Выбор

Ад придет за мной.

Не те слова, которые я ожидал услышать из уст священника, но, если честно, я угрожал ему первым.

Я шагнула к классу, положив руки на дверь. Изнутри донесся приглушенный голос мамы, и я приникла ухом к деревянному барьеру.

"Я исследовал тебя, Магнус. Вы пользуетесь большим уважением в церкви, и вас высоко ценят ваши коллеги-учителя. Но меня больше интересует ваша история до священства. Мне кажется странным, что вы решили стать священником с поздним призванием, учитывая, что до тридцати одного года вы вели довольно чрезмерную, потворствующую самому себе жизнь".

Дыхание прервалось, все тело затекло.

"Самостоятельный миллиардер". Ее каблуки щелкали по комнате, подчеркивая ее слова. "Самый привлекательный холостяк Нью-Йорка…"

Над головой пронесся шквал шума. Я крутанулся на месте, приседая, и прижал руку к своей колотящейся груди. Проклятье.

Вытянув шею, я осмотрел стропила коридора. Там что-то было, сейчас тихо, но что бы это ни было, я едва не получил сердечный приступ.

Над потолком в сиянии настенных бра проступали тени. Я напряг глаза в поисках движения.

Ничего.

Если это была какая-то живность, она должна была удрать.

Я подкрался к двери и, прижав ухо к поверхности, уловил мамин голос.

"– Неправильно закончили. Похоже, никто не знает, почему девять лет назад вы променяли свои дорогие галстуки на воротничок священника. Но я могу узнать. Я могу узнать все секреты человека, если его мотивировать. Не надо меня мотивировать".

В наступившей тишине мои мысли закружились. Я представил себе ее высокомерное выражение лица, с которым она смотрела на бесстрастного священника. Если посчитать…

Ему было сорок. Старше, чем я думала. Но достаточно молод, чтобы быть ее ребенком. Просто еще одна пешка в ее самовозвеличивающемся стремлении к контролю. Если повезет, он скажет что-нибудь, что выведет ее из себя, и все решится само собой.

"Интересно, – сказал он, его голос грохотал, как далекая буря, – что за женщина угрожает мужчине из сукна?"

"Умная женщина. Я никому не доверяю. Даже священнику с безупречным послужным списком".

"Если вы предлагаете…"

"Нет. Вы согласились на мои условия. Не позволяйте ей покидать территорию. В ее комнате не должно быть мужчин, включая тебя самого. Не пускайте ее в свои личные покои, какой бы невинной ни была причина. Не отступай ни от одного из моих правил без предварительного разговора со мной, иначе я закрою эту школу и позабочусь о том, чтобы ты исчез навсегда".

Глоток застрял у меня в горле. Она защищала меня? Моя мать, мама-медведица? Я не мог в это поверить, но, черт возьми, я это чувствовал. Это согревало меня до мозга костей.

Пока она не добавила: "Я не хочу скандала, Магнус. Все просто". У меня свело живот, и глаза закрылись от жара и боли.

Я тут ни при чем. Это была еще одна ее попытка завладеть властью.

"Ее обучение полностью оплачено", – сказала она. "И я подписала условия пожертвования…"

Гулкий шум вернулся на стропила, оттолкнув меня от двери. И правильно. Я уже достаточно наслушался.

Переведя взгляд наверх, я проследил за какофонией шуршащих, хлопающих движений. Что-то маленькое порхало в темноте, взволнованно летало, врезалось в балки и скользило по верхушке потолка.

Птица?

Как он попал внутрь? Через открытую дверь? О нет, это означало, что оно попало в ловушку. Без еды и воды оно не выживет. Хуже того, оно выглядело раненым или дезориентированным, неустойчиво перемещаясь в тени. И никогда не приземляется.

Никогда не подходил достаточно близко, чтобы я мог его увидеть.

Черт. Он ударился о стену.

Я шагнул вперед, задыхаясь, когда она подпрыгнула на полу и остановилась. Какая странная птица. Она покачивалась, используя сложенные крылья как костыли, балансируя, и… Это был мех?

Он снова взлетел и неловко, почти пьяно пронесся через дверной проем в конце коридора.

Летучая мышь.

Что еще это может быть? И бедняжка была ранена. Возможно, умирает от голода.

Я поспешил за ним без всякого плана. Я просто не хотел, чтобы оно застряло где-нибудь и погибло. Ворвавшись в темную комнату, я зажег свет и остановился.

