У горизонта событий. Том I

«Они символизируют клубящиеся облака страха, отчаяния и страдания в Адской Бездне», – так, вроде, писали в древних книгах.

Вечные облака, вечный ветер.

Юст, наконец, заставил себя ступить на мост. И неожиданно ощутил сопротивление. Что-то мешало ему пройти, ощупывало невидимыми мягкими пальцами, изучало, сомневалось – пропускать или нет. Потом это что-то отступило, но, как показалось Юсту, неуверенно. Во рву раздавались всплески. Он представил, что там, в глубине – чудовища, которые пытаются выпростать щупальца, чтобы схватить его и уволочь в свое логово.

«Я справлюсь, – убеждал он себя. – Я не дозволю страху управлять собой! Я должен быть сильным – иначе жизнь и мир меня раздавят». Кенлар постоянно ему это вдалбливал, может быть, и не напрасно. «Мы живем в жестоком мире, – наставлял его Кенлар, ухватив за плечи и вглядываясь в лицо светлыми льдистыми глазами. – Нужно быть на голову, на две головы сильнее, иначе тебя размажут и сметут. Ты слишком мягкий и уступчивый, Юст». Юст уступчивым себя не считал, но это, в конце концов, было неважно.

У самой Башни ветер задувал особенно злобно, отзываясь в ушах то потусторонним шепотом, то издевательским смехом. Юст даже, вроде как, расслышал слова: «Ты такой сладкий! Я заберу тебя. Ты станешь моей пищей». Он испуганно заткнул ладонями уши, вспомнив наставления: прислушиваться к голосу ветра опасно, а если можешь различить отдельные слова или, того пуще, целые фразы – это плохой знак. Это свидетельствует о высокой восприимчивости, о том, что Адской Бездне легко будет дотянуться до него, войти в резонанс.

Юст с трудом отогнал непрошенные мысли и предчувствия, постаравшись максимально закрыть мозг, убрал от ушей руки. Ладони у него вспотели, а губы, напротив, пересохли. Юст нервно облизнул их и медленно приблизился к узкой и высокой двустворчатой двери. Она была покрыта узорными надписями, сделанными слоговым письмом, ныне давно забытым, так что Юст не мог прочитать написанного. Створки открылись сами, едва он вытянул в их сторону руку. «Входи и прими предначертанное!» – возникла в его голове оформленная в слова мысль.

Юст не запомнил, как вступил внутрь. Башня не имела ярусов и перекрытий, и он оказался будто бы на дне гигантского колодца. Вдоль стен, опутанных все той же светящейся зеленой паутиной таинственного раствора, забирался узкий винтовой пандус без перил. Вверху пространство тонуло в сером, с причудливыми разводами тумане.

Завывание ветра и прочие звуки остались снаружи. Юст механически сделал несколько шагов – отзвуки их тут же глохли, поглощенные замогильной тишиной. Он слышал лишь собственное испуганное дыхание и биение сердца, отдающееся в висках. Он перестал дышать, обхватил себя за плечи руками, сдавив грудь, словно это могло унять гулкий стук. Он замер, вслушиваясь, и тогда в зависшую густую тишину вплелся шипящий шепот:

– Зачем ты явился сюда?

Тихие, еле слышные слова отозвались в его мозгу леденящим эхом.

Хранитель Башни! Сердце заколотилось с новой силой. Юст с усилием сглотнул и ответил вслух положенными фразами:

– Чтобы подвергнуть себя испытанию. Чтобы узнать себя.

Голос его бесстыдно сорвался в фальцет.

– Докажи, что достоин. Будь готов получить то, за что заплатишь, и запомнить то, что следует, – услышал он все тот же шипящий ледяной шепот.

Очень понятно и конкретно. «За могущество надо платить» – это кредо магов. Юст предпочел бы узнать точные расценки вместо абстрактных обозначений.

– Скажи… – шепчущий голос на этот раз показался Юсту более человеческим, в нем звучала неуверенность. – Ты – не тот, кто нас запер? Мы же не могли ошибиться, сканеры настроены точно!

