральный!

А он покачал головой, отвечает:

– Не могу. Это вы сами должны написать заявку через МФЦ или госуслуги, у вас есть приложение?

– Нету, – отвечаю, – не пользуюсь я ни смартфоном, ни компьютером.

– Сходите в местную администрацию поселка, там наверняка есть терминал Госуслуг и через него с вашей личной карты – вам помогут оформить запрос.

Душевный малый. Вижу – хочет помочь, а чем и как, не знает, только советует. Даром, что в скафандре. Впрочем, чего язвить? После трех вирусных эпидемий сам залезешь черту в шкуру, лишь бы не заразиться ничем… а они сутками «на линии огня» работают.

Я сам когда-то на «скорой» мотался в областном центре. Только было это полвека назад, пока в институте учился. Все правильно: береженого Бог бережет, а не бережёного ковид стережёт…

Отпустил я парня. Начал сам бегать, оформлять жену на операцию. Две недели переписок. Договорился, по моей врачебной карте бюджет оплачивает стоимость эндопротеза ТБС[5], операция бесплатная. У нее пятьдесят лет стажа в госслужбе. Она геолог – лауреат госпремий за открытия месторождений очень полезных ископаемых.

Я все это время, пока решения ждали от высокого начальства – носил ее на руках. И видимо, от волнения я забыл на дорогу ей ноги забинтовать эластичными бинтами.

Прислали опять вертолет… погрузили, летим… а как сели – она синяя и не дышит.

Вскрытие показало – тромб оторвался в вене. Эмболия легочной артерии. Видно, растрясло в полете.

И это несмотря на то, что ее в особой камере перевозили, провода подключены, капельницы, если б просто сердце встало… дефибриллятор встроенный, даже насос специальный для непрямого массажа сердца и маска для дыхания… все это её могло бы оживить, а вот тромб… и ничего эта супертехника не могла поделать.

Я виноват. Склеротик старый. Как я мог забыть? И автоматика не напомнила. Что с нее взять?

Схоронили. Девять дней, сорок… соседи приходили.

Брат ее не приехал. Он большой медицинский начальник в областном центре. А я успокоился, написал письмо в «скорую», чтобы в инструкцию на перевозку больных непременно вставили пункт: бинтовать ноги, как профилактику эмболии. В ответ пришло обычное: «Спасибо, мы рассмотрим ваше замечание, виновных накажем, примем все меры, чтобы такого не повторялось»!

Дети предложили мне к ним перебраться, в город.

– С ума сошли? Куда я хозяйство дену? Мамка тут лежит, опять же, мои родители… нет, буду здесь доживать.

И опять мой аппарат звонит раз в неделю. По четвергам. «– Ну, ты как, папа? – Номально».

Вдруг осенью звонок невпопад… снимаю трубку.

– Узнаешь, бродяга?

– Не сразу, уточните, – узнал я говнюка, не сразу, а когда вспомнил, решил уже не сознаваться, ибо зол был на него.

– Шурин[6] твой! Вспоминай!

Вот теперь как бы вспомнил. Да, Степанов Женька! Вот уж, действительно, кто из нас бродяга?

– Жека! Ты? Где сам, чем занят? Чего Варвару проводить не приехал? – решил я сразу ему высказать обиду – телеграмму прислал с соболезнованием. Дрон с цветами.

– Из главнюков поперли, – жалуется, – говорят, дай дорогу молодым! Володька, а ты вообще не допускаешь, что бывают в жизни ситуации, когда не все можется, то, что хочется?

–

И что же с тобой было? – осведомляюсь.

–

Коленки мне меняли, обе… эндопротезы. Я как раз только гипс снял. Сам понимаешь, дальше сортира не ходок был. Теперь, как железный дровосек… Ну, меня под это дело из главнюков списали… Хорошо хоть на операцию дали квоту.

– Значит, как и я – на пенсии? Старая школа уже никому не нужна… Все изменилось.

– Ну, не скажи, брат, мы хоть и старые, но крепкие. А?

– Спорить не буду… я порой думаю, была бы где-нибудь опять заварушка, бросил бы все к черту и опять к столу встал бы… ВПХ[7] – вечна!

