Талая вода

Вера С.

Талая вода

Ⅰ.

– Ну что за врачи пошли! Че-то все придумывают! Придумывают… Какие нафиг анализы? Какая флюорография? Ведь ясно же, что обыкновенный грипп! Вон че на улице творится! – Алефтина Васильевна недовольно посмотрела на дочь и дернула ее за руку, заставляя ускорить шаг. – Ну вот кто тебя заставлял по лужам ходить?

Восьмилетняя Вероника молчала, зная по опыту, что практически все вопросы матери не требуют от нее ответа. Мама сама на них отвечала и на основании этих ответов делала выводы. Да и что она могла ей ответить? То, что лужа оказалась значительно глубже, чем они с Ладой предполагали? А лед не таким уж и толстым?

Это было их любимое занятие: ломать лед на промерзших лужах. Гладкое блестящее стекло в миг превращалось в мириады бриллиантовых крошек блестящих на весеннем солнышке. А сколько их было по дороге от школы к дому! Вероника с Ладой не пропускали ни одну!

Та лужа была новой. Девочки ее заприметили еще по дороге в школу, но заниматься ею не спешили, понимая, что слишком рано – ночи стояли морозные, да и утренники напоминали зиму. Но к обеду лед должен был подтаять и тогда....

В последствии оказалось, что лужа появилась как раз в глубокой яме, которыми был украшен тротуар. И лед на ней был не таким уж и толстым. Как следствие – обе девочки провалились в холодную грязную жижу, которая заполнила их резиновые сапожки и привела к последующему насморку и кашлю.

– Ну зачем вот, зачем эти анализы? – продолжала возмущаться Алефтина Васильевна. – Ну что они дадут? Только время отнимут!

Мать не любила куда-то ходить с дочерью. И больничные давали ей законную возможность этого не делать. У нее всегда было много более важных дел. Так она сама говорила. Только Вероника никогда не понимала, чем ее мать так занята.

Еще будучи студенткой, Алефтина выскочила замуж за своего преподавателя и тут же забеременела. Учеба была брошена и больше о ней никто не вспоминал. От прежней деревенской наивной девочки не осталось и следа. Алефтина умело играла на чувствах мужа, заставляя выполнять все ее прихоти. Новорожденной тут же наняли няню, так как сама мать "ужасно уставала от забот о дочери и должна была хоть несколько минут в день отдыхать".

Когда Вероника подросла, няня переквалифицировалась в домработницу, но забот у Алефтины не убавилось. Она все так же уставала от домашних дел и воспитания дочери. Чем она занималась – для домочадцев оставалось загадкой, но любое желание девочки побыть с материю пресекалось на корню.

– Ты видишь – я занята? Иди! Тоже займись чем-нибудь! – отмахивалась от Вероники мать.

Однако, надо было отдать Алефтине Васильевне должное: она сама водила и забирала из детского сада Веронику. Так же она посещала все детские праздники и родительские собрания.

Когда девочка пошла в школу, Алефтина продолжила изображать из себя любящую и заботливую мать. Она не пропускала ни одного родительского собрания и не отказывала в помощи учителям. И только домашние знали, как Алефтине не хочется заниматься чем-то, кроме себя.

Муж Алефтины, Иннокентий Львович, был старше супруги почти на двадцать лет. Это был довольно-таки известный ученый, который посвятил свою жизнь науке и со временем перестал интересоваться чем-то кроме нее. Он закрывал глаза на выходки жены, предпочитая просто выполнять ее пожелания, не ввязываясь в скандалы, в которых супруга была профессионалом. Про дочь Иннокентий Львович тоже редко вспоминал: его дитем были исследования.

– Ну вот был же прекрасный врач – Нина Павловна! – Алефтина недовольно уставилась на дочь, словно это она была виновата в том, что старый педиатр по возрасту и состоянию здоровья ушла на пенсию. – Сразу понимала, чем заболел ребенок! Поставила диагноз, выписала лекарства, отправила на больничный! И никакие анализы ей были не нужны! А этот! Дилетант!

Вероника с удивлением посмотрела на мать. То, как мать вела себя при новом докторе, говорило о том, что Алефтине он очень понравился. У нее даже голос изменился: стал тише и тоньше. Мать во всю хлопала глазами и практически забыла, что находится на приеме у педиатра, а не у взрослого врача.

