Встречи на грани миров

Дарья Романова

Встречи на грани миров

Миг на краю света

«Вы дошли до края света. Поворачивайте обратно, дальше живут драконы». Егорка прочитал надпись, возникшую на экране, и дёрнул старшего брата за рукав толстовки.

– Ирь, а Ирь? Почему – обратно? Ну и пусть драконы!

Вообще-то старшего брата звали Игорь, но пятилетнему Егорке это имя казалось слишком угловатым и неуютным. «Ирь» – другое дело.

Игорь снисходительно пояснил, не отрывая рук от клавиатуры, а глаз – от монитора:

– Потому что в игре здесь – конец доступного мира. Дальше бежать некуда, и драконы тут ни при чём. Понимаешь?

Пару минут Егорка осмысливал услышанное, не забывая посматривать на монитор. Там было интересно: беловолосый герой, в доспехах и с двумя мечами, поджигал снопом искр – прямо из ладоней! – толпу мелкой нечисти.

– А драконы?

– Мы же недавно одного завалили, помнишь? То есть, это виверна была, но без разницы.

Откуда-то из лесочка прилетела стрела, за ней выкатилась шайка бандитов. Игорь, азартно стуча по клавишам, ставил на землю сиренево светящуюся печать. Егорка уже знал, что она отражает стрелы, поэтому смотреть не стал – посмотрел на брата.

– И они на краю света живут? Вот бы туда попасть! По правде! Ирь?

Отбиваться от толпы бандитов было нелегко, но герой пока справлялся.

– А.. что? Блин!

Бандит с секирой оказался особенно прытким. Игорь зло выдохнул, на экране возникло меню. Прежде чем нажать «последнее сохранение», он повернулся к брату.

– На край света ты не попадёшь, потому что он только в игре. В школу пойдёшь, на географии расскажут. Мир круглый, без краёв то есть. Понял?

Егорка засопел под пристальным взглядом брата и кивнул.

– Так-то.

Игорь вернулся к игре, и внимания на Егорку больше не обращал. Какое-то время он ещё постоял рядом, заглядывая в монитор. Потом вздохнул и утопал в свой уголок. Сел и задумчиво принялся катать туда-сюда машинку. Его беспокоил очень важный вопрос: если этот мир без краёв, где живут драконы?

Егорка сонно ворочался в кроватке. Что-то было не так, как обычно. Сквозь закрытые веки проникало бледное свечение. Он сел, протёр глаза. Свет исходил из-за перегородки, разделяющей комнату. Брат засиделся допоздна? Вряд ли. Егорка не слышал стука пальцев по клавиатуре. Может быть, Ирь забыл выключить компьютер? Такого не случалось, но…

Егорка выбрался из кроватки. Тихо подошёл к перегородке, выглянул – и замер удивлённо. Так и есть, Ирь спит – вон силуэт на кровати у стены. А компьютер включен, на экране светится меню сегодняшней игры. Егорка нерешительно шагнул к компьютеру. Ирь запрещал ему играть, говорил, маленький ещё. Но разве 5 лет это маленький? Сам себя Егорка считал вполне самостоятельным, завязывал шнурки, заправлял кровать и даже помог как-то отцу забить гвоздь! И маме стиральную машинку включал. А что до игры – так он же целыми днями наблюдает, что там да как! Главное, до нужных клавиш дотянуться. Егорка ещё раз оглянулся на брата – но Ирь спал крепким сном. Мысленно пообещав вести себя тихо-тихо и ничего не сломать, Егорка, пыхтя, полез в компьютерное кресло. И, замирая от собственной смелости, нажал «последнее сохранение».

