Причуды Кометы Галлея

В премьере принимал участие актёр Владимир Васильевич Войцеховский. После спектакля забежал за кулисы и он попался первым. Оказалось, что в день театра у него день рождения. Вот так удача! Я сразу взял быка за рога и был в эйфории, что буду брать интервью у того самого актёра, который играл в спектакле «Эффект Редькина» сразу две роли: редактора и следователя. Там актёр так перевоплощался, что я узнал о том, что эти две роли играет именно он только из программки. А в «Корнях» Войцеховский играл Слепого. Практически весь спектакль я не мог определить, какой актёр это играет. Уже потом, у себя дома он рассказал, что очень долго наблюдал за слепыми и заметил, что мужчины и женщины – слепые ходят по разному: у мужчин глаза обычно подняты вверх, как бы направлены к свету, а у женщин – вниз…

Кстати, Войцеховский пригласил на интервью к себе домой: я шёл с возвышенным настроением, думал, что там хоромы. Ну как же: артисты – это Мельпомена и должны получать много. Но, переступив порог дома, понял, что это среднестатистическая квартира, которая была обставлена даже в чём-то хуже, чем у меня. У нас дома, например, было много ковров, а у Войцеховсокго – ни одного. Отличие в том, что у нас дома в зале была стенка с дорогим хрусталём, а у Войцеховского – во всю большую стенку полки с книгами. О таком я просто мечтал. Ведь книги в советские времена были дефицит и даже на предприятиях разыгрывали подписки. А рядом на журнальном столике стояла деревянная фигурка негритянки: смуглая женщина без рук с огромными грудями. Я засмотрелся на неё.

– Нравится? – подмигнул мне Войцеховский.

Я одобрительно махнул головой.

– Вот и мне она в своё время понравилась, – Владимир Васильевич внимательно смотрел на неё и рассказал как эта вещичка очутилась у него.

Оказалось, что в 1966 году он работал в Горьковском Академическом театре и летом поехали на гастроли в Минск. Нескольких актёров тогда пригласили на киностудию «Беларусьфильм», чтобы озвучить документальный фильм «Бронзовый солдат» о памятниках воинам Великой Отечественной войны.

– Я пробовался на эпизод, посвящённый Сталинграду, кроме меня было ещё три претендента. А задача состояла в том, чтобы прочитать нужный текст за одну минуту 40 секунд. Нужно было уложиться строго в определённое время, – рассказывал Войцеховский, не отрывая взгляд от африканки. – И я единственный уложился, прочитал точь-в-точь! Ни секундой больше, ни секундой меньше!

По результатам проб оставили Владимира Васильевича. Тогда ему заплатили 40 рублей за озвучку фильма.

– Получил я гонорар, иду по улице, а в одном антикварном магазине обращаю внимание на вот эту статуэтку. Вошёл, взял в руки, оказалось тяжёленькой и не мог оторваться. Что-то уж космическое в ней есть. И стоила самое интересное – 40 рублей. Копейка в копейку сколько я получил гонорар. И я подумал, что эта судьба: деньги как пришли, так и уйдут. Поэтому надо потратить их с пользой. И купил африканку, – рассказывал Войцеховский, продолжая пристально смотреть на фигурку.

При этом я тоже загляделся на статуэтку. Но понял, что мы сидим как вкопанные, когда в комнату с подносом вошла жена Войцеховского Лидушка и сообщила:

– Я кофе с печеньями принесла. А что это вы на негритянку уставились? – улыбаясь говорил женщина и ставил поднос на столик.

Потом она подошла к негритянке, взяла в руки и повертела:

– Володя, а ты её купил потому, что она на меня похожа?

Я чуть не засмеялся: Лидушка была белоснежной, а тут… Войцеховский только попытался поддакнуть:

– Да, Лидушка, а я разве тебе не говорил, почему я её на гастролях купил?

– Нет, я что-то не похожа, видно у тебя любовница была, в память о ней, наверняка купил, – констатировала женщина и поставила статуэтку.

Я опять чуть не лопнул от смеха: в Мичуринске сроду не было негров. В Горьком, где работал Войцеховкий, подавно – областной центр был закрытым в советское время, не зря туда ссылали Андрея Сахарова, чтобы он не общался с иностранцами.

Во всяком случае для меня этот факт из жизни актёра был очень интересным, ведь наш местный представитель Мельпомены участвовал в создании фильма. Пусть и документального.

Я вспомнил, как иногда «Мичуринская правда» писала заметочки, что вот мол заместитель редактора, обучаясь на сценарном факультете Всероссийского Государственного института Кинематографии снялся в дипломной картине выпускника режиссерского факультета. Для города это была сенсация – наши люди редко пробивались в кино. Пусть и в студенческом, которые редко показывали по телевизору.

Кстати, в середине 1980-х в Мичуринске всё еще активно говорили о том, что Мичуринский драмтеатр был первым из городских брам театров, который получил Государственную премию имени Станиславского за спектакль «Белый пожар» в 1981 году. К слову, Войцеховский упомянул, что играл в нём городского главу.

– Вот погляди, обо мне тогда писала и центральная пресса, в журнале «Огонёк», – достал с книжной полки популярнейший в те годы журнал и протянул мне.

Я поверить не мог, что сижу с самой настоящей знаменитостью.

Кстати, я уже совсем возгордился. И всё потому, что жил в соседнем доме с ним. Причём Войцеховский жил в одном доме с Мячиковым. И завтра я ему похвалюсь, с кем он соседствует.

