Враг Империи

Тропинка вела к лесу, если можно было назвать лесом гнилые покосившиеся стволы. Под его босыми ногами чавкала вода, водой было пропитано всё вокруг. Бережно поддерживая сломанную руку – насколько позволяли наручники – Ким медленно шел, удивляясь тому, что не думает о побеге. Да и куда бежать, а главное, зачем? Он действительно ошибся, прилетев сюда. Седрик оказался ничем не лучше Чалми.

Конвоиры не торопили его, и Ким был им за это благодарен. В сущности, что он мог поставить им в вину? То, что они работают на Седрика? Они просто делают свою работу – так же, как он когда-то делал свою. Чуть позже один из них выстрелит ему в затылок. Потом они пойдут назад. Когда кончится рабочий день, вернутся к женам и детям. Всё просто и буднично.

Сюда его привезли на глайдере. Обычная полицейская модель, когда-то Ким сам не раз возил на таких преступников. Странно, что его куда-то ведут, могли бы просто выкинуть из глайдера над болотом и подождать, пока его засосет. Впрочем, им дан приказ расстрелять его. А приказ есть приказ, всё должно быть строго по уставу. Начни он сейчас тонуть, и они вытащат его. Чтобы потом расстрелять.

Вода уже залила щиколотки, Ким подумал о том, что дальше идти нет смысла – слева и справа от тропинки простиралось болото. Словно соглашаясь с ним, раздался голос старшего охранника.

– Стой…

Ким остановился. Вот оно…

Младший конвоир снял с него наручники. Это Киму тоже было понятно – упади он в болото, и казенная собственность будет потеряна.

Он поднял голову – и вспомнил одного осужденного. Того, что хотел умереть стоя. Тогда, в камере, осужденный смотрел на лампочку. Она напоминала ему о солнце.

Здесь солнца не было. Одно лишь хмурое небо – Ким вгляделся в свинцовую пелену облаков. Капли больно хлестали по лицу, но Ким был даже рад этому. В конце концов, это последняя боль в его жизни. Сейчас все кончится…

Он услышал тихий щелчок выстрела, но боли не ощутил. И тут же подумал о том, что так и должно быть. Только почему он не падает?

Ким медленно оглянулся. Старший конвоир держал в руках пистолет, капли с шипением падали на горячий ствол. Промахнулся?

Вряд ли. Конвоир аккуратно спрятал оружие в кобуру, потом взглянул на Кима.

– Пойдешь прямо по тропинке. Никуда не сворачивай, а то утонешь. Где-то через километр увидишь справа на ветке пивную бутылку. Свернешь в этом месте направо, там еще километра три. Далеко, но надо дойти. Там тебя встретят. Если увидишь глайдер, прячься, наши здесь не летают, – повернувшись, конвоир медленно пошел обратно, его молодой напарник двинулся следом.

– Стой! – Ким не мог понять происшедшего. – Подожди!

Конвоир остановился и снова взглянул на Кима.

– Чего тебе?

– Почему?

Вопрос прозвучал тихо – и неожиданно весомо. Несколько секунд конвоир хмуро смотрел на Кима.

– Потому что мы тоже люди… – Он повернулся и, уже не останавливаясь, пошел по тропинке.

Ким стоял и смотрел им вслед, пока конвоиров не скрыла пелена дождя. Потом повернулся, снова взглянул на небо. И засмеялся…

Он смеялся, запрокинув голову, подставив лицо дождевым струям. Это было больно, но боль радовала. Жив, всё-таки жив… От смеха еще сильнее заныла рука, но Ким всё не мог остановиться. Потом смех сам собой перешел в плач, Ким опустился на колени, в мутную болотную жижу. Его трясло, он всхлипывал, прижимая к груди больную руку.

Наконец он успокоился, снова взглянул на небо. Стер ладонью перемешанные с дождем слезы. С трудом поднялся на ноги и медленно побрел по тропинке, стараясь не сойти с вымощенной ветками гати.