И только когда Олег Андреевич выдал направления на анализы и флюорографию, Алефтина поменялась в лице. Быстро попрощавшись с доктором, она схватила за руку Веронику и вылетела из кабинета.

В отличии от матери, Веронике новый доктор очень понравился. Он был не такой как Нина Павловна – постоянно недовольная, с поджатыми губами и резким голосом. Наоборот, Олег Андреевич много улыбался, говорил ласково и даже подышал на блестящую пластиночку, которую прикладывал к телу Вероники, когда слушал, что у нее там внутри происходит.

Вечером Алефтина закатила скандал мужу.

– Кеша! Ну что это такое? Мне совершенно некогда, а этот докторишка навыписывал кучу разных исследований! У Вероники обычный грипп! Зачем эти издевательства с анализами?

– Аля, – Иннокентий Львович впервые за долгое время с тревогой посмотрел на дочь, которая находилась тут же в комнате, – это его прямая обязанность – провести исследования, чтобы выявить факторы риска.

– Какие еще факторы? Обычный грипп! Вон Нина Павловна без всяких анализов ставила диагнозы!

– Нина Павловна не знала, как дождаться, когда кого-то найдут на ее место! Ей было все равно на детей! Она ходила на работу, лишь бы отсидеть! Уж лучше бы она просто ушла на свою пенсию, не смотря ни на что, чем с такой халатностью лечила детей! Доктор обязан провести необходимые исследования! А если у нашей дочери что-то серьезное?

– Да что там может быть… – начала еще сильнее заводиться Алефтина Васильевна, но неожиданно жесткий взгляд мужа заставил ее осечься на полуслове.

– Аля! – в голосе Иннокентия Львовича послышался метал. – Ты должна… Нет! Ты просто обязана сделать все, что велел врач! Это все-таки наш ребенок! Мало-ли что!

– Но… Я занята… – неуверенно начала Алефтина.

– Чем? Ты не работаешь! Ребенком практически не занимаешься – только показушностью на людях… Чем ты занята???

– Ну… поддерживаю уют в нашем доме....

– Уют поддерживает Полина Семеновна. И Вероникой, кстати, тоже она занимается! – впервые Иннокентий Львович был так зол. – А вот ты… Ты просто проматываешь мои деньги и портишь всем настроение! Так что… Займись ребенком!

Утром Вероника снова шла с матерью к поликлинике.

А вечером позвонил Олег Андреевич и сообщил, что у девочки двустороннее воспаление легких и ей срочно требуется госпитализация.

Ⅱ.

Вероника с нетерпением ждала появления Олега Андреевича. В его обязанности не входила работа в стационаре, но он старался ежедневно забегать к своим "воробьишкам", как он называл детей со своего участка. Для каждого у него находилось доброе слово, дружеское похлопывание по плечу, ласковая улыбка.

Не смотря на молодой возраст, Олег Андреевич очень серьезно относился к своей профессии: старательно изучал медицинские карты своих подопечных, придирчиво расспрашивал лечащих врачей о ходе болезни и назначаемых препаратах, каждый день интересовался самочувствием у самих детей.

Дети его обожали, родители боготворили. И сам он, казалось, любил всех и вся.

Заметив, что к Веронике почти никто не ходит (на ее тумбочке редко появлялись вкусняшки, которыми обычно заваливают детей родственники), Олег Андреевич стал подольше задерживаться у кровати девочки.

– Мама приходила?

– Нет еще. Она очень занята.

– А папа?

– Папа уехал на конференцию. Он у меня профессор.

– А бабушки-дедушки?

– У меня их нет.

Про бабушек-дедушек и отца Вероника не лгала. А вот про маму…

Раз в несколько дней к ней приходила Полина Семеновна, приносила небольшой кулек с парой конфет, пачкой печенья и яблоком и, посидев для вида пару минут, убегала. Вероника понимала, что домработница предпочла бы провести это время со своими детьми, коих у нее было трое, но и работу терять ей не хотелось.

Первое время Вероника спрашивала у Полины, почему не пришла мама. Домработница отводила глаза и бормотала что-то про сильную занятость Алефтины Васильевны. После пары визитов Вероника перестала спрашивать у Полины Семеновны о матери, а потом и ее попросила не приходить.

– Здесь очень хорошо кормят, – пояснила девочка, – а у вас и так дел много. Но маме можете ничего не сообщать про нашу договоренность. И я ничего не скажу.

