Восьмиклассница

Я перевела взгляд на Нагимова.

– И ты меня тоже прости. Я постараюсь изменить своё отношение.

Потом посмотрела на Лилю:

– Лиль, перед тобой я тоже виновата. Ты вообще ни при чём, а я сорвалась на тебя. Простите меня все. Я очень хочу, чтобы всё было, как раньше.

Миша присвистнул:

– Ого… Оль, это точно ты?

Я невольно улыбнулась.

– Оль, ты первый раз за долгое время назвала меня по имени, – усмехнулся Серёжа.

– Мы все переборщили, – тихо сказала Лиля.

– Оля-я-я! – Ксюша бросилась ко мне с таким отчаянным порывом, что я едва устояла на ногах. Она обняла меня так крепко, будто боялась снова потерять. – Прости меня! Я так испугалась! Думала, что ты больше не хочешь со мной общаться. Я буду рассказывать тебе всё-всё… Только, пожалуйста, больше не обижайся!

По щекам текли слёзы. Лиля подошла и тоже обняла нас.

– И ты меня прости, если я сказала что-то не так, – прошептала она.

– Ну всё, потоп! – рассмеялся Серёжа. – Давайте я вас тоже обниму!

Он тут же навалился на нас троих, а Ромашечкин с Онисимовым разразились хохотом.

– Уйди! Тут только девочки! – возмутилась Ксюша, отпихивая его локтем.

– Блин… Ну меня обнимите тоже!

– Перебьёшься! – дружно ответили мы.

И все засмеялись.

Глава 16

В среду, как и обещали, провели мероприятие по здоровому образу жизни. Все готовились, и я тоже. Но когда вчера показала Людмиле Михайловне содержание своего выступления, она потребовала переделать всё, что было написано лично мной, а не скопировано с интернета. Я же старалась! В итоге, вместо того чтобы весело гулять с друзьями, пришлось пораньше отправиться домой и переписывать текст заново.

Перед выступлением мы репетировали целый урок. Я хорошо выучила текст, и даже Людмила Михайловна меня похвалила.

– Так! Если сегодня плохо выступите, каждому двойка и по литературе, и по русскому! – грозно предупредила она.

– Ну, Людмила Михайловна… – протянули мы в один голос.

– Хватит ныть! Учите текст на переменах!

Ребята поворчали, но на переменах всё же повторяли свои речи.

Самое забавное случилось в актовом зале. На сцене все справились отлично – без запинок, чётко и уверенно. Но наш класс, сидевший в конце зала, всячески пытался нас рассмешить. В результате мы улыбались, как дураки, но, к счастью, это восприняли хорошо. Нас даже похвалили за позитив!

Мы заняли первое место среди восьмых классов, и в награду нам вручили огромный пирог! Какое же это было счастье – голодные, уставшие, мы просто набросились на него, только зайдя в столовую.

И вдруг у меня в кармане завибрировал телефон.

– Да? Ой, извини, тут слишком шумно. Подожди секундочку!

Я выбежала в коридор. После седьмого урока школа уже опустела, и вокруг стояла непривычная тишина.

– Привет!

– Привет, узнала?

– Конечно, Дим.

– Соскучилась?

Я смутилась.

– Эм… Ну…

Дима рассмеялся.

– Приходи сегодня к нам в гараж.

– Прямо сегодня?! – удивилась я. – Думала, что на выходных.

– Извини, на выходных я занят. Но если неудобно, давай перенесём на следующую неделю.

– Нет-нет, я приду!

– Хорошо. Знаешь, где Пушкинская улица?

– Угу.

– Иди прямо, потом сверни направо, в гаражи. Я тебя встречу. В восемь.

– Ладно. Вроде бы ещё не забыла, как ты выглядишь, так что найду.

Он усмехнулся.

– А ты смешная.

– Ну да… Есть немного.

– Ты где сейчас?

– В школе. А ты?

– Дома. Сестру кашей кормлю.