…Он бежал – мимо развалин, мимо полей. Пару раз на него пытались напасть – но острый меч разобрался с противниками в два взмаха. Он позвал – и прибежала лошадь, быстрая, как ветер! Они скакали, и скакали – впереди виднелись горы, а в небесах кружил драконий силуэт. Он понял – уже близко. Лошади было сложно подниматься по каменистому крутому склону, и он её отпустил. Выше, ещё выше… Край света где-то совсем рядом! И вот перед глазами горный хребет. Долина внизу теряется в золотистом закатном тумане. Каждый шаг даётся с трудом. Но он не остановится, нет. Сегодня он дойдёт до края!

Он сделал ещё шаг – и провалился в пустоту.

В кромешной темноте падал… кто? Отважный воин? Пятилетний мальчик? И вдруг падение прекратилось. Что-то резко дёрнуло его вверх, подцепив за воротник. Егорка – это всё-таки был он, увидел, как в темноте зажигается солнце. Два огненных, пылающих, и при этом холодных солнца… с вертикальными зрачками?!

Егорку обдало тёплым дыханием. Длинный чёрный раздвоенный язык ощупал его и отпрянул.

«Человек… как ты сюда попал, человек? Здесь не место людям. Только драконам.»

Голос – мягкий, обволакивающий, звучал прямо в голове. Егорка затаил дыхание. Сюда – это, значит, на Край света. Он шагнул – и провалился за край! А это… это – дракон! Настоящий! Огромный! И держит он его, Егорку, подцепив когтем за воротник пижамы. Какой длины коготь, Егорка не знал, и предпочёл не задумываться. Ему вполне хватило размера драконьих глаз. И тут Егорка похолодел. Как он мог забыть! Его же учили…

Мысленно – раз к нему так обратились, значит, так и отвечать, он сказал «Здравствуйте, дракон». В следующий миг Егорку мелко затрясло. Дракон издавал какие-то фыркающие звуки. Егорка догадался, что так он смеётся.

«Здравствую. Так как ты сюда попал?»

Егорка приободрился – насколько это возможно, вися на когте дракона.

«Край света искал. Дошёл до него и свалился сюда.»

Огненные солнца прищурились.

«Искал, значит… свалился… нечасто сюда сваливаются!»

Егорка пожал плечами. Наверное, никто всерьёз не пытался найти этот край.

«И что, нашёл?»

В голосе дракона чувствовалась насмешка. Егорка вздохнул. Что ни говори, болтаться в чёрной пустоте было неуютно – хотя дракон впечатлял. Ради общения с ним стоило потерпеть. Но вот что ответить?

«А мы сейчас где?»

Дракон шевельнулся и Егорку закачало.

«Здесь, как ты видишь, темно. Уже не свет, и даже не его край. Здесь – место, откуда всё берётся и куда возвращается. А я – его хранитель».

«Ого» – подумал Егорка. Хоть он и не всё понял, но слова дракона внушали уважение.

«Ты можешь увидеть Край света – но лишь на мгновение. И только один раз.»

Не веря своей удаче, Егорка закивал.

«Покажи… покажите! Пожалуйста!»

Дракон вперил в него взгляд своих огненных глаз.

«Что же… у меня редко бывают гости. Пожалуй, покажу. Иди по моему хребту до кончика хвоста, и смотри внимательно!»

Лапа, на когте которой всё это время висел Егорка, пришла в движение. Егорка ощутил под ногами горячую чешую. Каждая чешуйка была размером со столешницу и светилась по краям бордовым светом.

«Иди-иди, – подбодрил дракон. – Самый кончик хвоста, запомнил?»

Егорка горел от нетерпения. И не только – стоять на одном месте тоже было горячо.

«Запомнил. Спасибо!»

Егорка уверенно шёл вдоль драконова хребта, придерживаясь за выступающие вдоль него костяные наросты. Так он точно знал, что придёт к хвосту – а не свернёт, например, под брюхо. Дракон был огромен, и чтобы обойти его полностью, понадобилось бы очень много времени. В других обстоятельствах Егорка не упустил бы возможности изучить его получше, но в данный момент желание увидеть Край света было сильнее. Егорка уже начал уставать, как впереди замаячил длинный узкий драконий хвост. Время от времени он волнообразно изгибался, но Егорку это не остановило. Он лёг на живот и, цепляясь за выступающие чешуйки и наросты, упрямо пополз вперёд. Когда становилось страшно, он закрывал глаза.

