Путь менталиста. Часть четвертая

Парни недовольно переглянулись. Про менталистов в академии ходило много страшилок. Говорили, что тех, кто не выдерживал давление дара и начинал подчинять всех подряд, забирали люди Третьего принца, увозили в неизвестном направлении и больше их никто не видел. Так что выходит, староста ее просто пожалел.

– Понятно, – произнес Шиль таким тоном, точно она призналась в подготовке покушения на его величество.

Дверь в комнату распахнулась, и на пороге, оглядывая всех удивленным взглядом, застыла Флорана, старшая сестра Майры. Заметила забравшуюся с ногами на постель Майру, нахмурилась.

– Ты опять что-то натворила? – спросила устало.

– Ну что вы, госпожа Флорана, – учтиво поклонился Шиль, – ваша сестра отлично справляется. Мы просто пришли поздравить ее с праздником первого огня, но немного задержались.

– Это правда? – Флорана недоверчиво посмотрела на младшую, та ответила ошарашенным взглядом, словно ее внезапно объявили лучшим курсантом академии. Но тут же справилась с удивлением, кивнула, подтверждая.

Флорана вздохнула, благоразумно не став уточнять детали. Его высочество здесь, значит, за жизнь сестры можно не беспокоиться.

– Хорошо, не буду вам мешать, празднуйте. Я только переодеть халат зашла: мне до утра еще дежурить.

И Флорана сунулась в шкаф, чтобы через мгновенье уставиться в гневе на сестру.

– Майра, где мой халат?!

Лорд Кайлес появился следующим вечером. Весь день Майра провела в нервном ожидании. Она искусала губы, заработала пару замечаний за невнимательность на занятиях, чуть не получила срыв дара, когда по пути в столовую ей на плечо легла чья-то рука. Староста третьего курса встретил хмурым взглядом, когда она, подпрыгнув, в ужасе обернулась.

– Да не трусь, все огнем. С парнями договорился – будут молчать.

Майра забормотала слова благодарности, но староста лишь отмахнулся, поспешив по своим делам.

А вечером ее нашел старшекурсник, передав приказ явиться в приемную факультета менталистики. Сердце у Майры провалилось куда-то вниз, и на встречу она шла, заплетаясь и шаркая, точно двухсотлетняя старушенция.

– Заходи, хватить топтаться у дверей, – донеслось недовольное из приемной, стоило ей приблизиться.

Майра набрала воздуха в грудь, стиснула ладони, напоминая себе про обещание быть смелой, и толкнула дверь.

– Ты добиралась из другого тэората? – раздраженно поинтересовался лорд. Махнул рукой на стул, стоящий посередине круглой и совершенно пустой комнаты, и приказал: – Садись.

Это было похоже на наказание, и Майра ощутила приступ паники. Задышала чаще. Моргнула, запрещая себе плакать. И послушно, с прямой спиной села на стул.

– Итак, юная леди, – лорд прошелся перед ней, остановился, качнулся с пятки на носок, – вы смогли подчинить себе – поправьте, если я ошибаюсь – семерых. Впечатляющее достижение для такого возраста. Я бы даже сказал, пугающее.

Майра вздрогнула. Грудь запекло от страшной догадки: ее дар сочли опасным и запечатают.

– Я случайно, – прошептала еле слышно: голос от страха не слушался.

– Я открою тебе секрет, – лорд Кайлес словно специально дразнил, переходя от дружеского «ты» на холодное «вы» и обратно, – самые ужасные преступления в нашей стране случаются от недостатка контроля над стихией. Именно поэтому наше обучение может показаться кому-то жестоким, но такова природа огня. Чтобы его подчинить и сдержать, требуется сила. С менталистикой все немного иначе. Но результат может быть даже страшнее, чем всплеск пламени. Тебя оправдывает лишь бегство.

Майра удивленно моргнула. Оторвала взгляд от колен. Посмотрела снизу вверх на лорда.