– Она у тебя такая маленькая?

– Ага, два с половиной года. Только вот маленькой её не назовёшь – сказала, что я мешаю, и сама давай есть!

Я улыбнулась.

– Ты прямо как папочка.

– Ну, о ней же кому-то надо заботиться.

– А как же родители?

– Эм… Ну, отца нет. Мама после работы спит. Остался я.

– Какие они у тебя занятые, – неловко пошутила я.

– Ладно, Оль, увидимся?

– Ага, пока.

Я отключилась и, сама не замечая, закружилась на месте.

– Оль, с тобой всё в порядке? – спросила Лиля, выходя из столовой.

Я резко остановилась и неловко рассмеялась.

– Похоже, что нет. Сегодня я иду на репетицию к настоящей рок-группе!

– Круто, – она улыбнулась и открыла кран, чтобы вымыть руки. – Только по ночам одна не гуляй по городу.

– Да я уже привыкла! С тренировок всегда поздно возвращалась – пока никто не украл.

– Всё до раза, – предупредила Лиля. – Народ собирается домой. Ты с нами?

– Конечно! Вчера не удалось с вами погулять, так хоть чуть-чуть сегодня.

– И не забудь, завтра самостоятельная по химии. Не загуляйся, а то, наверно, даже не готовилась.

– Ты, как всегда, угадала. Но я попробую списать у Крылова, выкручусь!

– Ну-ну, – скептически хмыкнула Лиля.

К шести вечера я задумалась: что надеть на встречу? Платье? Нет, зима всё-таки, да и вдруг там будет холодно? В итоге остановилась на любимых джинсах, кедах и тёплой ярко-жёлтой толстовке. В ней не жарко и не холодно, а если что – у меня есть куртка.

– Куда это ты собралась так поздно? – поинтересовалась мама, прислонившись к дверному косяку, пока я обувалась.

– К знакомому. Он пригласил меня музыку послушать.

– А у меня сначала разрешения спросить не хочешь? – спокойно уточнила она.

– Ну, мам, я же ненадолго…

– На сколько?

– На часик, может, два…

– Пф… Оль, тебе всего четырнадцать. Не рановато гулять в такое время?

– Это всего один раз! Я так ждала этой встречи! У него своя группа, и они пригласили меня. Это же моя мечта!

– Может, тебе лучше билеты на какой-нибудь концерт купить?

– Я, конечно, не откажусь… – я даже не попыталась изобразить скромность. – Но это такой шанс! Они же только начинают!

Мама вздохнула, подошла ко мне и обняла.

– Ладно, отпущу, но с одним условием: кто-то должен проводить тебя до дома. Или звони – мы с папой приедем за тобой, – тихо сказала она, поглаживая меня по волосам.

– Хорошо. Спасибо, мамочка! Я побежала!

Она чмокнула меня в лоб, и я выскочила за дверь.

На автобусе я доехала до Пушкинской улицы. Город сиял огнями, но людей вокруг почти не было. Главное – не поскользнуться и найти Диму. Волнение охватило меня с новой силой. Я всегда стеснялась знакомиться с новыми людьми, но надеялась, что всё пройдёт хорошо.

Когда я свернула в гаражный кооператив, тьма окутала меня со всех сторон. Почти ничего не было видно. В груди тут же сжалось – ни людей, ни фонарей, только глухая тишина и быстро нарастающий комок паники в горле. В фильмах ужасов в такие моменты на девушку обычно набрасывается маньяк… Чёрт.

Ладно, Оля, соберись!

Я судорожно достала телефон, но, набрав Диму, услышала только холодное: «Абонент временно недоступен». Отлично.

Но отступать уже поздно. Как бы страшно ни было, я продолжила идти вперёд. И наконец, прищурившись, заметила вдалеке слабый свет, пробивающийся из-за приоткрытых ворот. Наверное, они там. Сердце бешено колотилось в горле, пока я осторожно шагала дальше, стараясь не оступиться.

