Сокрытый воин. Князь Леса. Книга вторая

Кара набрала две тарелки оладий, одну вручила Ганнибалу, другую взяла себе и стала бегать с ней по полянке, подобно резвящемуся щенку, уничтожая попутно завтрак. Наблюдая её детскую неудержимую радость, Лекарь чувствовал, что живёт жизнь. Счастливый торт с характером непоседливого щенка, резвящийся вокруг – дурманяще-услаждающее соседство для неголодного Пожирателя. А Ганнибал-человек смотрел на девушку с отеческим теплом и упивался тем, что может общаться с людьми и ощущать такие их эмоции. Чувствовать кожей, телом, что напрямую или косвенно является причиной этих эмоций. Люди хотят видеть рядом с собой счастливых людей – это так естественно. И в первую очередь, самому для этого нужно быть счастливым.

Спокойное светлое чувство в груди, испускающее свет. Имя тебе – Счастье. Озаряющее глаза и улыбку, руки, действие и шаги. Наполняющее слова. Чувство, ради которого стоит жить. Чувство, из которого стоит жить.

Мимолётное, такое хрупкое состояние. Оно должно быть нерушимым, как алмаз. Чтобы наполнять путь. А не разбиваться от одного неосторожного шага. Разбитые сердца. Дни, недели, мгновения… утопленные во мраке страдания и несчастья – они бессчётны и причиняют мучения сотням тысяч душ, жаждущих лишь одного – счастья. Исцеления. Любви.

Бережное отношение к собственному счастью. И счастью близких – это искусство. Умножать счастье, а не горе – это ответственность.

Кара была беззаботно счастлива и весела. Ганнибал прикрыл глаза. Пусть эти мгновения длятся подольше…

Их не нарушило, но дополнило появление Рокки:

– Я за завтраком! – человечек подошёл к блюду с тарелкой, набрал оладий и приправил их золотящимся гречишным мёдом, обитающим в баночке здесь же, на столике под сосной.

Впитав в себя присутствие счастливых дорогих ему людей, Лекарь дождался, когда они оба закончат трапезу и только после поел. Мягкое тесто и тёплый мёд наполнили тело силой.

Тело, пока что покорное и следующее человеческому естеству и бытию.

* * *

Ближе к полудню прилетела Йа́ра – беззвучно разгоняя воздух крыльями, бело-синяя длиннохвостая неясыть зависла над землёй и обернулась золотоглазой девушкой с молочно-белыми волнистыми волосами до бёдер, в своём обычном струящемся платье цвета слоновой кости с мотивом перьев, лазурных на кончиках. Её крючковатый нос и смуглая кожа говорили о происхождении из земель Це́рпе, а изящность и лёгкость стана дарили восхитительное сходство с птицей.

– Привет! – Йара уткнулась носом Ганнибалу в плечо – тот ласково провёл рукой по её волосам, затем девушка обнялась с Карой – объятия лесного духа были такими же тёплыми, как человеческие.

Как-то само собой повелось, что ни Лекарь, ни человеческие друзья – Рик, Кара и Рокки, не называли Хранительницу-сову Кайа́рой. Это имя негласно закрепилось за птичьим обличьем и служением Лесу, а для человечьего облика и общения с людьми была Йара.

Кара, разомкнув девичьи объятия, положила ладони на хрупкие плечи подруги:

– Ганнибал оладушки нажарил! Будешь? Тебе сметану принести?

Йара, сияя золотыми глазами, кивнула.

Дочь лесничего убежала за сметаной.

Лекарь, улыбаясь взглядом – в его тёмных глазах танцевали солнечные зайчики – окинул Хранительницу взглядом:

– Как дела?

– Тай передаёт привет! – Йара тряхнула крупными серьгами-кольцами в ушах. – И И́длар со своей стаей – тоже.

– Им тоже привет, при встрече, – кивнул Ганнибал.

Идлар – бурый одноглазый вожак одной из волчьих стай Великого Леса, всё никак не мог дождаться, чтобы Князь призвал его для какой-нибудь службишки, и постоянно напоминал о себе. – Идлару передай, что я про него помню.

