Сказки бабушки онлайн

– Что ж, у-у-ж и на добром слове спасибо! В теперешнее время и оно редкость, – грустно ответил пёс.

– Ах, я так люблю играть! – Котёнок быстро побежал по завалинке к углу дома. Но откуда-то со стороны старого дощатого сарая донеслись странные звуки.

В курятнике на насесте сидело куриное семейство, слышно было недовольное клохтанье:

– Ко-ко, ко-кая сырость – это просто ко-кокошмар! Не выйти во двор, не пощипать травки, не поискать вкусных личинок в навозной ко-ко-куче. Ко-ко-кажется, нас не собираются ко-кормить!

Но тут куры отчего-то переполошились:

– Кудах-тах-тах!

Встрепенулся петух и загорланил:

– Ку-ка-ре-ку! Налечу, наско-чу, заку-клюю!

Это было так неожиданно и страшно, что котёнок свалился с завалинки и пустился наутёк под проливным дождём и тут же с разбега влетел в большую лужу.

– Ай! Ай-ой! – закричал, замяукал котёнок, отчаянно колотя лапами по тёмной непрозрачной воде. – Мяу-р-раул! – хотелось ему закричать, но тут он стал захлёбываться.

Вдруг кто-то грубо схватил его за шкирку и поднял, сильно встряхивая.

– Кра-кр-ря! Горе моё, сколько раз говорить: не смей отходить от меня ни на шаг! Вот я тебе сейчас! – его больно ударили по голове чем-то твёрдым. Он отлетел далеко от лужи, а вслед ему донеслось:

– Кря-кря! Это не мой кря-утёнок! Это… крякой-то грязный ком шерсти! Кря-кая гадость!

Утка быстро заковыляла восвояси. А бедный котёнок, распластанный в жидкой грязи под потоками воды, почувствовал себя несчастнее всех на свете.

– Бабушка, ну, ба-буш-ка! Хочу гулять! Мне скучно!

Со второго этажа по крутой деревянной лестнице, топоча изо всех сил, спустился мальчик лет семи.

– Мой дорогой, погода не в моей власти, – бабушка потрепала внука за вихры на голове и воскликнула: – А что это у тебя на лице?

– Я рисовал. Рисовал, рисовал – и ничего не по-лу-ча-ется!

– Что ж ты рисовал? – машинально спросила бабушка, замешивая тесто на хлеб.

– Смотри! – внук поднёс к её лицу лист бумаги. Там было что-то невообразимое: вверху яркие синие мазки кистью, дальше тёмно-жёлтая клякса с отходящими от неё широкими кривыми лучами, внизу ядовито-зелёная полоса, а в ней пёстрые пятна – во всём многообразии расцветок. В нижнем правом углу голубой треугольник с торчащей из него широко открытой зубастой пастью.

– Ты же обещала речку, рыбалку!

Бабушка покачала головой:

– Не бывает в жизни таких красок.

Она ещё раз взглянула на расстроенное лицо внука.

– А вот я сейчас, пожалуй… – Она решительно направилась к плите. И вздрогнула от громкого собачьего лая, а затем странного рычания. – Ох, а котёнок-то! – вскрикнула старушка и заспешила к сеням, внук выбежал следом. Входная дверь была распахнута настежь. Они увидели, что дворовый пёс стоит под дождём посреди двора и рычит, словно увидев опасность.

– Куда? – закричала бабушка вслед внуку, который уже мчался через двор. Схватив что-то на земле, с той же скоростью он понёсся обратно к крыльцу. Старушка чуть посторонилась, и мальчик пулей влетел в дом. По лицу его текли струйки воды, футболка промокла насквозь, и он, стуча зубами, промычал:

– Во-о-от, – и протянул бабушке тёмный мокрый комок.

Она только ахнула:

– Ах ты ж, бедный мой! Ну, потерпи, несчастье моё, сейчас всё поправим.

«Теперь я знаю, что это значит», – подумал чуть живой от пережитого котёнок.