Хвост заканчивался плоским треугольным наростом. Небольшим – но достаточным для того, чтобы Егорка смог на него встать. Он дополз до него и остановился. Одно мгновение… он должен увидеть всё, и запомнить. Иначе Ирь не поверит. Егорка крепко вцепился в костяной шип на кончике хвоста и выпрямился в полный рост.

Он видел моря и океаны, горы и леса. Видел города и пустыни, видел всё, что существует на Земле – сразу и одновременно. Подняв голову, Егорка увидел множество других планет, похожих и непохожих на Землю. Между ними сверкали звезды и крутились водовороты мерцающей пыли. Егорка чувствовал: за этими водоворотами что-то есть, вот бы проверить, что… но сейчас у него всего лишь мгновение.

И, когда последняя частица времени растворилась в темноте и вспыхнула искоркой на драконьей чешуе, Егорка понял – это только один край одного из миров. А сколько их всего? Может, дракон знает ответ?

Но дракон свернулся кольцом, его крылья укрыли в своей тени звёзды и планеты. А Егорка снова падал – куда-то в тёплую темноту, изо всех сил стараясь запомнить, не забыть… не забывать никогда.

Егорка проснулся в своей кроватке и не сразу понял, как в ней оказался. Перед глазами переливалась звёздная пыль, кружили планеты. Тепло драконьей чешуи, багровое свечение… Он был там, он видел! Он помнит…

– Ирь! Ирь, я…

Брат стоял, прислонившись к перегородке.

– Ирь, я на краю света был, и дракона видел, говорил с ним… Большой такой дракон!

Егорка развёл руки в стороны, пытаясь передать масштаб дракона.

– Ты уснул в моём кресле, – ухмыльнулся Ирь.

Егорка задумался – на минутку. Уснул в кресле… какая разница? Он же видел…

– Там много миров, не один! Я был на краю только одного, но их много!

Брат взъерошил ему волосы.

– На краю света побывал, с драконом поговорил…. Проголодался, небось? Завтракать пойдёшь?

Егорка хотел ещё что-то сказать, но прислушался к себе и понял – правда, проголодался. Выбрался из кроватки, принялся одеваться, и с запоздалым удивлением заметил у себя на ладошке красный след, как от ожога. Как если бы он сжимал что-то очень горячее и тонкое – например, раскалённый шип на хвосте дракона, но не долго, всего лишь мгновение.

Егорка потопал умываться. Игорь по-прежнему стоял возле перегородки. Улыбнувшись своим мыслям, сжал и разжал левую ладонь, на которой едва виднелся тонкий розоватый след.

Черёмуха

Григораша злится на тётю в белом халате, маму, папу и всё человечество в целом. Из-за непонятного слова «ветрянка» его всего обмазали зелёнкой и теперь не пускают ни с кем играть. И чесать пупырышки запретили строго-настрого. Что за жизнь!

Григораше уже шесть лет. Он самостоятельный и не хочет никого слушать. Поэтому при первой же возможности, когда папа выносит мусор, сбегает во двор.

А во дворе – красота, на дворе – май! Светит солнце, зеленеет травка, детвора в песочнице играет! Но, едва завидев Григорашу, разбегаются кто куда. Только и доносится обидное «лягушонок!» Тех, кто сам не разбежался, подхватывают на руки родители. Ну и ладно, не очень-то хотелось. Засунув ладошки в карманы шорт, всем видом демонстрируя независимость, Григораша гуляет по двору. Пинает камушки, наступает на муравейник. Проходя, сгибает прутик черёмухи. Хочет сломать – да вот незадача, прутик гнётся, а не поддаётся! Сопит Григораша, и так, и этак его сгибает – всё без толку. Качается дерево, шелестит молодой листвой.