– Ты ведь могла им приказать поубивать друг друга или защищать себя ценой их жизни. Власть над чужой душой, – Кайлес задумчиво посмотрел куда-то поверх головы девочки, – самое искушающее, что тебе встретится в жизни. Только представь, что не нужно уговаривать, объяснять, убеждать. Отдал приказ – и все исполнено. Впечатляет, правда?

Кайлес вдруг резко наклонился, его лицо оказалось совсем близко – на расстоянии выдоха. Майра отшатнулась, впечаталась в спинку стула и в панике закрыла глаза. Ее лицо сделалось белым как полотно.

– Значит, не показалось, – удивленно проговорил лорд. – Ты действительно меня боишься. Не расскажешь почему?

Майра осторожно приоткрыла один глаз, потом второй. Лорд стоял чуть в стороне, задумчиво потирая подбородок.

– Впервые женщина – ладно, будущая женщина – испытывает ко мне страх. Но ты меня почти не знаешь, что наводит на мысль о том, что пугаю не лично я. Еще и с твоим даром не все так ясно. Я проверил семьи. Нашел нескольких перспективных девочек, но самой младшей из них двадцать один. Таких, как ты…

Майра нервно сглотнула, съежилась, постаравшись стать как можно менее заметной.

– …не встретил ни одной. И еще, – лорд сделал к ней крошечный шаг, Майра похолодела, влипла в стул, вцепившись в поручни, – мне любопытно, почему ты сбежала именно сюда, в академию огня? Потому что корона обещала защиту любой студентке? Даже от родной семьи?

Майра замотала головой. Слова примерзли к губам. Подступающие слезы жгли глаза. Лорд еще не начал спрашивать по-настоящему, а у нее уже не осталось сил ему сопротивляться.

– Сказки о том, что ты не хотела замуж или мечтала об учебе, оставь для Шестого. Мой кузен слишком добр, я же хочу знать правду.

Он снова оказался слишком близко. Майра в панике смотрела на пуговицу его жилета, а в памяти всплывали картины, которые она давно похоронила в памяти.

Вот ее ставшая чужой рука берет ножницы и начинает кромсать волосы. Майра кричит без звука, ей страшно, а тело живет, подчиняясь воле другого. Серые пряди устилают пол, в зеркале отражается испуганная девочка, которая становится похожей на мальчика, а за спиной тенью стоит дед, и на его губах стынет безумная улыбка.

Сестре она тогда соврала, что сама захотела избавиться от кос. Ох и попало ей! Флорана умоляла, уговаривала, но Майра упрямо обстригала волосы, стоило тем начать отрастать.

Целый месяц после этого она не видела деда, а потом утром проснулась на чердаке. На ней был детский костюм отца. Рука сжимала игрушечный меч. Деда рядом не было, но она знала, кто заставил ее подняться ночью на чердак. С тех пор она плохо спала по ночам, пряталась, если к деду в гости приезжали знакомые-менталисты, но деда возненавидеть не смогла. Ей было страшно и одновременно до боли жаль его… Никто же не виноват, что она так похожа на отца в детстве…

– Правду, Майра, – жестко напомнил лорд.

– Зачем? – выдохнула девочка. Кайлес вздернул брови, посмотрел оценивающе. – Зачем я вам нужна?

Дед своей любовью к погибшему сыну научил ее не доверять взрослым, тем более менталистам.

– Видишь ли, моя дорогая, – лорд внезапно улыбнулся, и его лицо стало лицом совершенно другого человека – обаятельного, открытого и дружелюбного, – я назначен новым деканом факультета менталистики. Ты одна из моих студенток. Я, конечно, люблю загадочных женщин, но не тогда, когда мне за них отвечать перед короной. А ты моя самая главная загадка, так что я хотел бы получить ответы прямо сейчас. Согласна?