– Передам, – Хранительница улыбнулась.

Они посмотрели друг другу в глаза. Золотые очи южанки, ставшей когда-то Хранительницей, и когда-то серебряные, но ставшие из-за проклятья тёмными, очи северного князя.

Улыбнулись. Понимание без слов чувств друг друга текло между ними и усиливалось с каждым днём. И это нравилось обоим.

– Кхм-кхм! – Рокки, взирая на Йару, упёр кулаки в бока. – Совсем из-за роста меня не замечаешь?! – в его взгляде искрилась озорная укоризна.

– Простите, господин ведун! – Йара всплеснула руками, как крыльями, и учтиво поклонилась. – Приветствую!

Рокиан, довольный, поклонился в ответ.

Прибежала Кара со сметаной:

– Вот! Только вчера в Ящерке у Маре́йны взяли!

Дочь лесника усадила Хранительницу Леса завтракать оладьями со сметаной за столиком под сосной.

Йара, как ребёнок, обвела блюдо, тарелку, приборы и сметану восторженным взглядом:

– Это всё мне?!…

– Конечно! – Кара развела руками. – Ты всё ещё продолжаешь удивляться!

Хранительница кротко кивнула. И, позволяя себе верить счастью, стала есть, жмурясь от удовольствия и смакуя каждый кусок. Сердце, веками стремившееся к человеческой жизни, вот уже месяц изо дня в день получало желаемое. И Йара с ума сходила от каждой мелочи и каждой клеточкой тела впитывала происходящее, позволяя себе верить, что так будет и впредь.

Еда, одежда – она примерила все платья и костюмы Кары, а также шитьё, вышивка, рисование, готовка, уборка – Хранительница погружалась во всё с полной отдачей себя, и душа её наполнялась и пела. Быть человеком – это прекрасно!

И Кара ей дарила – платья, украшения, всякую мелочь. Ганнибал, как и обещал, научил Хранительницу ездить верхом – ведь у неё есть своя лошадь, и последовательно разбирал с ней искусство чтения и письма.

От всего человеческого Йара приходила в непередаваемый восторг. Всякий раз.

Многолетняя тоска её постепенно, по капле, исцелялась. И чаша, готовая воспринимать, наполнялась.

Но сердце продолжало ныть и болеть, прося о большем.

* * *

Великий Лес. Совсем недавно от его величия оставалось только название. Но всё переменилось месяц назад, хоть перемена эта и была пока скрыта от большинства глаз.

Ветер всё также просто шелестел в ветвях, кусты и травы просто колыхались, птицы просто чирикали…

Но…

Среди стволов, холмов, скал, водопадов зазвенела тихая еле заметная песня. Её слышали даже Рик и Кара, когда заходили поглубже в чащу, а Хранители и Ганнибал разбирали её слова и улавливали смысл, Лекарь – даже не зная древнего языка, на котором она звучала.

Это была песня Жизни и Красоты. Более явная, более сильная, нежели звучащая в полях и лугах, что не под сенью Великого Леса. Песня полноты, взаимопонимания, взаимоощущения живых существ, что населяют мир. Песня древнего закона, установленного Великими Древами на заре Мироздания. Песня взаимопочтения и доверия.

Общего Блага.

Она должна преобразовать отношения людей и Леса.

Отношения людей и остального мира.

И сейчас… она набиралась сил.

Обитатели Великого Леса забыли, что значит звучать. Петь. Жить. Они таились и спали. Деревья и травы. Звери и птицы. Камни и гады, рыбы и озера, реки, ручьи. Их пробуждала поступь Посланника Древа.

Очень медленно.

И он лишь интуитивно чувствовал, что делать. Никаких указаний, инструкций. Только он, Лес, флейта Ки и необъятный мир. Возможностей и опасностей.

Перед глазами нет примера, учителя, наставника, идеала, как поступать. Поиск. Путь. Движение, направляемое неизвестным кормчим, таящимся внутри. Ледяного проклятого сердца. Прикидывающегося человеческим.