Другой класс. Парты поменьше. Потолки ниже. Но атмосфера была та же – темное дерево и потертые поверхности, навевающие мрачные мысли.

Как отец Магнус.

Почему самодостаточный миллиардер стал священником?

За деньги счастья не купишь, но всемогущий доллар, черт возьми, поддерживал эту школу. Пятизначные суммы за обучение и миллионные пожертвования, все эти славные деньги, поступающие от таких богатых семей, как моя.

Здесь была элитная школа для богатых девочек, чьи родители отправляли их на воспитание к священнику, практикующему телесные наказания. Учитывая то, что я только что подслушала, у отца Магнуса было прошлое. Он был хищником? Например, педофилом, который охотился на девочек в форме католической школы?

Я вздрогнула, проведя руками по волосам. Господи, мои мысли приняли мрачный оборот.

Я был здесь только ради биты.

Бесшумно ступая, я зигзагом обошел ряды парт. Куда подевался маленький вонючка? Не было ни звуков, ни движения, ни единого признака.

Затем мой взгляд остановился на статуе женщины в одеянии в натуральную величину. Дева Мария? Я не мог разглядеть ее лица, потому что его закрывал трепещущий крылатый пушистик.

"Вот ты где".

Цепляясь лапками и передними конечностями, крошечная коричневая летучая мышь обнимала голову статуи. Я медленно приблизился, стараясь не спугнуть ее. В нескольких шагах от нее мое сердце растаяло.

"Оу. Ты еще совсем щенок. Посмотри на себя, на свои крошечные мышиные ушки и детскую мордочку. Ты потерялся, да? Где твоя мама?" Я понятия не имел, что делать, только знал, что надо что-то делать. Вот только… "У тебя, случайно, нет бешенства?"

Если бы у меня был телефон, я бы посмотрел симптомы. Без него я знал только то, что бешенство на сто процентов смертельно.

"На всякий случай не кусай меня, ладно?"

Щенок вывернул шею и уставился на меня настороженным взглядом, крепко прижавшись к лицу Девы Марии.

"Не волнуйся. Я не причиню тебе вреда".

Он уже был ранен. На маленькой головке красовался порез, вероятно, от маневров пикирующего бомбардировщика в коридоре. Он не выглядел больным, но это не означало, что я должен его трогать, а значит, спасение будет непростым.

Как и в первой комнате, на окнах снаружи висели решетки. Но промежутки между ними были достаточно широкими, чтобы в них могла пролезть летучая мышь.

Сделав два шага к ближайшему окну, я повернул защелку и толкнул створку вверх. Она не сдвинулась с места. Еще одна попытка – тот же результат. Напрягая все силы, я толкал сильнее, снова и снова, и сломал ноготь.

"Черт!" Я бросился к стеклу, хрюкая, напрягаясь и стискивая зубы. "Ты древний, упрямый кусок дерьма! Почему ты, блядь, не о…?"

"Что ты делаешь?"

Его резкий голос пронзил меня, как меч, пробив легкие. Я опустила руки, прижалась лбом к прохладному стеклу и выровняла дыхание.

Затем я повернулся лицом к отцу Магнусу. "На что это похоже, что я делаю?"

"Попытка побега".

"О, хорошая идея. Я просто использую свои бионические руки, чтобы отогнуть решетку. После того как я переломаю все ногти, пытаясь открыть это чертово окно".

Он уставился на меня как на идиота. Если бы это было возможно, его хмурый взгляд стал еще злее, чем прежде. Леденящий душу. Злобным. Под облаком неодобрения его глаза сузились, а на лице появилось выражение отвращения. Чистое, неприкрытое отвращение. Как будто один мой вид вызывал у него желание нанести мне телесные повреждения.

Если у него и были какие-то секреты, то влечение к молодым девушкам к ним не относилось. Но я не исключала возможность насилия. Или женоненавистничество. Судя по тому, как он продолжал смотреть на меня, от него исходили серьезные убийственные флюиды.

Может, он просто ненавидел свою жизнь и не умел быть никем, кроме как соленым, жалким мудаком.

С губами идеальной формы.

Он направился ко мне, его походка была медленной и угрожающей. В моих жилах заклокотало беспокойство, и я уклонился в сторону, закрывая ему обзор на летучую мышь.

Слишком поздно. Он уже заметил ее.

