Жизнь – штука длинная

Поезд загудел, вползая в вокзал, много лет спустя, Крупный, с изумлением увидел, что в Берлине, Hauptbahnhof*, (нем. Главный вокзал) выглядит как точная копия вокзала в его родном Кениге. На перроне, ожидаемо, их никто не встречал.

– Ну, верно, сказал Мартын, на хрен нас встречать? Нас же наверняка порезали в Апрашке. Они договорились, по очереди таскать коробки в машину, Крупный бросил ее на площади перед вокзалом. Машина была только у Игоря, в этом он тоже отличался от своих коллег. Машину ему прикатил из Германии офицер, который служил в Восточном Берлине, прямо перед падением стены. Была это жигули копейка пятнадцатилетней выдержки, и обошлась Крупному в 200 западных марок. Почему-то офицеру, служившему в восточной части, восточные деньги не подходили. К тому же, он перегонял ее в январе, в дикий снегопад, и, ожидаемо, долбанул ее задом об дерево. Так что, Игорю пришлось машину сначала починить, потом эксплуатировать в хвост и в гриву. Иногда он думал, что, если бы не машина, и эти случайные заработки от наркош, его семье пришлось бы очень туго.

В организмах булькала водка, поэтому Мартын поехал домой на троллейбусе, а Крупный лег спать в машине. Даже после выпитой водки, ему хватило мозгов не бросить столь ценный груз на привокзальной площади. Выспаться ему так и не дали, постоянно подходили либо люди, которым нужно было куда-то доехать, либо проститутки, которым хотелось совместить приятное с полезным: и доехать до дома, и не заплатить денег. Уснул он только в 8 утра, когда все эти потенциальные клиенты и клиентки разъехались по домам.

Проснулся он часов в 12 от стука в окно. Мозг сразу подумал, что подъехала машина ГАИ, однако он увидел в окне довольную рожу Васи. – Ну что, дебилушки, все-таки купили зубную пасту? – задал он ожидаемый вопрос. – В следующий раз сам поедешь – разлепил губы Крупный – выберешь то, что понравится. Вася залез в машину и стал трещать о каких-то делах, которые произошли за те двое суток, которых Игоря не было в городе. Крупный слушал его в пол-уха, смотрел на дорогу, и боялся, что его остановят менты и будет совсем невесело. Денег на штраф нету точно, и без руля остаться никак нельзя. Но в этот день ментовский бог отвернулся от него, он доехал до рынка, на котором стояла их пустая палатка, и, более того, припарковался прямо рядом с ней, что обычно было невозможно. В желтой палатке, которая, ожидаемо, в Калининграде называлась «Янтарь», уже маячила рожа Мартына, более того он держал в руке картонку, на которой было написано «Только у нас ФИНСКАЯ ЗУБНАЯ ПАСТА «Pepsodent». Цены на картонке пока не было, зато неожиданно рядом с палаткой уже толкалось с десяток женщин разного возраста.

– Ну чего, Крупный, почем пасту поставим? – спросил Мартын. – Давай по 600 – ответил Игорь. – Ты бахнулся что ли? 4 конца зарядил! – ответил Вася. – Ну какие 4? – А транспорт, а здоровье? Если она в Питере по 500, чего тут стесняться? Скинем если что…

Весь груз они продали за полтора часа. Последние тюбики они отдавали как водку в 1986 году – по 1 штуке в одни руки. Поднять цену у них не хватило совести, в то время в головах еще бродили заветы Ленина и Пионерской организации.

Еще через час, Мартын и Крупный поехали на вокзал за новыми билетами в Апраксин двор.

ГЛАВА 2. ВТОРОЙ РАЗ НЕ…

Билеты на поезд, на удивление были. Крупный схватил два туда и обратно, и поехал домой, хотя бы принять душ, и побриться. Можно было бы походить и со щетиной, он как раз вписался бы в общую картину Апраксина Двора, но Игорь ненавидел быть небритым, видимо это тоже передалось от отца, за всю свою жизнь, он отца со щетиной не видел ни разу. Было ощущение, что папа просыпается среди ночи, бреется, и снова ложится спать, и все это ради того, чтобы сын не увидел его небритым.

Жены дома не было, он оставил записку «Вечером не жди, я снова в Питер», и рванул на вокзал. В этот раз Мартын не опоздал, а наоборот, стоял возле вагона приплясывая.