Этот кормчий – Голод или неизбывная великая Суть, обрётшая форму через слово «любовь»?

Не смотря на то, что внутренне Посланник Великого Древа выстраивал свой путь по наитию, положа руку на сердце, в тот день он точно знал, куда направится и куда приведёт Кару и Йару – к Дереву-Лире, воспетому во множестве сказаний.

* * *

Хранительница ловко вскочила на Тучку. Управляемая без узды, с ремешком на шее, караковая кобылица радостно понесла хозяйку в лес. Что-что, а упустить шанс покататься верхом Йара не могла.

Ганнибал, с сумкой через плечо, сидя на Светлячке, хмыкнул:

– Полетела, как птица.

– Ещё бы! – улыбнулась Кара, свободно держась в седле, и потрепала своего Серого по гриве.

Они тоже тронули лошадей.

Лес, на первый взгляд обыкновенный, как и другие леса Сагии, окунул в ароматы и звуки, напоенные изобилием августа. Поздно цветущий рододендрон, мощные сырые грузди, шляпками поднявшие хвою и перегной, брызги кровохлёбки и маленькие солнышки пижмы обрамляли тропу. Лошади, оставляя подковами в земле полумесяцы, фыркали, махая длинными расчёсанными хвостами.

Кара зачарованно смотрела по сторонам. Слева от тропы стройными рядами высились гладкоствольные корабельные сосны, в кронах которых прибоем шумел ветер, гоня по небу пенные барашки облаков. Справа же громоздился могучий бок скалы, присыпанной землёй, по гребню которой бежали молодые сосны и кедры.

На земле – камни, шишки, хвощи. Под соснами раскинулись озёра раскидистых папоротников, чьи листы покачивались ребристой рябью.

Дальше и дальше, вглубь и вглубь.

Лошади перебрели через ручей, срывающийся со скалы водопадом. Запах свежести, корней, земли и влажных камней.

Сосны и берёзы. Долинка, по правому боку обрамлённая грудой камней с человеческий рост, а слева, на склоне, стоит она, красавица – сосна о трёх стволах, Дерево-Лира. Высокая, могучая, прекрасная – как великолепная женщина во цвете лет.

Ганнибал, держа в руке флейту, спрыгнул с коня, поклонился дереву. Девушки последовали его примеру – отвесили поясные поклоны, и люди, оставив лошадей, пересекли долинку и приблизились к сосне.

Срединный ствол её когда-то поразила молния, и остался длинный продольный шрам, теперь уже заросший.

Ганнибал почтительно подошёл к дереву, положил на тёплую кору ладонь. Мысленно позвал: «Приветствую тебя… Скажи своё имя?». Внутри ствола бегут соки. Под землёй растут корни. Ветви и крона тянутся в небо. Могучая душа живёт под корой не одно столетие. На какие-то мгновения Лекарь ощутил себя этим деревом. Глубина и высота. В небо и землю. Сила, пронзающая через темя позвоночник, чтобы унестись к сердцу недр.

Ганнибала шатнуло от этой мощи, он услышал: «Эла́йя». Шёпот из древа. Оно не готово пробудится. Но слышит. И дышит. «Я приду к тебе, когда настанет твоё время, – шепнул Лекарь и услышал лёгкий вздох в ответ. Дерево-Лира – очень древнее и пробуждаться ему придётся долго. Слишком тяжёлым грузом легли кольца прошедших лет на его старую душу, чтобы легко и просто расправить плечи. Но… князь услышал под своей ладонью тёплый пульс, отклик дерева.

И коснулся… души Элайи. Замерло сердце. Лекарь моргнул. Ему не кажется. Он видит душу дерева. Принявшую облик человека. Полупрозрачная, охристо-коричного цвета, женщина с волнистыми, окутывающими фигуру, врастающими в землю волосами, того же оттенка. По коже – узор линий древесных волокон. Улыбнулась. Пропала. Оставив в напоминание ощущение взгляда – благосклонного, одобряющего, древнего, материнского. Глубокого и тёмного.

По коже – озноб. Лекарь обернулся:

– Вы видели?!

