Поэма «Песнь иволги»

Александр Энгель

Поэма «Песнь иволги»

Глава 1. Дорога в Заречное

Глава 1. Дорога в Заречное.

Не видать дороге края,

Всё уснуло в тишине.

Лишь собаки сворой лают

В неизвестной стороне.

Резкий скрип колёс повозки

Прерывает всё вокруг.

Шелест листьев льна, берёзки

Обрывает сельский плуг.

На запачканной облучке,

Головою вниз поник,

Поёт песню благозвучный

И измученный ямщик.

Клюёт носом в безрукавку:

Сон покою не даёт.

В сей кибитке спозаранку

Он помещика везёт.

Перебрал ямщик «немножко»

Перед дальнею поездкой:

Так, что аж косились ножки

От спиртного, как в отместку.

Барин смотрит на Захарку -

Так зовёт он ямщика,

Говоря ему: «За пьянку

Не получишь ни шиша!»

«Не серчай, светлейший барин,

Я не брал и капли в рот,

А башка почто не варит -

Всё виной плохой компот».

«Ах ты, лживая скотина!

Ты меня не проведёшь!

Хлещешь водку в одно рыло

И ещё при этом врёшь?!

Знай, Захарка, я хоть добрый,

Но я ложь не выношу!

Случай выдастся удобный -

Мигом по миру пущу!»

«Барин, родный, а детишки?

А Настасьюшка моя?

Все, как есть – одни худышки!

Не пышна у нас семья».

«Ладно горем заливаться.

Так и быть, прощу тебя…

Но не вздумай расслабляться!

Чего спишь?! Гони коня!»

И кибитка, как шальная,

Понеслась по колее.

Не видать дороге края,

Всё уснуло в тишине.

Глава 2. Переправа.

Летний день сменяет вечер

На безоблачном посту,

Чей закат впитают свечи

В каждом доме на углу.

Месяц, точно полуночник,

В поздних сумерках не спит:

Повернулся, как кокошник,

На бок молча да лежит.

«До Заречного осталось

Вёрсты две, а то и три!

Припоздаем чуть на малость -

Как коня тут не гони!»

«Ты б, Захарка, меньше лязгал

Несуразным языком!

Не охота рвать мне связки

Над тобою на излом!

Да гляди ж ты на дорогу! -

Не сводил чтоб глаз с неё!

Заблудиться ведь недолго

В этой пустоши вдвоём!»

Заполняет сумрак ночи

Млечный свет далёких звёзд.

Вдалеке всё виден чётче

Над рекой прибрежный мост.

Село Заречное походит

На скопленье светляков:

Из окошек на вас смотрят

Сотни ярких огоньков.

«Не лети ты, словно муха

На малиновый десерт!

Дай нам Бог, чтоб мост не рухнул:

Он стоит тут тридцать лет.

Пожалей хоть лошадёнку:

Ноги ведь сломать тут можно!

Поезжай-ка потихоньку

Да держи покрепче вожжи!»

Мост старинный, деревянный,

Устлан брёвнами повдоль.

С давних пор здесь точит камни

Речка быстрою водой.

«Эх, Захарка, в самом деле,

Искупнуться, да никак:

Ильин день минул с неделю -

Сляжешь тут за просто так.

Помню, я, ещё мальчишкой,

Здесь купался у моста -

Всех крестьянских ребятишек

Звал с округи я сюда.

Мой отец, Сергей Игнатьич,

Не любил мои забавы:

Говорил, мол, «Что это значит?!»,

Разгоняя всю ораву.

«Как ты можешь перед ними

Унижать наш славный род?!

Ты позоришь моё имя

На весь тутошний народ!

Ты запомни: мы – дворяне!

Кровь святая в нас течёт!

Мы не жалкие крестьяне -

Те не люди, а помёт!

А то вишь, чего удумал:

Обзавёлся он друзьями!

Ты играть чтоб и не вздумал

Вместе с этими чертями!»

«Он был строгий, но не жёсткий,

Хотя сёк меня как надо:

Брал в сенях, как помню, розги

И лупил меня по заду».

Глава 3. Рассказ барина.

«Да, Захарка, было время…

Что ж теперь со мною сталось? -

Лишь бумажки греют темя,

А в душе сидит усталость…

Что со мною сделал город? -

Даже вслух не сосчитать…

Чтобы я, ещё так молод,

Стал вдруг часто выпивать?