– В Псков поедешь? – спросил его Крупный. – С удовольствием бы, но деньги важнее – неожиданно серьезно ответил Мартын. В рюкзаке что-то предательски звякнуло.

– Если бы будем ездить по три раза в неделю, то вместо денег заработаем цирроз – сказал Крупный. – Ой, да какой цирроз… За сутки мы что, две бутылки водки не выпьем? – ответил Мартын. – Э-э-э… две? – удивился Крупный. – Ну, да, две… по 0,7 – усмехнулся Мартын – Что тут пить? Крупный подумал, что еду в дорогу он взять не догадался, а если выпить две по 0,7 без закуски, то можно потерять не только деньги на товар, но и две головы: свою и Мартына.

– Подожди, я сейчас – сказал он, и побежал к ближайшему киоску на перроне. В пустом киоске скучала немолодая продавщица. – Здравствуйте – сказал Крупный – что у вас в продаже? – Коржики – сказала тетка – коржики молочные. Не очень свежие, зато есть можно долго.

– Это у Вас юмор такой, хлебобулочный? – спросил Крупный, и добавил: – дайте четыре. Схватив коржики, он дернул к вагону, времени до отправления осталось минуты три. К его изумлению, проводница была та же, что и в прошлый раз, молодая и розовощекая. Мартын уже давно трещал с ней на разные темы, нагибался к уху, что-то шептал, от чего розовыми у девушки становились не только щеки, но и уши, лоб, и, казалось даже затылок под волосами.

– Слушай – сказал Крупный – ехать же сутки, поговорите еще, пойдем в купе. Мартын на удивление спокойно согласился, еще что-то сказал девушке на ухо, от чего ее розовые щеки стали почти пунцовыми, и шагнул на подножку вагона.

– Быстро же ты псковскую Джульетту забыл – подколол его Крупный. – Любовь любовью, а кушать хочется всегда – ответил ему Мартын – доеду еще до Пскова. Он дернул дверь в купе. За столиком сидел странноватого вида мужик, в трениках и майке-алкоголичке. Майка, когда-то, была белой, но сейчас она выглядела, как ровесница хозяина. Мужик выглядел лет на сорок пять – пятидесят, т. е. для приятелей почти дед. На противоположной полке сидела довольно миловидная шатенка в кудряшках, которая пыталась читать, но мужик явно ей в этом мешал.

– О, сказал мужик – попутчики. Купе точно не перепутали? – Если шестое, то наше, – ответил ему Крупный. – Раз ваше, то меня зовут Гриша – сказал мужик. «На хрен мне твое имя?», подумал Игорь, но ответил: Игорь. Мартын представился кличкой: «Мартын». Крупный перевел глаза на женщину, ей было лет 35, невысокая, стройная, насколько можно было понять по сидящей, и с макияжем. – Милда, – сказала она с замечательным литовским акцентом, – очень приятно. Имя прозвучало как «Мъилда», литовцы часто произносят мягкие согласные, твердо.

Поезд погудел, и чуть-чуть дернул вагоны. Крупный выпустил из рук коржики, положил их на стол и сел рядом с Гришей. Мартын сел на полку к Милде, но, как-то стесняясь, достаточно далеко от нее, как будто боялся доставить ей неудобство. Гриша заржал: – Че, студент, такой робкий? Мартын и правда вел себя как институтка из пансионата благородных девиц, но Крупный слишком хорошо знал своего приятеля, чтобы принять это за чистую монету.

Крупный взял сигареты и пошел в тамбур, это уже было традицией – пойти курить сразу после отправления поезда. Он опять стоял и смотрел на знакомые места, как вдруг дверь открылась и вошел Мартын. – Ну что, когда бухать то начнем? – спросил он. – Да все равно, – ответил Игорь, – Хоть сейчас и начнем. Только у Милды спросим, ей, наверное, не сильно приятно с тремя алкашами в купе ехать будет. – Ты думаешь Гриша тоже будет пить? – А ты его рожу видел? Я думаю, он все в одну харю способен влить.