– Согласен, дружище. Дело у меня к тебе государственной важности.

Темнит Женька. Ну, какое у пенсионера может быть дело? Впрочем, сколько его помню – он скользкий… когда он на последнем курсе понял, что руки у него из задницы, и толком нигде себя развить, как врача, не сможет… он взял ординатуру на кафедре Организации здравоохранения и истории медицины. Работала древняя, как все медицинское студенчество, мудрость: отличники становятся врачами, а двоечники – главврачами! Шагал он с одной чиновничьей должности на другую… Дорос до зама главы департамента здравоохранения области, а там его карьерный возраст вышел, и Женя покатился вниз…

– Ну, если только государственной, а иначе – пошел вон!

– Я тут на общественных началах в облздравотделе, как бы консультант.

О как! Силен, Женька… впрочем, чему удивляться?

– На общественных, то есть даром?

– Ну, не совсем. Небольшой приварок к пенсии дали. Я вот чего звоню. У вас на днях поставят автоматическую модульную клинику.

– Зачем? – удивился я. У нас полторы тысячи рыл живет, из них две трети – пенсионеры. Фермы нет, заводов нет. Живем с огородов и разным промыслом. А клиника, как я понимаю – это сто коек минимум?

– На испытания, Володя. Это прототип, планируется такие комплексы штамповать и ставить везде, где не рентабельно открывать больницы. Например… – он помолчал, – в космосе, вся автоматика разрабатывалась для станции и большого корабля. Я выбил нарочно в твой поселок, чтоб ты за этой клиникой присмотрел. Согласен? А коек в ней всего тринадцать. Больше не нужно.

– Не понял, – я действительно не понял, – что я должен делать?

– Доктор Устименко! Дорогой мой человек! Ты же понимаешь, дело, которому мы служим, это не хобби. Это как военная служба, взялся за гуж – не говори, что не дюж. Амбулатория будет смонтирована не сейчас. Но я должен быть уверен, что она будет работать.

– Сейчас урожай в огороде… – попытался я отмотаться.

– На монтаж установки уйдет месяц, – давил Степанов, – Она подключится к вашей электросети и вам сразу упадут льготы, она подключена к единой информационной сети «РУСь», а значит скорость передачи для всех вас будет увеличена до предела и бесплатно. И еще – ты пройдешь в ней обследование первым и, пожалуйста, обеспечь полную диспансеризацию большей части населения твоего посёлка. Тебя там знают, ходят к тебе лечиться… не отрицай, я знаю. По вашей деревне самая низкая обращаемость в районной поликлинике! А значит, они все прутся к тебе за помощью. Росздравнадзор с подачи ФОМСа копытом бьет и землю роет, чтобы тебя за мошонку взять… а я просил, не трогать. Вот так, – он помолчал и добавил, меняя тему, – инструкцию к автоматике я тебе почтой вышлю. Там ничего сложного. Всем заправляет искусственный интеллект, но у тебя будет право вета.

– Вето, по-моему, не склоняется. Нет у меня почты, – я вдруг почувствовал невероятное удовольствие от того, что Степанов обескуражен и растерян. Меня, если честно, бесила его самоуверенность.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

СВО – специальная военная операция по освобождению т. н. Украины от власти неонацистов-банде́ровцев с 24.02.2022.

2

Резус-фактор, келл-фактор, это антигенные вещества на мембране клеток крови из множества других веществ, образующих антигенный паспорт крови. В настоящее время в мире открыто более 1800 различных групповых антигенов, образующих около 350 систем, из которых в РФ используются 16. Создание изовалентной – лишенной антигенов крови – задача ближайшего будущего. Первая порция искусственно синтезированных эритроцитов I(0) резус-минус группы создана и перелита реципиентам-добровольцам в Англии в 2022 году.

3

Окаменевшие фекалии динозавров.

4

Особая деревянная шина с упором в подмышку и пах, используется при переломах бедренной кости, включая шейку бедра. Благодаря разведению отломков костей и фиксации их в трех проекциях, дает уменьшение боли во время транспортировки.

5

ТБС – тазобедренный сустав

6

Шурин – брат жены

7

ВПХ – военно-полевая хирургия