У него не было мыслей, не было чувств. Он просто шел, зная, что надо идти. Где-то там должна быть пивная бутылка. Выходит, здесь тоже пьют пиво…

Бутылку он заметил случайно – и подумал о том, что вполне мог пройти мимо. Не прошел: приглядевшись, различил уходящую вправо едва заметную тропу. Три километра – очень много в его состоянии…

Здесь было гораздо глубже, временами Ким брел по колено в болотной жиже и думал о том, что о спасении пока говорить рано. Потом вдруг осознал, что думает, что царившее в сознании ледяное безмолвие куда-то ушло. Это хорошо, что он думает. Если думает – значит, жив.

Потом уровень воды спал, но не потому, что ее стало мало. Просто теперь Ким шел по колеблющемуся под ногами травяному ковру, удивляясь тому, что не проваливается. Путь ему указывали вехи, в этом месте их было особенно много.

Наконец кончился и травяной ковер, ноги Кима снова коснулись дна. Вернее, мощеной гати. Сколько он уже прошел? Неужели меньше трех километров?

Болото кончилось. Ким понял это, осознав, что идет по нормальной земле, разве что раскисшей от грязи. Затем стало совсем хорошо – начали встречаться деревья, потом пошел почти нормальный лес. И даже тропинка стала лучше, израненные ноги перестали скользить в грязи.

Он вышел на большую поляну и остановился, не зная, куда идти дальше. Огляделся, трясясь от холода и прижимая к груди левую руку. И вздрогнул от раздавшегося совсем рядом голоса.

– Наконец-то… Я уже устала тебя ждать.

Голос был женским, довольно мелодичным. Ким обернулся.

Рядом с ним стояла невысокая девушка. Ким не смог как следует разглядеть ее лица, скрываемого капюшоном плаща.

– Держи. – Девушка протянула ему такой же плащ. Затем, взглянув на его руку, сама накинула на него плащ и помогла завязать ремешок.

– Пошли. – Незнакомка аккуратно потянула его за собой, Ким заметил, что она слегка прихрамывала. – Здесь недалеко уже.

* * *

Он сидел в небольшом бревенчатом доме и пил чай из большой металлической кружки. Здесь было тепло и уютно – потрескивали дрова в печи, в воздухе стоял аромат трав. Трав было много, они пучками висели по стенам, свешивались с протянутых через комнату веревок.

Его рука была аккуратно забинтована, мучившая Кима последние дни боль почти исчезла. Теперь на нем была сухая одежда, на ногах толстые носки и мягкие теплые тапочки. Отхлебывая из кружки, Ким с удивлением и благодарностью смотрел на свою спасительницу.

Ей было лет двадцать – его ровесница. Выглядела девушка на удивление хорошо. Ее длинные русые волосы были заплетены в косу, большие внимательные глаза лучились теплом и непонятным Киму спокойствием. На девушке был зеленый сарафан, перетянутый на талии тонким ремешком, на ногах мягкие кожаные сапожки. Вся она дышала каким-то неземным очарованием, и Ким невольно смущался, глядя на неё.

– Ты врач? – тихо спросил он, отхлебнув из кружки.

– Нет. – Девушка покачала головой. Всё это время она сидела за столом и с любопытством смотрела на Кима. – Мой дед занимается травами. Ну и меня чуть-чуть научил.

– А это? – Ким пошевелил перевязанной рукой. – Тоже дедушка?

– Нет, – улыбнулась девушка. – Просто я в больнице работала. Заживет, это всего лишь трещина и сильный ушиб.

– Понятно. – Ким понимающе кивнул. – Спасибо тебе. Кстати, я до сих пор не знаю твоего имени.

– Полина. А ты Ким, я знаю.

– Откуда?

– Так… – Девушка неопределенно пожала плечами. – Сказали…

Так оно и должно быть, подумал Ким. Они знали, кто он – когда спасали. У них там есть свои люди. А Седрику наверняка доложат, что его расстреляли. Труп утонул в болоте. Поди докажи, что это не так. Если только его не схватят во второй раз.

