Озорник Антонис

– А я называла ее монстрой… – сказала Алиса сверху со стены.

– И я!

– И я! – сказали две другие головы рядом с ней.

– И что нам теперь делать? – спросил Александр дрожащим голосом.

Александра вытерла слезы и стала рассказывать дальше. Тетя очень испугалась и сказала мисс Райс: «Я вам не детка, я тетя Александры», но та снова не узнала ее. И тогда тетя сказала нечто пугающее. Она сказала: «Мне не нравится ее состояние!» И тут же послала Афродиту за дядей доктором. А кера Рина, услышав их, сказала: «Раз госпожа говорит, что ей не нравится ее состояние, то та, должно быть, при смерти!» И Александра спросила ее: «Она умрет?» А кера Рина ответила: «Все может быть».

Четверка озадаченно застыла на месте, и трое на стене прекратили свои смешки. Через некоторое время Александра сказала:

– Мы не сможем сегодня с вами поиграть, Алиса. Мы пойдем на веранду ждать дядю доктора.

– Придем завтра? – спросила Алиса.

– Да, конечно! – ответили старшие.

Все три белокурые головы исчезли за стеной. Александр не принимал участия в разговоре. Сжимая и разжимая пальцы, он посмотрел на край стены и спросил только:

– Как они туда забрались?

Антонис и обе девочки возмутились. Как мог Александр думать и говорить о чем-либо, кроме смерти мисс Райс?

Однако Антонис тоже поднял взгляд на стену. Действительно, как они туда забрались?

Он не знал. Однако, к счастью, Александр не спросил никого конкретно, и все пошли в дом, не ответив ему.

5. Яннис

Приехал доктор – дядя Гиóргис, вместе с тетей Марьетой они пошли наверх.

– Не сходите с веранды, – сказала тетя четверке. – Если только…

Она посмотрела на небо – на западе сгущались тучи.

– Если только не пойдет дождь, – добавила она, – тогда идите в дом. И последовала за дядей доктором – высоким, поджарым, с рыбацкими усами и бородой. Время шло, а они все не спускались.

– Мисс Райс, наверно, совсем худо! – сказала Александра.

– Может быть, она уже умерла! – добавила Пулудья.

И все загрустили.

А потом пришел Яннис.

С руками в карманах, вальяжно, не спеша, он поднялся по ступенькам веранды и спросил:

– А где ваша тетя Марьета?

– Наверху, с дядей. Мисс Райс очень плохо, – ответила Александра.

Яннис вынул из кармана правую руку и, как взрослый, протянул ее Александре, Антонису, Пулудье и Александру, и сказал каждому:

– Добрый день!

Он сказал это очень вежливо. И после его вчерашнего ковыряния стены для очистки рук, ребята толком не знали, как к нему относиться.

Но Яннис, похоже, не понимал, что его двоюродные братья и сестры в расстройстве. Как взрослой даме, он вежливо сообщил Александре:

– Мать послала меня спросить, кто болен. Она волновалась, что вы так поспешно послали за отцом.

Это «вы» очень польстило Александре. До сего момента ей было и невдомек, что вместе с братьями и сестрой она сыграла роль в приходе дяди Гиоргиса.

С такой же любезностью она охотно ответила Яннису:

– Да! Мы умоляли его приехать как можно скорее, потому что мисс Райс очень-очень плохо.

– Что с ней такое? – спросил Яннис, не выглядя слишком взволнованным.

– Бредит! – ответила Александра.

Но Яннис и тут ничуть не обеспокоился.

– Многие люди бредят даже с небольшой температурой! – сказал он обнадеживающе.

Ребята восхитились. Вот что значит иметь отца-врача!

Но Александра вспомнила то, самое пугающее.

– Тетя сказала: «Мне не нравится ее состояние!» А кера Рина сказала, что она при смерти!

Яннис снисходительно улыбнулся:

– Ни ваша тетя, ни кера Рина не врачи!

Под впечатлением от этой неоспоримой истины все четверо раскрыли рты. Застыв, они глядели на Янниса. Он взглянул на них и засмеялся.

– Чего вы так на меня смотрите? – спросил он.

Ребята очень смутились, задергались и сделали вид, что чем-то заняты. Александра невольно повернулась к стене, которую вчера ковырял Яннис, Александр наклонился, якобы застегнуть оторванную пуговицу на туфле, Пулудья протянула руку над оградой веранды – проверить, не идет ли дождь, а Антонис втихомолку спустился на улицу.