Это произошло после того, как Олег Андреевич пробыл с ней почти пол часа. Незаметно для себя Вероника рассказала ему о своей жизни, чем вызвала странное выражение в глазах доктора. Он погладил ее по голове, велел выздоравливать, а на следующий день принес два пакета: один с фруктами и сладостями, другой – с игрушками. Детям, находившимся в палате, он объяснил, что пакеты Веронике передали родители, так как сами тоже болеют и не могут навестить дочь. Но сама девочка поняла, что это все было от доброго доктора.

Она догнала его у выхода из отделения и с чувством поблагодарила.

– Спасибо, Олег Андреевич!

– За что, Вероничка? – доктор присел перед ней на корточки.

– Я знаю, что все это от вас. Вы самый лучший! Я всегда буду о вас вспоминать! – Вероника обняла врача за шею.

– Ну что ты! – Олег Андреевич неловко отстранился. – Это не обязательно! Ты, главное, выздоравливай побыстрее и больше не болей!

С этого дня Олег Андреевич стал большим другом Вероники и она уже не чувствовала себя одинокой и не нуждалась в нерадостных приходах Полины Семеновны.

________________________________________________________

– Ты только не говори папе, что я тебя не навещала, – горячо шептала мать, неуклюже одевая Веронику, безуспешно пытаясь попасть пуговкой в прореху, – Ты же понимаешь, что у меня очень много дел… Да и заразиться я могла тут у вас… А мне этого никак нельзя!

– Хорошо, мам! – Вероника отпрянула от матери и сама застегнула свое пальто. – Я все понимаю!

В это время в гардеробной появился Олег Андреевич. Поздоровавшись с Алефтиной, он присел перед Вероникой.

– Ну что, воробей? Я надеюсь, ты больше никогда не очутишься в этих стенах?

– Нет! Я лучше к вам, в поликлинику буду ходить! – весело воскликнула девочка.

– И это не желательно! – Олег Андреевич сделал вид, что нахмурился. – В поликлинику ведь кто ходит? Больные! А я не хочу, чтобы ты больше болела!

– А как же мы будем с вами видеться? – от перспективы больше не увидеть своего большого друга, Вероника готова была разрыдаться. Ее глаза наполнились слезами и она не увидела, какую реакцию произвели ее слова на доктора.

– Ну.. эм… у вас же будут медосмотры… эм… прививки … – подыскивал слова Олег Андреевич. – Вот тогда и встретимся…

– Это долго! – всхлипнула девочка. – Я тогда еще раз заболею!

Растерянный доктор не знал, что ответить. Его спас Иннокентий Львович, вошедший в раздевалку.

– Олежа! Какими судьбами! – мужчина широко раскинул руки и бросился к молодому педиатру.

– Иннокентия Львович? – Олег вскочил и устремился к так вовремя появившемуся знакомому. – А вы как здесь?

– Да вот… За дочкой приехал! – Иннокентий Львович бросил взгляд на Веронику. – Не ты ли ее выхаживал?

– Вероника ваша дочь? – удивился Олег Андреевич и тоже посмотрел на девочку, у которой мгновенно высохли слезы и зародилась призрачная надежда. – Нет, не я. Я сижу на приеме. А сюда так… Проведать захожу своих воробьев.

– Ха-ха-ха! Ты всегда был добрым малым! – Иннокентий Львович похлопал доктора по плечу. – И, что самое главное, умным и ответственным! Совсем как твой отец!

– Спасибо, Иннокентий Львович.

– Значит, моя Вероничка – твой воробей?

– Получается так, – доктор широко улыбнулся девочке и та ответила ему тем же.

– Что ж… Это самая лучшая новость, что я услышал за сегодня! И очень! ОЧЕНЬ счастлив, что моя дочка попала в твои руки! Теперь я точно уверен, что у нее будет все в порядке!

– Еще как, папочка! – отважно воскликнула Вероника, впервые в жизни вмешиваясь в разговор взрослых. На нее тут же шикнула мать, но Иннокентий Львович, наоборот, подхватил девочку на руки и снова обратился к педиатру:

– Олежек! А давай-ка приходи к нам! Поужинаем, поболтаем… Расскажешь как ты, что… Я ведь со дня смерти Андрея так о вас ничего и не знаю! Приходи! Отметим выздоровление Вероники!