Майра поерзала на стуле. Детский опыт требовал не поддаваться, но улыбка лорда заставила ее сомневаться. Может, он не такой уж плохой человек?

– Хорошо, – лорд присел на корточки, заглянул ей в лицо, – я тебе помогу. Давай я начну, а ты продолжишь?

Майра неуверенно кивнула.

– Давным-давно жила одна маленькая девочка.

Лорд Кайлес вдруг полез в карман своего жилета, достал оттуда что-то круглое в яркой обертке на палочке. Пояснил, разворачивая упаковку:

– Один мой друг говорит, что сказки и конфеты отлично лечат любую хворь.

Майра взяла конфету, попыталась отгрызть, потом под укоризненным взглядом лорда взяла ее в рот. Покатала между зубов. Вкусно.

– Так вот, у этой девочки было все: любящая семья, старшая сестра и даже знаменитый дед, которым она гордилась. Но однажды трагедия забрала родителей, и девочка осталась одна. Сестра уехала учиться в академию, дед ее не замечал, пока однажды не понял, что с каждым годом девочка становится похожа на его погибшего сына. Я прав?

Майра всхлипнула, опустила голову, горячие слезы закапали на зажатые между коленей ладони.

Лорд тихо выругался. Подошел. Майра окаменела. Лорд снова прошипел что-то нелицеприятное, вернул дистанцию.

– Знаешь, моя радость, что слезы – это запрещенное оружие? – поинтересовался Кайлес.

Майра посмотрела на упавший на колени белоснежный платок. Кружевной. Пахнущий женскими духами. Развернула. Сморгнула слезы. Подняла недоуменный взгляд на лорда. Тот поморщился:

– Да, я тоже считаю, что десять сердечек – это перебор.

Майра неуверенно хихикнула. Кайлес улыбнулся в ответ.

– Хорошо, будем считать, что мы обозначили границы проблемы. Можешь идти. И помни: если сведения о следующем срыве выйдут за пределы академии, даже я не смогу тебе помочь. Я очень, – он подчеркнул, – надеюсь на твое благоразумие в оставшиеся три недели до зимних праздников.

Первый недовольно посмотрел на сияющего улыбкой кузена, с раздражением понимая, что быстро избавиться от гостя не получится. Можно было, конечно, вышвырнуть наглеца и заняться новой партией полученных от калкалосов «слез», но отец четко дал понять, что желает вернуть заблудшее дитя в лоно семьи – иными словами, использовать таланты Кайлеса во благо короны. Хватит тому уже прохлаждаться в чужом мире.

– У тебя пять минут, – холодно проговорил вместо приветствия, запуская руку в шкатулку с камнями. Прохладные грани действовали успокаивающе.

Естественно, кузен не уложился, но Лиестр и сам уже увлекся делом. Ментальным даром он не владел, однако тот его всегда интересовал, а тут выпал шанс раскрыть природу ранних пробуждений.

– Погоди, – вклинился в жаркую речь Кайлеса, ощущая, как за эпитетами: «Замшелый засранец. Чтоб у него мозги отсохли. И ведь родная внучка!» – теряется смысл повествования. – Ты утверждаешь, что ее способности раскачивали с детства? И потому у нас сейчас в академии сильный, но совершенно нестабильный менталист? Еще и под личиной мальчика?

Камень, который он достал и машинально перекатывал в пальцах, выпал из руки и, проявив невероятную прыгучесть, покинул поверхность стола. Доскакал до кузена, блестящей каплей застыв около его ботинка.

Кайлес поднял. Посмотрел на свет. Произнес задумчиво с ностальгией:

– Знакомый камушек.

– Верни, – сухо попросил Лиестр. Беспорядок его раздражал, а слеза калкалоса в руках блудного кузена была тем самым раздражающим мозг беспорядком.

– И обнаружил сей талант, между прочим, наш драгоценный Шестой, – заметил Кайлес, проигнорировав призыв вернуть камень, как и недовольный взгляд Первого. – Находить талантливых людей – полезное умение для короля, не согласен?