К счастью, Александра заметила это, подбежала к ступенькам и крикнула:

– Тетя сказала никуда не уходить!

Антонис остановился и раздраженно сказал:

– Я только на минутку, зайду к Элис.

– Нет, не уходи! – приказала Александра. – Тетя рассердится!

Антонис медленно повернулся и, шаг за шагом поднимаясь по ступенькам, проговорил:

– Я хочу кое-что узнать у Элис…

– А кто такая Элис? – спросил Яннис.

– Элис – это Алиса, Алиса Хорн… Она живет по соседству с нами, – поспешно ответила Пулудья, радуясь возможности поговорить со старшим кузеном. – Мы часто с ней играем. Еще у нее есть старший брат Макс. Ты знаешь его, Яннис?

– Знаю, – небрежно сказал Яннис. – Он ходит в мою школу.

– У нее еще есть младший брат, его зовут Алекос, – охотно сообщила Пулудья. – И мы его очень любим…

Яннис снова засунул руки в карманы и ухмыльнулся.

– Да знаю я их, – сказал он. И добавил:

– Они евреи!

Ребят как громом поразило.

– Евреи?!.. И Макс ходит в твою школу? – спросила Александра.

– А что такого? – сказал Яннис.

Ответ Янниса заставил всех призадуматься. А Антонис с решительностью мальчугана высказал:

– Стамос говорит, что евреи распяли Христа!

– Кто такой Стамос? – спросил Яннис.

– Наш двоюродный брат из Александрии. Это правда?

– Конечно, правда, – ответил Яннис.

– Как же ты с ними играешь?

– Да не играю я с Максом, и не дружу с ним. Он младше меня и учится в другом классе. Но другие дети с ним играют.

– Христиане?

– Да.

– И не боятся? – спросила Пулудья.

– А чего им бояться?

Пулудья потеряла дар речи. Каждый ответ Янниса казался ей неоспоримой истиной, утверждением, не допускающим возражений. Этот Яннис, казалось, знал все!

Александра тоже была потрясена. Но как старшая, осмелилась возразить:

– Но Стамос говорит, что, если показать еврею крест, он упадет замертво! Потому что у них внутри сидит черт, и когда черт видит крест, он лопается!

Яннис посмотрел на нее и сказал:

– Что за вздор!

– Да! – настаивала Александра. – Мы тоже знали одних девочек, евреек, они приходили играть в тот же сад, что и мы, и Стамос сказал нам попробовать и посмотреть, что будет. Мы взяли мой крестильный крестик…

Александра потянулась к воротнику платья и вытащила золотой крестик на тонкой цепочке.

– Вот этот крестик! Мы очень боялись. А Стамос сказал: «Дай мне сюда крест!» И когда увидел евреек, он поднял крест…

– И они упали замертво? – спросил Яннис.

Александра напрягла память.

– Нет! – призналась она. – Они просто ушли. Но Стамос сказал, что они как следует не посмотрели на крест и поэтому не лопнули…

– Что за вздор! – снова сказал Яннис. Стамос, осмелюсь сказать, на них просто запал!

– Ты нам не веришь, Яннис? – потрясенно спросила Пулудья.

– Нет! – ответил Яннис.

– И все же это правда! – заверила его Александра. – Да, попроси Антониса рассказать, что говорил Стамос.

Но Антонис не хотел рассказывать, что говорил Стамос. Не годилось ему перед парнем признавать правоту девчонки. Тут либо Стамос «нес вздор», как сказал Яннис, либо сам Яннис был Фомой Неверующим, что тоже плохо. Тогда он повернулся к Александру и велел ему:

– Поднимись наверх и принеси мне мой волчок!

– Не пойду! – сказал Александр, увлеченно следивший за приключениями креста, дьявола и евреев.

– Иди! – повторил Антонис. – Он плохо крутится! Я хочу показать его Яннису!

– Я потом схожу! – ответил Александр.

– Если ты не пойдешь, знаешь, что будет? Я расскажу Яннису про твои слова офицеру!

Александр вскочил.

– Нет! – воскликнул он.

Яннис обернулся.

– Что? Какому офицеру? – добродушно спросил он.