"Не трогай его". Я подняла руки, отгоняя его. "Это всего лишь щенок. Я просто выпущу его через окно и…"

"Вы хотите ее спасти?" Он резко остановился, на его брови легла тяжелая мантия подозрения.

"Почему бы и нет?"

"Летучие мыши переносят бешенство. Вы ее трогали?"

"Не все летучие мыши, и нет. Не трогать. Не кусаться. Никаких сильных поглаживаний. У нас нет таких отношений. Ей просто нужно немного комаров в брюхо и немного больше практики в полетах…" Я засохла под его пристальным взглядом. "Что?"

"Летучие мыши гнездятся на колокольне. Это не домашние животные. Они вредители. Особенно когда они пробираются в классы и наводят ужас на учеников".

"Это включает в себя крики и слезы?"

"Да".

"То есть вы хотите сказать, что у вас есть летучие мыши на колокольне, и это заставляет всех девочек плакать. Это многое объясняет".

Мышцы на его челюсти напряглись, и он резко развернулся, огибая столы.

Черт, я зашел слишком далеко. Мой пульс участился, а мышцы напряглись. Но я отказывалась двигаться. Ему пришлось бы пройти через меня, чтобы добраться до биты.

Когда он оказался на расстоянии вытянутой руки, я приготовился к удару… но почувствовал, как жар его тела пронесся мимо меня и биты.

Я вздохнула и повернулась, чтобы посмотреть, как он поворачивает защелку на окне.

"Замок заедает". Он с легкостью открыл створку.

Как только воздух изменился, летучая мышь взлетела и метнулась прямо к моему лицу.

Рука обхватила мое горло и прижала к мраморной плите. Горячий мрамор, покрытый буграми и агрессией. Святые угодники, он был жестким. Горячий, горячий, твердый, неподвижный зверь.

Я задохнулся от бешеного сердцебиения и потерял все двигательные и мозговые функции.

Я умру.

В мгновение ока он отпустил меня. Мои руки поднеслись к горлу, когда он подошел к окну и закрыл его, как ни в чем не бывало.

Нет, не стоит реагировать слишком остро. Мое кровяное давление зашкаливало за красную зону, а легкие были на исходе. Но маленькая коричневая летучая мышь была в полном порядке.

Прямо за стеклом он обхватил одну из перекладин. Если бы отец Магнус не убрал меня с траектории, щенку пришлось бы держаться за мое лицо.

Мне потребовалось время, чтобы успокоиться. Как только дыхание пришло в норму, я присоединился к нему у окна. Он не обратил на меня внимания. Его внимание было сосредоточено на летучей мыши, как будто он размышлял о том, как лучше ее убить.

Давай, щенок. Улетай. Расправь крылья и лети!

Она подняла свой маленький носик и посмотрела на меня.

Отец Магнус потянулся к окну.

"Подождите." Я схватился за подоконник. "Просто… дай ей секунду. Она напугана и все еще учится летать. Не отнимай у нее этот момент".

"Она? Вы эксперт по летучим мышам?"

Боже, нет. Я говорил из своей задницы. "Позволь ей совершать ошибки. Она на них научится".

"Он совершил смертельную ошибку в тот момент, когда прорвался за стены".

"Нет, если она родилась внутри". Я не стал бы умолять ее о жизни, но и сдаваться не собирался. "Что в Библии говорится о летучих мышах?"

"Там сказано, что их нельзя есть".

"О." Я кашлянул в руку. "Я чувствую себя намного лучше, зная, что самая читаемая книга в мире дает такие глубокие советы. Хотя я не могу сказать, что знаю кого-то, кто действительно съел бы летучую мышь. Разве что Оззи Осборн". Я притворно сглотнул. "А он попадет в ад за это? Даже если это был несчастный случай?"

"Нет, он попадет в ад за все свои другие грехи".

"Ух ты. Как темно". Я пожевала губу. "Слушай, я знаю, что у тебя есть работа – наказывать плохих девочек и все такое. Но я буду с тобой откровенна. Рай – это не та сцена, которая мне нужна. Если Оззи не может попасть в список гостей, то насколько светлым может быть это место? Кто там будет? Кучка строгих, соблюдающих все правила передовиков с их боковыми частями тела, нелепыми танцевальными движениями и джинсами последнего сезона? Похоже на мамочек из TikTok. Хэштег OldTok. Зевок." "Повзрослей".