Мимо прошла проводница, ушла в соседний вагон. Мартын задумчиво посмотрел ей в след и сказал: – Интересно, у нее муж есть? – А тебе не все равно? – ответил ему Крупный. – Да, все равно, конечно, но я представил себе, твоя жена, каждый день уезжает куда-то в рейс, там в вагонах толпа мужиков, все пьют, пристают, я бы, наверное, от ревности умер. – А ты думаешь, что жены моряков в большей безопасности, пока их мужья рыбу ловят где-то в районе Аргентины? – Ну, суда, слава богу, все на иголки распилили, все моряки по домам, – ответил Мартын.

Крупный бросил окурок в окно, они еще постояли, помолчали, и пошли в купе.

– Ну что, студенты, радостно сказал Гриша, выпьем? Он выставил на стол бутылку странной водки «Распутин», емкость у нее была литр, в рюкзаке звякнула еще какая-то посуда. Мартын достал свою, он не покупал новомодные марки водки, приятели обычно пили традиционную водку, «Столичную» или «Пшеничную». Крупный вытащил из бумажного пакета два коржика, положил на стол. Гриша радостно заржал: – Студенты, вы коржиками водку будете закусывать? Под стол упадете после третьей рюмки! После этой тирады, он достал из рюкзака кусок сала, не менее килограмма, и большой каравай черного хлеба. – А ты не мусульманин? – спросил он Мартына – Водку будешь? – Якут, – коротко ответил Мартын – Буду.

Они разлили водку по стаканам, которые Крупный взял возле титана с горячей водой, Милда, пальцем, показала уровень, до которого нужно наливать. Мартын и Крупный бывали в ситуациях, когда нужно было пить, и оставаться с более или менее светлой головой, поэтому они наперебой наливали Грише, а сами пили через раз и не до конца, тем более, что «Распутин» оказался дрянью, какой-то не самый дорогой спирт, разбавленный водой.

Милда тоже пила немного, но, она заметно захмелела и от этой порции спиртного. Гриша уже не мог сидеть, он привалился к стенке вагона, и, периодически, засыпал. Мартын бережно уложил, уже невменяемого Григория на полку, тот мгновенно захрапел.

– Ну вот – сказал Крупный – теперь можно и посидеть нормально. Но Мартын вдруг встал, и сказал: – Пойду-ка я проветрюсь. И, не дожидаясь реакции, вышел из купе. В купе повисла пауза. Крупный не помнил, о чем они говорили несколько минут назад, Милда тоже молчала, и, лучшее что придумал Игорь, это пробормотать: «Пойду я покурю», дернул дверь купе и пошел в тамбур. В тамбуре не было никого, было довольно прохладно, все-таки вечер. Игорь прикурил, стал смотреть в окно и думать о завтрашнем дне, как вдруг дверь в тамбур открылась и туда вошла Милда. – А почему Вы меня не пригласили покурить? – спросила она. – Вы же не ходили ни разу, я и подумал, что Вы не курите. – Курю, когда выпью – хохотнула она. Она достала длинные коричневые сигареты из зеленой пачки. Крупный прочитал «More menthol», и дал Милде прикурить. Снова повисло тяжелое молчание. – Спасибо, что напоили этого Гришу, он мне совсем не понравился, и я боялась, что он начнет ко мне приставать – сказала Милда. – Интересно, сказал Игорь – Гришу Вы боялись, а, скажем меня – нет? – А Вас я ждала. Она придвинулась к нему вплотную, и до того момента, как он успел возразить, прижалась губами со вкусом водки и ментола к губам Крупного. Поцелуй был довольно приятным, Игорь давно отсортировывал женщин с неприятными поцелуями, потому что это было как бы индикатором того, что могло быть дальше. – Милда, простите, но я женат. Вот Мартын – он холостой. – Ваш Мартын, сказала Милда, только что проскакал полуголый от купе проводника к титану за водой. «Вот же метеор», подумал Крупный, а вслух произнес: – Прошу Вас, не обижайтесь.

Они вернулись в купе, Гриша спал в той же позе, в которой его оставили. Крупный полез наверх, повернулся на бок, и прошлая полу-бессонная ночь дала о себе знать. Он мгновенно заснул.

Проснулся он от того, что по коридору ходили пограничники и таможенники. Мартына в купе так и не было, впрочем, Милды не было тоже, возможно, она сошла в Резекне или Даугавпилсе, Крупный спал, как убитый, и ничего не слышал. Таможенник разбудил Гришу, тот, не открывая глаз, дал паспорт, и снова вырубился полностью.

