Лёлик

Диана Луч

Лёлик

Глава 1.

Меня зовут Олег Владимирович Петров. Недавно мне исполнилось 27 лет. Так вообще для родителей, друзей и знакомых я – Лёлик. Не помню, кто и когда приклеил мне это прозвище, но мне оно по душе, поскольку звучит мягко, переливисто, ласково. Если бы Лёликом был не я, а кто-то другой, то, услышав это, мне бы захотелось провести рукой по его волосам (если бы они у этого индивидуума были), прижать к груди (если бы этот Лёлик был ниже меня ростом, и его голова упиралась мне в грудь), а ещё поделиться с ним чем-нибудь хорошим, ну, там, жвачкой, например. В общем, хочется думать, что, произнося "Лёлик", люди переключаются на позитив и испытывают исключительно положительные эмоции.

Я живу в старом, или как сейчас принято говорить – историческом – районе города, в обшарпанной четырехэтажной "сталинке". Там у нас с родителями трёхкомнатная квартира на втором этаже. Живём мы дружно, ссоримся нечасто. Только иногда очень громко друг на друга орём, но до драки дело не доходит. Соседи нас вовремя успокаивают. Они звонят в дверь и настойчиво, иногда на повышенных тонах просят: "Пожалуйста, не могли бы вы орать потише?!" Соседи у нас очень хорошие. Мы с ними знакомы уже лет двести; не знаем только тех, кому в нашем доме сдаются квартиры. Как правило, это – торгующие "сеном" азиаты и вечно празднующие студенты. Ещё одну квартиру у нас снимают конфликтные супруги, которые часто и громко ссорятся.

Под окнами квартиросъёмщиков нашего дома опасно ходить. Знаю об этом не понаслышке. Однажды в квартире, которую сдают азиатам, полицейские делали обыск. Я, конечно, об этом ничего не знал. Иду себе спокойно, и вдруг – бах! Мне на голову падают носки с пакетиками гашиша внутри, потом набитая им же подушка, а вслед за ней приземляется большой чемодан, как выяснилось, тоже доверху забитый гашишем. Подушка была тяжелая, поэтому меня ею немного оглушило. Вот стою я, покачиваясь, держу в руке упавшие с неба носки, у ног – отрывшийся чемодан, а вокруг россыпью валяются пакетики, заполненные наркотическими веществами. В тот день около подъезда в патрульной машине сидели полицейские. Они, конечно, всё это увидели, вдобавок ко всему азиат свесился из окна и стал указывать на меня пальцем. Понятно, что с такими уликами меня сразу загребли в участок, ну и азиатов прихватили, на всякий случай. К счастью, меня там держали недолго и вскоре отпустили, поскольку на всей этой гашишной поклаже не было моих отпечатков пальцев, зато было полно отпечатков этих квартиросъёмщиков.

Из окон жилища весёлых студентов чаще всего вылетали шорты, майки, трусы и другие предметы одежды, а однажды оттуда вылетел бюстгальтер. В следующую минуту из окна выглянула девушка и прокричала:

– Смотри, Ленка, твой лифчик вон на той ёлке повис!

– Пусть висит! Это мы ёлочку украсили! Скоро Новый год! – пьяненьким голосом промямлила в ответ Ленка.

Вечерами из окон студенческой квартиры вылетали бутылки. Как-то раз я одну из них схватил на лету, смотрю – а она ещё закупоренная и целехонькая! Я её, конечно, открыл и опустошил, а под другие, из которых выливали остатки из того же окна, подставил открытый рот и вскоре так нахрюкался, что еле держался на ногах. Вроде с чего бы? В бутылках оставалось совсем чуть-чуть на донышке, то ли пива, то ли вина, то ли ликера, уже не помню. Но остатки, как говорится, сладки. Вскоре новость про бесплатный розлив облетела наш двор. После чего толпа дворовых "умников" с открытыми ртами чуть не каждый вечер стала собираться под окнами студенческой квартиры. Так они и стояли там теплыми летними вечерами, рядком, с открытыми варежками. Случайные прохожие и наши соседи всё подтрунивали:

– Мошек ловите на ужин или сейчас что-нибудь хором споёте?

В другой арендуемой квартире нашей "сталинки" проживало скандальное семейство, а под их окнами, у входа в подъезд, стояли скамейки. Мне всегда нравилось дышать свежим воздухом, да и мать часто гнала на улицу, говорила:

– Чего дома сидишь, бездельник? Двигайся больше, гуляй! Ума нет, так хоть здоровья прибавится!

