Извращенные эмоции

Он порвал на мне одежду. Он был слишком силен. Он дергал меня и щипал. Руками он делал мне больно между ног. Я закричала, но он не останавливался. После этого он залез на меня.

– Это тебе наказание за то, что ты грязная предательница.

– Мне захотелось сказать, что я никого не предавала, но боль лишила меня дара речи. Казалось, словно меня разрывают на части, будто я ломаюсь, падаю и разбиваюсь вдребезги. Его дыхание у меня на лице было горячим, и я плакала, хныкала и умоляла. А он лишь сильнее зажимал мне рот рукой и с кряхтением входил в меня снова и снова. Я заплакала еще сильнее, потому что мне было очень больно. Все мое тело было в агонии, но особенно страдало что-то глубоко внутри.

Он продолжал надо мной кряхтеть. Я перестала вырываться и просто дышала через забитый нос. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Капли его пота падали мне на лоб. Вздрогнув, он опустился на меня сверху. Его ладонь соскользнула с моего рта.

Я не стала кричать. Я лежала молча, не шевелясь.

– Тебе никто не поверит, даже если ты им об этом расскажешь, Киара. А даже если и поверят, то винить будут тебя, и ты никому больше не будешь нужна. Теперь ты грязная, Киара, слышишь меня? От тебя нет никакого толка.

Он вынул из меня член, и я закричала от острой боли. Тогда он отвесил мне пощечину.

– Тихо!

Я сжала губы, наблюдая, как он встает и надевает халат.

– У тебя уже были месячные?

Я покачала головой, потому что не могла говорить.

– Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы у тебя появился выродок, ясно? – Он снова надо мной навис, и я вздрогнула. – Я позабочусь о том, чтобы горничные убедились, что у тебя начались месячные. Не переживай. Я никому не позволю узнать, что ты – никчемная маленькая шлюшка. Я тебя защищу. – Он похлопал меня по щеке, прежде чем отойти, и я не шевелилась, пока он не оказался за дверью.

Когда его шаги затихли, я уперлась в матрас и смогла встать, несмотря на боль. По моим ногам потекло что-то теплое. Я заковыляла вперед, подхватила сорванные трусики и, снова вскрикнув, зажала их между ног. Дрожа, я свернулась калачиком на кушетке, уставившись на кровать, видневшуюся в темноте.

Незадолго до восхода солнца дверь снова открылась, и я вжалась в спинку, стараясь казаться незаметной. В комнату вошла Дорма, одна из горничных. Она была из тех, кто помоложе, и всегда смотрела на меня так, словно я ей чем-то мешаю. Женщина смерила меня взглядом.

– Вставай! – резко приказала она. – Нам надо привести тебя в порядок, пока остальные не проснулись.

Я поднялась, морщась от боли между ног, и бросила взгляд вниз. На ногах у меня были кровь и еще что-то, от чего у меня резко сжался желудок. Дорма начала собирать простыни. Они тоже были в крови.

– Тебе лучше держать это в секрете, – пробормотала она. – Твой дядя – важный человек, а ты – просто предательница. Тебе вообще повезло, что тебя оставили в живых.

Я терпеливо наблюдала, как она комкает простыни и бросает их на пол. Потом она начала стаскивать с меня одежду, пока я не осталась абсолютно голой, несмотря на то, что я дрожала. Под ее жестоким взглядом я чувствовала себя грязной, никчемной и использованной.

Бросив мою ночную рубашку в окровавленную кучу на полу, она помогла мне надеть халат.

– Теперь мы пойдем в ванную, и если кто-то спросит, что случилось, ты скажешь, что у тебя начались месячные, понятно?

Я кивнула. Я не стала задавать вопросы или сопротивляться.

Той ночью дядя Дюрант снова пришел в мою комнату, а потом и на следующую ночь, и еще, пока ему, наконец, не пришлось уехать в Атланту. Каждое утро Дорма стирала простыни и мыла меня. Через несколько дней после его отъезда у нее на шее появилась дорогая подвеска. Такой была цена ее молчания.

Сегодня

Стук в дверь выдернул меня из мучительных воспоминаний. Глубоко вздохнув, я постаралась придать голосу твердости:

– Входите.

Тетя Эгидия открыла дверь, но не стала заходить внутрь. Она нервно сжимала губы:

– Киара, это было очень грубо. – Тетя взглянула на меня, а затем отвела взгляд, и в глазах ее снова читалось чувство вины. – Для тебя должно быть честью, что тебя выдают замуж за кого-то влиятельного. Учитывая твое происхождение, это просто дар Божий. Твоя свадьба станет настоящим событием. Она поможет вернуть тебе доброе имя.