– Для чего тебе прутик? Гусей пасти?

Так удивился Григораша, что прутик выпустил, а тот его по лбу – хлоп! Не больно, скорее, в насмешку. Из-за дерева вышла девочка: наблюдала, значит. И как он её не заметил? Платье белое, нарядное, глаза тёмные, тень от листьев зелёная на волосы падает. Растерялся Григораша. Девочка-то незнакомая, может, с соседнего двора? И говорит ерунду, гуси в деревне живут, а не в городе! И зачем их пасти?

Девочка подошла ближе, коснулась его щеки прохладной ладошкой.

– Ух ты, зелёный! Как листочек!

Ещё больше удивился Григораша. Пояснил важно:

– Это ветрянка.

Глаза девочки стали круглыми-круглыми.

– Ничего себе.

Григораша хотел было пояснить, что это такая болезнь, и она заразная – если тётя-доктор сказала правду. Но тут заметил бегущую к нему через двор маму.

– Ой.

Девочка всё поняла, улыбнулась. Прислонилась спиной к стволу черёмухи. Закачались ветви, зашелестели листья. Девочка исчезла.

Мама подбежала, схватила Григорашу, причитая и ругаясь. Он молчал, ошарашено глядя на деревце. Хотел было спросить маму – видела ли она девочку в белом платьице? – но передумал.

– Пап, а гуси в городе живут?

– В зоопарке.

– А их пасут?

Отец отвлёкся от ноутбука, посмотрел на сына. Сын сидел за столом и задумчиво размазывал кашу по тарелке.

– В деревне пасут, там их много. А в зоопарке мало, сами гуляют. Ты ешь, а то не выздоровеешь.

Григораша кивнул, продолжив размазывать кашу. Его уже три дня не отпускали гулять, и он беспокоился – как там Девочка-из-Дерева? Он же не успел ей сказать, что ветрянка заразная. Вдруг она заболела?

Конечно, его удивило её исчезновение. Но в мультиках он и не такое видел. Ни он сам, ни его друзья так не умеют – ну и что? Вот он познакомится с девочкой получше, и – кто знает – вдруг она его научит?

Наконец Григораша выздоровел и был отпущен во двор под бдительным присмотром мамы. К её удивлению, он не пошёл на горку к своим друзьям, а уселся под черёмухой, с которой облетали лепестки. Достал машинки.

Что же, главное, что в поле зрения сидит и никуда не убегает. Успокоилась мама, отвлеклась на разговоры с другими родительницами – а Григораша машинки отложил и начал дерево изучать. Там потрёт, здесь постучит. Попробовал потрясти – зашелестели листья, посыпались лепестки, словно снег пошёл! И голос послышался:

– Зачем балуешься?

Смотрит Григораша – девочка перед ним стоит! Только платье уже не белое, а светло-зелёное, и сама вроде постарше стала.

– Не балуюсь. Тебя хотел увидеть. Ты не болела?

Девочка только брови удивлённо вздёрнула.

Григораша пояснил, смущаясь:

– Я не сказал, что ветрянка заразная.

Личико девочки прояснилось.

– Так это ты, Листочек? Чего не зелёный больше, тоже меняешься?

Григораша не понял, о чём она говорит, но на всякий случай кивнул.

И спросил – сразу, пока не забыл:

– Тебя как зовут? Я – Гриша.

Девочка озадачилась.

– Так некому меня звать.

– А я?

– И ты не зови.

Девочка стала серьёзной, почти хмурой.

Григораша подумал, что чем-то её обидел, и поспешил исправиться.

– Давай дружить? Ты меня в дерево ходить научишь, а я тебе…

Он лихорадочно огляделся. Что бы такого предложить этой девочке?

– А я тебе машинку подарю! Вот эту!