Йара кивнула:

– Да.

Кара встрепенулась:

– Что видели?! Я ничего не видела… – девушка потускнела.

Хранительница взяла её за руку:

– Держись за меня и будешь видеть то, что вижу я! – она ободрила человеческую подругу кивком головы.

Кара улыбнулась и пожала Хранительнице пальцы:

– Хорошо!

Ганнибал повернулся к дереву спиной и бросил взгляд на долинку, шагнул вниз по склону:

– Она… зовёт! – силуэт женщины-дерева возник посреди поляны, возле небольшой груды камней, и пропал.

Князь и девушки сбежали вниз, Лекарь остановился возле места, на которое указал дух дерева.

– Это очаг! – он наклонился, убрал плети земляники и потрогал круговую кладку камней. Пепел и угли, что когда-то были здесь, начисто вымыли дожди. – Почему… Элайя указала на него?

Князь осмотрелся – больше нигде лика Дерева-Лиры не привиделось. Скорее всего, она уже сделала всё, что могла. Просить о большем – неуважительно и бессмысленно.

Элайя, почему?

Этот очаг?

Ветер шуршал кроной Дерева-Лиры и ветвями раскинувшихся в долинке берёз, пара золотых листочков пронеслась в воздухе.

Йара, отпустив руку Кары, присела рядом с кострищем и вытянула из-подо мхов прямоугольной формы предмет, побуревший и заплесневелый. Ощупала пальцами когда-то обтянутую кожей деревянную обложку:

– Это книга! – девушка открыла тошнотворно пожелтелую первую страницу – краски и чернила слились в мутные разводы, и по всему листу пергамента расползлись гнилостные пятна.

– И лежит она здесь уже давно, – Ганнибал наклонился, положил флейту на траву и взял у Хранительницы находку. В нос ударили запахи крови и снега. Лекарь замер.

– Что такое? – Йара выпрямилась и снова взяла Кару за руку.

– Эта книга… связана со мной! – князь сморгнул мелькнувшее было видение зимней ночи. – Я здесь был. И это место мне снилось. Вчера. И сегодня.

Кара подобралась, как птичка:

– И что тебе снилось?

– Как я убивал людей. Когда был Пожирателем.

В голове князя пронеслась мысль: «Я могу узнать, кто они! Колдун и женщина. И что они делали в Лесу…» – за грудиной колко и неуютно сжалось сердце: «Ты действительно хочешь это знать?»

Да! Хочу!

Во всех подробностях…

Взгляд Лекаря потяжелел:

– Я воспользуюсь книгой. Возможно, вспомню, кто эти люди. Иначе… они не дадут мне покоя, – он посмотрел на Кару. – Это может быть опасно, тебе лучше уйти.

– Я… – девушка оглянулась на Хранительницу, перевела взор на Лекаря, – хочу остаться. Если тебе станет плохо, Йара тебя отрезвит. Ведь так? – она бросила утверждающе-вопрошающий взгляд на Йару.

– Так, – девушка-сова кивнула. – С любым из Хранителей ты в безопасности.

Кара вспомнила сцену демонстрации власти Хранителей над голодным духом, коим по факту является Вересовый князь.

Тай – в облике по пояс обнажённого высокого исшрамованного рыжеволосого человека с бакенбардами, и Ганнибал стояли по разные стороны поляны.

Кара, Рик, Рокки и Йара наблюдали в качестве зрителей.

Хранитель поднял руку и велел:

– Сядь.

С видимым сопротивлением человек-Пожиратель опустился на траву.

– Встань.

Вендиго повиновался.

– Попрыгай на одной ноге! Правой!

– Пошёл к чёрту! – оскорбился князь, однако же выполнил приказ. Лицезреть это было бы смешно, если бы не знание, что легендарный воин действует против своей воли.

– И долго мне ещё прыгать? – спустя время Лекарь вперил злой взор в тигра-Хранителя.

– А, да! Прости, я задумался, – Тай махнул рукой. – Всё, хватит.

Князь перевёл дух.