– И тебе, – тихо добавила я.

Она заметно напряглась, и я тут же пожалела о своих словах. У меня не было права критиковать ни ее, ни дядю.

– Взяв тебя на воспитание, мы пережили много неприятностей. Ты не можешь осуждать нас за то, что мы рады найти для тебя такого достойного кандидата.

– Все уже решено? – обреченно спросила я.

Она нахмурилась.

– Почти. Фальконе, конечно же, настаивают на том, чтобы невестой была одна из родственниц Луки, так что Феликс предложил тебя. Перед тем как принимать решение, Лука хотел бы с тобой поговорить. Вообще-то, раньше так не делалось, но если он настаивает на том, что ты должна дать согласие, то вряд ли мы сможем ему отказать. Мы пригласили его вместе с женой на ужин. – Наши взгляды наконец встретились. – Киара, ты же скажешь ему, что восхищена тем, какую честь тебе оказали, ведь так? Это твой шанс спасти семью и спастись самой. Возможно, твоим братьям даже позволят стать Доном, если ты выйдешь за кого-то вроде Нино Фальконе.

У меня перехватило дыхание, а взгляд снова упал на кровать.

– Киара, ты ведь скажешь ему, что согласна, да? Твой дядя уже сообщил Луке, что ты согласишься. Если откажешься, то поползут слухи.

Я взглянула на тетю. Она выглядела обеспокоенной.

– Я соглашусь, – прошептала я. А что мне еще оставалось?

В тот вечер перед ужином Лука отвел меня в сторону, чтобы поговорить со мной не при тете и дяде, что, судя по их хмурым лицам, вызвало у них сильное недовольство.

– Если ты откажешься, то я не буду заставлять тебя выходить замуж, – сказал он. Я нервничала в его присутствии.

– Мне этой осенью исполняется двадцать. Пора замуж.

– Это правда, – признал Лука. Он так смотрел на меня своими серыми глазами, словно считал, что лишь один его пристальный взгляд способен вытянуть из меня всю правду, однако я уже научилась хранить свои тайны. – Но ты можешь выйти замуж и за кого-то другого.

Да, я могла это сделать, но если я откажусь пойти под венец с Нино Фальконе, то стану в наших кругах еще большим изгоем. Дядя Феликс и тетя Эгидия будут разочарованы, и им будет еще сложнее найти для меня кого-нибудь еще. К тому же как бы я объяснила свой отказ? В нашем мире замуж выходят за человека, которого выбирают наши родители, каким бы плохим ни был их выбор.

– А кто еще мог бы стать женой Нино Фальконе?

– Большая часть моих кузин помолвлены или замужем. Мне пришлось бы выбрать кого-то из дочерей моих капитанов. Некоторые из них в этом году станут совершеннолетними и еще не обручены.

Чудовищам из Лас-Вегаса могут отдать другую девушку. Невинную в отличие от меня. Девушку, заслужившую шанс на счастье, каким бы крошечным он ни был в нашем мире.

В те годы никто меня не защитил, но я могла избавить от подобной участи другую.

– Я выйду за него замуж. Тебе не придется искать кого-то еще. – Мой голос не выдавал ужаса, который я сейчас испытывала. Он был твердым и решительным, и впервые за этот вечер я решилась встретиться с Лукой взглядами. Мужчина пристально взглянул на меня на какую-то секунду, но я поняла, что он одобрил мое решение. Долг и честь были столпами нашего мира. Каждый из нас должен был делать то, чего от него ожидали. Если бы он не смог предложить Каморре кого-то из своих кузин, то выставил бы себя и Семью в невыгодном свете. Такими были правила, по которым мы жили, и его собственная супруга тоже пошла с ним к алтарю ради перемирия. Так было принято, и так будет всегда.

После ужина, пока мужчины пили виски в курительной комнате, а тетя Эгидия готовила для нас эспрессо, ко мне подошла Ария. Ласково улыбнувшись, она коснулась моей руки:

– Никто бы тебя не осудил, если бы ты отказалась.

– Ты вышла замуж за Луку. Сделала то, чего от тебя ожидали, что диктовал Кодекс, и я понимаю, что и от меня требуют того же, – улыбнулась в ответ я. Она нахмурилась.