Да не помню я такого!

Не был я таким, поверь!

Знал себя совсем другого…

Не был я, как дикий зверь!

Кабаки, разврат и пьянки -

Бесконечные, всю ночь!

Драки, шумные гулянки -

Да пошли они все прочь!

Пить я начал из-за службы -

Поначалу не понять…

Лишь скажу по старой дружбе:

«Я не дал себя продать!»

Этот сброд из проходимцев,

Знатных жуликов, воров

Впился жадным кровопивцем

В наш замызганный народ.

Пришла в правление старуха -

На плечах висит тряпьё.

Мне начальник шепчет: «Слушай, -

Мол, – Данил, гони её!»

Я, естественно: «Как можно?

Разве это по-людски?

Поступать совсем негоже

Так вот с нашими людьми!

Да чего уж тут смеяться -

Деньги стыдно с неё брать!

Равносильно, что поганцу

Обмануть родную мать!»

Тут же выговор на месте:

«Спрячьте длинный свой язык!

Вы чиновник при уезде,

А не сбрендивший старик!

Я смотрю, Данил Сергеич,

Вы любитель пошуметь…

Так вот знайте, вашу желочь

Мы не будем здесь терпеть!

Государственная служба

Вам – не кривинский базар!

Покалякать если нужно,

То ступайте к торгашам!

В последний раз вам повторяю:

Зарубите на носу! -

Придержитесь здешних правил,

Или мигом отстраню!»

Помогать ведь рвёшься людям,

А тебе бьют по рукам!

Им плевать, что завтра будет! -

Лишь бы полон был карман.

В общем, так: мои морали

Никто слушать не хотел.

Только знай, что потешались

Надо мною каждый день.

«Окажите нам почтенье -

Говорили мне они -

Все свои нравоученья

Оставляйте за дверьми!

Данил Сергеич, в самом деле,

Вы и умный, и педант,

Но вам шутом идти на сцену

В самый раз… У вас талант!»

«Да как вы можете, мерзавцы! -

Заявлял я им тогда -

Нет бы, чтоб за дело взяться!»,

А в ответ: «Хи-хи, ха-ха!»

«Только можете, что скопом

На чужом сидеть горбу!

Я бы вам начистил морды,

Да в темницу не хочу!»

Я по натуре терпеливый,

Но эта наглость выше всех!

Мне на них смотреть противно,

А не то, чтоб слышать смех!

Кривинск – малый городишка:

Там каждый третий собеседник

Давно уж знает понаслышке

Всё о людях, ибо сплетник.

Потихоньку, помаленьку

Поползли дурные слухи,

Что есть в одном правленьи, дескать,

Феномен русской юр. науки:

Осёл, дурак

И сумасброд,

Большой чудак

И идиот…

А жить на свете ради выгод -

Я знал, что это не по мне,

Но всё равно, пусть неулыбой,

Плыл в чиновничьем дерьме.

От сего непониманья

Я, Захарка, начал пить:

Тихим шагом к увяданью

Стал себя я подводить.

Утром – страшное похмелье,

Днём – работа среди гнид,

Поздним вечером – забвенье,

Что дарует горький спирт.

По мне б давно справляли тризну

Собутыльники мои,

Но помогло вернуться к жизни

Мне письмо родной сестры.

Барин вынул из шинели

Вдвое сложенный конверт,

Снял светильник над сиденьем

И зажёг в кибитке свет.

«Вот оно: письмо сестрицы -

Больно мне его читать.

Пишет, что «Приедь проститься…

Умирает наша мать…

Тяте тоже нынче плохо:

«Сердце колит» – говорит…

Про тебя спрошает много,

По ночам порой не спит…

Приезжай, родимый братец.

Нам одним здесь нет житья…

За именье надо взяться:

Пропадёт всё без тебя…» -

Эти строки били душу

Друг за другом, словно плеть.

Да сдалась бы эта служба -

Всё равно в ней толку нет!

Мне жизнь матери дороже,

А не земское жульё!

Я в селе всё детство прожил -

Правда, не был там давно…

Вскоре я ушёл из земства,

Через месяц дом продал,

И намедни до отъезда

Ямщиком тебя нанял.