– Не говори! – тревожно выкрикнул Александр. – Принесу тебе твой волчок!

Как молния он исчез за дверями и помчался вверх по лестнице.

На веранде воцарилась тишина. Яннис посматривал на кузин, а те смотрели на море, чтобы скрыть смущение, снова охватившее их от воспоминания о случае с офицером.

Один Антонис, засунув руки в карманы брюк и высоко подняв голову, прохаживался туда-сюда, пиная стулья и стол, без тени смущения и беспокойства. Он владел ситуацией и ему было решать говорить или не говорить, опозорить семью в глазах Янниса или поднять ее престиж.

Мимо прошел булочник с криком:

– Свежие крендели, только испекли!

Яннис спустился, выбрал крендель, достал из кармана горстку предметов, среди которых были два шарика, складной ножик, три или четыре монетки, обрывок цепи и пятачок. Он взял пятачок, отдал булочнику и, задрав нос к небу, стал медленно подниматься обратно.

– Кажется, дождь начинается, – сказал он.

И с кренделем в руке прислонился к деревянной колонне, что поддерживала крышу веранды. Он глядел на море и не обращал внимания на кузена и кузин, а те с любопытством искоса поглядывали на него.

Тут спустился, запыхавшись, раскрасневшийся Александр и в волнении отдал волчок Антонису.

Яннис обернулся, слегка улыбнулся Александру уголком рта, как делала тетя Аргини, и предложил ему крендель.

– Любишь такие? – спросил он. – Я купил его для тебя!

Александр вздрогнул и покраснел еще сильнее. Сестры изумились, а еще больше был изумлен Антонис.

Александр не знал, что делать.

– Эй, берешь или нет? – спросил Яннис.

Александр взял, забыв сказать спасибо.

– Этот Александр вечно ставит нас в неловкое положение… – проворчала Александра сестре. – Толкни его, чтобы очнулся…

Но прежде, чем Пулудья успела дать означенный толчок, на веранду выскочила рассерженная тетушка, схватила Александра вместе с кренделем и утащила в дом с криком:

– Идет дождь, не видите, что ли? Александра, что стоишь, ты же старшая! Забыли, что я вам говорила? Нянька нужна за вами присматривать, здоровые лбы?

Неожиданная буря, что внезапно обрушилась на голову старшей сестры, еще больше ошеломила ребят, до сих пор не отошедших от кренделя. Тетя высказала им еще много чего, отругала каждого в отдельности, затолкала всех в дом, захлопнула стеклянную дверь, крикнула: «Афродита! Принеси кофе и сладости доктору в хозяйский кабинет» и снова скрылась так же поспешно, как и пришла. Ребята медленно приходили в себя, стояли, переглядывались и прикидывали что к чему. Александр с кренделем в руке был уже в доме. Но одного человека не хватало – Янниса.

В нерешительности ребята подошли к стеклянной двери и глянули наружу, туда, где водопадом лил дождь.

Яннис был все еще там, у той же колонны. Прыская от смеха, с руками в карманах, он насмешливо поглядел на них в ответ. И когда все четверо прижались носами к стеклу, он высунул язык, дразнясь еще больше.

Антонис заявил, что это несправедливо. Когда их ругает тетя Марьета, они волей-неволей должны зайти внутрь, а Яннис старше, и живет с мамой и папой…

Но тут Яннис, снаружи, учудил такое, что все разговоры прекратились, и даже Александр забыл про свой крендель.

Не вынимая рук из карманов, он подпрыгнул с прижатыми ногами, а приземлился с раскрытыми, снова подпрыгнул уже с раскрытыми, а приземлился с прижатыми. Три, четыре, пять раз подряд! А потом, без передышки, вынул руки из карманов, упер их в пояс и принялся отплясывать. И какой это был танец!

Он выбрасывал ноги вперед и топал ими по полу, потом отбрасывал в сторону и снова топал, поочередно подтягивал колени к подбородку, наклонялся к плиткам, и снова подпрыгивал, как мячик. Он крутился на каблуке, стоял на одной ноге, наклонялся вниз и опирался на руку, вытянув ласточкой другую ногу, потом вдруг снова вставал и отбивал чечетку каблуками и мысками по плитке взад-вперед: таки-так, таки-так, щелк-щелк!