Ярко-красную гоночную машинку, лучшую в коллекции, он получил на день рождения. Но сейчас Григораша без сомнения был готов с ней расстаться.

В тёмных глазах девочки отразилось сомнение.

– Или любую другую, какая понравится!

– Мне никогда ничего не дарили.

Григораша онемел от такой несправедливости. Как так? Всем дарят подарки – хотя бы на праздники!

– Ничего, исправим!

Он часто слышал эту фразу от папы. Тот говорил её маме, когда что-то шло не так, как нужно.

– Гриня! Пора домой!

Мама, как всегда, не вовремя. Но, прежде чем девочка исчезла, Григораша всё же успел вложить в прохладную ладошку красную машинку.

Отец наблюдал, как сын устраивает гонки на ковре. Геометрические узоры становились причудливыми трассами, линии – финишными прямыми. Машинки вязли в ворсе и быстро ехать не хотели.

– Гринь, а где красная Феррари?

Григораша отозвался, сосредоточенно сопя:

– Потерял.

Отец, не уловив в голосе сына ни капли расстройства, озадачился.

– Просто потерял? Не отобрали, не сломал? Может, поменял на что-то?

Григораша покачал головой и улыбнулся.

Отец чувствовал, сын что-то недоговаривает, и, конечно же, хотел узнать, что именно. Хотел, но ничего не спросил. Потому что каждый человек имеет право на свою Тайну. Даже если ему всего 6 лет.

Григораша почти перестал играть с другими ребятами. Нет, иногда он всё же бегал с ними в догонялки, гонял мяч и катался с горки. Бывало, строил в песочнице города. Но гораздо больше ему нравилось играть одному в тени черёмухи. Что странно, когда он там сидел, никто из детей к нему не подходил.

Григораша разлюбил мультики. Они больше не казались ему интересными. За то он полюбил рисовать. Лучше всего у него получались растения, особенно цветущая черёмуха.

Летняя жара повисла в воздухе прозрачным маревом. Лениво, сонно, хочется лежать в тенёчке и не двигаться. Григораша с мамой собираются в деревню. Там – клубника, там – сад, делай что хочешь! Можно даже на озеро сходить, под присмотром, конечно же. Григораша ждал эту поездку, очень ждал, а теперь загрустил.

– Гриня, ты чего это? – спросила мама.

А ему ответить нечего. Отпроситься бы во двор…

– Ну, пойдём! Только ненадолго.

Григораша рад. Как здорово, что у него такая добрая мама! Пусть ненадолго, ему хватит. Только нужно кое-что взять.

Во дворе всё, как обычно. Мама к другим родительницам на лавочку у песочницы, а Григораша – к черёмухе.

– Девочка-из-Дерева! Ты здесь?

Ветви дерева сонно колыхнулись, из тени вышла молодая женщина с густыми, до земли волосами. Склонилась к Григораше, улыбнулась ласково.

– Здравствуй, Листочек.

Она всегда так его называла, он привык. Если разобраться, чем Листочек хуже Грини? Такое же имя.

Он, смущаясь и краснея, протянул ей что-то, зажатое в кулачке.

– Я уезжаю… на лето. Вот, подарок тебе принёс.

Понравится, не понравится? Подарив машинку, он подумал, что сглупил. Она же девочка, девочкам нравятся совсем другие вещи.

Он разжал ладонь. Брошка – золотая веточка с белыми цветами и зелёными камушками-листьями засверкала на солнце.

– Она… очень красивая.

Григораша несмело посмотрел в глаза женщине. Она не шутит? Ей правда нравится? Прохладные пальцы гладят брошку, и цветы сверкают ещё ярче прежнего! Григораша осмелел, сказал:

– Это на одежде носят. Давай покажу.

Он взял брошку, приколол её к платью женщины. Она вздрогнула, но продолжила улыбаться. Прохладная ладонь взъерошила ему волосы.

– До встречи, Листочек.

– До встречи…

Он не успел договорить – на плечо легла мамина рука.