Кузену надоело стоять столбом, и он без приглашения уселся на посетительский стул, вдобавок задом наперед. Камень так и остался искрой мелькать между его пальцев.

Лиестр засопел, оборвал себя, понимая, что начинает поддаваться противоестественному обаянию кузена и ведет себя точно мальчишка перед лицом соперника. Прикрыл на мгновение глаза, выдыхая и заставляя забыть о душащих гневом эмоциях. Дело прежде всего.

– До выборов короля дожить надо, – проворчал, все еще ощущая стойкое желание вытрясти камень обратно и пнуть кузена из кабинета.

Сразу вспомнилось, что там, за дверью, очередь из девиц на месяцы вперед расписана, да и остальных дел невпроворот: исследования простаивают, эксперименты заморожены… Не до девчонки-менталиста. Но занятно, н-да. Обмануть ректора, преподавателей и курсантов… Прям готовый кадр для Третьего. Он таких обожает.

– Хорошо, допустим, ты прав, – кивнул Лиестр, с усилием отведя взгляд от своего камня в руках кузена. – Старый лорд выжил из ума и развлекался с внучкой, заставляя ее играть роль сына. Он, конечно, знал, что это может нанести вред спящему дару, но не мог устоять. Да и Тигрельские старой формации. Для них женское образование – прихоть, которую можно обойти. В случае проблем у внучки он бы просто заблокировал ставший опасным дар.

– Уверен, он так бы и сделал, – согласился Кайлес, – а время тянул, давая хотя бы огню сформироваться как положено. Старый пень! Но девчонка, я тебе скажу, молодец. Самоучкой и щиты ментальные ставить научилась, и дар пытается контролировать.

– И что ты от меня хочешь? – Лиестр потянулся за еще одним камнем, но захлопнул шкатулку и отодвинул, дабы не отвлекала, на край стола.

Кузен погрустнел, насупился, на лбу даже морщина прорезалась.

– У меня после зимних праздников класс девчонок, – прикусил губу, – целых семь капризных, избалованных, выращенных в оранжерее и не знающих, что такое жить вне семьи. Из них никто даже новомодные школы не посещал! И одна. Пацано-девчонка. Младше, но сильнее остальных. Как думаешь, через сколько я получу следующий неконтролируемый всплеск этого таланта? – И Кайлес уставился на Лиестра полным страдания взглядом.

Первому на мгновение стало жаль кузена, но тут он вспомнил свадьбу ассары на Земле, и жалость испарилась от одного лишь воспоминания о схваченном тогда жутком похмелье.

– Ты же отлично умеешь уговаривать женщин, воспользуйся своим талантом, – предложил Лиестр, пожимая плечами.

Взгляд кузена сделался больным, точно у человека, которому целители запретили есть любимые сладости.

– Я женщин умею уговаривать лечь со мной в постель, – бросил раздраженно и спросил язвительно: – Ты же не предлагаешь мне воспользоваться этим?!

Лиестр стиснул зубы. Пустили хищника в птичник. И о чем только думал отец?

– Если… ты… хоть одну… – чеканя слова, начал.

Но Кайлес его бесцеремонно перебил:

– Знаю, знаю: рудники и личная кастрация от его величества.

«То есть отец все же позаботился о данной проблеме», – с облегчением подумал Лиестр.

– И можешь спать спокойно: меня не привлекают малолетние дурочки.

– Тогда что ты от меня хочешь? – спросил Лиестр, возвращаясь к конструктивному диалогу. Тема «Кузен и его женщины» Первого не интересовала.

Кузен озвучил. Лиестр окаменел. Тряхнул головой. Не выдержал нахлынувших эмоций, встал из-за стола, прошелся по кабинету и замер напротив.

– Ты серьезно предлагаешь мне вживить стабилизирующий контур ребенку?!