Когда подошла ближе, увидела юношу, прислонившегося к открытой железной двери. Во рту у него тлела сигарета, а в воздухе смешивались пар и табачный дым. Он меня не заметил.

На нём были мешковатые штаны, объёмный чёрный пуховик и шапка, натянутая почти до бровей. Лицо казалось отстранённым, даже немного суровым. Он задумчиво достал пачку сигарет, но в этот момент я подала голос:

– Вас тут вообще не найти! – возмутилась я, но голос вышел неуверенным.

Дима вздрогнул, быстро посмотрел на меня, а потом вдруг улыбнулся.

– Пришла… – протянул он, пряча пачку обратно в карман. – Прости, не заметил. Позвонила бы.

– Да я звонила! У тебя абонент «не абонент», – буркнула я.

Он достал из кармана куртки старенький кнопочный телефон, глянул на экран и поморщился.

– Блин, отключился… Извини.

Затянувшись, он небрежно бросил окурок на каменистую дорогу перед гаражом.

– Ну, главное, я добралась! – с преувеличенной бодростью сказала я, потому что страх, наконец, начал отступать.

Из гаража доносилась болтовня и чувствовался запах старого металла, бензина, пыли и сигарет, который смешивались с сильным ароматом мужского парфюма.

Я заглянула внутрь и, стараясь казаться уверенной, заметила:

– А у вас тут… весело.

– Ага, очень, – усмехнулся Дима. – Мы проветрили перед твоим приходом. Теперь хоть дышать можно.

Я неловко улыбнулась, переминаясь с ноги на ногу. Дима мягко приобнял меня за плечи, и мы направились в гараж, где уже ждали трое его друзей – участники группы.

– О, явилась невеста Димана! – с ухмылкой воскликнул парень, развалившись на видавшем виды диване, лениво перекатывая в пальцах медиатор.

– А ты симпотная, – хитро прищурился юноша в толстовке, перебирая струны бас-гитары, сидя прямо на колонке.

Я почувствовала, как щеки вспыхнули от смущения. Дима позади меня тихо хмыкнул. Закрыв ворота, он обернулся и кивнул в сторону парней:

– Это Макс – гитара, – он махнул в сторону парня на диване. – Кирилл – бас. И Матвей – ударные. Ну, а я – вокал.

– Ого, вас много! Приятно познакомиться, – я заставила себя улыбнуться, пытаясь скрыть смущение и волнение. – Я Оля.

– Сыграем что-нибудь для нашей гостьи? – оживился Макс, моментально вскакивая на ноги.

На стройном парне висела мятая белая рубашка в мелкую клетку, небрежно расстёгнутая на верхних пуговицах. С шеи свисали тонкие металлические цепочки, которые весело звякнули, когда он резко расправил плечи. Он провёл пальцами по коротким, слегка вьющимся тёмно-каштановым волосам, лениво пригладив их – тщетно, впрочем. Его серо-зелёные глаза сверкнули, а на лице заиграла очаровательная улыбка, от которой у меня непроизвольно дрогнули губы.

– Ага, давайте быстрее, а то я уже окоченел, – проворчал Кирилл, затушив сигарету. – Диман, нас тут заморозить собрался.

Даже в своей объёмной чёрной толстовке он едва сдерживал дрожь. Короткая стрижка и массивный лоб придавали Кириллу вид будто он только что вернулся из армии – хмурый, сдержанный, с лёгкой тенью раздражения во взгляде.

– Ничего страшного, – усмехнулся Дима. – Тебе после вчерашней вписки проветриться не повредит.

Кирилл лениво ухмыльнулся, и сказал:

– Да уж, Диман, тебе бы самому не мешало… А то от тебя до сих пор чужими духами несёт.

– Завали, Кир, – огрызнулся Дима, раздражённо бросив на него взгляд.

Дима тяжело вздохнул, чуть склонился ко мне и тихо добавил:

– Не обращай внимания.

