Магисса: «Тайны Древних»

– Не урони меня, – сдавленно прошептала Айри уже жалея, что просто не пошла следом, но ругаться не рискнула, а только испуганно обхватила его руки.

Дэмиан негромко рассмеялся: – Попробуй насладиться полетом, – прошептал он ей на ухо. – Я держу тебя очень крепко, ведь твоя жизнь, это моя жизнь.

Айри медленно выдохнула. Холодный ветер дул в лицо и раздувая полы плаща проникал под одежду, заставляя дрожать от холода. Сердце стучало быстрее от волнения и страха, но все же чувство восторга стало подниматься изнутри, перекрывая все другие эмоции. Дэмиан крепко обнимал ее сзади и исходящее от него тепло резко контрастировало с холодом вокруг, что снова придавало ей уверенности, но при этом вызывало чувство уязвимости. Айри попыталась сосредоточится на том, что происходит вокруг. Город внизу был укутан белоснежной пеленой и переливался белым и желтым светом редких фонарей и окон трактиров, но ночная мгла поглотила все звуки. Со снежных крыш вились сероватые клубы дыма и растворялись на пути к темному небу. Крупные хлопья снега кружились в ночной мгле и переливались в потоке лунного света, что создавало иллюзию волшебства. Айри закрыла глаза и раскинула руки, чувствуя себя свободной словно птица, летящая над миром и покоряющая необъятные пространства. Но вскоре реальность вернулась, и она открыла глаза, снова чувствуя руки Дэмиана и звуки музыки из трактира. Он осторожно поставил ее на ноги и отпустил.

– Ты как? – спросил он, прекрасно видя восторг на лице Магиссы и слегка улыбаясь. – Понравилось?

Айри тут же нахмурилась, она не хотела обсуждать свою минуту слабости, а уж тем более выражать восхищение: – Это было быстрее, чем ногами, – равнодушно ответила она. – Но я замерзла, надеюсь камин еще горит.

Магисса толкнула дверь и зашла внутрь. Народу стало уже меньше, но те, что остались были сильно пьяны и либо спали лицом на столе, либо горланили песни и требовали еще выпивки. Мираэлла уже не пела, оставив после себя небольшую сцену, сплошь заваленную цветами и красивый платок на шее дочки трактирщика. Айри бегло осмотрелась и направилась к лестнице, когда ее и Дэмиана окликнул бармен.

– Постойте уважаемые, тут одно дельце надо уладить.

Айри осталась стоять на месте, а Дэмиан вернулся к барной стойке.

– Тут такое дело, – замялся бармен, – ваша супруга, не знаю какими силами, но сломала дверь и выбила окно в соседней комнате. Надо бы как-то ущерб покрыть.

Дэмиан обернулся и удивленно посмотрел на Магиссу.

– Что ты сделала?

Айри почувствовала, как краснеет, но в ответ лишь пожала плечами, гордо вскинула голову и скрылась на лестнице, бросив Дэмиана одного разбираться с барменом.

Камин почти прогорел. Айри скинула плащ и принялась ворошить угли, выкладывая сверху новые поленья и наблюдая как небольшие язычки пламени охватывают сухое дерево. Она всегда любила смотреть как горит огонь. Это завораживало и успокаивало одновременно, а в данном случае еще и согревало продрогшие руки и ноги. На столе стоял небольшой глиняный горшочек, прикрытый полотенцем и Айри вспомнила что просила девчушку принести ей ужин в комнату. Радостно вскочив, она взяла его и поставила себе на колени. Горшок все еще оставался теплым и ароматы мяса и специй наполнили комнату. Сидя возле камина Айри с наслаждением, ела вкусную баранину и размышляла, чувствуя, что впервые не испытывает злости. Что она знает о Дэмиане? Все что ей говорили было настолько поверхностным и скудным, записанным когда-то на свитках одним человеком. Без указаний причин или следствий каких-то обстоятельств. Как говорил отец Торвальд, нельзя делить мир на черное и белое, в каждой тьме есть свет и каждый свет может наполниться тьмой. Но можно ли как-то объяснить или оправдать убийство Магисс? Вряд ли хоть одно обстоятельство на это способно. Нужно просто поговорить, расспросить его обо всем, к тому же она и так планировала найти его слабые стороны, о которых возможно он сам и расскажет.