– Да, но…

– Это место все равно никогда не было моим домом. Даже если бы эту клятву нарушила не я, то я плачу за ошибку своего отца. Я хочу жить дальше. Это мой шанс искупить свою вину. Лас-Вегас мог бы стать для меня шансом начать новую жизнь.

Именно таких слов от меня ожидали, но мне было тяжело их произносить, потому что я осознавала, что мой брак с Нино может разрушить все. Мою репутацию и шансы на любое перемирие. Но за этими тревогами скрывался еще один страх – более глубинный и мрачный. Страх, зародившийся в прошлом, преследовавший меня в настоящем и определявший мое будущее.

Нино

– Все это было слишком рискованно, и ты это понимаешь, Римо. Однажды тебя кто-нибудь убьет, – говорил я, пока мы с ним устраивались за столиком в «Сахарной ловушке». Я понимал, что мои нотации уже начинали его утомлять, но пока он продолжал вести себя импульсивно, ему приходилось их выслушивать.

Римо закинул ноги на стол, наблюдая, как стриптизерша покачивает бедрами, а ее груди подпрыгивают вверх-вниз. В «Сахарной ловушке» не было никого, кроме женщин, готовившихся к вечеру.

– К тому моменту, когда это произойдет, ты уже будешь править Каморрой.

Я нахмурился. Он слишком легкомысленно к этому относился. Он был прирожденным Доном. Никто не умел так легко и быстро запугивать людей, как Римо. Но мне не хотелось становиться Доном. Римо обладал этим правом по рождению, а я – нет.

– Не смотри на меня так, Нино. Я знаю, ты бы на моем месте поступил по-другому.

– Любой бы все сделал по-другому.

– Но это сработало. Лука получил свою наркоту и согласился дать шанс этому союзу. И я уверен, что и Ария сыграла в этом деле свою роль. Она хочет вернуть своего брата. Она ведь женщина. Им нужны мир и любовь. Они обожают во все вмешиваться.

– Ты не слишком разбираешься в том, что касается женщин. Когда ты в последний раз говорил женщине больше пары фраз?

Опустив ноги со стола, Римо указал пальцем на стриптизершу:

– Хочу трахаться. Тащи свою задницу в раздевалку. Буду там через пару минут. Лучше тебе к этому моменту быть голой. – Кивнув, женщина поспешила за кулисы. Римо приподнял темную бровь. – Видал? Целых четыре фразы.

Вздохнув, я встал из-за стола:

– Это был приказ. В лучшем случае монолог. Для того, чтобы это превратилось в настоящий разговор, она должна тебе что-нибудь ответить.

Римо ухмыльнулся.

– А зачем мне слушать, что она скажет? Предпочитаю, чтобы ее рот был занят моим членом. – Он указал на другую стриптизершу, заходившую в клуб. – Почему бы тебе не взять эту? Через несколько месяцев ты станешь женатиком. И больше никаких тебе чужих кисок.

Он рассмеялся над собственной шуткой, осознавая, что посвященным можно делать все что заблагорассудится, и похлопал меня по плечу.

– Давай расслабься перед завтрашней встречей с Лукой.

Он был прав. Встретившись с женщиной взглядом, я жестом подозвал ее к себе. Я ее уже как-то трахал.

– Си Джей, – вспомнил я, и ее глаза расширились. Стриптизерши всегда удивлялись, что я помню их имена, но я никогда не забывал ни имен, ни чего-либо еще.

– Да, господин Фальконе? – Она облизнула губы, потому что считала, что меня это возбуждает. Но мне этот жест скорее мешал. Если бы я не был настроен на то, чтобы трахнуть именно эту женщину, то и не позвал бы ее. Не было смысла пытаться еще сильнее меня завести. Римо уже ушел за сцену. Схватив женщину за запястье, я отвел ее в туалет и начал трахать, прижав к стенке кабинки. Она застонала, но я понимал, что она симулирует. Хотя вокруг моего члена и было влажно, она явно не кончила. Ее тело не демонстрировало явных признаков оргазма. Будучи шлюхой, она привыкла симулировать, чтобы порадовать своих клиентов, но я это просто ненавидел. Я крепче схватил ее, прищурился и увеличил темп.

– Знаешь, что бывает с теми, кто мне врет?

У нее на лице промелькнул страх. Я просунул руку между нами, потеребил ее клитор, и в конце концов она сдалась – они всегда сдавались – и кончила. Несколько мгновений спустя я тоже достиг оргазма, после чего вытащил из нее член, выбросил презерватив в унитаз и оставил ее в одиночестве стоять в кабинке.