Я неловко усмехнулась и принялась осматривать гараж, стараясь скрыть смущение.

Слева от меня стоял просевший диван, с порванной обивкой, на котором лежал старый красный ковёр. Перед ним, как на сцене, выстроились инструменты: красные барабаны, гитара, стойка с микрофоном, усилитель. Вокруг хаотично валялись провода – они вились по полу, запутывались в ногах.

Под инструментами лежал серый ковёр – грязный, выцветший, с пятнами, похожими на чьи-то следы или на следы чьей-то жизни.

Стены гаража были покрыты облупившейся краской, в трещинах и пятнах, но их оживляли постеры. Green Day, Nirvana, My Chemical Romance, Muse – они висели кое-как, на скотче, на кнопках, некоторые с порванными уголками. Было даже несколько постеров групп, которых я уже не знала.

По стенам тянулись полки, сгибающиеся под коробками и инструментами.

Я чувствовала себя здесь, как в другом измерении. Словно открыла потайную дверь в жизнь, о которой раньше только мечтала. Всё было неидеальным, пыльным, слишком настоящим. Но именно в этом и была вся магия.

– Садись, – кивнул Дима на диван. – Надеюсь, Макс его ещё не добил.

– По-моему, его уже ничем не испортишь, – заметила я.

Ребята дружно усмехнулись. Я чувствовала, как на меня украдкой поглядывают, и от этого становилось слегка неловко.

– Оль, ты не стесняйся. Мы не обидим, – сказал вдруг Матвей, пока Дима снимал куртку и оставаясь в футболке.

Я посмотрела в сторону барабанщика и растерянно пожала плечами. Он поправлял серую кепку, под которой торчали сальные белокурые волосы. Его щетина почти полностью закрывала тонкие губы, так что я еле разглядела его улыбку. Он слегка нервно постукивал палочками друг о друга, будто уже предвкушая музыку.

Я присела на самый край дивана и стянула куртку, стараясь расслабиться. Тем временем Дима подошёл к ребятам и принялся нервно наматывать провод микрофона на ладонь, затем снова разматывать, будто не зная, куда девать руки.

– А как называется ваша группа? – спросила я, чтобы разрядить обстановку.

– «Резонанс», – с гордостью объявил Максим.

– «Резонанс»? – переспросила я, приподняв брови.

– Ага, – кивнул Кирилл. – Это когда звук совпадает с частотой так мощно, что аж стены трясутся!

– Или когда бас так лупит, что у людей в животе вибрация идёт, – ухмыльнулся Матвей.

– Или когда у тебя уши закладывает после репетиции в гараже! – подколол Макс.

– Это просто мы с тобой в одном пространстве резонируем, братан, – отмахнулся Кирилл.

– Ну да, особенно когда ты мне в ухо орёшь, – буркнул гитарист.

Я хихикнула.

– А кто придумал название?

– Я, – гордо заявил Дима.

– О, конечно! – закатил глаза Кирилл. – Он просто гуглил умные слова, связанные с музыкой.

– Да враньё! Я реально долго думал! – возмутился вокалист.

– Долго гуглил, – поправил его Макс.

– Ну и ладно, зато звучит круто! – не сдавался Дима.

– Нет, правда, хорошее название, – похвалила я.

Макс поправил ремень гитары, Кирилл нехотя слез с колонки, а Матвей с ухмылкой крутанул барабанные палочки в руках, затем звонко ударил ими друг о друга.

– Ну что, раскачаем эту дыру? – с улыбкой сказал Макс, откидывая волосы и бросая взгляд на остальных.

И началось.

Музыка буквально взорвалась в воздухе – рваная, громкая, живая. Гитара взвизгнула первой, будто порвала тишину на куски. За ней вкатился тяжёлый бас, пробирающий до костей, а барабаны – гулкие, уверенные – били прямо в грудную клетку, будто отбивали пульс этого места. Голос Димы ворвался неуверенно, с хрипотцой, но быстро набрал силу, словно цеплялся за слова, вытаскивая из них то, что застревало в горле – злость, тоску, надежду. Он не пел – он жил в каждой строчке.