В дверь постучали.

– Открыто, – крикнула Айри и посмотрела на входящего Дэмиана.

Он принес небольшой кувшин и кубок, а также чашу орехов и сыра.

– Так, я значит ищу нам пропитание, а у нее судя по запахам настоящий банкет? – беззлобно пошутил Дэмиан.

Он поставил все на стол, снял сапоги и плащ и присел рядом, вытягивая ноги к камину. Айри выждала время и не услышав вопросов или упреков за разбитую дверь, протянула ему свой горшочек.

– Угощайся, пока теплая. Когда остынет поставь у огня и она снова станет съедобной.

Дэмиан удивленно приподнял одну бровь: – Ты добавила туда яд? Или с чего такая щедрость?

– Я просто хочу поговорить, – фыркнула Айри. – Так что не зли меня снова.

Дэмиан примирительно вскинул ладони и принял горшочек: – Кстати наши планы меняются, завтра попробую разузнать, где можно найти оракула. Так что нам придется задержаться здесь еще на день.

– Оракула? – переспросила Айри нахмурившись от перспективы задержаться в этом трактире. – Кто это?

Дэмиан налил себе немного из кувшина и поднес кубок к губам: – Это человек, который имеет связь с духами. Если твой плащ действительно принадлежал Магиссе, то ты сможешь пообщаться с ней через оракула, это будет надежнее и быстрее, – он сделал небольшой глоток. – Но я не знаю существуют ли они еще, поэтому завтра и попытаюсь выяснить. Кстати, откуда он у тебя?

– Мне дала его мама, когда выяснилось, что я Магисса. – Айри зачерпнула немного орешков. – Она сказала, что в него Таида завернула своего ребенка сразу после рождения.

– Ты спросишь у Таиды как развязать наши жизни? – Дэмиан пристально посмотрел на нее оценивая реакцию.

Айри вызывающе встретила его взгляд: – Можешь не сомневаться, но ты освободишься от меня только после того, как мы найдем храм.

– Если я смогу найти хорошего оракула, то Таида расскажет тебе что делать. Так что наша сделка может завершиться довольно быстро.

Айри задумчиво пересела, подгибая ноги под себя: – Слушай, один наемник мне рассказывал, что есть пророчество будто королевская кровь и магия когда-то станут едины. Именно поэтому король тратит столько сил на поиски теперь уже меня. Но кто изрекает эти самые пророчества?

Дэмиан завертел в руках кубок: – Думаю у короля, помешанного на магии, вполне может быть, свой оракул. Но если это он, то едва ты сделаешь шаг в его сторону, оракул тут же сообщит об этом, и вся королевская стража будет поджидать тебя там. – Дэмиан снова отпил свой виски. – А что конкретно хочет от тебя король?

Айри дернула плечом: – Понятия не имею, слишком часто и слишком много от меня хотят в последнее время.

– И тебе не интересно? – усмехнулся Дэмиан. – Забрать твою магию он не может, убить тебя не в его интересах. Ты не думала, что возможно бежишь от того, что тебе наоборот понравится?

– И что же такого он сможет мне предложить, чтобы мне понравилось? – скривилась Айри.

– Ну, – потянул Дэмиан, – например сделать тебя своей королевой.

– Шутишь? – Айри нервно рассмеялась. – У него уже есть королева.

– Когда речь заходит о власти, такие вопросы быстро решаются, – Дэмиан закинул в рот небольшой орешек. – Думаешь он не избавится быстренько от своей королевы? Потом женится на тебе, и ты нарожаешь ему свору детишек королевской крови и с магией в придачу.