Заставь меня. Мне не нужно было этого говорить. Он прочитал это в моей улыбке.

"Обязательно". Его рука двигалась как в тумане.

Прежде чем я успел зафиксировать его намерение, он ударил кулаком по оконному стеклу, разнеся его в дребезги и отправив летучую мышь по спирали навстречу верной смерти.

"Нет!" Сердце закричало, когда я распахнула окно и вгляделась в темноту. "Что ты наделал?"

Земля лежала под покрывалом теней тремя этажами ниже. Ничего, кроме бесконечной, кромешной бездны.

Как он мог быть таким жестоким? Летучая мышь была снаружи и никому не причиняла вреда.

И он был священником. Божий человек.

Замаскированный дьявол.

Ненависть пылала в моей крови, кипела в самых глубинах души, разгораясь с каждой секундой все сильнее и сильнее.

Я прислушивался, не раздастся ли шум крыльев, но в голове звучали лишь удаляющиеся шаги монстра, словно марш смерти.

И его голос.

Его бессердечный, непреклонный приказ.

"Пойдемте со мной".

ГЛАВА 4

Не дожидаясь девушки, я ворвался в зал. Ее шагов не было, но они были. В конце концов, все они выстроились в одну линию.

Предсказуемые, не вдохновляющие, имеющие право на жизнь дети. С ними всегда было трудно в первый день, они бились о новые границы и возмущались тем, что покидают своих друзей и особняки.

И мне предстояла непосильная работа по превращению их в нечто лучшее.

Высшие слои общества жили в мире зеркальных поверхностей и неискренних отношений, где ценность человека зависела от того, сколько он мог взять, контролировать и удерживать над другими.

Делать избалованных богатых детей умнее и сильнее – не лучшее решение для общества в целом. Этим ученикам нужны были уроки доброты от положительного примера для подражания.

Но я не был таким парнем. Поэтому я занялся тем, что у меня хорошо получалось.

Дисциплина.

На полпути по коридору я почувствовал, как она выскользнула из класса позади меня.

"Где моя мама?" Она старалась говорить уверенно, но ее голос дрогнул, выдавая ее душевную боль.

Кто бы мог подумать, что изнеженная принцесса Константина способна заботиться не только о себе? Ее реакция на летучую мышь обезоруживающе показала ее характер. Но она свела его на нет своими язвительными ответами и пассивно-агрессивными попытками принизить меня.

Еще ни один студент не проявлял такой смелости.

Когда она шла позади, ожидая моего ответа, в воздухе витала враждебность. Взгляд через плечо подтвердил это.

В ее огромных выразительных глазах полыхало пламя, а губы кривились, обнажая острые кошачьи зубы. Бледные светлые волосы спутались вокруг ее жестких рук, а маленькие ладошки сжались в судорожные кулачки по бокам.

Ее яростный взгляд не опускался, не ослабевал, полностью сосредоточившись на источнике ее возмущения.

Она презирала меня.

Это тоже было нетипично.

Все мои ученики в той или иной степени испытывали трепет в моем присутствии. Но никто из них меня не ненавидел. Совсем наоборот. Слишком часто я обнаруживала, что пресекаю нежелательный флирт или, что еще хуже, увлеченность.

Я подозревала, что с Тинсли Константин это не составит труда. Но, несмотря на все это, она была такой же, как и все остальные накормленные с ложечки детишки с трастовым фондом, личным водителем, шкафом, полным дизайнерской обуви и эмоциональным багажом.

Я должен был рассказать ей правду о ее матери, о том, что эта женщина намерена уехать, не попрощавшись. Но слова не приходили. Вместо этого я

остановился у моего класса и жестом показал внутрь. "Она ждет".

Ждет, потому что я отдал ей этот приказ, когда вышел, чтобы забрать ее дочь. Мне нужно было кое-что прояснить для них обоих, прежде чем они разойдутся.

Когда Тинсли приблизилась, я не отступил ни на шаг, заставив ее протиснуться мимо меня.

"Убийца", – проворчала она себе под нос и выскользнула в комнату.

В интересах продвижения дела я оставил это без внимания. В ближайшие месяцы у меня будет достаточно времени, чтобы наказать ее.

Я вошел следом за ней и закрыл дверь.

"Почему так долго?" Кэролайн направилась ко мне с сумочкой в руках, выглядя при этом так, будто давно готова уйти.