Макс двигался с гитарой так, будто это была часть его тела. Он то резко мотал головой, отбрасывая волосы с лица, то вскидывал взгляд в потолок, ловя звук, будто разговаривая с ним напрямую. Матвей бил барабанными палочками, как в последний раз – с такой отточенной яростью. Каждым ударом он будто выплёскивал всё, что держал в себе. А Кирилл стоял, почти неподвижный, но из баса вырастал какой-то тёмный, вязкий ритм, держал всё вместе.

Дима сжимал микрофон обеими руками. Его глаза были прикрыты, голос чуть срывался.

Я замерла. Не могла отвести глаз. Звук проходил сквозь меня, как ток. По коже побежали мурашки, волосы вставали дыбом.

Всё это было… обалденно.

Песня закончилась резко, будто оборвавшись на самом интересном месте. Повисла короткая пауза.

– Ну как? – выдохнул Дима, глядя на меня с надеждой.

Я тут же зааплодировала, не сдерживая восторг:

– Это очень круто!

Ребята переглянулись и усмехнулись, а напряжение, которое висело в воздухе, словно мигом растворилось.

– Давайте следующую, – решительно сказал Дима. Теперь в его голосе звучала уверенность.

Гитара заиграла тише, бас затаился низким гулом, а барабаны отбивали ровный, размеренный ритм. Я чуть наклонила голову. Мелодия казалась знакомой, но я никак не могла вспомнить, где её слышала.

А потом Дима запел.

Лиричная, пронзительная песня о любви, одиночестве, о желании быть услышанным. Я затаила дыхание, вслушиваясь в слова, в голос, который вдруг стал мягче, теплее… И в какой-то момент Дима взглянул прямо на меня. Глаза в глаза.

На мгновение показалось, что он поёт именно мне.

По спине пробежали мурашки.

Последняя нота растворилась в воздухе. Я уже стояла, даже не заметив, когда поднялась.

– Это… потрясающе, – выдохнула я.

Парни, переглянувшись, улыбнулись.

В углу потрескивал усилитель, остывая после накала звука. Я всё ещё чувствовала вибрации в груди, но музыканты, похоже, уже переключились в режим обсуждения.

– Бас в куплете сдулся, – первым заговорил Макс, скрестив руки. – Ты специально играл тише или просто стесняешься?

– Да не тише я! Это ты опять ручку выкрутил до упора, – огрызнулся Кира, пощёлкав струнами. – Говорил же, убавь!

– Я нормально играл! – возмутился Максим. – Просто у тебя атака слабая.

– Да у меня атака нормальная! Это твой перегруз – каша.

– Это называется – стиль!

– Это называется – «не слышно бас»!

– Ну конечно, классика! Гитарист всегда виноват!

– Да успокойтесь вы, – перебил их Матвей, откидываясь на стуле. – Проблема не в вас двоих. Мы с Диманом чуть размазались в середине.

Дима, который до этого молчал, резко поднял голову:

– «Мы»? Да ты там такой разгон дал, что я еле успевал!

– Так подстраивайся под меня, не?

– Ага, а ты пробовал слушать меня?

– Э-э-э, вообще-то вся группа слушает барабанщика, а не наоборот, гений.

Я хихикнула, слушая их разбор полётов. Дима бросил на меня быстрый взгляд и улыбнулся.

– Ладно, ладно, – примирительно поднял руки Кирилл. – Давайте проще: я прибавляю бас, гитара убавляет перегруз, барабаны не летят вперёд, а Диман попробует не сбиваться, когда его никто не тащит.

– О, то есть я теперь единственный, кто косячил? – возмутился Дима.

– Ну, не единственный, но твой косяк был заметнее, – ухмыльнулся Матвей.

– Я-ясно, – протянул Дима, закатив глаза.