– Постучи пальцем по кончику своего носа, – Хранитель наблюдал, как голодный дух исполняет его веления. – Возьми себя за нос. Та-а-ак. Сделай «пятачок».

– Та-а-ай! – взрычал князь.

– Всё-всё! – пошёл на попятную Хранитель. – Отпускай! Это была присказка, – человек-тигр обратился к зрителям, – а вот теперь сказка! Нападай! – скомандовал он духу. – Маленький ведун – твой!

Миг – Лекарь оказался рядом с Рокки и замахнулся, чтобы ударить когтями.

– Стой!

Идеальная реакция – князь замер над ведуном, угрожающе рыча. Чувствовалось, что власть Хранителя не на шутку выводит его из себя.

Ещё бы, ведь она физически впилась в тело, превратив человека-вендиго в куклу на ниточках. Готовую быть и скоморохом, и оружием, в зависимости от того, что решит хозяин. Хозяин нитей. Пронзивших и тело, и разум.

– Рокиан, отойдите, – попросил Тай.

Маленький ведун с готовностью послушался.

А Хранитель отпустил путы, которыми держал вендиго.

Лекарь яростно мотнул головой, замер, прислушиваясь к свободе. Во взгляде мелькнул призрак Голода, разжигая желание охоты. Никому бы не пришло в голову сомневаться, что он не играет. Тай знатно выбесил князя, и тот сейчас легко обнажил вендиговскую суть. По своей воле, по своему желанию угрожающе двинулся на Рокки. Монстр в человеческом обличье. Ещё немного, и человеческое тело станет оковами, которые понадобится сбросить. Так показалось Каре.

– Стой! – вновь велел Хранитель. – Иди сюда.

Пожиратель с промедлением повиновался, тихо подвывая, оглянулся на Рокки, вернулся к Таю.

– Достаточно, – поднял руку Рикхард. – Я убедился, что Кара рядом с вами в безопасности, – он посмотрел на Йару и Тая. – Благодарю, – лесничий кивнул Ганнибалу и Рокиану.

Князь согласно склонил голову. Бледный вендиговский блеск в его глазах пропал.

После Рокки подошёл к Лекарю:

– Как себя чувствуете?

– Не важно, – князь прищурился. – Будет хорошо, если Таю и Йаре никогда не придётся использовать свою власть надо мной, – голос человека-вендиго прозвучал подавленно-глухо.

Он вскинул голову:

– Да! Тай, иди-ка сюда!

– Слушаю, Князь? – Хранитель, собиравшийся уже было податься с поляны, заинтересованно-покорно приблизился к Посланнику Древа.

– Моя очередь! – Лекарь озорно сверкнул проясневшим взглядом. – Превращайся в тигра!

– Зачем? – похлопал глазами Тай.

– Это приказ Князя Леса! Уши отдеру тебе, за пятачок и прочее!

– Ой, нет! – взмолился Хранитель, но подчинился. – Ай! Ай! Мяу! Мяу! Ай! – послышались его вопли.

Этой маленькой местью Вересовый князь развеял своё унижение по ветру.

Но ощущение раба осталось.

* * *

Лекарь, держа в руке останки книги, покачал головой:

– И всё же, мне было бы спокойней, если бы ты отправилась домой.

– Нет! – твёрдо отозвалась Кара. – Я останусь. Я хочу… знать, что было и что происходит. Хочу помогать, чем могу.

Йара посмотрела на князя, чтобы по глазам прочитать его мнение. Неудовольствие, смешанное с заботой и уважением.

Ганнибал вздохнул:

– Это весьма неприятное знание и, возможно, зрелище. Я не хочу, чтобы ты соприкасалась с этим.

– Потому что я ни на что не способна?!

– Вовсе нет, – отозвался Лекарь мягко. – Просто, иначе ты изменишь своё мнение обо мне.

Кара набрала в грудь воздуха:

– Я… – она искала, что сказать, – я не боюсь.

Так ли это на самом деле? Лекарь, затаив в глубине глаз многовековую печаль, созерцал её лицо. Кара чувствовала, что солгала. Ей страшно, очень. Что же толкает её вперёд?