– Ну что, идём домой?

Григораша еще раз оглянулся на черёмуху, улыбнулся.

– Идём.

Два месяца в деревне пролетели незаметно. Гриня ел ягоды, пил молоко, купался в озере, помогал бабушке по хозяйству и даже собственноручно пас гусей! А ещё лазил по деревьям, подружился с соседской ребятнёй и нашёл клад – позеленевшую медную пуговицу. В город он вернулся довольный, загорелый и окрепший. Первое, что сделал Гриня, оказавшись в родном дворе – подбежал к черёмухе. Там и сидел, у прохладного ствола, пока не задремал и его, сонного, увели домой родители.

На следующий день они всей семьёй собирались в гости к маминой подруге. Пока мама наряжалась, Гриня с отцом успели попить чай и даже поиграть. Гриня хмурился – это время он мог провести во дворе, но в праздничной одежде его туда не отпускали.

– Где моя брошь? Серьги нашла, а она куда делась, ума не приложу!

Мама зашла на кухню, растерянная и расстроенная.

Папа с Гриней переглянулись.

– Ты не трогал?

Мама вопросительно посмотрела на сына. Он пожал плечами.

На взгляд Грини, у мамы было более чем достаточно украшений. Удивительно, что она заметила пропажу брошки.

Папа обнял маму.

– Никуда не денется, найдём. И к этому платью отлично подойдёт кулон, который я на 8 марта подарил. Надень его?

Улыбнувшись, мама ушла за кулоном. Гриня выдохнул – кажется, всё обошлось, и посмотрел в окно, где шелестела листьями черёмуха.

Наступила осень, Гриня пошёл в садик. Теперь он реже гулял во дворе, но при первой возможности бежал к черёмухе. Иногда просто стоял возле неё, словно к чему-то прислушиваясь. Гладил кору, улыбаясь – и ветви качались, даже если не было ветра.

Серые тучи не сходили с неба, моросил противный мелкий дождь. Листья облетали, устилая землю. Гриня уже несколько дней ходил задумчивый. Он давно не видел Девочку-из-Дерева, только слышал голос. А сегодня она и вовсе замолчала. Он звал её полчаса, замёрз и промок – но не почувствовал и тени присутствия. Гриня тревожился: может, она заболела? Ей нужна его помощь? Что станет с ней, когда придёт зима?

На следующий день у Грини поднялась температура, он чихал и кашлял. Целую неделю он лежал в кровати, пил лекарства. А там, за окном, с черёмухи облетали последние листья. Отчего-то Гриня знал – когда упадёт последний, Девочку он больше не увидит.

Ночью шёл ливень, под утро ударили заморозки. Гриня видел, на черёмухе осталось совсем немного листьев. Он ещё не выздоровел, но больше ждать не мог. И, выбрав момент, когда мама ушла в ванную, выбежал из квартиры.

В ботинках на босу ногу, в куртке, накинутой поверх пижамы, Гриня, поскальзываясь, добежал до черёмухи. Крепко обнял холодный ствол.

– Это я, Листочек! Выходи, ну пожалуйста! Ты же здесь, я знаю, выходи!

Гриня закашлялся, заплакал, размазывая слёзы. Неужели не успел?

Ветви дерева качнулись, и его волос коснулись костлявые пальцы.

– Здравствуй.

Гриня поднял голову – и замер испуганно. Возле него стояла до невозможности худая женщина, во всём чёрном – только брошь в виде цветущей веточки тускло блестела на груди. От роскошных волос остались редкие тёмные пряди.

Но всё-таки это была она, его Девочка-из-Дерева.

Гриня всхлипнул и крепко её обнял.

– Я думал, ты не придёшь. Я думал, с тобой что-то случилось!

Женщина грустно покачала головой.

– Не хотела… тебя пугать. Я меняюсь, Листочек, сам видишь. Цикл подходит к концу.