Мы с Лукой договорились встретиться в Нэшвилле. Нейтральная территория и идеальный вариант для второй встречи, учитывая, что мы оба собирались отправиться туда без сопровождения. Лука сканировал меня взглядом, пока я шел в его сторону по пустой парковке заброшенного кинотеатра.

Я протянул ему руку для рукопожатия. Он взял ее в свою и, к моему удивлению, не попытался сжать до хруста, как делают некоторые, когда хотят тебя запугать. Возможно, он понимал, что это не произведет на меня должного эффекта.

– Вот мы и снова встретились. – Он прищурился. – В прошлый раз нам не удалось поговорить наедине. Это ведь ты угрожал моей жене.

– Я ей не угрожал, – возразил я. – Я просто нашел брешь в вашей системе безопасности, а Римо на них указал, чтобы ты его не убил.

Взгляд Луки стал более суровым.

– Ты больше никогда не будешь угрожать моей жене.

Может, обычный человек его бы и испугался, но я воспринимал его хладнокровно, и пульс мой был таким же размеренным, как и всегда.

– Такое на меня не действует. Я не из тех людей, которых можно напугать. Я не намерен угрожать твоей жене в будущем. Думаю, что перемирие между Семьей и Каморрой станет логичным решением нашей проблемы с Филиалом, и чтобы оно сработало, нам придется договориться, чтобы никому не угрожать и не убивать друг друга до поры до времени.

Ухмыльнувшись, Лука несколько мгновений пристально на меня смотрел.

– А среди братьев Фальконе вообще есть кто-то в здравом уме?

– А что ты называешь здравым умом? – парировал я. – Общество не посчитает нормальными ни тебя, ни меня. Мы оба – психопаты, потому что нам нравится убивать. Или ты хочешь мне сказать, что испытываешь угрызения совести, когда пытаешь и убиваешь людей?

Лука пожал плечами.

– Может, мы и психопаты, но по сравнению с тобой и Римо любой психопат покажется адекватным.

Я знал, что мы с Римо стали такими в результате одного и того же. Животные приспосабливались к окружающей среде, когда хотели выжить. Это было частью эволюции, которая иногда происходила в небольших масштабах – в пределах одного существа. Римо поддался эмоциям, дал им волю и в результате уже с трудом контролировал свою ярость.

Мое же тело выжило, полностью избавившись от эмоций. Я предпочел адаптироваться по-своему. Это делало жизнь более предсказуемой.

Адамо еще не родился, когда мы с Римо стали теми, кем являемся и сегодня, а Савио было всего три года. Он был слишком мал, чтобы что-то понять или запомнить. Они не разделяли наших с Римо наклонностей.

– Я вполне способен делать то, чего ожидает от меня общество, если сам этого захочу.

– И ты хочешь жениться ради перемирия?

– Это единственная причина, по которой я вообще задумался бы о женитьбе, – честно ответил я. – На самом деле у брака нет других целей. Мне не нужно общение. Я получаю его с братьями и Фабиано. И для того, чтобы удовлетворить потребность в сексе, брак мне тоже не нужен. В Лас-Вегасе для этого достаточно женщин.

Лука мрачно усмехнулся.

– Верю.

– У меня сложилось впечатление, что ты поддерживаешь идею брака между членами наших семей.

– Не то чтобы поддерживаю, но, как ты уже сказал, это логичный выбор. Я должен думать о Семье и о своей собственной семье. Не хочу, чтобы вы, безумные ублюдки Фальконе, висели у меня на хвосте. Предпочитаю, чтобы вы превратили в ад жизнь Кавалларо. У меня и так дел по горло с Братвой. Я не хочу с ним связываться. И тот факт, что вы собираетесь убить Скудери максимально жестоким способом, который вообще может прийти в голову, – это еще один бонус.

– Значит, договорились. Учитывая историю твоей семьи, ваши капитаны и подручные тоже, как я полагаю, поддерживают этот союз.

– Их мнение всегда совпадает с моим, но браки по договоренности, конечно, очень популярны в Семье.

Даже в Каморре подобные браки все еще пользовались популярностью.

– А ты уже выбрал для меня женщину?

Лука сжал губы.

– Думаю, ты не удивишься, что большинство моих подручных и капитанов не горят желанием отправлять своих дочерей в Каморру. У Фальконе сложилась определенная репутация.

– Я вполне способен выполнять свои обязанности мужа. Я могу обеспечить ей защиту, стать отцом ее детей, и деньги тоже не проблема.