Но я же не могу двигаться без остановки, поэтому иногда сажусь и отдыхаю. И вот на той самой злополучной скамейке под окнами вечно скандалящих супругов несколько раз мне доставалось по кумполу тем, что вылетало из их окон. Как правило, это были домашние тапки и уличные ботинки, чашки, тарелки, батон хлеба, а иногда в ход шла тяжелая артиллерия: горшки с геранями, фикусами и кактусами, утюг, чайник и кастрюля с половником. Неоднократно получив по башке тем и этим, я старался избегать указанного местонахождения. Но однажды я расслабился и забыл про меры предосторожности. Погода в тот день была хорошая, и я плюхнулся на опасную для жизни скамейку, закинул ногу на ногу и зачадил папироской, поглядывая на наших дворовых воробьев. Они скакали в дорожной пыли, ковыряя в ней своими малюсенькими клювиками, а я всё ждал, когда же они заведут мелодичные заливистые трели, как все нормальные птицы, наподобие соловьёв. Трелей от воробьёв я так и не дождался потому, что сначала меня ударило по голове утюгом, затем чайником, а потом кастрюлей с половником, и, поскольку первыми тремя предметами сильнёхонько так шандарахнуло, то удар половником я перенес легче, хотя половник был большим и металлическим. В данной ситуации сложно было определить, чем бьёт больнее: утюгом, чайником, кастрюлей или половником, поскольку безостановочно одно следовало за другим. В совокупности ощущение было таким, будто у меня на голове взрываются праздничные фейерверки. Хотя однажды в том самом месте мне крупно повезло. Из окна безумно вопящих супругов сначала вылетел мобильный телефон, а потом ещё и планшет. Я не растерялся и всё это быстренько прикарманил. Трудно себе такое представить, но, несмотря на удар об мою голову, оба предмета на поверку оказались в рабочем состоянии. Вот так мне неожиданно повезло!

Но это было всего лишь раз. К слову, в один не шибко прекрасный день из окна этих скандалистов на меня приземлилась кошка. Не медная, не фарфоровая, не плюшевая, а самая настоящая, живая и мяукающая. Она так испугалась, что долго не слезала с моей головы, обняв её лапами, как родная. Пришлось сходить домой и достать из холодильника кусок колбасы. Это сработало. Кошка заинтересовалась угощением и спрыгнула с меня на пол, причём очень неаккуратно, царапнув задней лапой в глаз. Я быстро сгреб животное в охапку и по домофону позвонил в квартиру к конфликтующим супругам, но они не открыли. Значит, были заняты. Но и мне не нужны чужие кошки! Мать будет ругаться и заставлять: чистить за этой кошатиной лоток, кормить её, таскать к ветеринару; а я уже не ребёнок, давно вырос, детство осталось в далёком прошлом, чтобы всем этим заниматься. Тем более, что у нас дома уже есть один котёнок, мамкин. Короче, эта кошка была мне совсем ни к чему, и я стал думать, к кому бы её пристроить. К счастью, меня вовремя осенило, и я всучил животное своей соседке, милой добросердечной старушке.

– Помните, Инесса Витальевна, – сказал я ей, – как Вы помогали мне с домашней работой по математике, когда я учился в школе?

– Помню, Олежка, помню! Как такое не помнить?! – тяжело вздохнула она и покачала головой: – Я старалась это забыть, но ничего не получилось… Умирая, буду помнить!

– В благодарность за это я решил подарить Вам такое вот чудесное ласковое домашнее животное! – сказал я, после чего затолкал утробно мяукающую кошку в сумку старушке и быстрым шагом отправился прочь.

Инесса Витальевна что-то прокричала мне вслед. Я не расслышал что. Наверное, слова благодарности. В принципе, на это я и рассчитывал. Каждой пенсионерке нужна компания, чтобы длинными скучными вечерами было с кем побеседовать, размяться, убирая лоток, пройтись до магазина за кошачьим кормом, ну, и всякое такое.

В отличие от квартиросъёмщиков, наши постоянные соседи вели себя спокойно. Взять к примеру, пенсионера Велимира Аполлинарьевича по прозвищу Велик. Этот тощий старикан двухметрового роста во время ходьбы сильно горбился, при этом двигался быстро и задирал вверх колени, что напоминало езду на велосипеде. С речью Велимиру Аполлинарьевичу с детства не повезло. Он картавил, гнусавил, а по характеру был немного высокомерным (наверное, из-за своего навороченного имени). Ему очень нравилось гордиться собой и всем, что имеет к нему непосредственное отношение. Начиная очередной монолог, он вставал в стойку: руки и ноги по швам, вытягивал шею и, наподобие конферансье, плавно жестикулировал.