Айри недоверчиво посмотрела: – Это мерзко, и он старик.

Дэмиан громко рассмеялся: – Святая простота. Когда речь идет о власти, осел женится на лягушке, и они оба будут счастливы. Потому что власть сводит с ума. А жениться на такой хорошенькой Магиссе захочет каждый.

– Вот и пусть он женится и на осле, – психанула Айри, – и на лягушке следом, а мне этого не надо.

– И ты отказалась бы стать королевой? Править миром? Купаться в роскоши и любви?

– В любви дряхлого старика? – теперь рассмеялась Айри, – ну уж нет. Если я когда ни будь и выйду замуж, то я как минимум буду любить своего мужа. Хотя, – в ее голосе прозвучали грустные нотки, – Магиссам запрещено иметь семью.

– Вообще-то я имел в виду любовь народа, – Дэмиан опустошил свой кубок и подлил снова. – Но твоя грусть при слове семья меня удивляет. Кто лично тебе что-то запретил?

Айри нахмурилась: – Это общеизвестный факт!

– Да, – кивнул Дэмиан, – триста лет назад жили такие, которым много чего было нельзя, но как это относится к тебе? Кто передал тебе свое наследие? Кто указал тебе что можно, а чего нельзя? Хранители? Старики, которые сами не видели тех событий. Старейшины? Что позволили себе пойти против Магиссы. Ты первая и единственная, как ты этого не поймешь? Ты особенная и у тебя есть великая возможность, переписать историю, создать свое, новое наследие. Но ты почему-то упорно сопротивляешься, и сама себе усложняешь жизнь. Зачем тебе то, что было?

Айри задумалась: – Возможно ты в чем-то и прав, но моя главная проблема в том, что я очень мало знаю. Ты сегодня сказал, чтобы я начала спрашивать и обещал отвечать. Так вот. Я хочу знать все, с самого начала. Как ты стал злом? – Айри заметила, как дрогнула его рука, но на лице не проскользнуло ни тени. – Ты расскажешь мне?

Дэмиан подлил себе в кубок виски, хотя еще не сделал ни одного глотка и заговорил: – Прежде чем стать великим злом, как все меня называют, я был Хранителем темной печати. В храм я попал в возрасте семи лет и совсем не помню, что было до, но это и не важно, никогда не понимал родителей что могли так запросто отдать свое дитя. Я жил, как и все, но все же отличался от других монахов. Во мне всегда кипела жажда жизни и неуемная тяга к знаниям. Очень быстро я стал считать себя умнее всех и способнее. Поэтому меня не особо любили, я был так горд собой и тщеславен. Твой друг монах Торвальд был очень похож на меня, но ему достался наставник лучше, чем мне и я часто слушал его вместе с ним.

– Ты мог их всех слышать? – Айри прервала рассказ Дэмиана.