– Я предлагаю спасти ей жизнь! – Кузен тоже вскочил. Воинственно, точно для боя, выпятил грудь, готовый защищать свою идею. – Дар Майры исковеркан еще до пробуждения. И высока вероятность, что она, потеряв контроль, вскипятит мозги – если не себе, то окружающим. Любая агрессивная ситуация спровоцирует всплеск. А каждый всплеск – шаг к выжиганию.

– Тогда не проще ли его заблокировать? – Лиестр ощутил, как поневоле увлекается горячностью спора.

– С учетом ее частой практики, – Кайлес покачал головой, – она вряд ли перенесет это спокойно. В лучшем случае мы получим душевнобольную.

Лиестр поморщился. Внутри он уже знал, что кузен прав, но незаконность поступка заставляла его испытывать жесткий приступ раздражения.

– Тигрельский не даст добро, – бросил он, начиная искать варианты решения, – еще и предаст огласке «чудовищный эксперимент» короны над ребенком. И вряд ли его остановит собственная вина, потому как ее еще доказать надо, а камни на теле девочки легко обнаруживаются.

Кайлес рядом согласно вздыхал.

– Другие родственники есть? – поинтересовался Первый.

– Старшая сестра, но она еще несовершеннолетняя.

Лиестр коротко выругался. Отца впутывать не хотелось. Он только-только пришел в себя после усмирения вулкана, вдобавок был занят подготовкой к восьмой свадьбе, которую планировали провести на зимних праздниках.

– Ассара взяла над ней опеку, – словно нехотя обронил Кайлес.

– Если лорд не лишил внучку фамилии или корона не нашла причин для отделения, это будет считаться незаконным, – заметил Лиестр.

Кузен опустил голову.

«Что же, – подумал Лиестр, – иных вариантов нет».

– Ты идешь к Третьему, – кузен недовольно вскинулся, но промолчал, – у него больше опыта в укрощении старых семей. Может, придумает, как добиться разрешения от лорда. А пока вы думаете, я подготовлю материал. Ставить будем на праздниках. Ты ассистируешь. Идеи уже есть?

– Есть, – закивал просиявший Кайлес и полез снимать пиджак с рубашкой.

Лиестр опешил, но лишь на мгновение, а потом принялся внимательно изучать татуировки на теле брата.

– Хм. Надо же. А вот это оригинально, хоть и пошло. Не понимаю, почему нельзя было сделать просто контур? Обязательно все эти глаза, птицы и обнаженные девицы?

– Местная специфика, – отозвался Кайлес.

Лиестр отошел на шаг, оглядывая поле для эксперимента.

– Значит, проверял незамкнутый контур? Интересно. И как работает?

Кузен повернулся спиной, поднимая отросшие по плечи волосы и демонстрируя пару камней, вживленных под линией роста волос и заключенных в узор татуировки.

– Вот это уже рабочий вариант.

– Значит, голова, – сделал верный вывод Лиестр. Вздохнул: – Скрыть будет непросто, но постараемся что-нибудь придумать.

Глава 3

– Когда-нибудь, – Харт мечтательно посмотрел на список заключенных под стражу, поставил внизу размашистую подпись и завизировал магической печатью, – я увижу здесь твое имя. Тогда ты точно отправишься на рудники за свои выкрутасы.

Кайлес сделал испуганное лицо, приложил ладонь к груди и с самым честным видом поклялся:

– Это все ради ребенка.

– Знаешь, – лениво протянул Третий, – сколько раз я слышал оправдания совершаемых преступлений? И ведь никто честно не признался: убил, потому что негодяй. Или сделал ложный донос на соседа, потому что сам придурок и позавидовал чужому богатству.

Кайлес кивнул, соглашаясь. Ладонь он продолжал держать на левой груди, похлопал по ткани пиджака, нахмурился, сунул руку во внутренний карман и достал оттуда прозрачный камушек. Вздернул брови, словно не ожидал там его увидеть.