Бабушка велела внуку скинуть с себя всю мокрую одежду, завернула его в свой тёплый махровый халат и уложила в кровать под пуховое одеяло. Потом она вымыла котёнка в тёплой воде, вытерла насухо и поставила перед ним блюдце с подогретым молоком. Котёнок с трудом лизнул пару раз, лапы у него разъехались, и он ткнулся носом в пол. Старушка завернула его в старый пуховый платок и положила на кровать, под бок съёжившемуся под одеялом мальчику. Получилось уютное тёплое гнёздышко на двоих. Котёнок согрелся и вскоре уснул. Бабушка, усадив внука прямо в одеяле, напоила его горячим иван-чаем с сушёной малиной и ложечкой мёда. Вскоре она услышала тихое посапывание, наклонилась, чтобы поцеловать внука в макушку, и до неё донеслось чуть слышное, нежное «ур-урр-уррр»…

Мальчик, засыпая, бормотал, как страшно испугался за котёнка, что взрослые ничего не понимают в картинах… Как удивится и обрадуется мама. Тут лицо его расцвело такой довольной улыбкой, что бабушка, ещё раз поправив одеяло, прошептала:

– Вот оно – счастье! Спи, солнышко моё, всё будет хорошо.

Котёнок, прижавшийся к плечу мальчика, заурчал изо всех сил. Наверное, на своём языке он повествовал о своих сегодняшних приключениях, о том, что теперь он знает:

– Ну не может быть всё время плохо. Обязательно наступит… уррр-уррр, – что наступит, он не знал, но верил, что обязательно произойдёт что-то хорошее, весёлое, радостное. И все будут бегать, прыгать, играть.

Наутро по всему дому разлился такой аппетитный запах, что мальчик одним рывком спрыгнул с кровати и, шлёпая босыми ногами по свежевымытому деревянному полу, прибежал на кухню.

– Ба-бу-у-у-шка-а-а-а! – восхищённо выдохнул он, увидев гору блинов на плоском старинном блюде – тонких, хорошо прожаренных, как он любит.

Бабушка что-то весело напевала и, не отрываясь от сковороды с очередным блином, сказала:

– Доброе утро, дружок!

– Ну, ба-а-а… – как котёнок, облизнулся внук: м-м, на столе стояла запотевшая крынка с молоком, сливочник с густой деревенской сметаной и глиняная миска с янтарным, словно светящимся изнутри, мёдом.

И тут… Правда ведь, в жизни обязательно что-то случается, особенно если кто-то очень этого ждёт?!

– Кук-ка-ре-ку-у-у! – раздался восторженный победный клич.

Котёнок даже зажмурил глаза – таким ярким светом залило вдруг комнату. Яркие полоски на коврике у кровати стали ещё ярче. Солнечные блики заиграли на стенах. Все-все бабушкины морщинки засияли в ответ.

– Ура! Получилось! – приветственно размахивая листком с рисунком как флагом, внук приплясывал перед окном.

– Ба-а-а, я волшебник!

Бабушка подошла к нему и строго сказала:

– Чудо моё, умывайся и садись завтракать!

Но, взглянув в окно, рассмеялась:

– Вот тебе и на!..

На ярко-ярко-синем небе сиял, играл и искрился множеством лучей золотой диск солнца. Вдоль забора, горделиво подставляя ему свои тяжёлые круглые головы, стояли в ряд подсолнухи на мощных стеблях. Среди необыкновенно яркой зелени под окном всеми цветами радуги сверкали капельки росы. Каждый цветок приглашал полюбоваться им: здесь были белые с жёлтыми сердцевинами ромашки, огненно-красные огоньки, оранжевые ноготки, голубые незабудки и фиолетовые колокольчики… Бабушка обняла внука за плечи. Всё это было необыкновенно ярким и жизнерадостным, словно на детском рисунке.

– Аж глазам больно! – зажмурилась старушка.

– Смотри-смотри! – внук показал рукой на огромный розово-белый цветок георгина. Восседая на нём, то распахивала, то плотно сжимала крылышки бабочка павлиний глаз.

– Ах ты ж, господи! Кур покормить забыла! – хозяйка заспешила во двор, насыпав целую миску проса. Внук вышел на крыльцо и увидел мокрого и грязного пса с совершенно несчастным выражением на морде.

– Беги, Алёшка, к соседу, скажи, пусть придёт, как обещал… Не успела бабушка договорить, как внук был уже за калиткой.

Чудеса, да и только! К их дому неторопливо подходил сосед дядя Толя с удочками и ведром. А его сынишка Колька на ходу делал другу знаки – айда, мол! Дядя Толя вошёл во двор, неторопливо достал из сумки через плечо инструмент и весело сказал:

– Ну что, Алексей, починим будку твоему барбосу?

У Алёшки дыхание перехватило:

– Значит, рыбалка, такая долгожданная рыбалка, опять откладывается?!