Музыканты продолжали спор, что менять, где усилить ритм, как сделать так, чтобы никто никого не заглушал.

А я просто сидела и завороженно смотрела на них.

Они играли не просто на инструментах – они затрагивали самые тонкие струны моей души, заставляя её дрожать в такт их мелодиям. Я заворожённо наблюдала, как тусклый свет старой лампы в гараже падает на потёртый гриф гитары в руках Макса, как пальцы Кира ловко скользят по ладам, а Матвей, откинувшись на спинку стула, негромко отстукивает ритм, уверенно кивая в такт музыке.

После сыгранных песен ребята продолжали обмениваться комментариями, а я слушала их разговор, чувствуя, как будто очутилась в другой вселенной. И мне это та-а-ак нравилось…

– Ну что, как оно? – спросил Дима, закручивая провод микрофона и оглядываясь на остальных.

– Ну, сыгрались вроде, но бас все равно тонет, – отозвался Макс, поправляя ремень гитары.

– Да-да, гитарист снова громче всех, – закатил глаза Кирилл. – Ничего нового.…

– Ну, извини, не все могут позволить себе такую шикарную басуху, как у тебя, – усмехнулся Макс.

– Ага, «шикарную»… – фыркнул Кирилл, похлопав по корпусу своего потрёпанного инструмента, и глянул на меня. – Этот «Фендер» я выкупил у одного деда, который вообще не знал, что у него за сокровище в кладовке пылится. Отдал мне за копейки, лишь бы избавиться.

– Чего?! – удивлённо распахнула глаза я.

– Серьёзно. Дед думал, что это просто «какая-то старая гитара». Ну, я и не стал его разубеждать, – ухмыльнулся Кирилл.

– Бесстыжий ты человек, Кир, стариков обманывать! – наигранно осуждающе покачал головой Матвей, сматывая провода.

– Да ладно, ты бы сделал так же.

– Ну… Может, и сделал бы, – усмехнулся барабанщик и обратился ко мне. – У меня вот барабаны дядя подогнал. Он на них ещё в каком-то ансамбле в девяностых играл.

– Он хотя бы понимал, что отдаёт? – скептически посмотрела на него Кирилл.

– Ага. Перед этим ещё лекцию прочитал: «Сынок, это тебе настоящая вещь, не эти ваши пластиковые кастрюли».

– Ну, звучат они и правда круто, – кивнул Дима.

– А твоя гитара? – спросила я, глядя на Макса.

– О, это целая история, – он бережно провёл рукой по грифу. – Её чуть не выкинули.

– Что?! – я выпрямилась.

– Ну, не прям на помойку. Один знакомый менял инструмент, а эту беднягу собирался продать за копейки или просто отдать кому-нибудь. Я ему говорю: «Ты чего, это же классная модель, с таким деревом уже почти не делают!». В общем, я её выкупил за пять тысяч, потом ещё десятку в ремонт вбухал.

– Ну и кто теперь громче всех кричит, что «выгодно урвал»? – подколол его Кирилл.

– В смысле? Я, в отличие от тебя, хотя бы вложился в инструмент, а не забрал его у деда на шару!

– Да хоть трижды вложился, звучать ты всё равно лучше не стал!

– А у тебя вообще струны шесть лет не меняли, – фыркнул Макс.

– Ну и что? Зато звучит чище, чем твой перегруженный скрип!

– Опять начинается… – простонал Дима, закатив глаза. – Мой микрофон вообще из секонд-хенда. Я его, считай, даром забрал.

– Оу, вот это реально самый грустный инструмент в группе, – хмыкнул Матвей, а я рассмеялась.

– Зато раритет, – не растерялся Дима.

Я смотрела на них с улыбкой. Было что-то особенное в том, как они говорили о своих инструментах – не просто вещи, а часть их самих, почти живые.

– А вам никогда не хотелось накопить денег и купить что-то нормальное? Из магазина? – спросила я.

Ребята переглянулись, а потом разом расхохотались.