Юст вздрогнул – о том, что Хранитель Башни будет задавать подобного рода вопросы, учеников не предупреждали. Он в который раз сглотнул и выговорил:

– Я никого не запирал.

– Ты не лжешь, – после некоторой паузы едва слышно отозвался голос. – Тогда… что ты скажешь, если мы попросим выпустить нас?

– Кого – вас? – удивился Юст, но ответа не получил. Вместо этого голос произнес:

– Они как раз собрались на Большой совет.

Они – маги, стало быть. Кто же с ним говорит – Башня или сама Адская Бездна? Кто он, что оно, этот Хранитель?

– Вы овладеете их телами, а души заберете себе? – спросил Юст.

– Ты не знаешь? Мы и есть их души. Истинные души.

Юст зажмурился и отчаянно закрутил головой.

– Я ничего не понимаю, – признался он. – И не буду делать то, что не понимаю.

Голос не стал возражать и настаивать на своем, сказал огорченно:

– Ты ничего не знаешь. Несмышленый мышонок, полезший в мышеловку за куском сыра…

Мышонок? Он? Как это ни глупо было в его нынешнем положении, но Юст обиделся, совсем по-детски.

– Откуда ты? Кто твои родители? – спросил голос.

– Вас это не касается, – не слишком вежливо ответил Юст. – Мои родители – не маги, никогда не были здесь и не имеют к вам отношения.

– Не маги, – эхом отозвался голос, как кажется, не придав особого внимания неучтивому тону Юста. – Все началось, это очевидно. Последний решающий раунд. Ступай, храбрый мышонок! Не задерживайся!

«Я не мышонок!» – хотел сказать Юст. И уж точно не храбрый. Глупый – это да.

– Меня зовут Юст! Юст Хольгерстон! – рассерженно выговорил Юст, но послушался и зашагал вверх.

– Юст Хольгерстон, – повторил голос. – Как интересно! Мы запомним.

Пандус был крутым и узким – вдвоем не разойтись. А за краем зияла пустота. Юст, чуть склонившись, бросил взгляд вниз и увидел тьму вместо пола. Непонятно, куда девался весь свет. Выглядело так, будто свет просто исчезал, не в силах преодолеть некую преграду. Темная бездна внизу засасывала, дышала мертвящим холодом и ужасом. Сорваться, оступившись, и упасть туда было гораздо проще, чем в окружающий Башню ров.

Юст отпрянул, вжимаясь в стенную кладку рядом с горящим накопителем. Почуял мимолетное движение, будто кто-то крался сзади и наблюдал за ним. Он резко развернулся. Никого живого. Прямо на него из ниш выпученными незрячими глазами пялились каменные изваяния двух горгулий.

«Может быть, вовсе не незрячими», – мелькнула в голове испуганная мысль.

Юст забирался выше и выше, и все отчетливее ощущал близость Адской Бездны. Она наваливалась на него всей своей колоссальной тяжестью, воздух казался густым и вязким, Юст продирался сквозь него с огромным трудом…

Он пришел в себя снаружи Башни, у моста. Сначала ему показалось, что он вовсе не заходил внутрь, а простоял здесь непонятно сколько времени. Потом Юст услышал, как хлопнули за спиной дверные створки. Он зажмурился, сосредоточился, стараясь проследить свои мысли, ощущения, воспоминания. Ослепительно белый свет и затягивающий в себя черный провал. Провал в пространстве и истории. Только Юст совершенно не понимал, к чему приложить эти картинки… Всё, связанное с Башней, было нечетким и зыбким. И то немногое, что он еще мог нащупать, казалось, вот-вот развеется от очередного порыва ветра.

«Ты заплатил. Получи же то, за что заплатил».

Вроде бы, похолодало. Все тот же зеленый столб вонзался в горевшие рассветом облака. Оттуда сыпались редкие снежинки, порывистый ветер относил их далеко в сторону.