– Настоящие аристократы живут исключительно в домах старой постройки! С этих позиций, наш дом – это даже не дом, а дворянское поместье, своего рода старинный дворец или замок, как где-нибудь в центральной Европе! – задрав кверху нос, заявил однажды во дворе Велимир Аполлинарьевич.

В этот момент из подвала нашей "сталинки" выскочила крыса и цапнула Велика за ногу. Он схватился за укушенное место, заохал, и тут же на него упал шнур от электропроводки. Старикана шандарахнуло электрическим разрядом, он рухнул на скамейку у подъезда, и та разломилась на части.

– Лёлик, спаси! – прохрипел Велик, протягивая ко мне руки.

– Ну да, у нас тут, прям, как в лучших домах Европы! – усмехнулся я и вызвал Скорую помощь, а потом стал обмахивать большим лопухом скрючившегося на земле под обломками деревяшек Велимира Аполлинарьевича, чтобы привести его в чувство.

Полагаю, под "аристократами" Велик имел ввиду тех, кому за восемьдесят. Стариков в нашем доме и соседних "сталинках" было хоть пруд пруди. Жили они подолгу, наверное, потому, что у нас подходящий для этого микроклимат, а ещё – разбитый асфальт во дворе и на прилегающих улочках. Большие ямы и рытвины никогда не ремонтировались. Во время обильных дождей их заливало водой, а зимой засыпало снегом в виде больших бугров, что создавало необходимость: широко расставлять ноги, скользить, прыгать, какие-то участки преодолевать семенящей ходьбой на цыпочках, или наоборот – идти, пригнувшись и в раскоряку, балансируя руками и подручными средствами. Иначе говоря, старикам и старушкам приходилось активно двигаться.

– Тренируемся, как спортсмены перед олимпиадой! – жаловались они.

Однако не зря говорят: "Движение – это жизнь!" Нашим пенсионерам, надо думать, оно пошло на пользу.

Как бы то ни было, "спортивные тренировки" старики не любили и выходили из дома только по необходимости: купить еды и таблеток, на прием к врачу или в гости к родственникам, поскольку те навещали их редко, ссылаясь на то, что в нашем дворе "убиться можно". Лишь некоторые пенсионеры болтались по городу с утра до вечера. В их числе, сгорбленная старушка по прозвищу Полка. Так её прозвали из-за большого горба на спине. Возможно, такое расположение туловища – параллельно асфальту – помогало ей успешно преодолевать препятствия нашего двора. Ещё немного, и сгорбленная Полка могла бы при ходьбе опираться на руки, а животные, как известно, на четвереньках двигаются очень быстро. В общем, сгорбленность Полке ничуть не мешала, и эта старушка целыми днями моталась повсюду, как челнок. Она ходила по магазинам, в гости, на концерты и спектакли – всегда с ярко накрашенными губами и приколотой к кофте брошью. Желание Полки: себя показать и на других посмотреть – было вполне нормальным, и для её возраста очень даже похвальным. Но однажды вечером на неё напала банда пацанов с соседнего двора. Я увидел это из окна своей квартиры. Парни отобрали у Полки сумку, вытащили кошелёк и собирались украсть деньги. Я не мог этого допустить, поэтому бросился ей на помощь, выскочил из подъезда, но под рукой у меня ничего не было. Тогда я схватил дворовую кошку и швырнул её прямо в рожу одному пацану, а когда кошка бросилась бежать, снова её схватил и ещё раз бросил, уже в другого пацана, и так раз пять. Только в шестой раз я немного не рассчитал, и кошка вцепилась Полке в прическу, а потом удобно расположилась у неё на горбу, как на кресле. К тому времени кошке удалось так расцарапать нападавшим парням лица, что они забыли про Полкины деньги и бросились за мной в погоню. Но я уже знал, каково моё секретное оружие. На бегу я хватал бездомных кошек и швырял их в пацанов, пока они окончательно от меня не отстали.