– Ты одна здесь живешь? – Ким отставил пустую кружку и посмотрел на девушку.

– Нет, вместе с дедом. Он скоро придет.

– Ясно… Кстати, зачем вы забрались в такое болото?

– А где ты видишь болото? – не согласилась Полина. – Болото там, где ты шел. А отсюда и дальше сплошной лес. Кончится дождь, здесь совсем хорошо будет.

– Тогда зачем та тропинка? Вы ходите по ней?

– Очень редко. Обычно по ней ходят такие, как ты… – Глаза девушки мягко блеснули. А сейчас лучше поспи, тебе надо отдохнуть. Ложись вон туда, к печке.

Ким не стал возражать, благо глаза и так уже слипались. Перебравшись на лежанку, укрылся тонким одеялом и провалился в бездонную пучину сна.

Проснулся он от какого-то громкого стука – похоже, что-то уронили. Тут же послышался незнакомый ему тихий мужской голос.

– Корова… Разбудишь же…

– Я не нарочно… – это уже Полина, ее голос Ким узнал сразу.

– Я не сплю, – сказал Ким и медленно сел на кровати. – Здравствуйте…

– И тебе здоровья…

Это был высокий, по-настоящему могучий человек. Ему явно перевалило за семьдесят, но говорить о какой-то старческой немощи в его случае не приходилось. Большая окладистая борода, мясистый нос, внимательный взгляд с примесью какой-то чертовщинки. Незнакомец был весьма колоритен и производил неизгладимое впечатление.

– Наверное, вы дедушка Полины. Я прав? – Ким с интересом смотрел на сидевшего за столом человека.

– Точно, – кивнул незнакомец. – Семёном кличут. Садись, ужинать будем… – Дед кивком указал на стул.

– Спасибо… – Ким только сейчас осознал, насколько он голоден. То, чем его потчевали в гостеприимных подвалах принца Седрика, назвать едой можно было лишь с большой натяжкой.

Полина быстро накрыла стол, это получилось у нее на удивление ловко. В центре стола она поставила большую кастрюлю, полную каких-то клубней, их запах напомнил Киму земной картофель. На большом блюде дымилось вареное мясо. Ким невольно сглотнул, настолько приятным показался ему исходивший от мяса аромат. Наконец, еще в нескольких чашках были различные соленья. Судя по виду и запаху, это тоже было очень вкусно.

Последней на столе появилась небольшая бутыль зеленого стекла. Открыв пробку, дед быстро наполнил два маленьких стакана.

– Даме не предлагаю. – Дед взглянул на внучку и усмехнулся, затем протянул один стакан Киму. – Держи.

– Спасибо. – Ким принял стакан, думая о том, что нет такого мира, где бы не пили. Жидкость в стакане была коричневой – заметив настороженный взгляд Кима, дед усмехнулся.

– Не бойся, не отравишься. На травах настояно, тебе полезно будет. Закуси вот этим… – Он придвинул ближе к Киму одну из тарелок с соленьями. – Тоже сам собирал и солил. Ешь, не стесняйся. У нас здесь всё по-простому. Твоё здоровье!

Выпивка оказалась весьма крепкой. Влив в себя огненную жидкость, Ким торопливо подцепил вилкой из чашки с соленьями пахнущий специями кусочек.

Это было изумительно. Разжевав его, Ким пришел к неоспоримому выводу, что современная цивилизация – та, с которой он был знаком – многое утеряла.

– Отличная штука… – произнес он, деду его похвала явно понравилась.

– Это же своё, без всякой химии.

Столь же вкусным оказалось и мясо, а желтоватые клубни, – с них сначала приходилось снимать несколько слоев мягкой после варки кожуры, – и в самом деле напоминали картофель.

– Ещё по чуть-чуть, и всё… – Дед снова взял в руки бутыль и наполнил стаканы. Отказываться Ким не стал.