Поначалу было жалко

Оставлять свой знатный чин,

Но по мне уж жить в отставке,

Чем лежать среди могил.

Глава 2. Переправа

Глава 1. Дорога в Заречное.

Не видать дороге края,

Всё уснуло в тишине.

Лишь собаки сворой лают

В неизвестной стороне.

Резкий скрип колёс повозки

Прерывает всё вокруг.

Шелест листьев льна, берёзки

Обрывает сельский плуг.

На запачканной облучке,

Головою вниз поник,

Поёт песню благозвучный

И измученный ямщик.

Клюёт носом в безрукавку:

Сон покою не даёт.

В сей кибитке спозаранку

Он помещика везёт.

Перебрал ямщик «немножко»

Перед дальнею поездкой:

Так, что аж косились ножки

От спиртного, как в отместку.

Барин смотрит на Захарку -

Так зовёт он ямщика,

Говоря ему: «За пьянку

Не получишь ни шиша!»

«Не серчай, светлейший барин,

Я не брал и капли в рот,

А башка почто не варит -

Всё виной плохой компот».

«Ах ты, лживая скотина!

Ты меня не проведёшь!

Хлещешь водку в одно рыло

И ещё при этом врёшь?!

Знай, Захарка, я хоть добрый,

Но я ложь не выношу!

Случай выдастся удобный -

Мигом по миру пущу!»

«Барин, родный, а детишки?

А Настасьюшка моя?

Все, как есть – одни худышки!

Не пышна у нас семья».

«Ладно горем заливаться.

Так и быть, прощу тебя…

Но не вздумай расслабляться!

Чего спишь?! Гони коня!»

И кибитка, как шальная,

Понеслась по колее.

Не видать дороге края,

Всё уснуло в тишине.

Глава 2. Переправа.

Летний день сменяет вечер

На безоблачном посту,

Чей закат впитают свечи

В каждом доме на углу.

Месяц, точно полуночник,

В поздних сумерках не спит:

Повернулся, как кокошник,

На бок молча да лежит.

«До Заречного осталось

Вёрсты две, а то и три!

Припоздаем чуть на малость -

Как коня тут не гони!»

«Ты б, Захарка, меньше лязгал

Несуразным языком!

Не охота рвать мне связки

Над тобою на излом!

Да гляди ж ты на дорогу! -

Не сводил чтоб глаз с неё!

Заблудиться ведь недолго

В этой пустоши вдвоём!»

Заполняет сумрак ночи

Млечный свет далёких звёзд.

Вдалеке всё виден чётче

Над рекой прибрежный мост.

Село Заречное походит

На скопленье светляков:

Из окошек на вас смотрят

Сотни ярких огоньков.

«Не лети ты, словно муха

На малиновый десерт!

Дай нам Бог, чтоб мост не рухнул:

Он стоит тут тридцать лет.

Пожалей хоть лошадёнку:

Ноги ведь сломать тут можно!

Поезжай-ка потихоньку

Да держи покрепче вожжи!»

Мост старинный, деревянный,

Устлан брёвнами повдоль.

С давних пор здесь точит камни

Речка быстрою водой.

«Эх, Захарка, в самом деле,

Искупнуться, да никак:

Ильин день минул с неделю -

Сляжешь тут за просто так.

Помню, я, ещё мальчишкой,

Здесь купался у моста -

Всех крестьянских ребятишек

Звал с округи я сюда.

Мой отец, Сергей Игнатьич,

Не любил мои забавы:

Говорил, мол, «Что это значит?!»,

Разгоняя всю ораву.

«Как ты можешь перед ними

Унижать наш славный род?!

Ты позоришь моё имя

На весь тутошний народ!

Ты запомни: мы – дворяне!

Кровь святая в нас течёт!

Мы не жалкие крестьяне -

Те не люди, а помёт!

А то вишь, чего удумал:

Обзавёлся он друзьями!

Ты играть чтоб и не вздумал

Вместе с этими чертями!»

«Он был строгий, но не жёсткий,

Хотя сёк меня как надо:

Брал в сенях, как помню, розги

И лупил меня по заду».

Глава 3. Рассказ барина.

