Журнал «Парус» №85, 2020 г.

Красота чувствовалась в их молодой силе, хотя делали они будничную работу в проеме ворот огромного сарая из силикатного кирпича, где тянуло из дальнего угла тяжело, смрадно – гнилой прошлогодней картошкой – это грязное месиво отправляли самосвалами на спиртоводочный завод; и где пахло свежей бороздой от нового, привезенного на грузовике урожая, который мы высыпали из мешков в бункер, перебирали и разносили по дощатым сусекам. Да сидела на ящике, возвышаясь, записывая центнеры в школьной, захватанной тетрадке полненькая, широкоротая кладовщица, молодая, с белесым незначительным лицом коротышка: сама, как крупная картофелина; в телогрейке ниже колен: настоящая «кутафья», как говорили в деревне. Глубоко запуская руку в карман, доставала семечки, грызла и разговаривала: с полных, несыто блестевших губ летела шелуха под ноги…

И она, подхватив похабные шутки Сашки Балагана, тоже смехом, но с откровенным по-бабьи намеком, так, что это учуялось всеми, вдруг пожаловалась на своего мужа бесстыдно и с таким вызовом, что все наши работники смущенно примолкли, опустив глаза, только слышно, как клубни шурудят под руками, а она глядит на всех свысока со своего ящика. Примолк и Сашка Балаган, пригнулся, полуоткрыв рот, распустив губы в растерянной ухмылке, а вечером его «коллективом направили к кладовщице, чтобы лучше закрывала наряды: иначе – выработки нам не видать!» На него пал выбор, потому что он был единственным холостяком в бригаде: давно развелся с женой и в свои тридцать девять лет был уже дважды дедушкой.

Вечером тайком от мужа, простоватого слесаря, она пришла в общежитие к «спасателям урожая», в темную комнату к нему, жилистому, длиннорукому, цвета прошлогодней травы волосы у него и лицо костистое и рябое, утянутое по щекам в кривые морщины; глаза с выпуклыми, как у лошади, белками, и зубастый рот все время в оскале смеха. Он охальник, балагур. На стройке, на верхотуре, без лесов – свободно ходил по кладке стены на четвертом этаже и по узкой бетонной перемычке – да еще мог там и сплясать, за что его и прозвали Балаганом…

А вокруг – цвела иконопись осени: умягченные светом холмы с багряными и желтыми гривами рощиц, и будто спустившись с неба, из этого мягкого света с одной стороны – белеет, как из яичной скорлупы, монастырь с мощной стеной; по другую сторону – колокольня острая церкви сияет, мерцая, тает в высоте.

И монастырь, и церковь вблизи – я в них уже побывал – безобразно разгромлены. А отсюда, издали в такой день кажется, что Святая Русь, её теплая тайна рядом, под скучными, а то и враждебными буднями: в голом поле, в разрушенном храме, между людьми, вроде случайными, безвестными, как Сашка Балаган, распутная кладовщица, важный, краснорожий с похмелья директор совхоза, разъезжавший в своём «газике» с собачкой на переднем сидении… Чудное тепло было не от ясного дня, а от мыслей и образов, забрезживших во мне: как мал человек – он как живая земля, но и этого – много: невидимые побеги и от такой бедной жизни достают до неба.

В свободный час в синей легкой телогреечке – от скучных многоквартирных совхозных домов по изрезанной осенними колеями дороге я спешил с холма в логовинку, заросшую высоко сорной травой, где низко свисая сытными гроздьями ягод, краснели на солнце рябины. По глубоко просевшей в логу дороге медленно подымалась навстречу от деревни Красной старуха. Спросил у неё, какому святому посвящена та церковь, сияющая вдали на холме. «Никите Великомученику», – привычно, точно ждала такого вопроса, ответила она, и мы поговорили немного.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.