Он ел, чувствуя, как разливается по избитому телу приятное тепло. И как-то совершенно расхотелось задавать вопросы, хотя у Кима их накопилось множество. Да и дед явно не отличался разговорчивостью – а может, просто не любил говорить во время еды. Поэтому Ким молча ел, чувствуя, что своим хорошим аппетитом доставляет хозяевам удовольствие. Как-никак, гость из другого мира – и ест, не брезгует непривычной пищей.

Потом Кима снова начало клонить в сон. Дед лишь посмеивался, глядя на него – до чего хилая молодежь пошла. Пара стопок, и его уже разморило…

Поужинав, дед вытер полотенцем руки и встал из-за стола.

– Спасибо, Полина. Уложишь гостя спать, а я ещё к Игорьку схожу. Надо обсудить кое-что… – Он снял с вешалки плащ и вышел из дома.

Поблагодарив Полину за ужин, Ким снова забрался на кровать, думая о том, что Полина на редкость красивая и милая девушка. И даже то, что она прихрамывает на правую ногу, ее ничуть не портит. Потом вспомнил Шейлу – как-то она сейчас там? До чего же всё изменилось.

Он лежал и смотрел на бревенчатую стену дома. Интересные люди. Добрые. И явно небогатые. Да и о каком богатстве можно говорить в этом лесу? Но ведь живут, и не скажешь по ним, что недовольны своей жизнью. Примитивно живут? Может быть. Но неужели хуже, чем в его богом проклятом мегаполисе?

Проснулся он ещё затемно – может быть, потому, что лег очень рано. Хозяева спали, Ким слышал похрапывание деда и тихое, едва заметное дыхание Полины. Не желая будить хозяев, просто лежал, глядя в темный потолок, потом незаметно для себя снова уснул.

Открыв глаза во второй раз, понял, что уже утро. В доме никого не было, рядом на стуле лежала его одежда, тщательно выстиранная и зачиненная. Рядом стояли кожаные башмаки – явно для него. Ким оделся, обул башмаки, они были смазаны для непромокаемости каким-то жиром. Обувь пришлась почти впору. Завязав допотопные шнурки, Ким вышел во двор.

Дождь кончился, но было очень сыро. Полины он не увидел, зато дед сидел на скамейке под навесом и неторопливо потягивал трубку. Увидев Кима, вынул трубку изо рта.

– Проснулся? Садись, поболтаем… – Дед хлопнул ладонью по скамейке.

– Спасибо… – Ким сел. – Я хотел поблагодарить вас. Вы спасли мне жизнь.

– Об этом не думай… – Дед махнул рукой. – Не ты первый, не ты последний. Вопрос в том, что тебе делать дальше.

– Не знаю, – ответил Ким. – Домой мне нельзя, там меня ищут. За убийство, – последние слова он добавил нехотя. Но понимал, что не имеет права ничего скрывать от этих людей. – А здесь меня приняли за шпиона и обвинили в организации покушения на Седрика.

– Я знаю, – кивнул дед. – Мне рассказывали о тебе.

– Вы не можете знать всего, – возразил Ким. – И не знаете, кто я, кем я был и чем занимался.

– Ты был Исполнителем, потом тебя перевели в Отдел Дознаний, откуда ты и сбежал.

Ким молчал. Итак, они и в самом деле всё знают. Не ясно, откуда, но знают. Ему стало стыдно, он подумал о том, что не имеет права даже сидеть рядом с этими людьми.

– Но если вы всё обо мне знаете, – тихо произнес он, – то почему спасли? Я не заслужил этого.

– Может быть. Но ты хотя бы осознал свои ошибки. Многим не дано и этого.

– И что мне теперь делать? – спросил Ким.

– Это решать тебе.

Ким задумался, потом взглянул на деда. – Я могу остаться здесь? В смысле, не у вас, а вообще на Горгате?

– Нет, – покачал головой дед. – Если Седрик о тебе узнает, пострадают наши люди.