Но дядя Толя весело рассмеялся:

– Рыбалка, брат, никуда от нас не денется, теперь хорошая погода надолго.

Бабушка Алёшки показала, где лежат давно приготовленные стройматериалы – длинная доска и рубероид, остатки шифера. Втроём они действительно управились скоро – будка получилась на загляденье. А Полкан всё это время ходил за соседом, заглядывая ему в глаза и виляя хвостом.

– Понимает, – одобрительно кивнул тот.

– Леонтьевна, мы пошли, жди с уловом! – услышала старушка из-за калитки. Она обернулась на голос, хотела ответить и передумала. Столько света, тепла и ласки разлито было в пространстве, что она подставила лицо солнечным лучам и сделала глубокий вдох:

– Благодать-то какая!

Во дворе куры с цыплятами весело и деловито клевали просо. Расправив пёстрый хвост и потряхивая на ходу тёмно-красным гребнем, среди них важно расхаживал петух.

– Ку-ка-ре-ку! – опять раздался его зов. – Всё ли семейство на месте?

Он вытянул шею и захлопал крыльями, словно призывая сородичей оценить великолепие его оперения.

– Кря-кря-сота! – послышалось со стороны большой лужи. Там, поднимая веер сверкающих на солнце брызг, с наслаждением плескалась мама-утка со своим выводком. Высунул голову из обновлённого жилища пёс, выражение на его морде было блаженное.

– Пойду-ка блины печь, гору, небось, съедят добытчики, – хозяйка зашагала в дом. Она громко хмыкнула, представив себе ведро, полное во-о-от таких рыбин!

Котёнок в это время радовался от души. Он побежал за крохотным паучком, спасающимся от солнечного лучика под кроватью. И там в самом дальнем углу он обнаружил что-то круглое, что ему очень захотелось покатать. Хозяйка вошла в дом, и ей прямо под ноги выкатился тёмно-оранжевый клубок и крепко вцепившийся в него коготками дымчато-серый котёнок. Она подняла этот ком, освободила лапки от ниток и подивилась:

– Я уж думала, клубок так и пропал, не довяжу носки внуку. – Она сняла с клубка шерсти комочки пыли, погладила котёнка и сказала: – Иди, я тебе свежих сливочек положу, радость ты моя! – И покачала головой: – Вот уж правду говорят: не было бы счастья, да несчастье помогло!

Эхо в лесу, или Как аукнется, так и откликнется

Мальчик бежал по лесной дороге и изо всех сил размахивал палкой:

– Вот вам, вот вам всем! Никто мне не нужен, раз вы так… Все против меня! Даже бабушка… Ну и что, что дома не было. В своём огороде – не видит, не слышит… Что делается! На белом! Свете! Получай! Подумаешь, соседскую девчонку дохлой мышью. А что она такая трусиха? Папа… А что он меня на озеро не отпустил? «Маленький ещё без взрослых ходить!» Да я, да я… Вот буду теперь один жить, в лесу!

На бегу он сшибал палкой головки придорожных цветов: нарядные белые корзинки тысячелистника, лиловые головки репейника.

– Вот вам! Вот вам всем! Я ещё покажу! Как меня не слушаться!

Деревья начали обступать его со всех сторон, становилось всё тише, темнее… Мальчуган пробежал ещё какое-то время, и ему стало не по себе. Он понял, что проголодался. Но сдаваться – да ни за что! Как там бабушка говорила: «В лесу полным-полно даров». Еды, то есть. Он огляделся по сторонам. Вон там, на полянке, ягоды должны быть.

В самом деле, на полянке среди травы краснели ягодки…

– О! – обрадовался мальчик и, захватив сразу несколько ягодок вместе с листиками, поднёс ко рту. По руке потекло что-то красное.

– Брр! Как кровь. – Он внимательнее посмотрел на ягодки в своей ладошке: – Странные они какие-то, я таких не знаю. Бабушка говорила, ядовитые бывают тоже. Нет уж, поищу что-нибудь знакомое.

На ветке невысоко над ним сидела белка. Она держала что-то тёмное в лапах.

– Ух ты! – воскликнул мальчишка. – А ну давай сюда, что у тебя есть!

Видя, что белка и ухом не повела, он посмотрел под ноги. И не найдя ничего подходящего, отломил от дуба, на котором сидела белка, нижнюю ветку и начал размахивать ею, пытаясь напугать зверька. Бам! – что-то больно ударило его по лбу.