Сколько сейчас времени? Когда он зашел внутрь? Вроде бы, поздним утром, еще до обеда… А сейчас только рассвело. Он чувствовал себя уставшим и голодным, в горле пересохло, а в голове было мутно.

«Ты прошел по тропам, что никогда не существовали, до самого конца времен».

А потом явились не просто мысли, но шепчущий голос – тот самый, который говорил с Юстом в Башне.

– Нам жаль, что все не может быть иначе. Не может быть лучше. Наши смерти стали необходимой жертвой.

– Жертвой, – горько повторил Юст, прислушиваясь к звучанию собственного голоса.

– Существуют роли, которые нужно играть, – сказал голос. – Решения, принятые полторы тысячи лет назад, направили твой путь сюда. Ты – нить, вплетенная в канву событий, её неотъемлемая часть.

Нынешний Юст удивился. Ему казалось, что раньше он такого не помнил. Слова всплыли в сознании лишь сейчас. Но ничего более не вспоминалось. Жаль. Юст разочарованно выдохнул.

Конечно, о дне Посвящения и последствиях визита в Башню у него остались еще кое-какие воспоминания, но несколько иного плана, связанные с Великим магистром Юсуфаром.

Юсуфар не мог его не запомнить. Узнав о самодеятельном походе бестолкового ученика, Великий магистр вышел из себя, брызгался слюной, сыпал угрозами и оскорблениями, нелестно поминая при этом не только Юста, но и его родственные связи. По непонятной Юсту причине особенно досталось отцу, которого Юсуфар склонял на все лады, будто бы именно отец был во всем виноват.

У Великого магистра Ордена Видящих вообще был на редкость склочный и мерзопакостный характер, категорически не соответствовавший занимаемой им должности, как сказали бы в Лиоренции. До учеников Юсуфар, как правило, лично не снисходил, благосклонным вниманием никого не одаривал. Однако ж не в тот раз. Юст, закусив удила, стоически снес сыпавшиеся на него гадости. Возможно, оттого что чуял – как это ни парадоксально, но Юсуфар по-своему переживал за него… И еще – возлагал надежды или что-то в этом роде. Причем, надежды чисто эгоистичного плана, потому что до чего-то более абстрактного или, упаси Пророк, общечеловеческого, Великому магистру едва ли было дело.

Юсуфаров ор слышали и лицезрели чуть ли не все ученики, однако тот же Лизефан, несмотря на полученную Юстом трёпку, все равно завидовал, скрипел зубами от досады и бессильной злобы.

А потом, буквально на следующий день, Великий Магистр почтил Юста личным визитом и потребовал:

– Идем со мной, щенок!

Голос у Юсуфара был скрипучий, как проржавевшие петли, но он хотя бы не орал. Может, надорвался после вчерашнего? Юст приблизился, настороженно вглядываясь в бельмоглазое лицо. Наверное, ему следовало сразу испугаться, но опасности он тогда не почувствовал. Юсуфар вцепился ему в предплечье пальцами, больше похожими на птичьи когти, и велел:

– Соединись со мной!

Юст потянулся к нему, касаясь его сознания, и сразу наткнулся на ментальный блок. Юсуфар ослабил защиту – ровно настолько, чтобы Юст сумел установить поверхностный контакт, не более, и они вместе переместились – в Ангушт, на площадь перед Магистерским дворцом. Юст никогда прежде здесь не бывал.

Юсуфар, не дав ему времени оглядеться и еще сильнее впившись своей клешней в предплечье, поволок Юста за собой во дворец – на лестницу, затем сквозь анфиладу аляповато-роскошных залов с позолоченной резьбой и лепниной, вычурными светильниками и зеркалами, коврами, панно, мрамором, колоннами из редких самоцветов с золотыми завитушками наверху. Множество всевозможных украшений, богато и, как на взгляд Юста, отдает безвкусицей.