Что ещё у нас интересного? В историческом районе нашего города, недалеко от моего дома есть старинное кладбище. Говорят, оно очень престижное, и попасть туда можно только за бешеные деньги, то есть быть там похороненным. Думаю, преувеличивают. Когда у моей матери умерла её любимая кошка, мы с друганами без проблем похоронили её на этом крутом кладбище. Выбрали в центре погоста уютное местечко рядом с красивым надгробием почетного гражданина нашего города – какого-то известного деятеля культуры – вырыли ямку, положили туда кошку и засыпали землей. Я думаю, этот мужик был не против. Кошки – очень ласковые животные, за это их все любят. Особенно наша Мурка, она такая мурлыкающая была – с рук у моей матери не сходила! Теперь кошка, естественно, не может мурлыкать и перебирать своими лапками потому, что они у неё не двигаются, но и похороненный рядом почётный гражданин тоже не сумеет её погладить. Да и обижаться ему на нас не за что! Раньше фараонам в могилу чего только не пихали: всякую всячину, как при переезде с одной квартиры на другую, а мы ему под бок только одну кошечку положили, аккуратно завернутую в старую простыню! Потом мы с пацанами сыграли похоронную мелодию на гитаре, выпили за то, чтобы земля на этом месте стала для кошки пухом (вдобавок к имеющемуся у неё меху), закусили бутербродами и для поднятия настроения сыграли в карты. Короче, похоронили мы кошку с почестями и не заплатили за это ни копейки.

Там же, недалеко от кладбища, есть несколько музеев и кожно-венерологический диспансер. В музеях я не был, врать не буду. Даже не знаю, как они называются. Зато в кожно-венерологическом диспансере я был два или три раза: с лишаём и какими-то прыщами, которые мне там долго лечили и благополучно вылечили. Чуть подальше находится пекарня, где продают вкусные булочки и пирожки. Мои любимые – те, что с мясом внутри. Бродячим собакам и кошкам они тоже нравятся, поэтому, когда я несу пирожки домой, животные бегут за мной двумя большими горластыми стаями. Пару раз мне даже пришлось спасаться бегством потому, что голодные собаки выли, как волки, а кошки мяукали, как наши пожилые соседки, увидевшие пьяного мужика. Короче, стоял такой звериный ор, что уши вяли, но свои пирожки я сумел спасти, все до одного.

Я часто брожу по окрестностям, поскольку нигде не работаю. Не хожу на работу я потому, что у меня не выработалось такой привычки. Не то чтобы я ленивый, но и не совсем трудолюбивый. Кстати, все мои друганы тоже типа меня. Соседи зовут нас дворовыми балбесами, шпаной, хулиганами, но мы не обижаемся. Моим друзьям тоже где-то под тридцать, и они пока не нашли своего места в жизни. Мы находимся в поиске, а всё потому, что для движения нам не хватает какого-нибудь сильного стимула – к примеру, любви. Нужно влюбиться, и эта сильная эмоция должна шандарахнуть по сердцу так, чтобы оно завибрировало, заколыхалось и захотело вырваться из груди наружу.

Глава 2.

И вот однажды это произошло. В наш дом переехала студентка медицинского университета – Клара. Её бабушка – Гертруда Самсоновна – совсем состарилась, поэтому Клара поселилась у неё в квартире и стала ухаживать за старушкой. Когда я её увидел, в тот же миг расцвёл, как ярко-оранжевые ноготки в нашем палисаднике! Не бабушку, а внучку (уточняю на всякий случай). Не скажу, что я не влюблялся раньше. Было такое. Я вообще очень влюбчивый. Пару лет назад я даже умудрился влюбиться в нашего дворника – тётю Катю, которой на тот момент было пятьдесят шесть лет, а сейчас ещё больше. Я и сам не понял, как это вышло. Просто подолгу сидел на скамейке перед домом и смотрел, как она подметает тротуар, ритмично размахивая руками и вращая бедрами, а потом понял, что реально в неё влюбился. Но с Кларой всё было по-другому. С самого начала моё чувство к ней было сильнее, чем к тёте Кате. Мне хотелось каждый день её видеть (Клару, а не тётю Катю – для тех, кто ещё не уловил основную мысль моего рассказа), ходить с ней повсюду и от всех её защищать. Для сравнения, тетю Катю защищать ни от кого мне не хотелось, хотя бы уже потому, что своей крепкой метёлкой, а зимой – большой металлической лопатой, она сама от кого угодно сумела бы защититься.