Ребята ошеломленно смотрели на него. И, как будто всего этого было мало, Яннис поставил перед собой стул и запрыгнул на него.

А потом взял трехногий железный столик, поставил его посередине веранды и играючи перепрыгнул через него.

– Чего только не умеет этот Яннис! – восхищенно сказала Александра.

Но на этом Яннис не остановился. Под изумленными взглядами четверки он поднял столик, перевернул его в воздухе ножками вверх, и водрузил его себе на голову.

Ребята разразились аплодисментами.

И тогда Пулудья проявила историческую наглость, вписав черную страницу в их семейные хроники. Завороженная, она сказала:

– Когда я вырасту, я выйду за Янниса!

Катастрофа! Все волшебство и очарование развеялись, пропал и восторг!

– А кто ты такая, чтобы выходить за Янниса? – презрительно спросил Антонис.

– А откуда ты знаешь, захочет ли Яннис на тебе жениться? – поддакнула Александра.

И даже Александр, который обычно ее поддерживал, сказал:

– Да, откуда ты знаешь?

Покрасневшая, пристыженная Пулудья опять прижалась лбом к стеклу двери, но куда ей было теперь смотреть на Янниса! Ей снова захотелось, чтобы земля поглотила ее, и она притворилась, что смотрит на струйки воды, которые лились с деревянной крыши веранды, разбивались об перила, превращались в водяную пыль и разлетались прочь.

Антонис сказал ей:

– Морда просит утюга!

Александра строго осадила его:

– Антонис, ты же знаешь, что мама против, чтобы ты говорил такие слова!

– Но она задается! – возразил Антонис.

– Весьма задается, – сказала Александра. – Но все же не говори грубых слов!

Александр открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Вместо слов, он отломил кусочек от своего кренделя и предложил Пулудье. Но она, не оборачиваясь, подняла плечо в знак отказа. Александр хотел сунуть кусочек ей в руку, но она отдернула и руку.

И чтобы Александр не огорчался ее капризами, Антонис сказал:

– Дай лучше мне! – и съел.

И Александра сказала:

– И мне!

Александр отломил еще кусочек и дал ей.

А поскольку Пулудья так и не обернулась, Александр положил крендель на стол, взял стул, поставил его рядом с ней и залез на него, чтобы поглядеть, на что она там смотрит. Он вертел шеей и так, и эдак, прищуривался, но ничего не увидел. И после всех своих тщетных попыток, он слез со стула и потребовал в утешение свой крендель.

Но от кренделя остался лишь небольшой кусочек, крошки и несколько семечек кунжута, разбросанных по столу.

Александр рассердился, топнул ногой и сказал, что хочет целый крендель. И завязалась ссора.

Обиженная Пулудья обернулась на шум, Яннис снаружи прижался лицом к стеклу, и тут тетя Марьета и дядя Гиоргис вышли из кабинета дяди Жоржиса.

Дела были плохи, к тому же Александр уже начал хныкать.

Антонис поспешно шагнул к нему и сказал:

– Если ты заплачешь, я скажу тете, что ты говорил офицеру: «Эй ты»!

И одновременно открыл Яннису, который стучал в стекло.

Александр проглотил слезы, Пулудья – обиду, и все четверо вдруг вспомнили, что мисс Райс очень больна.

Вошел, смеясь, дядя Гиоргис, тетя Марьета шла за ним следом. Она не смеялась, на самом деле она выглядела очень мрачной, а брови ее были изогнуты точно два знака тильды.

Дядя Гиоргис, увидев сына, сказал:

– Ба, Яннис, что ты здесь делаешь?

Но когда Яннис ответил ему: «Мама послала меня спросить, кто болен», дядя доктор повел себя как-то странно.

Он похлопал Янниса по плечу и сказал:

– Никто не болен! Давай, пошли домой!

Тем же вечером, сидя на своих кроватях, после того как Афродита переодела их ко сну и умыла, но некому было завить волосы девочек на бумажки, два брата и две сестры при потушенной свече и опущенных москитных сетках вполголоса обсуждали события дня.

– Хотела бы я знать, – начала Александра, – почему нам не сказали правду!

– Да, почему нам ничего не сказали, – добавила Пулудья.

– Как это нам ничего не сказали? – удивился Антонис. – Тетя же сказала, что мисс Райс очень плохо и она больна!