– О да, сидя в темноте и лишившись возможности двигаться только и оставалось что слушать чужие разговоры. Это помогло мне не сойти с ума. Старейшина Тирис знал о моей истории и пытался уберечь своего подопечного от подобной судьбы, но он не знал главного, я не выпускал тьму и даже не пытался это сделать. Открыть врата пытался отец Бьерн, ему зачем-то понадобилось воззвать к богине Гекаде. Я заподозрил его намного ранее, заметив какие свитки он изучает и что выписывает из них и даже пытался с ним поговорить, но это не принесло никаких результатов. Бьерн был нервным и не хотел ничего слышать. Тогда я решил просто приглядывать за ним. В ту ночь я проследил за Бьерном и увидев у врат читающего заклинание попытался остановить, но он набросился на меня. Я не знаю, что он сделал и как это произошло, но вырвавшаяся тьма выбрала меня своим сосудом. Я много думал, возможно мне не стоило вмешиваться, и он бы просто получил какие-то свои ответы и ушел, а я, вмешавшись что-то испортил, но в тот момент я боялся, что он откроет врата и темный мир поглотит наш. В любом случае проникшая в меня сила проявилась не сразу. Это было больно и страшно, но я еще оставался тем собой. Я был сильно напуган и надеялся на помощь Старейшин и Магисс, но Бьерн все вывернул, наоборот. Он представил меня предателем пытающимся овладеть темной магией, а себя этаким спасителем, помешавшим мне открыть врата. Я пытался им доказать обратное, но Старейшины мне не поверили, как и мой наставник. Они знали какой я и сделали свои выводы. Их невозможно было переубедить. Меня связали и долго мучили, испытывая заклинания и зелья, а во мне только нарастала злость и обида. Я просил позвать Магисс, но Старейшины боялись гнева своих властительниц и пытались справиться сами. И тогда я не выдержал, я разозлился настолько, что позволил тьме проникнуть в каждую клеточку своего тела. И знаешь, мне это очень понравилось. Я чувствовал себя богом, я разобрался со всеми обидчиками и выплеснул свою ярость на весь мир. Наслаждение властью и своей неповторимой мощью сделала из меня того, кто я сейчас, и я будто разом насытил всю свою гордыню, удовлетворил все свои амбиции, и я понял, никому не нужна правда, никто не хочет ее слышать и тем более помогать. Даже твои хваленные Магиссы не спросили, а кто ты? И как стал таким? Вот ты спросила, а им было все равно. Твои сестры просто сразу решили избавиться от меня, в точности, как и твои Старейшины от тебя, но я оказался сильнее и хитрее. И знаешь, теперь, когда я на свободе, я наслаждаюсь тем, что Магисс больше нет, а Хранители так славно уничтожили сами себя. И я не жалею ни о чем.

Айри хмуро смотрела на Дэмиана, но в ее глазах не было осуждения: – Бьерн хотел выторговать у Гекады право на жизнь своей дочери, четырнадцатой Магиссы и возможно право любить свою Таиду. Но он не имел права перекладывать свою вину на тебя. Ты же убил много людей, всех Магисс, и считаешь, что это оправдано? Просто из чувства какой-то обиды? Так, когда я развяжу наши жизни, ты опять начнешь убивать, уничтожать и творить свои темные дела?

Дэмиан помрачнел: – Думаешь я рассказал тебе свою историю чтобы оправдаться или вызвать твое сочувствие? – он презрительно скривил губы. – Я лишь рассказал, как было, а дальше думай что хочешь. Мне неважно. Да я убил твоих сестер, я зло, и я такой! Но мне нравится быть таким, по крайней мере я лишен всех предрассудков и мне хорошо. А ты бьешься о преграды, которые сама себе воздвигла и при этом страдаешь и мучаешься, потому что не можешь их соблюсти. Так и кто из нас лицемер?

Айри зло сощурила глаза: – Зачем ты пытаешься доказать, что я и Магиссы разные? – она начала заводиться. – Я Магисса, мы все равно одинаковые. Так зачем мне отрекаться от них?

Дэмиан рассмеялся: – Они намного слабее тебя. Разве твой друг монах не сказал тебе? Ты сильнее их, думаешь темный пришел по моему зову? Трехликого не смогли бы призвать даже все пять старейшин Магисс. А ты одна смогла! Я лишь попросил его присматривать за тобой. И он согласился. Твоя сила огромна, но тебе нужен учитель, а такого не существует в природе. Поэтому ты не можешь найти свое место. Твои сестры по сравнению с тобой просто ничтожны.

– Раз я так сильна, – фыркнула Айри, – то почему не победила тебя в первую же нашу встречу?

– А ты не знаешь? – усмехнулся Дэмиан. – Пока наши жизни связаны, чем сильнее становишься ты, тем сильнее делаюсь я. Закон равновесия.