Юст пребывал в совершеннейшем замешательстве и не оказывал сопротивления. В конце концов, Великий магистр притащил его в круглый зал с белым мраморным полом, испещренным золотыми прожилками. Почти все пространство занимала странная сфера. Ее зеркальная поверхность мерцала, будто бы сфера то исчезала из мира, то вновь появлялась. Вдоль стен стояли высокие канделябры с незажженными курительными свечами, и статуи, облаченные в складчатые белые накидки с золотой окантовкой. На раскрытых ладонях вытянутых вперед рук они держали накопители.

Зал Предсказаний. Юст узнал его по описаниям и иллюстрациям в книгах, но и без того наверняка догадался бы, куда они пришли. А эта сфера – неужели и есть Чаша?

Юсуфар активировал накопители. Юст не разобрался, что именно тот сделал, лишь ощутил поток Излучения, который накопители усилили и перенаправили в сферу.

– Идем!

Великий магистр, не выпуская Юста из своей когтистой хватки, двинулся к центру. Странным образом, сфера стала будто бы занимать меньше места в пространстве. Точнее – она не увеличилась в размерах, когда Юсуфар с Юстом приблизились к ней. Должны были приблизиться!

«Перспектива», – вспомнил Юст ученое слово. Далекие предметы кажутся меньше близких. Но со сферой перспектива не работала.

Еще шаг вперед – и Юст внезапно увидел перед собой стоявшую на постаменте Чашу, над которой витали серебристые струйки то ли тумана, то ли пара, то ли дыма.

Он остолбенел и глупо разинул рот. Скользнул по ней беглым взглядом и тут же ощутил, что Чаша притягивает его к себе. В самом что ни на есть буквальном смысле, как притягивает земля, если спрыгнуть с крыши.

Может, Юст за свою жизнь прочитал не так много книг, но, по крайней мере, те, что прочитал, он помнил. И сейчас память услужливо подбросила ему подходящее случаю описание: «После Катастрофы в этих местах возникли разломы, истекающие красной лавой, доходящие до самых огненных недр. Этот огонь горит и сейчас, и подпитывает Чашу. Выточенная из порфира и отшлифованная, она стоит на своем месте вот уже тысяча двести лет. Она намного старше самого дворца. Зал Предсказаний, как и остальные дворцовые помещения, построили вокруг нее гораздо позже. Даже мудрейший не скажет, что смотрящий увидит в Чаше, что за мир отразится в ней, ибо она может показать многое, а потом заставит забыть».

Юст перепугался по-настоящему. Сердце его подскочило и забилось где-то в глотке, не давая дышать.

– Я не хочу! Не хочу проходить Второе посвящение! Не сейчас! Так не положено!

– Дурак! – обозвал его Юсуфар, гневно вскипая и дергая за руку так, что та чуть не оторвалась: – Никчемный соплежуй! От тебя требуется другое!

– Я не буду вашим сосудом! Я не хочу!

Юст извернулся, вырвавшись из магистерской хватки. Ноги у него дрожали и буквально молили, чтобы он хоть к чему-нибудь прислонился. В голове метались панические мысли. Убежать! Переместиться! Он теперь может попробовать проделать это сам, и, наверное, сумеет – он внимательно следил за действиями Великого магистра, когда они перемещались в Ангушт, и все запомнил.

– Я тебя не спрашиваю, что ты хочешь! – рявкнул Юсуфар. – Плевал я на твои хотелки! Просто стой на месте и не рыпайся! Мне нужно тебя проверить!

Юст заставил панику уняться. Он не чувствовал, что Великий магистр желает ему чего-то по-настоящему плохого. В своих угрозах тот не шел дальше визгливых воплей и ругани.

– Посвящение должно быть завершено, и таков его тайный конец! – проскрежетал Юсуфар, зловеще зыркнув бельмами. – Тайный! Поэтому об этом не говорят всем встречным-поперечным. И ты, сопляк, чтобы не смел никому проболтаться! Ты понял?