– Да, я понял. – Ким уныло кивнул. – Я не подумал об этом. Тогда помогите мне уехать.

– Куда?

– Не знаю. Домой.

– Но ведь тебя там ищут. И найдут, это лишь вопрос времени.

– Но что мне ещё остается? – Ким пожал плечами. – Мне действительно негде спрятаться.

– Да, но почему ты решил прятаться? Ты больше не хочешь бороться за свою жизнь?

– У меня это не слишком получается.

– Но ты до сих пор жив.

– Я не это имел в виду. – Ким устало вздохнул. – Там, где я, всегда кто-то гибнет. Я устал от смерти.

Дед не ответил, он молча курил, поглядывая на лес. Молчал и Ким.

– Я так и не спросил у вас, кто вы, – нарушил затянувшееся молчание Ким. – Не знаю, за кого вы – за Императора, за Седрика?

– А что, надо обязательно быть за кого-то? – усмехнулся дед.

– Не знаю. – Ким пожал плечами. – Но обычно приходится делать выбор.

– А за кого сейчас ты? – дед посмотрел на Кима.

– Сейчас? Даже не знаю. Ни за кого.

– Вот так и мы. Живем, растим детей. Всё очень просто.

Ким задумался. То, что можно просто жить, как-то не укладывалось у него в голове.

– Разве это возможно? – спросил он. – Нельзя уйти от того, что тебя окружает, нельзя не замечать этого.

– И это так, – согласился дед. – Просто можно жить по тем правилам, что тебе устанавливают другие – скажем, Седрик или Империя. А можно жить по своим правилам, так, как считаешь нужным ты сам. Никто не вправе распоряжаться твоей жизнью.

– Это слова, – возразил Ким. – На деле ты всегда от кого-то зависишь.

– Просто ты привык от кого-то зависеть, – не согласился дед. – У тебя всегда был начальник, тебе всегда говорили, что и как нужно делать. Но попробуй почувствовать себя свободным, и все изменится.

– Как же я могу чувствовать себя свободным, когда меня ищут? – невесело усмехнулся Ким. – Если меня чуть не убили вчера, если я не могу никуда поехать, не опасаясь, что меня схватят?

– Ты путаешь понятия, – возразил дед. – Свобода – это состояние души. Можно сидеть в тюрьме – и, тем не менее, быть свободным. А можно свободно ходить по улицам и быть рабом.

Ким не ответил. Всё, что говорил дед, представлялось ему слишком заумным. Можно считать себя Императором, но ведь это будет обманом. Так и со свободой. О какой свободе может идти речь, если он вынужден прятаться в этом насквозь промокшем лесу?

Дед молчал, потягивая трубку, предоставив Киму возможность самому разбираться со своими чувствами.

– Помогите мне уехать, – попросил Ким, снова взглянув на деда.

– Куда?

– Не знаю. Куда-нибудь.

– И что ты будешь делать? – Дед выпустил облачко дыма, Ким поморщился. Он не любил табака.

– Не знаю. – Ким пожал плечами. – Буду просто жить, как вы и говорите. Подальше от Императора и Седрика.

– Да, это можно, – согласился дед. – Но ведь ты сам сказал, что нельзя уйти от того, что тебя окружает?

Ким быстро взглянул на деда. Он никак не мог понять, чего от него хочет этот странный старик.

– Вы хотите, чтобы я воевал с Империей?

– Нет, – покачал головой дед. – Я просто хочу научить тебя новому отношению к жизни. Есть Император и есть Седрик, они представляют две противоборствующие стороны. Помогать кому-то из них глупо, воевать с ними бессмысленно, они слишком сильны. Но можно жить вне их глупостей – так, как хочешь ты сам. Надо просто найти свою нишу, найти в этой жизни свое место. Живи с богом в душе, занимайся любимым делом, помогай тем, кому можешь помочь. В этом мире много хороших людей, они могут сделать очень многое, если объединятся, если будут помогать друг другу. А Седрик с Императором пусть воюют, это их личное дело.