Айри пристально посмотрела на собеседника: – Тогда зачем ты хочешь, чтобы я развязала нас?

Дэмиан равнодушно дернул плечом: – Ну может я хочу самостоятельности, а может я и сам не знаю кто ты и на что способна, или еще как вариант твоя склонность искать приключения меня дико раздражает, и я не хочу умереть в любой момент или бегать и спасать тебя. Что тебе больше нравится?

– Тоже мне великий спаситель, – скривилась Магисса. – Только и умеешь что раскидывать свои тени и обманывать людей.

Дэмиан слегка дернул губы в улыбке: – Кстати ты хотела узнать больше про мои тени. Так вот, она не отравляет человека. Как по мне так, она почти безвредна. Тень может блокировать воспоминания пока находится на человеке и даже изменить его, но заставить делать то, чего человек не хочет не в ее силах. Тень не диктует правила, но она может вскрыть и дать волю всем тайным желаниям человека. А тут уж она не виновата, если ее носитель окажется с гнильцой.

– Что за бред, – нахмурилась Айри. – Все люди постоянно борются, с вредными привычками или тайными желаниями, именно эта борьба и делает их людьми, а твои тени превращают их в животных, лишая силы воли.

– За то все честно, – Дэмиан сделал глоток из своего кубка. – Вот скажи, если бы ты была матерью, а по соседству жил мужик, страдающий убийствами малолетних, но тщательно скрывающий это, хотела бы ты знать об этом? И чтобы ты сделала? Сбежала подальше или искренне его поддерживала, мол ты такой молодец что терпишь и не трогаешь моего ребенка?

– Это нечестно, – возмутилась Айри. – А как насчет мужика что имеет страсть к еде или выпивке, но пообещал жене воздерживаться ради сохранения семьи и своего здоровья?

– Этой женщине лучше сразу уйти от такого мужа и найти другого. Всяко будет лучше, чем сидеть у этой бомбы замедленного действия. Не только тени заставляют их срываться.

Айри покачала головой: – Я не согласна с тобой.

– Что ж твое право, – Дэмиан поставил кубок на стол и резко встал. – Думаю для первого раза достаточно. Уже поздно, ложись спать, а я немного прогуляюсь.

Глава 6

Старейшины Нордман и Гарт въехали в очередную деревню и осмотрелись. Низкие деревянные дома, окруженные ветхими изгородями, ютились рядом друг с другом отличаясь разве что шириной очищенных до калитки дорожек и высотой заготовленных поленниц. Вороны с диким карканьем перелетали с дерева на дерево и иногда садились на изгороди дразня дворовых, покрытых колтунами собак и вызвав их заливистый лай улетали обратно. В воздухе стоял запах дыма, от топящихся печей и слышались редкие мычание коров и блеяние коз.

Гарт хмуро подогнал лошадь: – Нам нужно найти ночлег, но здесь так тихо и почти не видно людей, надеюсь нам не придется спать на улице.

– Может еще попадется двор позажиточней, – отозвался Нордман.

– Думаешь такой здесь есть? – разочарованно произнес отец Гарт. – Сомневаюсь, что кто-то из них приютил бы у себя лишний рот. Эти люди так бедны. Найти бы хоть заброшенную избу.

– Мы все равно должны проверить все деревни. – отозвался Нордман. – Они могли что-то слышать или видеть. К тому же нам все равно нужен ночлег.

Гарт задумчиво проводил взглядом худого мужика, несущего ведро с водой: – Почему они так бедны? У них есть лес, земля, почему не отстроить хотя бы приличный дом?

– Альмонд как-то рассказывал, что король собирает слишком большие налоги, – ответил Нордман. – Простые работяги отдают почти все.

– С кого, с них? Налоги? – Гарт удивленно захлопал глазами. – Еще немного и тут собирать будет не с кого. Они же вымрут от голода.