Юст кивнул, не найдя в себе сил и голоса ответить вслух. Юсуфар отошел, исчезнув из поля зрения.

В сторону Чаши Юст старался больше не смотреть, как и днем раньше в окружавший Башню ров. Но, проклятье, ему было любопытно! Он с трудом удерживался от желания привстать на цыпочки и вытянуть шею. Вместо этого он принялся оглядываться по сторонам. Оттуда, где Юст стоял, зал казался громадным, в несколько раз больше, чем должен был. А все предметы, напротив, меньше. Между двумя статуями он заметил нишу с какими-то застекленными шкафами и полированными столиками – вроде бы, из кристаллического углеволокна. Юсуфар, казавшийся до смешного маленьким, был именно там. Более не обращая на Юста внимания, он рылся среди множества прозрачных пузырьков и колб. Губы его шевелились, Юст напряг слух и уловил тихое бормотание:

– Должен быть отмечен…

Ну и что это? Цитата из книги? Если Великий магистр не замышляет вот прямо сейчас устроить Второе Посвящение, то что тогда?

Взяв кристаллический ковшик с длинной ручкой, Юсуфар направился к Чаше и вырос до нормальных размеров.

«Неправильная перспектива, – напомнил себе Юст. – Обман восприятия».

Великий магистра погрузил ковшик в Чашу, зачерпнул, будто снимал пробу из готовящегося в котле варева. В ковшике оказалась даже не жидкость, а подобие зеркальной пленки. Она облепила края и тянулась, как густая кисельная пенка. Глупые сравнения. Наверное, оттого что Юст хотел есть…

Юсуфар перелил тягучую жидкость в бутыль, а затем вернулся к Юсту, держа в руках иголку с поршнем и прикрученной колбой. Передвигаясь по залу, он все так же внезапно менялся в размерах.

– Мне нужна твоя кровь. Дай сюда руку!

Юст послушался – потому ли, что Юсуфар на него давил, потому ли, что по-прежнему не ощущал угрозы для себя. А еще – ему было интересно. Да, именно так. Юсуфар всадил ему иголку в сгиб локтя и выкачал несколько порций крови. Затем, отойдя к столикам, разлил по склянкам, добавил в одну какого-то порошка, а в другую – пленку из Чаши, разумеется, не снисходя до каких-либо объяснений.

Юст видел, как кровь его забулькала, выталкивая на поверхность пузырьки. Мгновение ему казалось, что он чувствует эту кровь, что она – часть его тела, пронизанная нервами. Лишь мгновение. Потом это странное ощущение превратилось в покалывание и исчезло. Юсуфар потер руки, и на лице его даже появилась удовлетворенная улыбка, не то чтобы особо его красившая. Он явно собрался продолжить свои опыты, но Юсту не дано было узнать, что произошло в Зале Предсказаний дальше, потому что тут как раз Великий магистр решил с ним попрощаться, хрипло прокаркав:

– А теперь пошел отсюда вон! У меня и без тебя полно дел!

Юсуфар снова схватил его за руку и выпроводил из зала. У дверей Юст вывернул шею и бросил взгляд за спину: вместо Чаши он увидел ту же мерцающую зеркальную сферу.

Вняв вежливой просьбе Юсуфара, Юст пошел вон – сначала из дворца, а потом и домой, через Абру. Прежде, правда, заглянул в городе в несколько местечек, о которых был наслышан. Ему требовалось расслабиться. И лучше уж было заглянуть туда, чем в Чашу.

Что касается Лизефана, то с Юстом они не сталкивались долгие годы. Но между ними все еще были свои, особые счеты, и Юст расплатился – пять лет назад, под конец Вестринской войны, отправив Лизефана кормить Адскую Бездну.