Гриня отстранился, посмотрел на неё серьёзно.

– Что с тобой будет дальше?

Тонкие сухие губы тронула улыбка.

– Я усну… и проснусь весной.

–Ты снова будешь маленькой? Мы будем вместе играть?

Целую зиму не общаться – это грустно. Но если весной всё будет по-прежнему, он дождётся, обязательно!

Женщина посмотрела в серое низкое небо.

– Не знаю, Листочек, я же всё забываю. Просыпаюсь – и как заново рождаюсь, понимаешь?

Гриня задумался. Это, конечно, усложняет дело – но ничего страшного!

– У тебя же есть мои подарки! Посмотри на них, и всё вспомнишь! И я тебя не забуду!

Женщина вздохнула, с дерева упало ещё несколько листьев.

– Может быть, и забудешь. Ты взрослеешь, Листочек. Когда люди взрослеют, они многое забывают.

Гриня упрямо сжал губы.

– Не забуду. Ты же мой друг!

Женщина погладила его по голове.

– У меня никогда не было друзей.

Они смотрели друг на друга: женщина в чёрном и маленький мальчик в куртке поверх пижамы.

– Не грусти, Листочек. Мы ещё встретимся.

Он шмыгнул покрасневшим носом, не желая расплакаться.

– Обещаешь?

Он знал, что ей не знакомо это слово и вряд ли оно для неё что-то значит. Но худые руки обняли его, и над ухом прошелестело тихое: «обещаю».

Гриня стоял под черёмухой один. Ему в руки плавно опустился последний лист. Гриня бережно убрал его под куртку и пошёл домой.

В конце зимы им пришлось переезжать в другой район. Гриня плакал, не хотел – а как же Девочка? Она же его не найдёт! Но родителям этого объяснить не мог.

Жизнь на новом месте оказалось вовсе не такой плохой, как ожидалось. Чтобы скрасить тяготы переезда, родители подарили Грине щенка – и он занял всё его свободное время. Появились новые друзья, новые увлечения. Альбом с рисунками был забыт в дальнем ящике стола. Наступила весна, затем – лето, а Гриня и не вспоминал свою подругу.

Сколько же лет прошло – 7, 8? Гриша пришёл домой с тренировки: уже пару лет он ходил на дзюдо, и даже участвовал в соревнованиях. Мама готовила ужин, странно задумчивая. Гриша едва успел перехватить ложку с сахаром, которую она собиралась добавить в суп.

– Мам, ты чего? Всё в порядке?

Мама кивнула и села на табуретку.

– Гринь, помнишь у нас во дворе черёмуху?

В памяти смутно мелькнуло белое платье и глаза, чёрные, смешливые. Гриша кивнул.

– Там детскую площадку расширяют, её спилили. И в её стволе – внутри – нашли твою машинку, красную. Которую ты потерял. И мою брошку. Она-то как туда попала?

Гриша смотрел на скатерть, туда, где сплетались узоры из листочков. Он вспомнил, он всё вспомнил – но слишком поздно. Что происходит с духами деревьев, когда их дерево умирает?

– Мам, я не знаю. Я… к себе пойду, ладно?

Мама кивнула. Снова стала к плите, задумчиво помешивая суп. Оглянулась на сына, хотела что-то спросить – но передумала. Каждый человек имеет право на свою Тайну.

У себя в комнате Гриша листал альбом с рисунками. Цветы, листья, белая кисть черёмухи, нарисованные неумелой детской рукой. Но он никогда не рисовал Девочку-из-Дерева. Гриша нашёл чистый лист, взял карандаш.

На следующий день вместо школы он пошёл на остановку. Сел в троллейбус. За окном проплывали дома, в наушниках играла музыка. Сколько ещё остановок, 4 или больше? Ему необходимо посмотреть на черёмуху. Хотя бы на то, что от неё осталось. Гриша думал об этом всю ночь. Но чем ближе родной двор, тем тяжелее на душе.