Князь, ведомый невысказанными мыслями, продолжил:

– Моя история пишется кровью, Кара. Я не хочу, чтобы ты маралась о неё. Не омрачай ей свою радостную, безмятежную, лёгкую жизнь.

Девушка сжала кулаки:

– Я всю жизнь мечтала быть чем-то большим, чем просто Кара Ильза Гроу из Прилесья! Это мой путь, моя судьба – помогать тебе, я знаю!

– Кара! – Ганнибал всплеснул рукой. – Ты уже помогаешь мне более чем! Ты и твой отец! Я вам обязан именем, семейным теплом и кровом! Не впутывайся в мою историю сильнее, чем того требуют обстоятельства! Оставайся там, где ты есть! Дома. Там, куда я могу вернуться… – последняя фраза очень походила на просьбу, а слово «дома» князь произнёс с особым теплом и трепетом, словно держа в руках нечто очень хрупкое и важное.

Но Кара пропустила мимо ушей, не распознала его мольбу, прозвучавшую между строк: «Я хочу, чтобы ты оставалась жива! Пожалуйста! Я хочу возвращаться к твоему теплу и счастью! Я боюсь, что потеряю тебя, если позволю спутаться с судьбой вендиго…»

Девушка выпалила в ответ:

– В моей жизни наконец-то случилось настоящее Приключение, и я не упущу его! – она сглотнула. – Даже если там кровь и боль!

Ганнибал покачал головой:

– Это страшнее и тяжелее, чем ты думаешь, – он усмехнулся, во взгляде сверкнул хищный оскал. – Но если ты так хочешь узнать другую сторону меня – пожалуйста! Я предупредил!

Лекарь подумал: «Пусть учится на опыте. В следующий раз не повадно будет. Зачем говорить, когда можно показать…»

– Что, правда?! – Кара вскинула голову.

«Ты мне настолько доверяешь?!» – хотелось ей добавить. Нет, даже прокричать. Воодушевлённо-радостно.

– Да, – князь обратился к Йаре. – Держи её за руку, чтобы разделить видение.

Хранительница кивнула, пожала человеческой подруге пальцы.

Кара, предвкушая ведовские чары, окинула взглядом Лес.

Она получила то, к чему всегда стремилась её душа – видеть и чувствовать то, что недоступно простым людям.

Да, ей всё ещё страшно.

Она вот-вот коснётся льда Зимы – воспоминаний вендиго.

И от этого потрясённо-сладко замирало сердце.

Вот он, шаг в иное пространство.

Иное время.

И иную жизнь.

Глава IV. Раб Голода

Да будет так!

Князь шагнул, оставляя девушек позади, и обозрел поляну, раскрыл наугад книгу – свидетельницу трагичных событий:

– Я попрошу её показать, что произошло в ту ночь. Что будет дальше – не знаю. Или я буду смотреть со стороны, или нырну в происходящее. Не подходите близко.

Йара, держа дочь лесничего за руку, кивнула. Кара, кусая губы, приготовилась видеть прошлое.

Лекарь положил ладонь на разворот и обратился:

– Госпожа книга! Твоя судьба незавидна, прошу прощения за неё и сочувствую тебе. Прошу, покажи, открой то, что произошло здесь, когда ты пала в землю. Что ты помнишь, что ты видела и слышала, поведай!

Князь, смотря перед собой, ощутил, как пространство устремилось к нему навстречу.

Ведун мысленно раскрыл объятия, предельно доверяя происходящему, серебряными струнами пропустил через себя дыхание мира и всеми чувствами нырнул в книгу.

И упал в чернильно-синюю зимнюю ночь. Вихрящийся костёр, хлопья снега. Ведомый воспоминанием книги, князь сел на камень подле очага, пальцы сами перевернули листы на нужную страницу – двести семьдесят третью. Лекарь ощутил вместо своих иные руки – изящные, женские. Она читала у костра. На коленях её – ребёнок.