«Да, Захарка, было время…

Что ж теперь со мною сталось? -

Лишь бумажки греют темя,

А в душе сидит усталость…

Что со мною сделал город? -

Даже вслух не сосчитать…

Чтобы я, ещё так молод,

Стал вдруг часто выпивать?

Да не помню я такого!

Не был я таким, поверь!

Знал себя совсем другого…

Не был я, как дикий зверь!

Кабаки, разврат и пьянки -

Бесконечные, всю ночь!

Драки, шумные гулянки -

Да пошли они все прочь!

Пить я начал из-за службы -

Поначалу не понять…

Лишь скажу по старой дружбе:

«Я не дал себя продать!»

Этот сброд из проходимцев,

Знатных жуликов, воров

Впился жадным кровопивцем

В наш замызганный народ.

Пришла в правление старуха -

На плечах висит тряпьё.

Мне начальник шепчет: «Слушай, -

Мол, – Данил, гони её!»

Я, естественно: «Как можно?

Разве это по-людски?

Поступать совсем негоже

Так вот с нашими людьми!

Да чего уж тут смеяться -

Деньги стыдно с неё брать!

Равносильно, что поганцу

Обмануть родную мать!»

Тут же выговор на месте:

«Спрячьте длинный свой язык!

Вы чиновник при уезде,

А не сбрендивший старик!

Я смотрю, Данил Сергеич,

Вы любитель пошуметь…

Так вот знайте, вашу желочь

Мы не будем здесь терпеть!

Государственная служба

Вам – не кривинский базар!

Покалякать если нужно,

То ступайте к торгашам!

В последний раз вам повторяю:

Зарубите на носу! -

Придержитесь здешних правил,

Или мигом отстраню!»

Помогать ведь рвёшься людям,

А тебе бьют по рукам!

Им плевать, что завтра будет! -

Лишь бы полон был карман.

В общем, так: мои морали

Никто слушать не хотел.

Только знай, что потешались

Надо мною каждый день.

«Окажите нам почтенье -

Говорили мне они -

Все свои нравоученья

Оставляйте за дверьми!

Данил Сергеич, в самом деле,

Вы и умный, и педант,

Но вам шутом идти на сцену

В самый раз… У вас талант!»

«Да как вы можете, мерзавцы! -

Заявлял я им тогда -

Нет бы, чтоб за дело взяться!»,

А в ответ: «Хи-хи, ха-ха!»

«Только можете, что скопом

На чужом сидеть горбу!

Я бы вам начистил морды,

Да в темницу не хочу!»

Я по натуре терпеливый,

Но эта наглость выше всех!

Мне на них смотреть противно,

А не то, чтоб слышать смех!

Кривинск – малый городишка:

Там каждый третий собеседник

Давно уж знает понаслышке

Всё о людях, ибо сплетник.

Потихоньку, помаленьку

Поползли дурные слухи,

Что есть в одном правленьи, дескать,

Феномен русской юр. науки:

Осёл, дурак

И сумасброд,

Большой чудак

И идиот…

А жить на свете ради выгод -

Я знал, что это не по мне,

Но всё равно, пусть неулыбой,

Плыл в чиновничьем дерьме.

От сего непониманья

Я, Захарка, начал пить:

Тихим шагом к увяданью

Стал себя я подводить.

Утром – страшное похмелье,

Днём – работа среди гнид,

Поздним вечером – забвенье,

Что дарует горький спирт.

По мне б давно справляли тризну

Собутыльники мои,

Но помогло вернуться к жизни

Мне письмо родной сестры.

Барин вынул из шинели

Вдвое сложенный конверт,

Снял светильник над сиденьем

И зажёг в кибитке свет.

«Вот оно: письмо сестрицы -

Больно мне его читать.

Пишет, что «Приедь проститься…

Умирает наша мать…

Тяте тоже нынче плохо:

«Сердце колит» – говорит…

Про тебя спрошает много,

По ночам порой не спит…

Приезжай, родимый братец.

Нам одним здесь нет житья…

За именье надо взяться:

Пропадёт всё без тебя…» -

Эти строки били душу

Друг за другом, словно плеть.

Да сдалась бы эта служба -

Всё равно в ней толку нет!

Мне жизнь матери дороже,

А не земское жульё!