Крупный тоже снова уснул, и проснулся уже на Варшавском вокзале. Возле его полки маячила довольная морда Мартына. – Вставай, соня – сказал Мартын – кто рано встает, тому бог дает. – Я смотрю, не только бог, но и проводница? – сказал Крупный, пытаясь удержать похмельную тошноту внутри организма. – Зависть – один из семи грехов, – ответил ему Мартын, – но, справедливости ради, надо сказать, что проводницы теперь в моем рейтинге находятся сильно выше поварих, официанток и учителей начальных классов. Я бы даже сказал, сразу после стриптизерш и бухгалтеров.

В Питере они снова пошли пешком на Апраксин двор, совершенно не надеясь, что там снова будет этот микроавтобус с волшебной зубной пастой.

В Апрашке был обычный Вавилон, толкотня, куча людей, которые, казалось, сами не понимали, зачем они тут находятся. Крупный сказал Мартыну:

– Слушай, если мы на все деньги пасту купим, то фиг унесем же.

– Ты ее найди еще – ответил Мартын, и в этот момент Крупный увидел знакомый микроавтобус. Они пошли вперед, заняли очередь, и Крупный подошел к продавцам зубной пасты: – Привет, скажите, если мы будем регулярно, 2—3 раза в неделю будем брать у вас по 10 коробок, какую цену дадите? – Отвали, – неохотно сказал тот, который выгружал короба, однако из кабины выскочил поджарый парень, который явно был начальником, или старшим над первым. – Ну, скидку в 5% могу дать. – Тридцать, – сказал Крупный. – Вы откуда борзые такие? – спросил поджарый. – Из Калининграда, сказал Мартын – у нас там все такие.

– А я в Балтийске служил – ответил первый, который выгружал короба. – Только ради Балтийска – сказал поджарый, 15%. – По рукам – сказал Мартын, не дожидаясь ответа Крупного.

Они снова купили все виды этой зубной пасты, но с первого рейса у них еще оставались деньги, которые нужно было вложить в товар. Крупный почесал подбородок, на котором уже начала расти щетина, и вдруг сказал: – Лезвия. – Что лезвия? – Оторопело спросил Мартын. – Лезвия «Gillette» – ответил Крупный – стоят дорого, весят мало. Надо поискать.

Оказалось, что лезвиями завален весь Апраксин двор, даже удивительно было, при наличии стольких торговых точек с бритвами, видеть вокруг, сплошь небритые лица. Они купили разное: просто лезвия для обычной безопасной бритвы, станки «Слалом» в красной упаковке и лезвия к ним. Оказалось, что если покупать «Gillette», то весь груз можно унести, чуть ли не в карманах.

Крупный остался стоять возле коробов, а Мартын побежал искать такси. Он вообще все делал быстро, иногда не вовсе не думая, полагаясь на интуицию, которая, впрочем, его редко подводила. Вот и сейчас, его не было, а к Крупному подошли три парня, по виду, явно не студенты консерватории, и спросили: – Ты что тут делаешь, торгуешь? Денег платить не хотелось, Крупный попытался отмазаться: – Ребята, я из Калининграда, директор детского дома, вот пасту зубную купил для своих воспитанников. – Ребята – хихикнул один из подошедших – Может и правда учитель-ботан-очкарик? – Да, как же, ответил второй – смотри, у него «Camel» из кармана торчит, а учителям сейчас максимум на «Астру» хватает. – Я правда директор детского дома – опять заканючил Крупный, а «Camel» это единственное, что я себе позволяю с зарплаты.

– Ладно, директор – сказал третий, по-видимому, главный из троицы – Давай вали уже отсюда, а то подойдут не такие добрые, как мы, и ты Кэмэлом не отделаешься – он двумя пальцами достал пачку сигарет из кармана куртки Крупного, и положил к себе в карман.

– Да, да – Крупный постарался изобразить растерянность – уезжаю уже, вон и машина подъехала, коллеги из Петербурга помогают. Он увидел такси, ниссан с правым рулем, рядом, с водителем которого, и сидел Мартын. Тот все понял, не делал резких движений, не вылезал из машины, просто сидел и ждал, как же из ситуации вывернется Крупный. Парни отошли, Крупный вытер пот со лба и махнул рукой Мартыну. Они загрузили коробки в течение одной минуты и дунули на вокзал.