Наверное, в чем-то этот старик был прав. Ким подумал о том, что в этом мире и в самом деле есть хорошие люди. Мало их, конечно, но они есть, – он снова вспомнил Шейлу. Как-то она сейчас там? У нее из-за него могут быть неприятности.

– Я могу вернуться на Землю? – спросил он.

– Можешь, конечно, – согласился старик. – Но ты ведь сам сказал, что там тебя сейчас ищут. Никогда не стоит недооценивать опасность. Ты вернешься домой, но пока ты еще не готов к этому. Давай сделаем так: я помогу тебе улететь на Леандру, дам один адресок. Тебе помогут устроиться, поживешь там какое-то время, осмотришься. А потом уже решишь, как тебе быть дальше.

– Леандра? – переспросил Ким. – Я там никогда не был.

– Вот и побываешь.

Послышался тихий свист, Ким вскинул голову.

– Не бойся, это Игорь… – Старик поднялся со скамейки. – Он отвезет тебя в город, поможет сделать документы.

Ким встал, взглянул на показавшийся из-за леса глайдер. Сделав плавный вираж, довольно потрепанная машина мягко опустилась на лужайку перед домом. Открылась дверь, из кабины вылез безусый паренек в явно великоватой для него кожаной пилотской куртке.

– Ну, кому тут в город? – важно спросил он.

– Ему. – Старик кивком указал на Кима.

– Ну так садись, чего время терять. – Паренек повернулся и опять полез в кабину.

Ким слегка нахмурился. Не говоря уже о том, что машина была форменной развалюхой, – того и гляди, в болото плюхнется, – ему внушала опасения и личность пилота.

– Не бойся, Ким, – с усмешкой сказал дед, правильно истолковав его заминку. – Игорек свое дело знает.

– Надеюсь… – пробормотал Ким и со вздохом полез в кабину.

Глава пятая

Нельзя сказать, что дорога до Леандры была плохой – Ким отсыпался, впервые за последнее время чувствуя себя в безопасности. Тем не менее, на душе у него было тревожно, и это портило всё впечатление от полета. Да, его вроде бы не должны узнать, друзья деда сделали ему на редкость хорошие документы. Теперь он Михаил Жаров, двадцати трех лет от роду, подданный Империи. Можно жить и радоваться, благо в кармане, кроме продиктованного дедом адреса, лежат и кое-какие деньжата. Ким не хотел брать деньги, но дед и Полина настояли на этом. В итоге Ким деньги взял, пообещав их при случае вернуть, благо дед и Полина через пару месяцев тоже собирались съездить на Леандру.

И вот теперь он летел на новую для него планету и думал о том, что обязан этим людям чем-то большим, чем жизнью. Дед был прав – он постоянно чего-то боялся, всю жизнь им кто-то командовал. Странно, но это всегда казалось Киму само собой разумеющимся, он и подумать не мог, что может быть как-то иначе. Но ведь может, оказывается. Да, люди отличаются друг от друга. Одни более богаты и влиятельны, другие, напротив, бедны и бесправны. Но разве это повод для вознесения одних и унижения других? Ведь не делают власть и богатство людей лучше. И уж тем более не делают их бессмертными – Ким вспомнил откормленного борова, у которого он забрал деньги. Ведь важный был, уверенный в себе. Но почувствовал у затылка ствол пистолета, и куда же делась вся его важность? Ушла, испарилась, осталась куча дрожащего и на редкость вонючего мяса. Ладно, что вспоминать этого слизня, есть куда более примечательные персоны. Взять хотя бы Чалми – у кого-кого, а у него хватает и денег, и власти. Но ведь всё равно он при этом остается человеком – если не в моральном, то хотя бы в физиологическом смысле. И как всякий человек, ходит на тот же унитаз. Сидит там, наверное, кряхтит, выдавливает из себя что-то. Хотя и так ясно, что. Выходит, даже в таком важном человеке, как Чалми, внутри обыкновенное дерьмо.