Я в селе всё детство прожил -

Правда, не был там давно…

Вскоре я ушёл из земства,

Через месяц дом продал,

И намедни до отъезда

Ямщиком тебя нанял.

Поначалу было жалко

Оставлять свой знатный чин,

Но по мне уж жить в отставке,

Чем лежать среди могил.

Глава 3. Рассказ барина

Глава 1. Дорога в Заречное.

Не видать дороге края,

Всё уснуло в тишине.

Лишь собаки сворой лают

В неизвестной стороне.

Резкий скрип колёс повозки

Прерывает всё вокруг.

Шелест листьев льна, берёзки

Обрывает сельский плуг.

На запачканной облучке,

Головою вниз поник,

Поёт песню благозвучный

И измученный ямщик.

Клюёт носом в безрукавку:

Сон покою не даёт.

В сей кибитке спозаранку

Он помещика везёт.

Перебрал ямщик «немножко»

Перед дальнею поездкой:

Так, что аж косились ножки

От спиртного, как в отместку.

Барин смотрит на Захарку -

Так зовёт он ямщика,

Говоря ему: «За пьянку

Не получишь ни шиша!»

«Не серчай, светлейший барин,

Я не брал и капли в рот,

А башка почто не варит -

Всё виной плохой компот».

«Ах ты, лживая скотина!

Ты меня не проведёшь!

Хлещешь водку в одно рыло

И ещё при этом врёшь?!

Знай, Захарка, я хоть добрый,

Но я ложь не выношу!

Случай выдастся удобный -

Мигом по миру пущу!»

«Барин, родный, а детишки?

А Настасьюшка моя?

Все, как есть – одни худышки!

Не пышна у нас семья».

«Ладно горем заливаться.

Так и быть, прощу тебя…

Но не вздумай расслабляться!

Чего спишь?! Гони коня!»

И кибитка, как шальная,

Понеслась по колее.

Не видать дороге края,

Всё уснуло в тишине.

Глава 2. Переправа.

Летний день сменяет вечер

На безоблачном посту,

Чей закат впитают свечи

В каждом доме на углу.

Месяц, точно полуночник,

В поздних сумерках не спит:

Повернулся, как кокошник,

На бок молча да лежит.

«До Заречного осталось

Вёрсты две, а то и три!

Припоздаем чуть на малость -

Как коня тут не гони!»

«Ты б, Захарка, меньше лязгал

Несуразным языком!

Не охота рвать мне связки

Над тобою на излом!

Да гляди ж ты на дорогу! -

Не сводил чтоб глаз с неё!

Заблудиться ведь недолго

В этой пустоши вдвоём!»

Заполняет сумрак ночи

Млечный свет далёких звёзд.

Вдалеке всё виден чётче

Над рекой прибрежный мост.

Село Заречное походит

На скопленье светляков:

Из окошек на вас смотрят

Сотни ярких огоньков.

«Не лети ты, словно муха

На малиновый десерт!

Дай нам Бог, чтоб мост не рухнул:

Он стоит тут тридцать лет.

Пожалей хоть лошадёнку:

Ноги ведь сломать тут можно!

Поезжай-ка потихоньку

Да держи покрепче вожжи!»

Мост старинный, деревянный,

Устлан брёвнами повдоль.

С давних пор здесь точит камни

Речка быстрою водой.

«Эх, Захарка, в самом деле,

Искупнуться, да никак:

Ильин день минул с неделю -

Сляжешь тут за просто так.

Помню, я, ещё мальчишкой,

Здесь купался у моста -

Всех крестьянских ребятишек

Звал с округи я сюда.

Мой отец, Сергей Игнатьич,

Не любил мои забавы:

Говорил, мол, «Что это значит?!»,

Разгоняя всю ораву.

«Как ты можешь перед ними

Унижать наш славный род?!

Ты позоришь моё имя

На весь тутошний народ!

Ты запомни: мы – дворяне!

Кровь святая в нас течёт!

Мы не жалкие крестьяне -

Те не люди, а помёт!

А то вишь, чего удумал:

Обзавёлся он друзьями!

Ты играть чтоб и не вздумал

Вместе с этими чертями!»

«Он был строгий, но не жёсткий,

Хотя сёк меня как надо:

Брал в сенях, как помню, розги

И лупил меня по заду».