Нордман хмуро посмотрел на собрата: – Подожди, скоро и к нам пришлют приспешника. Вот увидишь. Если не вернем благодать король нас голыми по миру пустит.

– Он не посмеет, – хмыкнул Гарт. – В конце концов врата в подземный мир наше изначальное предназначение. А зло это так, временное следствие.

Нордман не ответил. Он остановил коня и спешился, приметив более-менее подходящую женщину: – Доброго вечера вам, – крикнул он. – Не подскажите ли где нам можно остановиться на постой. У нас есть деньги и еда, а еще мы ищем человека и щедро платим за информацию.

Женщина вскинула на Старейшину заинтересованный взгляд: – Кто вы?

Нордман достал из седельной сумки небольшой мешочек с медяками: – Мы заплатим тому, кто даст нам на ночь кров, и поможет расспросить деревенских жителей о нашем потерявшемся друге. Он очень важен для нас, и мы объезжаем все деревни в поисках хоть одного человека, видевшего его. – Нордман убрал мешочек в карман. – Кроме того, тот кто хоть что-то знает о нашем друге получит медяк.

Женщина недоверчиво посмотрела на монаха и закусила губу: – А что насчет еды? Вы накормите тех, кто приютит вас на ночь? И какой ночлег вам нужен?

Нордман кивнул головой: – Мы странствующие монахи, нам не привыкать спать на земле или жестком полу, но нынешние морозы заставляют искать ночлег. Поэтому мы будем рады всему что не обморозит наши конечности и позволит спокойно спать, не боясь диких животных. А из еды, у нас есть сало, вяленое мясо и пара заячьих тушек что мы поймали по дороге сюда. Хлеб, к сожалению, закончился, но есть немного шиповника для чая.

Женщина недоверчиво сузила глаза: – Зачем ты врешь? Кто станет раздавать такие богатства?

Нордман наигранно медленно начал взбираться на коня: – Извините что побеспокоил вас, поищу кого ни будь другого.

– Стой, – тут же вскрикнула женщина и взгляд ее заметался. – Думаю у меня найдется для вас место.

Нордман снова спешился и поклонился женщине: – Я обещаю, я клянусь великой богиней Гекадой, все что я сказал или пообещал правда. И я ни на шаг не отступлюсь.

Женщина внимательно посмотрела Нордману в глаза, а затем кивнула: – Хорошо, следуйте за мной.

Она подхватила ведро и увела их с дороги. Дом находился в небольшом проулке, окруженный порослями голых деревьев и сугробами снега. Таже бедность светилась во всем окружении, но из трубы вился дым, обещая тепло и это утешало. Старая изгородь давно покосилась и держалась только на деревянных подпорках, а калитка висела на одной петле. Женщина ловко откинула ее, слегка приподняв над землей и пропустила путников.

– Лошадей ведите на задний двор, к коровам, – махнула она рукой, указывая направление. – Но сначала отдайте мне заячьи тушки. Я начну готовить похлебку. Там у сарая есть вилы, подкиньте сами своим лошадям сена, а мой старшенький сейчас наносит в поилку воды. Как управитесь приходите в избу, я быстро приготовлю ваших зайцев.

Старейшины отдали женщине свою добычу и повели лошадей на задний двор. Сарай был тесноват, и корова напугано заметалась при виде посторонних людей, но все же позволила завести незваных гостей. Она отошла в сторону и подозрительно наблюдала за ними, пережёвывая сегодняшнюю пищу. На деревню уже начала спускаться темнота и Нордман едва нашел вилы и небольшой стог сена. Накидав охапку сухой травы, он убедился, что лошади принялись за еду и довольно улыбнулся.

– Гарт, сходи узнай, где ее старшенький что должен наполнить поилку…

Но его прервал возмущенный мужской голос.

– Вы кто такие и что тут делаете? – Из темноты показался мужик с топором в руках. – А ну отошли от сарая!

Нордман и Гарт испуганно вскинули руки.