– Ай! Ты драться? – мальчишка увидел, что белка проворно удаляется по верхушкам деревьев прочь от него. А под ногами его валяется вылущенная еловая шишка. Напрасно он ковырял её – ни одного орешка не было. Проголодавшийся не на шутку путник приуныл немного, но тут увидел ёжика, шуршащего по мху мимо него.

– О! Вот где едовые кладовые! – воспрял он духом и пошёл за ёжиком. Тот припустил от него во всю прыть. Мальчик упустил его из виду и, решив, что ёж спрятался в корнях пня, принялся яростно ковыряться в его трухлявом нутре. И тут вылетела одна оса, другая… С воплем мальчуган бросился бежать от целого роя лесных ос. Он бежал и бежал, пока не увидел ручей. Со всего размаху малыш влетел в воду, подняв фонтан брызг… И долго ещё плескался он, отгоняя насекомых, которые давно уже перестали его преследовать.

– Ну вот, теперь я и голодный, и мокрый. И… и… один-одинёшенек, никому не ну-у-у-ужный… – причитал он, сжавшись в комок и лязгая зубами. Малыш совсем упал духом.

Но продолжал ворчать:

– Лес, лес… богатство ваше! Как же! Белка хоть бы пару орешков оставила – жадина… Осам лишь бы жалить. Нет бы в лесу клубника росла… Нету тут никаких даров природы! – сделал он окончательный вывод.

– У-у-у-у, – прозвучало над его ухом так неожиданно и страшно, что слёзы мгновенно высохли на щеках.

– Какой лес огромный и… чужой. Страшно-то как!

Он оцепенел от страха. Ему чудились и страшный леший, и Баба-яга, и Кощей, и вся нечистая сила.

– Я пропал! – прошептал он беззвучно. – Бабушка! Помолись своему Боженьке! Он же меня выручит?! – Он пожалел, что передразнивал её, молящуюся перед иконами. Как там она говорила? Что-то про… так и тебе… кажется…

В кронах деревьев показалась луна. Раздался шелест, мелькнула тень больших крыльев. «Это же филин! – с некоторым облегчением подумал малыш. – Филин ест только мышей и кого там ещё?»

Мама говорит: «Главное – не падать духом!» А если ноги уже не держат?

«Ма-а-а-а-ма-а… никому-то я такой… Тузик и тот не пойдёт меня искать – я его миску опрокинул и ещё ногой поддел. А бабушка! Я же её очки спрятал, как она меня искать-то будет?! Она же без них ничегошеньки… и-и-и… Так тебе и надо! – Он стукнул себя кулачком в грудь. – Вот тебе, вот тебе, получай! Пропадай теперь ни за что!» – Он готов был зареветь в голос.

«Стоп! Как там папа рассказывал про их студенческие походы? Нужно залезть на высокое дерево или подняться на гору – оттуда видна будет дорога или огоньки в окнах домов, может, дым от костра. Там люди. Эх, спичек не взял! На дерево у меня сил нет влезть. А где я здесь гору возьму? А?»

Он брёл теперь, не разбирая дороги. Ветки цеплялись за одежду, а одна, сильно отведённая в сторону, больно-больно хлестнула по лицу. Темнота была почти непроглядная. Он так устал, что почти перестал бояться. Папа говорил, в походе главное – идти и идти, пока не дойдёшь до нужного места… Где оно, это место?

Мальчик спотыкался о корни деревьев и засыпал на ходу. Наконец уткнулся носом в траву у корней берёзы и горько заплакал.

«Найдут меня тут, а я уже… – он ещё горше зарыдал. – Не хочу! А как же мама с папой и бабушка – без меня?! Они же меня вон как лю-у-у-бят! И… и я их то-о-о-же».

Наплакавшись вдоволь, он уснул под тихий шелест листвы. Потом он будет рассказывать бабушке про этот удивительный сон в лесу, совсем не страшном, а добром и живом. Он понимал, о чём лепечут листья у него над головой, слушал вздохи и всхлипывания, тихий смех и звонкий стук дождевых капель, поражаясь: «Как же я раньше всего этого не замечал?!» И ещё что-то снилось ему, только он не мог больше ничего вспомнить.

Прошло немного времени, по верхушкам лесных великанов пробежал ветерок. На лицо спящего путника упала одна капля, другая… И вот уже целая струйка воды потекла ему за шиворот. Он резко сел и громко ойкнул:

– Ой-ай!