Лекарь коротко хрипло вздохнул, лёгкие сдавила тяжесть. Ребёнок! Став Пожирателем, князь никогда не трогал детей – хотя бы их! Но младенец… легко мог погибнуть, когда были уничтожены взрослые.

Соберись. Смотри дальше.

Руки закрывают книгу – князь повторяет это движение в настоящем, воспоминание доносит аромат женщины: зелёные яблоки, корица, карамель – и книга опускается на лежащий у костра плащ, а в реальности – на траву. Женщина с ребёнком уходит.

И ветер доносит пронзающий холодом стон:

– Помоги-и-и-ите!…

Сердце проросло льдом. Ганнибал узнал собственный голос. Голос Пожирателя. Многие ли люди вот так… слышат себя со стороны?… хотя, какие люди! Монстры…

Не давая ведуну опомниться, голос взрезал уши воющим криком:

– Прошу!… Помогите!… Умоляю-ю-у-у-у…

Ганнибал схватился руками за голову, забыв, как дышать. Кровь в мозгу вскипела, затмевая зрение тёмной пеленой, собственная память плавно и неумолимо приобняла сзади за шею колкими морозными пальцами, впилась в кожу обсидиановыми когтями, пустив ручейки крови. Пожиратель, дыша в спину вечным морозом и Голодом, мягко перехватил у человека власть над мыслями и чувствами. Это его память. Его жизнь. Его время. Пальцы на шее сомкнули хватку. Лекарь оказался в собственной шкуре.

Никогда прежде он не вспоминал что-то из своей бытности Пожирателем. Шесть веков проклятья были надёжно спрятаны за спасающей и оберегающей Стеной мрака. Теперь Ганнибал сам по воле случая вызвал воспоминания, что без мелькнувших снов так бы и остались нетронутыми, запечатанными.

Это оказалось слишком больно.

Мироощущение, сотканное из страдания и Голода.

Не умея прийти в себя, человек-вендиго, согнувшись, схватившись руками за голову, легонько мерно покачивался, сидя у очага. Йара и Кара, держась за руки, не смели мешать ему.

Наконец, сознание оправилось от нанесённого удара.

Перед взором посветлело и Лекарь, ощущая себя Пожирателем, смог двинуться глубже в воспоминание. Он чувствовал, как в настоящем из носа, да и из ушей тоже, тёплыми струйками бежит кровь, но не желал останавливаться. Другого шанса вернуться к этой ночи, он чувствовал, не будет. Это один раз. Один раз он влез в воспоминания Пожирателя, и этого более чем достаточно. Более чем достаточно, чтобы не повторять этот опыт.

Боль, тоска, холод. Из них соткано это существо. Которое молит о помощи.

– Кто-нибудь!… Пожа-а-алу-у-уйста-а! – вопль выворачивает душу наизнанку, и князь не знает, кричит ли он наяву вместе со своим прошлым. Хватаясь объятием за собственные плечи, Лекарь пытается удержать рвущуюся изнутри боль. Из этой боли он хочет убить. И затушить ледяной пожар в желудке, причиняющий эту боль. Имя ему Голод. Вендиго чует добычу. И идёт к ней. «Я… должен… узнать!» – усилием воли князь бросает себя в момент, где Пожиратель уже сражается с людьми. Вот он, колдун с узкой бородкой… Крики, вопли… На плащах и доспехах воинов – никаких опознавательных знаков. Звучат имена… Назовите колдуна по имени! Почему это мучительно важно?!

Вот он, образ из сна, колдун смотрит вендиго в глаза… и Лекаря скручивает осознание происходящего: «Колдун?! Я убью его. Сейчас. Как и всех! Боги! Когда это закончится! Нет!» – разум Галена Ирде захлёбывается, Голод заставляет сомкнуть челюсти на жертве, вкус плоти и крови, удар лунного клинка, расправа над людишками, снова лицо колдуна… на этот раз сознание Вересового князя помрачено тьмой, он всего лишь Пожиратель… жаждущий добычи и беспрекословно повинующийся своему Владыке – Голоду. Наступает на грудь. Откусывает голову. Ощущения, захлестнувшие подлинностью, заставили вынырнуть в реальность.