В общем, я понял, что со мной произошло что-то важное, особенное и в то же время необходимое каждому человеку: я по уши втрескался в Клару. Это была любовь с первого взгляда. Но почувствовала ли то же самое Клара, я не знал. Меня одолевало желание: это выяснить. Для начала нужно было с Кларой познакомиться. Но как это сделать? Надо было каким-то способом обратить на себя её внимание. Я стал менять прическу, одежду, обувь, головные уборы; приклеивал себе то бороду, то усы; брал трость, костыли, надевал разноцветные парики. Однажды я прошел мимо Клары в клоунском костюме, приделав себе круглый красный нос, нацепив длинные штиблеты и рыжий кудрявый парик. Такого индивида просто невозможно было не заметить! Три соседки выскочили на балконы, чтобы рассмотреть меня, как следует, еще несколько прилипли носами к оконному стеклу, но Клара, как всегда, прошла мимо и совсем не обратила на меня внимания.

Я уже было пал духом, отчаялся, не зная, как с ней познакомиться, и случайно проговорился об этом своему другану по прозвищу Лёха-Бунтарь. Тот почесал своё круглое брюхо и промычал:

– Ну-у-у, это нормально. Соседей видишь каждый день. К ним привыкаешь и как-то уже не замечаешь. Я думаю, вы с Кларой должны встретиться где-нибудь в другом месте, типа случайно, тогда ей будет интересно с тобой познакомиться!

Лёха посоветовал мне выяснить, куда ходит Клара, помимо медицинского университета, в котором учится на врача. Спросить об этом напрямую я не мог (тогда бы не получилось встречи-сюрприза), поэтому мы с Лёхой взломали Кларин почтовый ящик. Оттуда к нашим ногам выпали две газеты, квитанция по квартплате и скидочная карта для посещения бассейна в спортивном клубе, то ли "Пингвин", то ли "Тюлень", а может, "Касатка", в общем, помню только, что название было какое-то северно-ледовитое.

– Туда-то мы и отправимся! – скомандовал Лёха.

Я не стал спорить, поскольку к тому времени готов был заявиться к Кларе в качестве слесаря или электрика, и пусть бы меня утопило в фекалиях или долбануло током, а ей пришлось бы меня спасать, как это обычно делают врачи, и в такой нестандартной обстановке мы бы и познакомились. Я был на грани отчаяния, поэтому любые способы выхода на Клару, включая бассейн, были для меня приемлемы.

В следующий выходной мы с Лёхой выцыганили у своих мамаш денег на дневной абонемент фитнес-клуба, нацепили плавки, залезли в бассейн и стали ждать, когда придет Клара. Ждать её пришлось долго, а название бассейна себя полностью оправдывало, поскольку вода в нем была жуть какой холодной. У меня сразу всё скукожилось, свернулось в трубочку и уменьшилось до размера микроба. От этого я и сам почувствовал себя микроорганизмом, чем-то вроде крошечного планктона – пищи для китов. Лёха переносил холод лучше, поскольку своим телом был похож на кита, но планктоном, наверное, не питался, хотя, как знать… Бунтарём Лёху прозвали из-за привычки: без меры поглощать пищу в качестве протеста. Скажет ему мать:

– Иди учись! Получай профессию!

Лёха – раз! – и опустошит весь холодильник.

Отец ему:

– На работу пора устраиваться, сынок! Хоть без образования, куда-нибудь да возьмут!

Лёха – опять за ложку, и пока всё, что есть, не слупит – не остановится. У него на все претензии родителей такая реакция: когда просят убраться в квартире, сходить в магазин, выгулять собаку. Правда про собаку родители ему уже ничего не говорят, сами выгуливают – наверное, боятся, что Лёха её, в качестве протеста, тоже слопает, причем сам этого не заметит, а потом удивится и спросит:

– Где наш четвероногий питомец? Куда это он запропастился?

В общем, в бассейне мы с Лёхой стали мерзнуть, поэтому периодически бегали греться в сауну и хамам: я чаще, он реже. Но вот мы увидели Клару. В слитном красном купальнике она шла в нашу сторону. Такая красивая – о-бал-деть! Я не мог от неё глаз оторвать, смотрел как завороженный на её руки, ноги, бедра, ягодицы, купальник, глаза… Хотя на глаза, лицо и голову в резиновой шапочке смотрел меньше. Мой взгляд приклеился к Клариному купальнику и ко всему остальному, расположенному внизу головы. Пока я любовался на Клару, она успела спуститься по лестнице в воду, как раз на нашу дорожку. Вдруг мне стало так стыдно. Не знаю, отчего. Может, из-за недостатка своей красоты, или оттого, что у меня нет большого опыта общения с культурными девушками. В общем, когда Клара вошла в воду, я испугался и нырнул. Лёха тоже. Клара, похоже, не обратила на нас никакого внимания и поплыла по дорожке кролем. Только тогда мы с Лёхой вынырнули.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.