Про судьбу его дружка и прихлебалы Ронжера Юст толком не знал. Ронжер был кровным шуорцем, обладавшим характерной внешностью – узким лицом с треугольным подбородком, изумрудными глазами и волосами, в которых были перемешаны темные и светлые пряди. Он обзывал Юста задавакой, мнящим себя лучше других. Юст в ответ дразнился прилипалой и лизоблюдом, ищущим, перед кем бы поползать на коленях. Вообще, шуорцев не терпели не только маги, но и лиорентийцы, потому что лиорентийцы были гордыми, и им претило пресмыкаться перед кем-либо. В пятнадцать лет подобного рода объяснения Юста вполне устраивали.

Интересно, как Ронжер вообще умудрился оказаться в магической школе? Возможно, новая знакомая Юста, Созерцательница Сю-Джин, его знала. Тоже ведь чистокровная шуорка! Гордая и слегка так высокомерная, и имя не поменяла. И ведь, так получается, не просто знакомая! Юст был уверен, что не ошибается в своих предположениях на ее счет.

ГЛАВА 11 Новый день и новые вызовы

Запретный континент

Юст

Юст с трудом продрал глаза. Шея затекла, голова болела и отказывалась соображать. И еще он умирал от жажды и голода, будто был на пределе истощения.

– Еда, любимая, где ты? – пробормотал Юст и, издав жалобный стон, потянулся к столику.

Пошарив на ощупь, он обнаружил стоявшую там корзину, вытащил запечатанную бутылку, откупорил и, не думая, сделал несколько жадных спешных глотков. Горло обожгло, он чуть не поперхнулся, заел попавшимися под руку сухими галетами.

«Наверное, это обещанный Тэтом ром», – запоздало сообразил Юст.

Осознание данного факта его, однако, не остановило, и он сделал еще пару глотков. Гадость все-таки! И эти галеты… Тьфу! Когда теперь удастся нормально пополнить съестные припасы?

Юст поднялся с койки и, так и не выпустив бутылку, прямо в бриджах, вывалился на ют.

– Доброе утро, коммандер Хольгерстон! – приветствовал его Хольм – подтянутый и аккуратно одетый, поджидавший его у выхода.

Терпеливо караулил, пока Юст проснется. Юст покосился на адмирала с мрачной завистью и отозвался:

– Не доброе. И не утро уже.

Он приставил козырьком ладонь и поглядел на зависшее высоко в небе солнце. Впрочем, все-таки еще утро. До полудня оставалось порядочно времени. Привалившись к надстройке, Юст сделал еще глоток. Адмирал с выражением глубокой озабоченности на лице отобрал у него бутылку. Склонил голову чуть на бок, решая, наорать на него или обойтись мягко, и, в конце концов, остановился на втором варианте.

– Я настолько жалко выгляжу, что даже не в состоянии взбесить вас, адмирал? – спросил Юст.

Хольм красноречиво поглядел на бутылку и спросил:

– Скажи, зачем этот болван, твой матросский дружок, тебе ее приволок? Ты хоть соображаешь, что ты пьешь?

– Ром, – уверенно ответил Юст.

– Ром, значит, – протянул Хольм и внезапно рявкнул: – Может тебя за борт скинуть или водой с головы до ног окатить, чтобы в себя пришел!

Юст аж подпрыгнул от неожиданности и попросил:

– Не надо, пожалуйста! Я немедленно исправлюсь!

– Юст, выпейте лучше кофе, – незаметно подошедший Тэт протянул ему поднос с дымящейся чашкой.

– Ты марсовый матрос! – рявкнул Хольм теперь уже на Тэта. – Но, гляжу, решил переквалифицироваться в личные стюарды коммандера?

– Я просто принес кофе! – гаркнул Тэт. – И вам тоже, господин адмирал!

– Спасибо, – поблагодарил Юст, взяв блюдечко с чашкой и втягивая ноздрями ароматный запах.

– Ладно, – смилостивился Хольм, забирая оставшуюся на подносе чашку и делая Тэту знак свалить с глаз долой.

Юст прислушался к себе – все-таки он чувствовал себя гораздо лучше, чем после пересечения Барьера. И в голове потихоньку прояснялось. Надо бы только подхлестнуть еще обмен веществ.