Вероника внутренне напряглась, боясь ответа доктора. Она старалась поймать его взгляд, чтобы дать понять ему, как она хочет, чтобы Олег Андреевич к ним пришел. Он заметил ее умоляющий взгляд, едва заметно дернулся и, широко улыбнувшись, протянул руку Иннокентию Львовичу.

– Хорошо! Загляну в выходной!

– Ура! – закричала Вероника так, что на нее стали оборачиваться посетители больницы, но ей было все равно. Она не потеряет своего друга! Он придет к ним в гости! И она уговорит папу, чтобы Олег Андреевич приходил к ним почаще!

– Вероника! Веди себя прилично! – сделала замечание Алефтина Васильевна, но муж махнул ей рукой, призывая замолчать.

– Прекрати, Аля! Ребенок рад, что наконец-то едет домой!

Ⅲ.

Вероника повертелась перед зеркалом и осталась собой довольна. Новое платье ей очень шло. Длинные волосы, измученные за ночь бигуди, наконец-то были освобождены и распущены. Карие глаза подчеркнуты светлыми тенями и легкими мазками туши по ресницам. Сегодня Олег Андреевич должен обязательно понять, что она уже не маленькая девочка, а вполне взрослый человек. Девушка.

Гости понемногу собирались, но самого ожидаемого все не было видно. Вероника несколько раз выбегала на балкон, чтобы посмотреть не идет ли Олег Андреевич, пока ее не поймала мать.

– Ну что ты все носишься? Веди себя прилично! Что скажут коллеги отца, глядя на твое поведение? Что у профессора плохо воспитанная дочь?

– Просто не все гости еще подошли. Я бы не хотела начинать без них…

– Не все – это твой любименький доктор? – мать криво усмехнулась.

С тех пор как Олег Андреевич стал бывать в гостях у профессора, Алефтина всячески старалась привлечь внимание молодого педиатра. Каждое ее появление перед доктором откровенно говорило о ее заинтересованности в мужчине: слишком открытые наряды, яркий макияж, пронзительные взгляды и "случайные" касания буквально преследовали Олега в доме Иннокентия Львовича.

Все попытки избежать хозяйки дома кончались для врача неудачей: Алефтина была слишком изобретательна на предлоги, чтобы оказаться рядом с вожделенным объектом.

Вероника злилась на мать. Ей казалось, что та не хочет, чтобы Олег Андреевич дружил с ее дочерью и специально заходит в ее комнату, когда доктор навещает девочку, чтобы поздороваться и немного поболтать. Из-за постоянного присутствия матери они даже не могли толком поговорить, не то что посекретничать.

Девочка несколько раз обращалась к отцу с просьбой, чтобы он запретил матери входить в комнату к Веронике, когда там находится Олег Андреевич, на что Иннокентий Львович неизменно отвечал:

– Ну как я могу твоей маме запретить входить к тебе? Ведь ты же ее дочь. А Олег Андреевич хоть и друг семьи, но все-таки посторонний человек. Мало ли что!

– Он мой лучший друг, а не посторонний! – бормотала Вероника, боясь, что отец ее отругает, так же как мать, когда девочка ей рассказала о своей дружбе с доктором.

– Согласен. Олег – хороший человек, но все-таки лучше твоими друзьями будут сверстники, – услышал отец и погладил дочь по голове.

С женой у Иннокентия Львовича тоже произошел серьезный разговор, после чего Алефтина перестала преследовать доктора, по крайней мере слишком откровенно. Однако, из-за обиды, а может быть из мести женщина всеми силами стала препятствовать дружбе дочери с педиатром. Она "забывала" приглашать Олега Андреевича в гости, во время его визитов старалась загрузить Веронику делами, даже убедила Иннокентия Львовича, что дочери нужны репетиторы, для которых она составила особое расписание, исключающее даже незапланированные встречи с молодым педиатром.

Постепенно Алефтина добилась своего: Вероника уже не могла посидеть наедине с любимым доктором. Но иногда, на семейных праздниках или праздничных ужинах, где присутствовал Олег, девочке удавалось пошептаться с другом.

Вероника доверяла доктору самые сокровенные тайны и переживания, делилась мечтами и спрашивала совет. Он первый узнал о начавшихся недомоганиях и он же все разъяснил ей насчет их.

