Вена

И никаких картин или безделушек, лишь часы на стене тихо отсчитывали секунды. В спальне Мальвины обстановка оказалась похожей, только кровать оказалась пустой. Опустившись на четвереньки, кряхтя и сопя, Костин вытащил из-под нее огроменный сундук, полный постельного белья.

– Сами застелите. Телевизор у меня на кухне, пошли покажу. И чайку заодно попьём, вы голодные небось? – Константин Кондратьевич потёр ладони и предложил, – есть пирог с капустой и окрошка, уж не обессудьте, гостей не ждал! Только сегодня днём вернулся, в холодильнике шаром покати. Спасибо Зиночке, всегда выручает меня, моя золотая!

Заверив хозяина, что никаких хлопот не нужно, Андрей прошёл за ним в кухню, оставив Мальвину наедине с постелью и сундуком. Ей предстояла нелегкая задача – разобрать чемодан, Андрею даже представлять не хотелось, сколько там барахла.

Половину помещения занимала печь, лежанку сверху прикрывала весёленькая занавеска в цветочек. Такая же занавеска висела на окне, перед которым стоял деревянный стол, накрытый скатертью. Газовая плита с подключенным баллоном, холодильник, морозильный ларь и несколько шкафчиков, заботливо обклеенных плёнкой.

– У вас красивый дом, уютный, – похвалил Андрей своё новое жильё, – я несколько раз бывал в гостях в деревне, у друзей. Так вот у них и вполовину не так чисто было, как у вас.

Везде и впрямь царила безукоризненная чистота, видимо жена Константина Кондратьевича регулярно драила дом, не допуская лишней пылинки. Андрей представлял, насколько труднее поддерживать аккуратность в доме, чем в квартире, и отдал должное хозяйке.

Сыщик устроился за столом, а Константин водрузил белый эмалированный чайник на плиту и зажёг горелку. Пошуршав в шкафчике, достал тарелку с нарезанным пирогом, сахар, заварку и спросил, не оборачиваясь:

– С мятой или чабрецом?

– На ваш вкус, Константин Кондратьевич. Я неприхотливый.

Усмехнувшись, хозяин достал тряпичный мешочек и насыпал оттуда в заварочный чайник мелких веточек, добавил пару ложек чёрного чая из жестяной банки.

– А ваша супруга где? – бесхитростно спросил Андрей, чтобы начать разговор, и встретил хмурый взгляд хозяина, – она не будет ужинать? – добавил он менее уверенно.

Видимо, я ляпнул глупость, подумалось ему. Вообще, с чего он решил, что у Константина Кондратьевича есть жена? Только из-за чистых полов?

– Сахара сколько? – не отвечая на вопрос, холодно поинтересовался хозяин.

– Одну.

Андрей решил без надобности не лезть с личными вопросами, как-то этот Константин напряжённо реагирует. Мало ли, что там с женой… Впрочем, о деле поговорить можно, уж какие-то приезжие не должны вызывать у местного жителя сильных эмоций.

– Расскажите, пожалуйста, как вы тут вообще живёте? Чем занимаетесь? – начал он издалека, – и туристы как развлекаются?

Струя кипятка зашипела, брызгаясь в чайничке, по кухне поплыл пряный аромат. Хозяин накрыл чайник полотенцем и сел рядом с сыщиком.

– Как-как…, так и живём. Хорошо живём, всем бы так!

Андрей внезапно почувствовал голод, давно сдерживаемый, но разбуженный запахами пирога, чая и чего-то ещё, напоминающего корицу. Он потянулся к тарелке и взял самый большой ломоть, надкусил и блаженно закрыл глаза. Последним приёмом пищи сыщика была бутылка колы, выпитой в поезде.

– Ты по делу хотел покалякать? Так давай, нечего хороводы водить, – строго проговорил Константин Кондратьевич, почёсывая щетину на подбородке.

С набитым ртом разговаривать было затруднительно, поэтому сыщик просто кивнул и торопливо прожевал восхитительно вкусный пирог. Чай оказался крепким и терпким, одно удовольствие. Насладившись минуту напитком, Андрей решился идти напролом:

– Мне надо ребят найти. А для этого выяснить всё об их пребывании здесь, когда приехали, где жили, куда ходили, с кем говорили. И куда делись потом. Это всё.

Оценив лаконичность сыщика кивком, Константин на минуту задумался.

– На все эти вопросы я тебе могу ответить также коротко. Я в душе не чаю. Тебе нужно у Зиночки спросить, они же у них жили, у Скрипачей.

– Скрипачи? Фамилия такая? Валентин Семёнович упоминал…

– Да, красивая, правда? Правда, к музыке они отношения не имеют, но всё ж приятней с такой фамилией, чем Иванов какой-нибудь или Сидоров.

Андрей отметил мимоходом, что хозяин оттаял и снова говорит свободно, главное больше не упоминать его супругу, если она вообще когда-то существовала.

Он решился задать следующий вопрос:

– А вообще на вашей памяти бывало, что туристы пропадали?

– Нет, – резче, чем следовало ответил Константин Кондратьевич, при этом пролив чай на скатерть, – тьфу-ты, пропасть! Пятно теперь останется…

Он засуетился с тряпкой и бумажной салфеткой, Андрей задумчиво наблюдал за его безуспешными попытками спасти белоснежное полотно. И зачем стелить на обеденный стол такую маркую материю?

Зайдём с другой стороны, решил сыщик. Надо расположить к себе хозяина, спросить о чём-то нейтральном.