– Постойте уважаемый, нас пустила ваша супруга, мы странствующие монахи, – затараторил отец Гарт. – Она сказала, что мы можем здесь оставить своих лошадей.

– Моя супруга, как вы говорите, уже лет пять как в могиле. Поэтому убирайтесь отсюда!

– Но как же, – возмутился Гарт. – Женщина в черной шали, мы отдали ей наших зайцев, она сказала, что пойдет варить похлебку, а нам сказала пока устроить лошадей и дать им сена.

Мужик смачно сплюнул на снег будто сообразив о ком идет речь и усмехнулся: – Чертова ведьма. – Он опустил топор. – Можете забыть про свою добычу. Вас провели как олухов. Так что забирайте своих лошадей и проваливайте.

Нордман устало вздохнул: – А вы не могли бы дать нам кров? Уже стемнело и мы незнаем куда идти. Вы не думайте, мы можем заплатить.

Мужик заинтересованно посмотрел на монаха: – Три медяка, – быстро выпалил он, – и по одному за лошадь.

Нордман выждал паузу словно обдумывая цену за постой, и сделал вид что сомневается, дабы не распалять быстрым согласием жадность мужика, а затем согласно кивнул.

Дом был небольшим, но достаточно чистым несмотря на отсутствие хозяйки. Деревянные полы были застелены ковриками, не очень ровные, помазанные глиной стены были тщательно выбелены, а окна украшали простые плотные занавески. Мужик стащил с ног валенки и поставил их у печи.

– Снимайте ваши обувки и ставьте посушиться, утром они будут теплые.

Старейшины последовали его примеру, а мужик прошел к столу.

– Сидайте гости дорогие, уже, наверное, и каша подоспела.

В печи яростно полыхали дрова и их уютное потрескивание обволакивало приятным теплом. Старейшины прошли к столу и уселись на лавку попутно осматриваясь. Стены на кухне были увешаны плетенными гирляндами из золотистых луковиц и чеснока, рядом висели аккуратно нанизанные сушенные грибы и несколько стручков горького перца. А на столе стояла чашка с крупными солеными огурцами и бутыль мутного самогона. Не похоже, чтобы мужик голодал, но все же Нордман достал большой шматок сала из дорожной сумки и положил на стол.

– Это наше угощение к столу, надеюсь вы любите сало?

– А кто ж его не любит, – обрадовался мужик, – какой блаженный, – он резво порезал часть сала, а остальное убрал, затем почистил и разрезал на четыре части луковицу и принес котелок, стоящий на печи. Открыв крышку, он помешал клейкое месиво и довольно закряхтел, доставая ложки.

– Зовите меня Зартан, а вы я так понял Гарт и Нордман, так и чего же вы забыли в нашей глуши? – он налил себе в кружку самогона и протянул Старейшинам.

– Простите, – поднял руки Гарт, – мы не пьем спиртное, но с радостью разделим с вами вечерню.

Зартан опрокинул кружку и схватил огурец. Слегка тряхнув головой, он смачно откусил соленый овощ и впился взглядом в гостей, с аппетитом поедающих кашу.

– Так и зачем вы здесь?

Нордман ответил первым: – Мы ищем нашего брата. В конце осени он пропал в лесу, знаем только, что он, был ранен, но незнаем насколько сильно. И мы хотим найти его. Он был одет в такую же рясу как у нас, только моложе, короткая борода, средний рост, серые глаза, русый волос. Любая информация очень важна, и мы готовы заплатить за нее.

Зартан важно хмыкнул: – Вряд ли вы что-то здесь найдете, мы все друг у друга на виду, да и столько времени прошло, если бы ваш друг был здесь, я бы точно знал.

– Но я все равно должен поговорить с людьми, – серьезно произнес Нордман. – Вы последняя деревня на нашем пути, и я хочу быть уверен, что сделал все возможное для его поиска.