Глава 3. Рассказ барина.

«Да, Захарка, было время…

Что ж теперь со мною сталось? -

Лишь бумажки греют темя,

А в душе сидит усталость…

Что со мною сделал город? -

Даже вслух не сосчитать…

Чтобы я, ещё так молод,

Стал вдруг часто выпивать?

Да не помню я такого!

Не был я таким, поверь!

Знал себя совсем другого…

Не был я, как дикий зверь!

Кабаки, разврат и пьянки -

Бесконечные, всю ночь!

Драки, шумные гулянки -

Да пошли они все прочь!

Пить я начал из-за службы -

Поначалу не понять…

Лишь скажу по старой дружбе:

«Я не дал себя продать!»

Этот сброд из проходимцев,

Знатных жуликов, воров

Впился жадным кровопивцем

В наш замызганный народ.

Пришла в правление старуха -

На плечах висит тряпьё.

Мне начальник шепчет: «Слушай, -

Мол, – Данил, гони её!»

Я, естественно: «Как можно?

Разве это по-людски?

Поступать совсем негоже

Так вот с нашими людьми!

Да чего уж тут смеяться -

Деньги стыдно с неё брать!

Равносильно, что поганцу

Обмануть родную мать!»

Тут же выговор на месте:

«Спрячьте длинный свой язык!

Вы чиновник при уезде,

А не сбрендивший старик!

Я смотрю, Данил Сергеич,

Вы любитель пошуметь…

Так вот знайте, вашу желочь

Мы не будем здесь терпеть!

Государственная служба

Вам – не кривинский базар!

Покалякать если нужно,

То ступайте к торгашам!

В последний раз вам повторяю:

Зарубите на носу! -

Придержитесь здешних правил,

Или мигом отстраню!»

Помогать ведь рвёшься людям,

А тебе бьют по рукам!

Им плевать, что завтра будет! -

Лишь бы полон был карман.

В общем, так: мои морали

Никто слушать не хотел.

Только знай, что потешались

Надо мною каждый день.

«Окажите нам почтенье -

Говорили мне они -

Все свои нравоученья

Оставляйте за дверьми!

Данил Сергеич, в самом деле,

Вы и умный, и педант,

Но вам шутом идти на сцену

В самый раз… У вас талант!»

«Да как вы можете, мерзавцы! -

Заявлял я им тогда -

Нет бы, чтоб за дело взяться!»,

А в ответ: «Хи-хи, ха-ха!»

«Только можете, что скопом

На чужом сидеть горбу!

Я бы вам начистил морды,

Да в темницу не хочу!»

Я по натуре терпеливый,

Но эта наглость выше всех!

Мне на них смотреть противно,

А не то, чтоб слышать смех!

Кривинск – малый городишка:

Там каждый третий собеседник

Давно уж знает понаслышке

Всё о людях, ибо сплетник.

Потихоньку, помаленьку

Поползли дурные слухи,

Что есть в одном правленьи, дескать,

Феномен русской юр. науки:

Осёл, дурак

И сумасброд,

Большой чудак

И идиот…

А жить на свете ради выгод -

Я знал, что это не по мне,

Но всё равно, пусть неулыбой,

Плыл в чиновничьем дерьме.

От сего непониманья

Я, Захарка, начал пить:

Тихим шагом к увяданью

Стал себя я подводить.

Утром – страшное похмелье,

Днём – работа среди гнид,

Поздним вечером – забвенье,

Что дарует горький спирт.

По мне б давно справляли тризну

Собутыльники мои,

Но помогло вернуться к жизни

Мне письмо родной сестры.

Барин вынул из шинели

Вдвое сложенный конверт,

Снял светильник над сиденьем

И зажёг в кибитке свет.

«Вот оно: письмо сестрицы -

Больно мне его читать.

Пишет, что «Приедь проститься…

Умирает наша мать…

Тяте тоже нынче плохо:

«Сердце колит» – говорит…

Про тебя спрошает много,

По ночам порой не спит…

Приезжай, родимый братец.

Нам одним здесь нет житья…

За именье надо взяться:

Пропадёт всё без тебя…» -

Эти строки били душу

Друг за другом, словно плеть.

Да сдалась бы эта служба -

Всё равно в ней толку нет!

Мне жизнь матери дороже,