– А отец Янниса, дядя Гиоргис, сказал, что никто не болен! – ответила Александра.

– Много он знает, этот дядя Гиоргис! – вставил Александр.

– Замолкни! – сказал ему Антонис. – Он все-таки врач!

– А Афродита знает? – спросила Пулудья.

– Она-то знает лучше всех! – подтвердила Александра. – Она ведь была в комнате, когда туда заходили дядя с тетей, и до того, и после них.

– Хм! Она ни разу не обмолвилась, что мисс Райс не больна! – сказал Антонис.

– Нет, но она сказала: «Не волнуйтесь, этим англичанкам все нипочем!» Это все равно, что сказать, что она не больна! – ответила Александра.

– Она еще кое-что сказала, – задумчиво добавила Пулудья. – Она сказала: «Другая бы уже десять раз ноги откинула! А этой – хоть бы хны!» Зачем мисс Райс откидывать ноги? И куда?

– Может, на кровать? Если бы она легла? – робко предложил Александр.

– Нет, потому что Афродита сказала: «Крепки ж ее английские ножищи», а про кровать она не говорила, – ответила Пулудья. – Я слышала, как она говорила это кере Рине.

Четверка погрузилась в раздумья.

– Завтра я зайду к ней и расскажу вам! – решил Антонис.

– И я! – вскочил Александр.

– Нет! Ты маленький, заразишься еще ее болезнью!

– Не заразюсь! Я тоже пойду!

– Значит, мы все вместе пойдем! -сказала Александра.

– Ну нет, только Пулудью не зови! – с насмешкой сказал Антонис.

Пулудья выпрямилась и повысила голос:

– Почему это меня не звать?

– Потому что ты девчонка, а девчонки должны сидеть тихо и не совать везде свой нос! Со стороны кроватей девочек поднялся протест. Антонис велел им заткнуться. Александр поддержал сестер. Чтобы самоутвердиться, Антонису пришлось перекрикивать их. Девочки взбунтовались, но их никто не слушал, потому что они говорили одновременно.

Громкие хлопки и голос раздались этажом ниже.

– Ребята, мне подняться?

В темной спальне внезапно воцарилась тишина. Ни голоса, ни шороха.

А когда тетя все-таки зашла убедиться, что все в порядке, в свете звезд, что проникал через широко раскрытые окна лишь тускло белели четыре противокомарные накидки, но гудения самих «комариков» уже не было слышно.

6. Кальян

Ранним утром ребята были потрясены важной новостью. Афродита сказала им:

– Мисс Райс все!

– Что? Умерла?

– Нет, уехала!

Никто этому не поверил. Один за другим они прошли в соседнюю комнату, чтобы убедиться, и обнаружили, что дверь открыта, а комната пуста.

Тогда ребята пошли на море с Афродитой, шалили там вволю и не хотели выходить из воды, пока Афродита не рассердилась и не пригрозила им, что пожалуется тете.

А когда они вернулись домой и сели за завтрак, тетушка, подавая им кофе с молоком, сообщила:

– Ребята, мисс Райс вчера заболела и уехала.

– Куда она уехала, тетя? – спросила Александра.

– Не знаю. Но, наверное, она поехала к матери, на поправку. А вы смотрите, чтобы сегодня были послушными, не сердите меня!

Дядя ничего не сказал, он лишь наблюдал за ребятами, за всеми и каждым, щурился и расплывался в улыбке, что их так много рядом.

Ребята тоже промолчали. Знай только переглядывались. Но когда они остались одни, языки их замолотили, как прялки.

– Ну, во-первых, – сказала Александра, – мисс Райс не была больна, раз она смогла уехать. Больной принимает микстуру и лежит в постели. И ни к какой матери она не поехала. Помните, она рассказывала нам, что ее мать умерла, а отец снова женился, и она не знает, где он живет.

– Да, – сказала Пулудья, – но тетя, видите ли, тоже не знает. Она сказала «наверное». Тут что-то странное творится – когда я спросила Афродиту, та ответила, что тоже не знает, когда уехала мисс Райс. Но потом сама же жаловалась, что у нее болит рука, оттого, что она спускала по лестнице тяжелый сундук. Так зачем же она спускала сундук, если не знала, что мисс Райс уезжает?