Лука поморщился.

– На это мне насрать. А вот что мне хотелось бы знать, так это придется ли мне нападать на Вегас, чтобы спасти свою кузину от тебя с твоими братьями.

– У тебя не возникнет для этого повода, но даже если бы ты попытался это сделать, Лас-Вегас для тебя слишком жесткий. Но уверяю тебя, что моя жена никогда не столкнется с насилием. – Я сделал паузу. – А вообще, хотелось бы напомнить тебе, что именно твоя семья все еще продолжает демонстрировать окровавленные простыни, а не наша. Это вынуждает мужа действовать в первую брачную ночь.

– Некоторые традиции нельзя отменить.

– Но вопрос остается: у тебя есть кто-нибудь на примете?

Лука кивнул.

– Одна из моих кузин достигла брачного возраста. Ее опекуны предложили ей вступить в брак. Она не будет переживать, покинув Семью.

Я прищурился.

– Опекуны? Что не так с этой девушкой?

– Все нормально. Она более чем способна стать женой. Дело в том, что ее отец, мой дядя, был предателем, и многие не дают ей об этом забыть. Она воспитывалась у нашей тети Эгидии.

– Значит, подсовываете нам дочь предателя. Кто-то другой счел бы это оскорблением.

– А твой брат Римо тоже так посчитает?

От Римо можно было ожидать чего угодно, но на историю семьи ему было абсолютно наплевать.

– Римо судит о людях по их собственным поступкам, а не по ошибкам их родителей. А она все равно остается твоей двоюродной сестрой.

Он потянулся к заднему карману, и я взялся за кобуру.

Тело Луки сковало напряжение.

– Телефон. – Достав мобильный, он через мгновение повернул его ко мне. На экране было изображение молодой женщины с темно-карими глазами и почти черными волосами, однако ее кожа была довольно бледной, видимо, она очень редко выходила из дома.

– Это – моя кузина, Киара Витиелло. Девятнадцать лет. Благородная женщина, – эти слова он произнес с ноткой предостережения.

– Подходит, – кивнул я.

Лука снова убрал телефон в задний карман, а затем вздохнул.

– Тогда по рукам.

Той ночью я вернулся в наш особняк поздно. Римо, как обычно, не спал. Он никогда не проводил в постели дольше нескольких часов. Как только я вошел в нашу игровую комнату, он встал с дивана. Савио и Адамо были увлечены видеоигрой: какими-то гонками. Адамо побеждал. Как и в реальной жизни, он хорошо водил.

– Ну? – с нетерпением в голосе спросил Римо. Я не понимал, надеялся ли он, что после сегодняшней встречи Лука мне откажет и у нас будет повод напасть на Семью, или и вправду хотел перемирия. Римо был хорош только в создании хаоса и насилии.

– Он предложил мне одну из своих кузин, Киару Витиелло.

– Если ее Семья Витиелло, то ее отец, скорее всего, один из тех дядей-предателей Луки.

– Ты прав. Ее отца убили за то, что он предал Луку.

– Так он нам отдает дочь предателя? – тихо спросил Римо. – Нас-то такие вещи не слишком волнуют. – Римо метнул один из ножей в кресло, и тот вонзился в кожу, в которой уже было много отверстий. – А вот Семью – да. Видимо, этот высокомерный мудак хочет этим браком что-то до них донести.

– А может, Нино – это что-то вроде наказания для нее, – протянул Савио, и автомобиль, которым он управлял, врезался в стену. Его карие глаза загорелись, как мне показалось, веселым огоньком. Адамо, похоже, не был рад тому, что победил. Отложив в сторону контроллер, он взглянул на меня с выражением, которое, вероятно, выражало скуку.

– Иногда мне кажется, что Нино – и для меня наказание, – сказал Римо. – Логично, что Лука наказал бы свою кузину, выдав ее за Нино.

Я тоже об этом задумывался, но Лука был не из тех, кто будет таким образом наказывать женщину, особенно ни в чем не виноватую.

– Если бы не я, тебя бы уже давно не было в живых.

Римо пожал плечами.

– Может. Мы никогда этого не узнаем.

– Так ты что, правда женишься? – уточнил Адамо. Его волосы сильно отросли и падали на глаза, так что ему приходилось постоянно откидывать пряди назад. В отличие от меня он никогда не собирал их в хвост и не зачесывал.

– Правда.

– Но ты ведь в глаза не видел эту женщину. Что, если она начнет тебя бесить? – Адамо не мог скрыть удивления.