Однако, спустя какое-то время, Вероника стала замечать, что Олег Андреевич стал реже приходить к ним, а во время визитов все чаще избегал общения с ней. Она винила себя за излишнюю откровенность и очень переживала, что доктор теперь считает ее невоспитанной и поэтому не хочет с ней общаться.

Приближался пятнадцатый день рождения Вероники и она очень надеялась, что ей удастся поговорить с другом и попросить у него прощения. Она внимательно проследила, чтобы Олег Андреевич был обязательно приглашен и тщательно подготовилась к его приходу: выбрала платье и подготовила речь, чтобы доктор понял, что она уже не маленький ребенок и больше не допустит подобных откровений, которые ставят его в неловкое положение.

– Вероника! – к девушке подошла мать. – Пойди на кухню и вели подавать!

(По случаю юбилея наследницы Иннокентий Львович, по настоянию супруги, заказал ужин в ресторане вместе с официантами).

Вероника окинула взглядом большую гостиную и, не увидев того, кто ей был нужен, попыталась возразить:

– Н-но…

– Я не собираюсь заставлять ждать гостей из-за какого-то там докторишки! – отчеканила мать и девушке ничего не оставалось делать, как пойти на кухню.

Вернувшись в гостиную, Вероника наконец-то увидела знакомую фигуру и устремилась к ней, но ее снова перехватила мать:

– Хватит скакать! Я уже пригласила всех к столу, так что иди и сядь на своем место!

Вероника вместе с гостями проследовала в гостиную, где был накрыт длинный стол. На одном его конце сидел Иннокентий Львович, другой же предназначался имениннице. К счастью для девушки, мать сидела рядом с отцом и была отделена от дочери десятком гостей, а значит уже не могла постоянно ее одергивать и следить с кем она разговаривает.

Рядом с самой Вероникой усадили ее подружку Ладу и несколько ее ровесниц – дочерей друзей Иннокентия Львовича. Но сейчас это не заботило девушку. Она пристально вглядывалась в толпу, чтобы увидеть, где сядет Олег Андреевич. К ее великому разочарованию, доктор оказался не один. С ним была красивая молодая женщина, которую Олег Андреевич поддерживал за руку и во всю ей улыбался. Женщина была очень красивая, но Вероника тут же ее возненавидела.

– О! У нашего доктора появилась подружка! – услышала девушка голос Лады. – Наконец-то! А то, как и наши отцы, доживет до старости и только тогда вспомнит, что у него нет ни жены ни детей!

– Олегу Андреевичу еще долго до старости! – тихо возмутилась Вероника.

– На сколько мне известно, – прозвучал рядом еще один девичий голосок, принадлежащий одной из девушек, которых пригласили в качестве подружек Вероники, – Олегу Андреевичу тридцатник!

– Тридцать два, Маш, – поправила говорившую еще одна девушка, сидящая рядом, – но согласись: он выглядит отпадно!

Если бы речь шла о другом человеке, Вероника бы порадовалась, что в ее окружении сидят нормальные девчонки, не такие пафосные, как должны быть дочери профессоров. Но сейчас они говорили о ее друге! Девушка со злостью уставилась на обсуждающих доктора.

– Девица у него тоже ничего. Красивая! – продолжили сплетничать девушки, не замечая недовольных взглядов именинницы.

Вечер был окончательно испорчен. Вероника с трудом дождалась окончания ужина и одной из первых встала из-за стола. Хотелось убежать в свою комнату и закрыться в ней, чтобы никого не видеть, но к ней неожиданно подошел отец с парой своих друзей и стали расспрашивать девушку о дальнейших планах.

– Мы, конечно, еще не обсуждали это, но, возможно Вероника сейчас поделится со мной, куда бы она хотела поступать, – Иннокентий Львович вопросительно посмотрел на Веронику.

– В Москву! – выпалила девушка.

– О! Да она очень амбициозна! Вся в отца! – загудели профессора и ни один из них не обратил внимания на то, что девушка не назвала конкретную профессию.

Пока отец с коллегами обсуждал ее будущее, Вероника незаметно выскользнула от них и направилась в свою комнату. Там она собиралась закрыться и дать волю слезам. Так вот почему Олег Андреевич стал реже ее навещать! Не из-за ее необдуманной детской болтовни! У него просто появилась другая!