– И кера Рина несет какую-то чушь! – подтвердила Александра. – Она сказала мне: «Иди спроси у тети! Я тут не приставлена вашу мисс охранять!» Да, и Афродита говорит загадками.

– Может быть… – начал было Александр.

Но он не нашелся сказать, что именно «может быть», так и застыл вопрошающе, сложив руки.

– Не все ли равно, когда она уехала и почему? Ее нет, и довольно! Да здравствует свобода! – воскликнул Антонис, пританцовывая на одной ноге, как подсмотрел вчера у Янниса. – Урок идет? На дно он идет! Играем сегодня весь день!

Но какую бы им придумать игру, не похожую на все, во что они играли до сих пор? По такому случаю нужно было что-то особенное и необыкновенное, что-то великое и безумное, достойное их новой свободы.

И пока они это обсуждали, в классную комнату ввалилась кера Рина с большой корзиной вишен для варенья. Ее прислала тетя Аргини – ягоды только поспели, их надо было срочно перебрать и вынуть косточки. Тетя велела, чтобы девочки сразу же начинали, кера Рина тотчас и пришла.

– Вот вам и игра! – обрадовалась Александра. Она, как и Пулудья, была без ума от работ по дому. – Давай, Антонис, ты тоже, сделаем быстрее!

Но Антонис пренебрежительно смотрел на приготовления девочек, на их подвязанные фартуки, на закатанные до локтя рукава, на супницы, на коробку с неуловимыми шпильками, на тарелки, куда будут бросать косточки.

Он не девчонка. И это не мужская работа. Представьте себе, если бы отцу сказали: «Надень фартук и перебери вишню, или розовые лепестки, или виноград»!

Антонис пожал плечами и, засунув руки в карманы, вышел из комнаты.

– Пойдем, Александр, – позвал он брата, – оставь эти женские дела девчонкам!

Александр, который уже было обвязался полотенцем вокруг пояса и с нетерпением готовился помогать перебирать, класть отдельно гнилые ягоды, удалять плодоножки, на мгновение заколебался. Соблазн остаться с девочками и покопаться в вишне был велик! Ягоды такие красные и прохладные!

Но как было отказаться от приглашения Антониса? Ведь он оказал ему честь, обратился к нему на равных, как парень к парню – оказал честь столь же редкую, сколь и желанную – разделить с ним одну судьбу.

И Александр не выдержал. Вздохнув, он размотал полотенце и поплелся за братом.

– Тем лучше! – сказала немного задетая Александра, – нам достанется больше вишни почистить!

И обе девочки с усердием втыкали шпильку в каждую вишенку, вытаскивали косточку, бросали плод в супницу, а косточку на тарелку. Праздник был великолепен. Сок, красный, как кровь, тек по голым рукам и капал с локтей. И нужно было быть осторожной, чтобы не закапать платье, нужно было всегда иметь под локтем кастрюлю для сбора сока – тетя требовала, чтобы ни капли не пропадало, все ради красивого цвета варенья.

– И не выбрасывай косточки, их будут потом сушить, – сказала Александра Пулудье, – и перезрелую вишню не выбрасывай. Из нее будут делать компот…

Ее прервал Александр, влетевший в комнату, точно пушечное ядро:

– Александра! Иди скорей! Антонису плохо! Быстро! Быстро! Он говорит, его сейчас вырвет!

Александра вскочила. Но что делать с соком, который капает с рук? Его не вытрешь, не испачкав полотенца…

К счастью, кера Рина позаботилась поставить на стол тазик с водой, чтобы помыть руки после работы.

– Быстрее! Быстрее! – крикнул Александр.

Александра окунула руки, за ней Пулудья, и обе побежали за Александром.

Он привел их прямо в дядин кабинет.

Осев на колени, прислонившись к стене, с бледным лицом и закрытыми глазами, Антонис казался действительно «при смерти», как позже Александра сказала Афродите.

Сестры подбежали, чтобы помочь ему встать. Но только они коснулись его, Антонис закатил глаза, тревожно посмотрел на них, попытался встать сам, но не успел. И плюх!.. весь завтрак оказался на полу!

К счастью, Афродита все еще убиралась в гостиной, она услышала голоса девочек и прибежала к ним. Она подняла Антониса, вялого, как пустой мешок, уложила его на диван, намочила ему лоб и лицо и пошла за тряпкой с водой, чтобы вымыть пол.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.