В этот раз, продали они все в Калининграде с той же скоростью, что в первый раз, с той лишь разницей, что в очереди стояли не только женщины за зубной пастой, но и мужчины за кассетами для бритья.

ГЛАВА 3. ПОЛЬША

Они стали ездить в Питер два раза в неделю, впоследствии, даже через 20 лет, Крупный ощущал тошноту при виде поезда или вокзала, а единственный подстаканник, который, откуда-то, был у него дома, он с негодованием выбросил в мусор, чтобы ничто не напоминало ему о том времени, когда он проводил в вагонах времени больше, чем со своей семьей.

Спроси его кто-либо, почему ездил он сам, а не его коллеги, Саша или Вася, он не смог бы ответить, но, положа руку на сердце, он всегда следовал поговорке: «Хочешь сделать хорошо – сделай сам». Поэтому и на такое важное мероприятие, он и предпочитал ездить только самостоятельно.

У их палатки, давно уже скапливалась очередь, наиболее постоянные точно знали, когда груз придет из Питера, и ждали, что же еще приедет новенького? Мартын несколько раз объяснял девушкам, как пользоваться пеной для волос, и у Крупного даже были подозрения, что он потом проводит тренинги у них на дому. Контингент Игоря же были женщины постарше, он на своем лице показывал, как их мужьям можно бриться пеной для бритья, без использования помазка, и его рожа, судя по объему продаваемой пены, пользовалась неплохим успехом.

Сашка чаще всего сидел в палатке, Вася же бегал по всему городу, чтобы найти что-то похожее на косметику, купить оптом, и поставить на перепродажу в их общую палатку. К его чести, палатка никогда не была пустой, и, Крупный, возвращаясь из рейса, всегда с содроганием опасался увидеть пустые витрины, но с каждым днем, он видел, как его коллеги аккуратно и методично формируют имидж маленькой желтой торговой точки.

Ближе к Новому году, в ноябре, Крупный, прогуливаясь по зеленой улице имени Карла Маркса, (его всегда удивляло, что улицы имени Жданова или Буденного были переименованы, а улицы людей, которые придумали все, в чем он прожил первые 25 лет жизни, Маркса, Ленина, Энгельса, остались нетронутыми), он увидел магазин «Джульетта». – Интересно, чем торгуют в магазине, с названием «Джульетта»? – Подумал он – Итальянские макароны продают?

Он толкнул дверь, и зашел в довольно уютный, небольшой магазинчик, который был весь наполнен какими-то косметическими товарами, стиральным порошком, в общем, сейчас такой магазин назвали бы «сельпо», а в тот момент, Крупному показалось, что он зашел в супермаркет. Его внимание привлек знакомый по поездкам в Апраксин двор флакон – пена для бритья «Gillette». Он увидел цену, и стал протирать очки – цена была такой же, по какой они покупали эту пену на рынке.

– Дайте, пожалуйста, пену для бритья – сказал он. Лысоватый парень, возрастом чуть за 30 потянулся за флаконом, оступился, разбил чашку, которая стояла рядом с прилавком и

сказал: – От, бисова дитына… Он протянул Крупному флакон, назвал цену, Игорь протянул ему деньги. – Приезжий? – спросил Крупный. – Да, ответил парень – с Запорожья, институт закончил, меня с женой сюда распределили, вот и прижились. – Игорь – сказал Крупный, – Олег – сказал парень.

Крупному не терпелось выйти на улицу и почитать, что же написано на флаконе. Он вышел, перевернул флакон и увидел бумажную наклейку, на которой было много чего написано на польском, он не все понял, но понял основное: sp. zoo «Gillette Polska», distributor «Pronto», Elblag (* по-польски: ТОО «Жиллетт», Польша, дистрибьютор «Пронто», Эльблонг).

Его обдало жаром: «Если мы возим из Питера, берем по цене этой „Джульетты“, то сколько же это стоит в Польше?». Он прыгнул в машину и поехал домой к родителям. Мама давно и прочно подрабатывала поездками в Польшу, возя «туристические группы» из Казахстана, осматривать достопримечательности на многочисленных рынках польских городов.

Он знал, что мама впишется в историю сразу, но не думал, что с таким пылом… – Игорь, я завтра же поговорю со знакомым таможенником, – сказала мама – Лёнчик обязательно поможет, он хороший мальчик. Если мало будет одного, найду еще пару.