– Новое?! – Макс едва не согнулся пополам от смеха. – Ты знаешь, сколько это стоит?

– Мне бы на новые струны наскрести… – выдохнул Кирилл, вытирая слезу.

– А мне – на нормальный кабель для микрофона, а то он опять фонит, – вздохнул Дима.

Я улыбнулась. Они расселись кто куда и продолжили болтать, рассказывая забавные истории о своих выступлениях на улице и на школьных концертах.

Мне было так удивительно находиться рядом с ними, будто я приоткрыла дверцу в совершенно новый для себя мир. Мир рока, нищеты, драйва, мечт о будущем и бесконечной любви к музыке. Я чувствовала себя иной рядом с ними – маленькой девочкой, которой посчастливилось оказаться среди людей, живущих звуками, дыханием ритма, эмоциями, что разливаются по воздуху вместе с гитарными переборами.

Я бросила взгляд на Диму. Он всё чаще молчал, но его улыбка никуда не исчезала. Он не отрывал от меня взгляда – и от этого становилось не по себе. Я смущалась, а как только он это замечал, сразу начинал говорить, будто не хотел, чтобы я чувствовала себя неловко.

– Блин, я сейчас лопну! – внезапно воскликнул Макс и, схватившись за живот, выскочил к выходу.

– Я с тобой, – тут же подхватил Матвей и поспешил за ним.

Я удивлённо посмотрела им вслед, а Кирилл с Димой расхохотались.

– Куда это они?

– Сама догадайся, – загадочно усмехнулся Дима, усевшись на колонку. – Из-за тебя терпели.

– В смысле из-за меня?! Господи… – я в смущении прикрыла глаза рукой.

Через пару минут парни вернулись, а Матвей, зевая, потянулся и пробормотал:

– Ладно, пацаны, хорош. У меня завтра пара в девять, надо двигать.

– О, точно, – хлопнул себя по лбу Макс. – Уже поздно, что-то мы засиделись.

Началась суета – все натягивали куртки, собирали вещи. Я тоже поднялась с дивана, решив, что пора домой. Дима потянулся за пуховиком, но в этот момент рядом неожиданно возник Кирилл. Он наклонился ко мне, ухмыляясь.

– Слушай, а тебе вообще как наша музыка? Ну, объективно.

– Мне правда понравилось, – ответила я с улыбкой.

– Круто. А ты, случайно, не хочешь как-нибудь выбраться со мной? Выпить кофе, например? Или… не только кофе, – он многозначительно усмехнулся.

Я застыла. Ещё минуту назад он просто шутил, а теперь в его взгляде появилось что-то слишком самоуверенное, даже наглое. Напряжение повисло в воздухе. Я вспомнила слова Серёжи и внутри всё сжалась.

Я достала телефон из кармана, посмотрела на экран.

– О господи… Уже почти десять! Блин! – я резко подняла голову и посмотрела на Диму. В его глазах мелькнула тревога. – Меня же мама прибьёт, я так и не позвонила ей!

Но Кирилл, похоже, не собирался так просто меня отпускать.

– Эй, ну ты чего? Мы же нормально болтали, – он сделал шаг ближе. – Я ведь нормальный парень. Да и ты прикольная.

Я снова бросила быстрый взгляд на Диму. Он стоял чуть в стороне, сжимая в руках куртку.

– Ага, но мне правда пора, – я старалась, чтобы голос звучал ровно, но внутри уже ощущала панику.

– Да ладно тебе, останься ещё, – ухмыльнулся Кирилл и неожиданно убрал прядь моих волос за ухо.

Я дёрнулась, но тут же между нами встал Дима.

– Руки держи при себе, – его голос был спокойным, но в нём чувствовалось предупреждение.

Кирилл вскинул брови, будто удивлённый.

– Чего ты напрягся, Диман? Просто разговор.

– Может, ты отвалишь, Кир? – спокойно, но жёстко сказал Дима.