– Вон, глянь-ка! – адмирал, приставивший к правому глазу подзорную трубу, указал рукой в сторону берега.

Юст приблизил изображение. По пляжу бродило несколько Охотников, а у кромки воды, на раскладном троне, по-другому и не назовешь, восседал Юсуфар собственной персоной в окружении трех Видящих. В своей длинной хламиде, с развевающейся на ветру белой бородой и посохом в правой руке. Выглядел он эффектно. Вылитый морской владыка. На голове – накопитель в виде обруча, навершие посоха увенчано огромным углеродным кристаллом. В небе над ним кружились два здоровенных черных ворона. Всех местных птиц, поди, в округе распугали. И еще Юсуфар без зазрения совести накачивал себя Излучением из трех других Видящих, используя их как сосуды. И ведь вовсе не каких-нибудь там низкоуровневых магов. Наверное, эта троица провинилась перед Великим магистром. По слухам, Юсуфар – а он, вообще-то, был очень сильным магом – именно так обходился со своими недоброжелателями в Ордене. Однако ж точно Юст судить не мог, поскольку о внутренней кухне Видящих имел крайне смутное представление.

– У, кровосос-то, – пробормотал Юст. – Сидит, ждет у моря погоды.

– По твою душу, да и по нашу тоже, – отозвался Хольм. – Облизывается, как кот на сливки. А эти не на Охотников больше похожи, а на шакалов. О, всемилостивый Пророк! Как же хочется пальнуть по ним из пушек! – Хольм в досаде стукнул кулаком по фальшборту и обернулся к Юсту: – В общем, так – четверть часа тебе на то, чтобы привести себя в порядок. Потом возьмешь столько людей, сколько тебе потребуется, и на берег – сворачивать палатки и паковать оставшиеся вещи.

– А зеркало? Зеркало-то мое забрали из лагеря? – встрепенулся Юст.

– Нашел, о чем беспокоиться! – Хольм покрутил у виска.

– Оно ж из талского стекла, прорву денег стоит! Где я такое еще возьму? Я же привык в него каждое утро смотреться!

Адмирал опять начал показательно выходить из себя.

– Что вы на меня так смотрите? – Юст изогнул правую бровь. – Считаете, что мне не стоит видеть свое отражение? У меня что-то не так с лицом? С глазами?

– Кончай свои выкрутасы! С головой у тебя не так. А под глазами синяки. Иди уже давай! Умойся и оденься!

Юст улыбнулся адмиралу, постаравшись показать как можно больше зубов, подмигнул и свалил подальше. У попавшегося ему первым под руку матроса потребовал воды для умывания, потом стащил на камбузе еды и через четверть часа снова явился на шканцы. Хольм посмотрел на него почти одобрительно.

– Итак, если коротко – сказал Юст, – план, насколько я понимаю, такой. Я беру ребят, мы все грузим, потом перемещаемся к алмазному месторождению, приводим всех оставшихся и делаем ноги.

– Именно, – подтвердил адмирал. – И надо успеть провернуть все до темноты. С копей не меньше шести часов добираться. Думал, сделать вид, что уплываем, и вернуться за оставшимися через пару дней… – Хольм пожевал губами в сомнении.

– Не, не стоит, – покачал головой Юст. – Эти… запросто могут обнаружить дорогу к месторождению. Так что лучше сегодня.

– Вот и я так решил, – сказал адмирал. – Ты…

– В норме, не беспокойтесь, – уверил Юст. – Но хотел бы вам напомнить, что, помимо этой проблемы есть еще две вещи – одна плохая, другая очень плохая. Очень плохая – это, естественно, неумолимо надвигающийся на нас конец света, до которого осталось где-то с год. Может, чуть больше. А просто плохая – то, что маги, Воспринимающие, хотят втянуть Лиоренцию в войну с гухулами в Элмадене и устроить там ловушку. О, как я мог забыть! – Юст хлопнул себя по лбу. – Не две вещи, а три! Есть еще одна!