Так чем же Чалми лучше него, Кима? Почему Чалми решал его судьбу, почему Чалми определял, как ему, Киму, жить – кем быть, что делать? В кого стрелять? Почему, по какому праву? Ищут вот его сейчас, преступником называют. А почему – потому что он убил не тех, кого следовало? Не тех, кого приказали? Выходит, пока он послушно стрелял людям в затылок, он был для них хорошим. А отказался – и сразу стал плохим. Разве это справедливо? Да, он убийца, и с этим уже ничего не поделаешь. Но он, по крайней мере, может сам выбирать для себя затылки.

Сила тяжести на Леандре была примерно на треть выше обычной, это оказалось для Кима очень неприятным открытием. Когда смолкли двигатели корабля, Ким не сразу сообразил, что навалившаяся на него тяжесть не является посадочной перегрузкой. Медленно встал с кровати, проверил свои ощущения. Мерзко, нечто подобное он испытывал, когда носил на себе тяжелый армейский рюкзак.

Из вещей у него с собой был лишь небольшой кейс, почти пустой, в нем лежали два журнала и чистая рубашка. Правда, теперь кейс ощутимо прибавил в весе. Покачав головой, Ким переложил его в правую руку и вышел из каюты.

Местное солнце имело заметный красноватый оттенок, отчего все вокруг было окрашено в багровые тона. Даже облака были красноватыми, именно это показалось Киму самым необычным. Сойдя с корабля, он в потоке других пассажиров побрел к зданию космодрома, думая о том, что аборигены явно не обременяют себя излишним гостеприимством. Могли бы, в конце концов, подать автобус…

Автобус так и не появился, поэтому к зданию вокзала Ким добрался заметно уставшим – и как они живут при такой тяжести? Достав платок, вытер вспотевший лоб, с невольной радостью думая о том, что у него нет с собой багажа. Не то что у тех бедолаг… – он взглянул на всё еще тащившуюся к вокзалу цепочку пассажиров. Итак, куда ему теперь?

Начал он с того, что прошел в бар, благо он находился здесь же, в здании вокзала. Взяв бутылку пива, с удовольствием сел в мягкое кресло, отхлебнул янтарной жидкости – что ни говори, а счастье в жизни все-таки есть. Если бы еще не эта проклятая тяжесть…

Запустив руку в карман куртки, Ким достал листок с адресом – судя по всему, это где-то в другом городе. Да, старик сказал, что всё будет нормально, что Ким смело может идти по указанному адресу. Это так, но ведь все равно его там не ждут. Да и что он будет здесь делать – отсиживаться? Кроме того, здесь совершенно невозможно жить… – Ким расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, все движения давались с трудом. Похоже, это не самая богатая планета, об этом можно было судить даже по обветшавшему зданию космопорта. Здесь и в самом деле нет ничего хорошего. Зато есть полиция… – Ким ненавязчиво проследил за сурового вида полисменом, вошедшим в бар. Ага, взял коктейль, о чем-то болтает с барменом. Выпил, поставил пустой бокал на стойку. Уходит…

Полисмен вышел из бара, так и не расплатившись за коктейль. Впрочем, чему тут удивляться. Они никогда ни за что не платят…

Ким снова вчитался в адрес. Поехать? Но уж очень не хочется, да и что он будет здесь делать? Конечно, спасибо деду и Полине, но дальше он попробует жить сам. Так, как он этого хочет…

Впрочем, листок он все же сунул в карман – мало ли что. Допив пиво, поставил пустую бутылку на столик, тяжело поднялся и медленно направился в сторону билетных касс. Он уже знал, куда будет брать билет, благо денег хватало. И когда через сорок минут на него вновь навалилась тяжесть взлетных перегрузок, Ким лишь поудобнее устроился на кровати и блаженно улыбнулся. Он летит домой – а что там и как будет, уже неважно.