– Да это что, – махнул рукой Владимир Васильевич, глядя на журнал. – Порой бывают такие роли, а которых мечтать хочется. А они проходят почему то незамеченными в прессе. Может ты напишешь? Вот, например, в Дзержинском драматическом театре в сказке «Финист – ясный сокол» у меня была роль без слов. И после премьеры режиссёр Станиславов написал на программке четверостийшее:

«Без текста роль играть трудней

И это всем известно.

Но говорили все о ней,

Что это интересно».

И это я использовал в своём очерке.

Причём Войцеховский так горел работой, что не обращал внимание на быт. Именно от него я впервые узнал, что актёры получают мизерную зарплату. Это подтвердил на следующий день актёр Александр Минаев, с которым познакомился в театре. Я разговорился с ним и узнал, что он ищет подработку: хочет вести от Дома пионеров драматический кружок в какой-нибудь школе, так как не хватает актёрской зарплаты. Но не знает какую школу выбрать. Мы нашей «Святой Троицей» крикнули: «Давай к нам в школу!» Кстати, я хотел стать если не журналистом, то актёром. И частично моя мечта сбылась.

Вскоре Александр Минаев стал вести у нас драмкружок. Он у нас проходил два раза в неделю и, кстати его никто ни разу не пропустил. Всё потому, что Александр использовал программу Астраханского театрального училища, и это подстёгивало: мы занимаемся по программе театрального училища, наверняка это поможет нам поступить потом в театральное.... Например, нужно было понаблюдать за первоклашками, а потом изобразить их характерные черты, как они себя ведут. Было и такое: давалась установка, что мы в каталажке. Каждому на ухо Минаев говорил кто мы есть: или мясник, или белый офицер, или сторож. Задание – в ходе разговора выяснить, кто же всё-таки преступник.

А как-то Минаев начал занятие неожиданно с объявления:

– В драмтеатре наш новый режиссёр Валерий Предыбайло будет ставить «Сказку о серебряном блюдечке и наливном яблочке» и для массовки нужны восемь человек: четыре парня и четыре девушки. Кто хочет?

Руки подняли все два десятка человек, кто был на занятии. Руководителю пришлось выбирать, но наша «Святая Троица» попала в число счастливчиков. Репетиции проходили с 11 утра до трех дня, а потом с шести до девяти вечера. Утром нас частенько отпрашивал с уроков Минаев. И репетировали мы около месяца: ведь на сцене мы находились практически весь спектакль – нами он начинался, нами он и заканчивался.

…Из одного конца сцены в другой направляются парни – идут на гулянку. Тут за ними выскакиваю я и кричу: «Подождите меня». Они поворачиваются и показывают мне кулак, намекая: мал, мол, ещё, разворачивайся и иди домой. А за нами шли девчонки. По пути молодёжи встречаются двое друзей балагуров – Фома и Ерёма, которые предлагают принять участие в розыгрыше сказки. Тут же на сцене выбираются главные герои и действие начинается… Мы попадаем в царство Водяного, или на подворье Пахомыча….

Лес Водяного хотел сделать героя пьесы Никитушку своим пленником: мы, играя деревья в лесу, скрипели, изворачивались на сцене, заманивали к себе Никитушку, цепляли его. В этой сказке мы еще танцевали и пели. И что самое приятное, что Пахомыча в сказке играл Владимир Васильевич Войцеховский. Для меня было лестно участвовать в одном спектакле с таким метром.

Конечно, льстило, что меня порой узнавали на улицах. Как-то прихожу в музыкальную школу, и на сольфеджио одна девчонка, которая мне нравилась, спрашивает:

– А это ты в «Сказке о серебряном блюдечке» играешь?

– Да, – с довольным видом ответил я и мы разговорились.

К слову сказать, я до этого не знал, как наладить дружеские отношения с Иркой. А после этого случая пригласил её в кино. Так что от славы появилась определённая польза…

К весне 1985 года мы с Геночкой Смычковым успели вступить в комсомол. Но на этот раз он опередил меня, но только по техническим моментам, а не потому, что он был лучше. Ведь во Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз молодёжи принимали с 14 лет, а у Геночки день рождения был в феврале, а у меня летом. Но в моём случае разрешалось принимать в мае – перед летними каникулами. Но факт остаётся фактом – в комсомол я вступил на три месяца позже Геночки. Я ещё был счастлив потому, что у меня появился документ с фотографией, по которому я сам могу получать гонорары на почте, а не просить об этом родителей.

А вот Владу не повезло: у него день рождения в сентябре и пришлось ждать до осени. Но все мы заранее подписались на «Комсомольскую правду», которую выпускал Центральный Комитет ВЛКСМ. Но при этом продолжали ещё выписывать и «Пионерку». Нашу троицу хорошо знали в горкоме, так как мы писали в городскую газету и как-то вызвали в горком и сообщили:

– К нам в город приедет корреспондент газеты «Пионерская правда» Василиса Михайловна павлова, чтобы написать очерк о встрече выпускников 1938 года школы № 18.

К слову сказать, восемнадцатая школа была ведущей школой города, и она единственная соперничала с нашей первой школой. И нас юнкоров привлекли в качестве помощников корреспонденту «Пионерки».

– Не подведите, считайте, что это ваше первое комсомольское задание, – говорил лично первый секретарь горкома.

Я был счастлив, что мне доверили такое ответственное мероприятие.

Оказалось, что выпускником 1938 года был художник и преподаватель Московского академического художественного училища памяти 1905 года Сергей Алексеевич Фёдоров. Именно он решил забежать в «Пионерку» и убедить, чтобы корреспондент поехала с ним в Мичуринск, чтобы сделать приятное своим одноклассникам. Ведь из того выпуска вышло много известных людей.