"Присаживайтесь". Я ткнул пальцем в первый ряд парт. "Вы оба".

"Я удивлен, что ты еще здесь". Тинсли опустилась на стул и скрестила руки. "Полагаю, ты сбежала бы, когда у тебя была возможность".

"Я не крадусь…"

"Миссис Константин". Я кивнул на место позади нее. "Садитесь".

Она возмущенно вздохнула, и изящные шнуры на ее шее напряглись. Безупречная кожа. Тонкие кости. В чужих руках на ней появились бы прекрасные синяки.

В другой жизни женщины постарше были моей слабостью. Но не в этой. Не в этой жизни и не с этой женщиной.

Кэролайн по определению была гламурной. Реальные скулы. Спелый рот, прорезанный алым. Тело, которое могло похвастаться регулярными посещениями тренажерного зала. И ни одного переливающегося светлого волоса.

Она показалась мне крайне непривлекательной. Она была высокомерной и властолюбивой, с этическим кодексом, подобающим самому Люциферу. Из того, что я узнал в ходе собственного расследования, у холодной королевы не было ни одного искупительного качества.

Она выдержала мой взгляд в молчаливом противостоянии, которое длилось еще секунду, прежде чем она опустилась на сиденье позади себя. Она была умной женщиной. Достаточно умная, чтобы понять, что я не из тех, кто отступает.

Что касается дочери…

Тинсли еще глубже вжалась в кресло, воинственно устремив свой взгляд куда угодно, только не в мою сторону.

"Мисс Константин". Я шагнул к ней, выпрямив голос. "Сядьте прямо".

Она подняла глаза. Сердце замирало от восторга, когда она с ясностью выражала свои эмоции. Они прожгли меня насквозь, когда она сказала: "Два слова.

Один палец". Кэролайн задыхалась.

Я пнул носком ботинка Тинсли с такой силой, что она подскочила на стуле.

"Именно такой позы я жду от вас в своем классе", – я указал на ее позу. С другими вашими проступками я разберусь позже". Застыв в шоке, ее губы сложились в пухлую букву "О".

Ее волосы бледно-золотистого оттенка доходили почти до талии, отливая цветом искусственного жемчуга, словно выбеленного солнцем. Длинные ресницы взметнулись к необыкновенным глазам, широко расставленным, светло-голубым и неоправданно ярким. Добавьте к этому небольшой заостренный нос и тонкую костную структуру, и она приобретет ярко выраженный эльфийский облик. Породистая красавица с лицом, которое раскрывало магию, когда ее провоцировали.

Через тридцать лет она будет изысканна до невозможности. Такая привлекательность вызывала у зрителей бурную реакцию.

Большинство мужчин сочли бы ее желанной и сейчас, но я принадлежал к числу тех нетрадиционных людей, которые испытывали стойкое отвращение к подросткам. Даже когда я был подростком, я искал женщин постарше. Одержимость, которая в конце концов стала моей погибелью.

Я не был призван стать священником. Девять лет назад я выбрал эту жизнь в качестве покаяния. Безбрачие сковывало тьму внутри меня, а помещение в школу-интернат сдерживало мои желания.

Преподавательский состав состоял из священников, профессоров на пенсии, пожилых вдов и нескольких благочестивых супружеских пар. Я окружил себя сплошными искушениями.

Лучшее решение, которое я когда-либо принимал, и, возможно, единственный благородный поступок в моей жизни.

Я не был добрым священником. Но я был опытным руководителем. Управление этой школой позволило мне сохранить то, в чем я нуждался больше всего на свете.

Контроль.

Этот маленький, уединенный уголок мира был моим королевством, и я знал, как обращаться с его богатыми и влиятельными семьями.

Как тот, что сидит передо мной.

"Я согласилась с вашими правилами". Я встал прямо перед Кэролайн, заставив ее посмотреть на меня. "Потому что это мои правила. Все условия, которые вы выдвигаете, прописаны в школьном справочнике. Ты бы знала об этом, если бы потрудилась его прочитать".

"Не смей…"

"Прочтите это. Ознакомьтесь с тем, как здесь все устроено. Мне все равно, какая у вас фамилия и как вы ведете дела в своем мире, но в мой вы больше не придете и не станете угрожать. Это моя территория, и решения, которые я принимаю, отвечают интересам студентов. Я не стану удовлетворять требования Константинов. Ни мать, ни дочь, ни помощники, адвокаты, телохранители и прочие приспешники, которых вы посылаете ко мне". Я сцепил руки за спиной, наслаждаясь тем, как напряглись плечи Кэролайн. "Если у тебя с этим проблемы, выйди и забери с собой дочь".