– Что у тебя? – тут же сделал стойку Харт. – Слеза калкалоса? Откуда? У Первого украл?

– Почему сразу украл? – очень натурально оскорбился Кайлес.

– Чтоб ты знал, я был против твоего назначения, – жестко усмехнулся Харт, – и уверен: ты провалишь это дело. Ну какой из тебя декан? Девятиликий наделил тебя сильным даром, но для обучения детей собственного таланта мало – необходимо желать им поделиться с другими, а ты себялюбивый до пепла эгоист. Пока для тебя факультет – новая игрушка, но как только надоест – опять сбежишь на Землю. И вот тогда – я заранее тебя предупреждаю – о возвращении в Асмас можешь забыть. Отец добр, но второй шанс редко кому дает. Тебе он почему-то благоволит, но даже его милость имеет пределы. На еще одно прощение можешь не рассчитывать.

Кайлес вздохнул, потер подбородок и проговорил с иронией:

– Как я рад вернуться в любящую семью! – Покрутил камень в пальцах, положил на край стола, подтолкнул в сторону Третьего: – Это подарок. Надеялся, он поможет преодолеть, гм, наши разногласия.

Харт пальцем остановил движение камня по столешнице, вскинул брови, посмотрел ошарашенно, уточнил:

– Ты даешь взятку тому, кто и за меньшее отправляет в тюрьму?

В глазах Третьего высочества явственно читались сомнения в здравости кузена.

– Не хочешь – не надо, – равнодушно, точно его не пытались обвинить в даче взятки высшему должностному лицу, пожал плечами Кайлес. Протянул руку: – Верни.

Харт заморгал, силясь понять, что происходит. С одной стороны, его намеривались подкупить, с другой – ничего не требовали взамен. С девчонкой он бы и так помог. Причем исключительно для собственного спокойствия, чтобы не разбирать потом жалобу лорда о неправомерных действиях двоюродного братца.

– Я с тобой с ума сойду, – потер лоб Харт. Не выдержал, спросил: – Может, вернешься на Землю? Отцу я сам все объясню. Факультет найдем кому отдать.

– Не-а, – азартно покачал головой Кайлес, – не надейся. Я, знаешь ли, осознал, – он откинулся на спинку стула, на его лицо снизошло новое, просветленное выражение, – что предыдущая моя жизнь была скучна и однообразна: женщины, бизнес, алкоголь, снова женщины. Мелочь и скукота. В ней не хватало, – он щелкнул пальцами, – чего-то глобального. Какого-то нового смысла. К тому же дети заставляют наши сердца гореть. Так что, кузен, не рассчитывай, что я сдамся. Эти девочки, бедные жертвы нашей системы…

– Хватит! – Харт ощутил, как ему не хватает воздуха. Кайлес-пройдоха, Кайлес-ловелас, Кайлес-оболтус и лентяй были понятны, и с ними было ясно, как себя вести. Новый Кайлес с речами о жертвах… пугал. – Я понял, что ты настроен серьезно, – выдохнул тяжело, заставляя себя успокоиться. – Слова словами, посмотрим на дела. К лорду Тигрельскому не приближайся. Я попробую что-нибудь придумать. И учти: любая, – Харт подчеркнул, – жалоба со стороны студенток – и я с удовольствием проголосую, чтобы тебя вышвырнули вон.

– Ты ему веришь? – спросил Харт у Лиестра.

К первому брату он наведался тем же вечером. Надо было вернуть камень и обсудить проблему.

– Доверие – сложная вещь, – пожал плечами Первый. – Я вижу, что он действительно пытается найти решение. Ты знал, что он ставил опыты на себе? У него вся грудь, плечи и живот в контурах.

– Где столько камней взял? – пробормотал Харт, привыкая к мысли, что кузен не только издеваться над братьями умеет.