Савио закатил глаза.

– А ты можешь еще более по-бабски говорить? Трахнись уже с кем-нибудь.

Адамо залился краской.

– Заткнись.

– Да ладно, тебе уже почти четырнадцать. Когда я был в твоем возрасте, то уже переспал с несколькими девчонками. – Савио взглянул на Римо. – Запри его в комнате со шлюхами. Пусть они из него мужика вылепят.

Адамо толкнул Савио в плечо.

– Заткнись! Мне не нужны твои шлюхи.

– Если хочешь стать настоящим Фальконе, ты не можешь быть долбаным девственником. Это же просто убожество. А может, ты педик?

Вскочив, Адамо набросился на Савио. Оба, повалившись на пол, начали молотить друг друга кулаками.

В отличие от Савио Адамо еще никогда не дрался в клетке, так что нападать было не самым разумным решением с его стороны.

Римо покачал головой, но не стал вмешиваться. Я подошел поближе, чтобы лучше их видеть на случай, если ситуация приобретет слишком жесткий оборот. Одержав верх, Савио оседлал Адамо, нанеся ему один, а потом и второй мощный удар, и снова занес над ним кулак. Я сделал шаг вперед, чтобы его остановить, но, перемахнув через диван и приземлившись рядом с Савио, Римо схватил его за шкирку, оттащил от Адамо и оттолкнул в сторону. Савио плюхнулся на диван, тяжело дыша и пытаясь снова подняться на ноги.

– Сиди там! – приказал я. С вызовом взглянув на меня, юноша кивнул и откинулся на спинку дивана.

Адамо лежал на спине. Лицо его покраснело, а губы были разбиты. Он дрожал, но не пытался подняться. Наклонившись над ним, Римо протянул ему руку. Адамо не стал ее брать, лишь бросив на него сердитый взгляд.

– Адамо, – нахмурился Римо, – не испытывай мое гребаное терпение.

Взяв Римо за руку, Адамо позволил ему силой поднять себя на ноги. Юноша отшатнулся, а затем, напоследок бросив многозначительный взгляд на Савио, зашагал к французским дверям и умчался прочь.

– Черт, похоже, он и правда по мальчикам. – Савио поморщился, а потом вдруг выпучил глаза. Порой, когда мы уезжали по делам, ему удавалось вести себя, как мужчина, но в такие моменты, как этот, становилось очевидно, что семнадцать ему исполнится только через месяц. В его возрасте нас с Римо уже закалили годы, проведенные на улице. Я вообще не уверен, были ли мы когда-нибудь подростками. – Ты его за это убьешь?

Римо внимательно посмотрел на Савио.

– Мы братья. Мы будем друг друга поддерживать. Мне плевать, нравится ли Адамо трахать коз, уток или мужиков. Он наш брат.

Савио медленно кивнул:

– Он меня жутко раздражает. Если секс с парнем сделает его не таким невыносимым, то я с этим смирюсь.

Фыркнув, Римо повернулся ко мне:

– Поговори с ним. Ты – единственный, кто способен с ним справиться.

Я направился в сад. Запах дыма привел меня к одному из шезлонгов, стоявших у бассейна. Ссутулившись, Адамо курил сигарету. С тех пор, как Римо сделал ему предупреждение, он не прикасался ни к чему более крепкому. Мне было любопытно, долго ли это продлится. Вырвав окурок у него изо рта, я швырнул его в бассейн.

– Никаких наркотиков. Это сигарета, – пробормотал он.

Пододвинув другой шезлонг, я сел напротив него.

– Что происходит?

Он бросил на меня свирепый взгляд.

– Ничего.

– Адамо, если ты хочешь, чтобы к тебе относились, как ко взрослому, то и вести ты себя должен соответственно. А теперь скажи, почему ты себя так ведешь.

Он уставился на свои кроссовки.

– Я не хочу трахаться с проституткой или со стриптизершами, которых вы приводите домой.

– Это было очевидно, когда ты напал на Савио. А что я тебе говорил о драках?

– Атакуй только в том случае, если уверен, что победишь своего противника.

– Ты не сможешь победить Савио. По крайней мере пока.

– Я никогда не стану так хорош, как вы все. Мне не доставляет такого удовольствия, как вам, делать людям больно.

Я так и думал. Адамо никогда не был особенно жестоким ребенком.

– Ты – сильный и хорошо дерешься. Тебе необязательно получать удовольствие от чужих страданий или убийств, чтобы в этом преуспевать.