Они могли остаться или уйти. Для меня это не имело значения. В этом году у меня была небольшая учебная нагрузка. Либо у меня будет много свободного времени, либо большая часть моих дней будет посвящена Тинсли Константину.

Без сомнения, девушка будет работать полный рабочий день.

И неудивительно, что ей есть что сказать по этому поводу. "Решетки на окнах – это в интересах ваших учеников? А смирительные рубашки вы тоже предоставляете, чтобы мы не могли вырезать себе сердце в страданиях?"

Я не признал ее, даже не взглянул в ее сторону. Я держал Кэролайн в поле зрения, ожидая ее решения.

"Я была права насчет тебя". Она собрала свою сумочку и телефон и встала передо мной лицом к лицу. "Жесткий и бескомпромиссный. Именно то, что нужно моей дочери".

Перевод: Я не буду так легко относиться к девушке.

Она была права.

"Тинсли". Ее тон объявил о ее уходе, холодный и пренебрежительный, когда она направилась к двери. "Я жду удовлетворительного отчета от отца Магнуса".

Прощания не было. Ни взгляда на ребенка, которого она привела в этот мир. Только быстрое цоканье каблуков по полированным доскам, удаляющееся по коридору.

Звук жесткой любви.

Это не было плохим подходом к воспитанию и определенно имело свое место. Но если ребенок получал только жесткую любовь, это не работало.

Я перевел взгляд на девушку, ее осанка была прямой, а голова отклонена от двери. Мне не нужно было видеть ее глаза, чтобы понять, что они моргают от слез.

Печаль, тревога, страх. Примерно через три секунды она собиралась перевести все это в гнев и направить его на меня.

3.

Ее дыхание участилось.

2.

Она сжала руки в кулаки.

Один.

"Отправьте меня домой". Она повернулась ко мне лицом, ее слова вырывались наружу. "Мне здесь не место. Я никогда не поверю в вашу устаревшую религию и не буду следовать вашим глупым правилам. Вы будете жалеть о каждой секунде моего пребывания здесь. Так что скажи ей, что передумала. Уходи, пока она не ушла. Скажи ей, что я не подхожу для вашей школы, и ты не хочешь, чтобы я был здесь".

"Нет".

"Может быть, я не совсем ясно выразилась". Она скрежетнула зубами. "Я собираюсь испортить все твои планы на мой счет. Клянусь Богом, мои промахи будут эпическими".

"Ничего страшного. Твои наказания будут такими же эпичными, как и твои промахи". "Ты…" Ее подбородок дернулся назад. "Священники не ругаются".

"Откуда вы знаете? Вы когда-нибудь встречали такого человека?"

"Нет, но этого не может быть… Это ненормально". Она слегка отстранилась, ладони скользнули по бедрам. Затем она выпрямилась, окинув взглядом комнату. "Ты, летучая мышь, решетки на окнах… Все это не похоже на правду".

Пришло время просветить ее в некоторых вопросах.

Я присел на край стола рядом с ней, положив локоть на бедро. "У нас появилось несколько сапсанов, спустившихся с гор. Они гнездятся на церкви и вдоль оконных карнизов. Это не было проблемой, пока птенцы не начали лететь в стекло и ломать себе шеи. После третьего погибшего сокола я попросил установить решетки. С тех пор мы не видели ни одной смерти".

Ее голубой взгляд утратил ядовитость, и я понял, хотя она никогда бы этого не признала, что нашел ее слабое место.

Она питала слабость к уязвимым вещам.

Я тоже.

"Летучие мыши имеют половой диморфизм. Самки крупнее. Легко опознать". Я наклонился, ожесточив выражение лица. "Ваш детеныш был взрослым самцом, и он не упал замертво. Если только у него не было бешенства. В этом случае быстрая смерть была бы милосердной".

Я знал, что эта чертова штуковина улетела, но для уверенности проверил место под окном.

"В кампусе живут еще шесть священников". Я стоял, не сводя с нее немигающего взгляда. "Когда вы познакомитесь с ними, у вас будет точка отсчета, с которой можно будет сравнить меня. А пока воздержитесь от необразованных предположений". Я направился к двери. "Следуйте за мной".