Едва она вбежала в свою комнату, как в нее тут же постучали. Не дожидаясь разрешения, в комнату вошел Олег Андреевич. В руках у него была маленькая коробочка.

– Здравствуй, Вероника! – улыбаясь произнес он.

– Здрасьте! – невежливо поздоровалась девушка. Ну зачем он сюда явился? Сидел бы со своей этой… "Красивой!" – мысленно передразнила она одну из гостей-ровесниц.

– С днем рождения! – он подошел к ней ближе. Вероника хотел отпрянуть, но ноги застыли на месте. – Я не хотел дарить свой подарок при всех. – Олег Андреевич протянул девушке коробочку. – Твоя мама обязательно это не так бы поняла.

Вероника забыла о своей злости на доктора и с удивлением посмотрела на подарок.

– Ну! Бери же!

Она взяла из его рук коробочку и открыла ее. На темно-синем бархате лежал тоненький золотой браслетик с каким-то странным кулончиком. Девушка подняла на доктора удивленный взгляд.

– У меня такой же! – улыбнулся Олег Андреевич и, расстегнув рукав, показал такую же цепочку с таким же странным кулоном. Затем снял браслетик и соединил свой кулон с кулоном Вероники. Получились две скрепленные руки в форме сердца. Девушка ахнула. – Я хочу, чтобы ты знала: наша дружба никуда не денется. Ты моя самая любимая пациентка и самый лучший друг! Что бы ни случилось!

– Спасибо! – прошептала Вероника и порывисто обняла доктора за шею, чувствуя, как по щекам текут слезы.

– Ну-ну! – погладил ее по спине доктор. – Сегодня же твой праздник! Не стоит плакать! Все будет хорошо!

– Да-да! – девушка убрала руки с шеи доктора и, улыбнувшись, протянула ему браслет. – Поможете?

Ⅳ.

Вероника потерла глаза и выглянула в окно. Лада с подружками что-то бурно обсуждали внизу, у подъезда. Скорее всего, в какой клуб пойти. Саму Веронику уже давно перестали приглашать куда-то. Знали: все равно откажется.

– Хватит учиться! – уговаривала поначалу подругу Лада. – Зачем вам в семье еще один профессор?

– Я просто хочу поступить в приличный институт, – отвечала Вероника.

– Так и так поступишь! У тебя же папа – ученый! Протолкнет куда-нибудь! – убежденно отвечала подруга. – Я вот вообще хочу, чтобы папа меня за границу учиться отправил! Слушай! А может вместе?

– Это навряд ли! – отмахивалась Вероника. – Папа не поймет, если будущий российский ученый будет получать образование "за бугром".

На самом деле девушка немного лукавила. Иннокентий Львович не был таким убежденным патриотом, да и от дочери не ждал грандиозных свершений в науке. В последние годы он все больше времени проводил дома. Любимым его занятием стало чтение классиков и разговоры с дочерью. Они часто уединялись в кабинете отца и вели длительные разговоры на разные темы. Вероника дорожила этими часами и ни на что бы их не променяла. Разве что на время общения с Олегом Андреевичем.

Доктор появлялся к ним все реже и реже. Иногда Вероника не видела его по несколько месяцев. Она знала, что он продолжает встречаться со своей "красивой" (девушку звали Лиля, но Вероника упорно называла ее не иначе, как "красивая", вкладывая в это определение все свое презрение и недовольство к пассии педиатра) и очень злилась, что та отнимает у нее друга.

Олег Андреевич пару раз появлялся в доме Иннокентия Львовича со своей девушкой и, пока мужчины были заняты разговорами, Лиля была предоставлена заботам Алефтины Васильевны. Мать Вероники, несмотря на первую неприязнь к подружке предмета давнего вожделения, быстро нашла с ней общий язык и они могли часами обсуждать наряды, светские тусовки, сплетничать об общих знакомых.

Вероника не участвовала в этих разговорах, хоть мать и настаивала на этом. Алефтине очень хотелось, чтобы дочь была как ее сверстницы из таких же семей: разодета по последней моде, капризна и "знающая себе цену". Женщина хотела выглядеть на ее фоне умной рассудительной женщиной, которая может себе позволить потакать капризам дочери – завидной наследницы знаменитого профессора.

Но получалось все наоборот. Это Вероника производила впечатление умной и серьезной девушки – дочери своего отца профессора, хоть и оставаясь при этом завидной невестой.