– Уж не знаю, – развел руками Лиестр, – но мне кажется, что девочке он действительно желает помочь.

– Или обезопасить себя как декана, – с сарказмом заметил Харт. Его все еще уязвлял визит кузена, возложенная на него проблема с лордом Тигрельским и заявление о «жертвах».

– Какие бы ни были у него мотивы, я склоняюсь к тому, что контур – единственное решение, кроме блокировки. К тому же нам пора двигаться дальше. Ты знаешь, сколько детей каждый год гибнет от выбросов? Огневики страдают больше остальных стихий. Стабилизирующий контур может стать решением проблемы для сильного дара.

– Если преодолеем настроение общества и нас не разорвут за опыты над детьми, – качнул головой Харт. Он, как никто другой, понимал, что корона не может делать то, что ей хочется. Сначала требуется подготовить почву под реформы и только потом, с поддержкой хотя бы части общества, проводить изменения.

– Я в тебе не сомневаюсь, – похлопал его по плечу Первый, – и уверен, что ты справишься, но этот случай предлагаю пока держать в тайне.

Харт вздохнул, представляя лицо отца, когда он огласит все доводы… Как раз такие «тайны» его величество ненавидел больше всего на свете.

– Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта, ах, Жоржетта, вся жизнь моя вами, как солнцем июльским, согрета*…

– Лорд Кайлес, а на каком языке вы поете? – осведомился тонкий девичий голосок и старательно пропел, идеально повторив мотив: – Ах, Жоржетта!

Кайлес с недовольством воззрился на стоящую перед столом Майру. Открыл было рот ругнуться и закрыл с чувством бессилия перед вбитым с детства правилом: при девочках ругаться нельзя. Выразился гораздо более красочно и витиевато, но уже про себя. Руки же суетливо сгребали карточки с личными делами студенток, судорожно запихивая их в ящик стола. И чувствовал себя лорд под горящим любопытством детским взглядом точно маньяк, застуканный на месте преступления.

Откашлялся. Взгляд продолжал выбивать из равновесия. Но хоть страха в нем сегодня не было… И Кайлес поздравил себя с маленькой победой.

Всю неделю он принимал дела факультета у уходящего на пенсию декана – хотя, что там было принимать… Пара десятков менталистов, у остальных такие крохи дара, что курсанты больше спали на занятиях, чем занимались на самом деле.

Кайлес был здесь исключительно из-за Майры. Заглядывал на занятия первого курса. Ненавязчиво мелькал перед глазами, приучая к себе. Рассказывал веселые истории ее группе. Расщедрился на пару подарков с Земли и даже пообещал свозить туда Майру на прогулку, если она продержится без срыва до праздников. Словом, пытался завоевать доверие, прежде чем завести разговор о стабилизирующем контуре. Да и после зимних праздников, когда ему на голову свалится целая стайка девиц, не до выстраивания отношений будет. Тут самого не порвали бы.

Кайлес пододвинул к себе чистый лист.

– Тебя стучаться не учили? – спросил недовольно, принимая строгий вид. После того как его застали за мурлыканьем фривольной песенки, надо было восстанавливать авторитет.

Майра потупилась. Засунула руки в карманы штанов.

– Я стучал, – буркнула.

Кайлес вздохнул.

Отложил в сторону лист, на котором успел вывести единственное слово: «Выжить».

– Как ты стоишь? – спросил раздраженно, мысленно пририсовывая этому бедствию вместо курсантской формы платье.

Он уже распорядился об особой форме для менталисток, дабы обезопасить остальных от девиц с опасным даром, и даже отправил тройку эскизов ректору на утверждение. Один нормальный и два срисованные с японского аниме – исключительно с заботой о бодрости ректорского духа. Как ему позже доложили, ректор орал так, что слышно было половине центрального корпуса. Зато нужный ему вариант был утвержден незамедлительно, дабы не истязать взор новыми развратами.