Лёнчик оказался сорокалетним мужиком, полностью лысым, плюс к этому, Крупный ни разу не видел его веселым. Тот был или выпившим, или с похмелья, или просто уставшим, но Игорь не видел его улыбающимся, или смеющимся, казалось на голову бедного таможенника свалились все возможные на земле хлопоты.

– 200 баксов машина – объявил он Крупному – и по фиг, что Вы там везете. – А если наркоту – попробовал пошутить Игорь. – А ты не знаешь, что устное декларирование приравнивается к письменному, и ты только что вякнул лет на 10 тюрьмы? – Лёнчик поднял усталые глаза – на границе не вздумай так пошутить, мало того, что разденут, и тебя, и машину, так еще принять могут за милую душу. Держи график моих дежурств, – он протянул Крупному листок в клеточку, где была разлинована какая-то таблица. Похоже, Лёнчик, не первый раз кому-то сообщал график своей работы.

Крупный стал готовить машину к поездке в Польшу. Опыт у него был, и большой. Он снял заднее сиденье, положил пустые коробки и натянул на них чехол. Вытащил из багажника запаску, домкрат, оставил только аптечку и аварийный знак, то, что дотошные польские полицейские могли проверить. Конечно, наиболее вредный полицейский мог вообще арестовать машину при наличии 10 знаков и 20 аптечек, но если про это думать, лучше вообще за границу не ездить

Игорь вспомнил случай, как он ездил с макаронами и бананами, и один наиболее вредный полицейский, увидел у него треснувшее боковое зеркальце на машине, и решил его оштрафовать на какую-то незначительную сумму. Но, никакой суммы в злотых у Крупного на этот момент не было, он попросил разрешения съездить на рынок, и поменять доллары на местную валюту. Инспектор забрал паспорт Игоря и техпаспорт на машину. На поиски валюты ушел час, и, когда Игорь вернулся назад, он с изумлением увидел, что инспектора на месте нет. Само собой, номер полицейской машины он не запомнил, а плюнуть и проехать границу без паспорта и техпаспорта, никак было невозможно. Он вспоминал, как три часа мотался между границей и городком, где его остановили, без документов на машину, без своих документов, пока наконец в местном УВД не сжалились и не сообщили по рации, что какой-то безумный русский на синей машине уже достал всю приграничную полицию. Отозвался какой-то Марек, который давным-давно дома ел свой бигос, и уже забыл и про паспорт, и про техпаспорт, благо поток русских машин в то время позволял ему жить безбедно, и один недоплаченный штраф погоды не делал.

Они стартовали рано утром, часов в 5, потому что была вероятность, не успеть до окончания смены, тогда им пришлось бы весь следующий день стоять на границе и ждать, пока Ленчик приедет на работу в ночь. Наши и поляки пропустили их без задержек, и в 8 утра они парковались на стоянке магазина «Pronto», как сейчас сказали бы «Cash&carry», а тогда он казался каким-то безбрежным рынком, везде стояли паллеты с товаром, любым, какой только они могли себе представить. Челноки тащили в свои машины все что угодно, продукты, лимонады, обувь, одежду, и только у паллета с сигаретами и косметикой, было спокойно. Никого, кроме наших героев не интересовала пена для бритья и лак для волос. Неожиданно на плечо Крупного легла ладонь. Он обернулся, и увидел парня из магазина Джульетта, которого, как он вспомнил, звали Олег.

– Шо, тоже за косметикой приехали? Спросил он со своим непередаваемым акцентом.

– Ну, да, мы давно ей занимаемся – ответил Игорь, у нас палатка на рынке.

Подошел еще один парень, высокий, примерно ровесник Крупного, но уже с заметной сединой. – Андрей – протянул он руку. – Ты тоже из Запорожья? – спросил Игорь – Учился там, ответил парень, а так я из Алма-Аты. Оба они настороженно наблюдали, что именно Мартын грузил на паллет, ассортимент был похож на тот, что лежал у Олега на паллете, но различия все-таки были. Олег грузил больше дезодорантов, и лаков для волос, а у Крупного, по привычке, на паллете лежала зубная паста, немного зубных щеток, и, конечно же, пена и кремы для бритья «Gillette».