– А-а-а… у-у-у, оу-у-у, – донеслось откуда-то издалека, но казалось, со всех сторон. Он замер. Наступила полная тишина. Мальчуган боялся пошевелиться. Ничего не происходило. «Это же эхо!» – пришло ему в голову, но думал он так тихо, что почти не дышал. Наконец, осмелев, он крикнул негромко:

– Эгей!

– Э-е-е-ей! – донеслось в ответ.

«Конечно же, эхо!»

Ещё громче крикнул он. И эхо послушно откликнулось в ответ.

«То-то же! Как там бабушка говорит? Как кликнется, так и гукнется».

Он чуть не рассмеялся. И одёрнул себя: «И что мне теперь с этим эхом? Какая мне от него радость?»

Возбуждение сменилось упадком сил. Но что это?

– Ау-у, ау-у! – всё ближе и ближе слышались голоса.

В полузабытьи мальчик всхлипывал и тихонько бормотал:

– Я нашёлся, нашёлся… Я не пропал!

Последним ощущением было прикосновение чего-то горячего и шершавого к его лбу и щекам.

Домой они возвращались все вместе. Папа нёс на руках обессилевшего сына. Бабушка шла впереди, показывая дорогу. Тузик, радостно повизгивая, носился вокруг них. Мальчик в полубреду бормотал что-то про обиженную им белочку, странного ёжика, пчёл-кусак, про какие-то дары, которые ему так и не попались. И про лесное эхо.

Мама с тревогой прислушивалась к бормотанию ребёнка. А бабушка улыбнулась и успокоила родителей:

– Это наш Павлик на себе испытал, что в лесу, да и везде, как аукнется, так и откликнется.

Рыцарь без страха и упрёка

Неизвестно в какой стране и в какое время, жил-был один рыцарь. Был он вроде бы и нрава кроткого, и наружности приятной, но с самого детства при нём неотлучно находились двое слуг. Они даже ходили везде только втроём. В серединке рыцарь. Сзади Страх, а впереди Упрёк. И чем дольше они так ходили, тем меньше люди вспоминали о самом рыцаре. В самом деле, глянешь сзади – там один страх. Идёшь навстречу – натыкаешься на упрёки да попрёки. Со временем люди стали забывать, как зовут рыцаря, и говорили про него: «А, это тот рыцарь, который с двумя детинами-слугами!» Ох, несладко приходилось рыцарю! Ни один человек мимо не пройдёт, не получив свою порцию упрёков от первого слуги. Тот у него плохо одет. Этот невежливо поздоровался. Дети шумны. Старики медлительны. Женщины красивые перевелись на свете. А уж мужчины так и просто выродились! И так целый день напролёт своим нудным, скрипучим голосом.

Со вторым слугой другая история. Куда бы они ни шли, Страх озирался по сторонам и бормотал: «А может, не пойдём? Может, вернёмся, пока не поздно? Не случилось бы чего, а?» Или, втягивая голову в плечи, тихо скулил: «Страх-то какой! Надо бы потише да понезаметнее. А лучше бы из дому вовсе не выходить». Бывает, что и пожалеет кто рыцаря, да что тут сделаешь – сам виноват, что таких слуг прогнать не может.

А рыцарю нашему до того тошнёхонько жить стало на белом свете, что хоть топись, хоть вешайся – всё равно жизни никакой нет. Особенно после одного случая…

Идут они, как обычно, втроём по улице. Упрёк впереди, Страх сзади, а рыцарь посередине. И вдруг слышат крик отчаянный. Вокруг, как на грех, ни души. Только они трое, да ребёнок на другой стороне улицы – кричит, заливается слезами. То ли обокрали, то ли побили. Рванулся было рыцарь туда, откуда крик раздаётся, да не тут-то было! Ох, вцепились в него оба мёртвой хваткой. Даже Упрёк весь от страха затрясся, а уж о Страхе и говорить нечего. Так и притащили хозяина домой чуть не волоком.

Всю ночь жгучий стыд не давал рыцарю уснуть.

А непогода разыгралась – на редкость! Целые потоки воды стекали по стёклам окон. Ветер выл, как дикий зверь. А рыцарь будто и не замечал ничего. Так скверно было у него на душе, что, казалось, нечем дышать! Наконец он не вытерпел. Рванул со всей силы заколоченную слугами намертво дверь и решительно шагнул на балкон, на который не выходил с самого детства. Страх не давал.