– Константин, поделитесь опытом, я житель большого города, мне тут всё в новинку. Я ведь на Байкале впервые, и не отдыхать, а работать приехал. Как мне к людям подход найти? – Андрей закинул ногу на ногу и беззаботно откинулся на стуле, ничем не показав, что его насторожило поведение хозяина.

Тот молча полоскал полотенце в раковине. Затем открыл нижний шкаф и достал прозрачную бутыль, заполненную мутной жидкостью меньше, чем на треть. Андрей внутренне содрогнулся.

– Подход к людям искать нечего, – заметил Константин Кондратьевич, разливая напиток в рюмочки, – надо дело делать, а не языком молоть. Мы тут люди простые, к пустой болтовне не расположенные.

Он подвинул рюмку сыщику и поднял свою.

– Ну, за знакомство.

Более странного алкогольного напитка Андрей ещё не пробовал, словно водку разбавили кефиром. Он спросил, стараясь не морщиться:

– Это что? Первый раз такое пью…

– Тарасун, молочная водка. Что, не понравилась?

Сыщик покачал головой и отодвинул рюмку.

– Не моё это. Вы пейте, если хотите, я не буду, – он взял ещё один кусок пирога, – расскажите лучше, как вы тут живёте, где работаете, что у вас в посёлке вообще есть? Какие люди живут?

Хозяин молча пил чай, поглядывая на Андрея.

– Поймите, я не из любопытства спрашиваю. Мне нужно понять, почему именно сюда приехали люди, которых я ищу.

Сыщик выжидательно уставился на собеседника. Тяжело вздохнув, Константин Кондратьевич начал рассказ:

– Ну гляди, уж не знаю, пригодится ли тебе, но раньше наш посёлок был больше, жизнь кипела! И церковь была, и рыболовные артели, и лесхоз, и мрамор добывали. Школа, больничка, клуб, магазины, всё как у людей. А сейчас что? Да ты и сам поди видел…

Под неспешный разговор употребили ещё по две рюмки странного молочного пойла, Андрей заставил себя выпить, чтобы не нарушать хрупкого доверия хозяина.

Константин Кондратьевич прожил в посёлке всю жизнь, здесь же закончил школу. Учился в Иркутском политехническом институте, поработал в городе пару лет и вернулся в родной Талый ручей. В семидесятых-восьмидесятых годах здесь можно было заработать куда больше, чем на заводе в Иркутске или Улан-Удэ.

– Эх, времена были! Рыбы ловили вволю, омуля, сига. На охоту, бывало, с отцом и дядькой ходили, кабанов добывали. А сейчас попробуй, поймай или подстрели кого, всё запретили, всё! – хозяин сокрушённо покачал седой головой. – А как цены на товары задрали! Это же ужас кромешный. Доставлять дорого, большими партиями не имеет смысла, жителей у нас мало. Вот и крутимся, как можем. Не то, что раньше…

Отец и дядя Константина Кондратьевича трудились в шахтах и зарабатывали по тем временам очень прилично, но молодого тогда парня не влекли к себе тёмные подземелья и вечный грохот каменоломни. Выбор будущей профессии определился сам собой после первой самостоятельной, а главное, удачной охоты.

– Пошёл я лесником работать и, знаешь, ни разу не пожалел!

– А что вообще делает лесник? Просто ходит по лесу и следит, всё ли в порядке? – Андрей и в самом деле не имел об этом ни малейшего понятия, и ему стало интересно.

Хозяин рассмеялся хриплым, но заразительным смехом.

– Ага, как же! Ходит и глядит!

Выяснилось, что работать лесником, это не сахар. Выявление больных растений или вредителей, очистка лесов от сушняка, что само по себе физически нелегко, а в условиях тайги и гористой местности порой практически невозможно.

Кроме того, оказалось, работать лесником ещё и опасно для жизни. И речь вовсе не о диких животных, а о двуногих. Браконьерство и незаконная вырубка леса существовали во все времена, и повстречаться в глухом лесу с группой вооружённых охотников грозило большими неприятностями.

Но самый страшный враг человека или зверя – лесной пожар, а в летние жаркие месяцы в тайге это не редкость. И в обязанности Константина, как лесника, входило выявлять на своём участке зоны возможного возгорания.

– У меня друг так погиб, тоже в нашем лесхозе работал. Уснул, да и прозевал всё на свете. А когда очухался, уж поздно было, некуда бежать, только что со скалы прыгать. Ну он и прыгнул, видать решил, лучше такая смерть, быстрая, – угрюмо проговорил хозяин, – живым его нашли, уж позже скончался, в больнице.

Девяностые годы разрушили благополучие Талого ручья. Началось всё с трагедии. Весь Прибайкальский регион сейсмически активен, и в 1995 году очередное землетрясение мощностью семь баллов вызвало страшный обвал в мраморном карьере, завалило несколько шахт и отрезало весь добывающий комплекс от цивилизации. Несколько десятков выживших продержались до прибытия помощи, остальным повезло меньше. Среди них были и родные Константина.

Добыча мрамора прекратилась, и множество людей были вынуждены искать работу в других городах. Ситуацию осложняло то, что после этого жуткого землетрясения оказалась разрушенной и автомобильная дорога от государственной трассы до Талого ручья. Осталась старая дорога, проехать по ней могла лишь полноприводная машина, да и то в сухую погоду. Ухабистая, порой срывающаяся в обрывы, а иногда и вовсе непроходимая.

Через год в лесхозе перестали выплачивать зарплату, рыбные артели тоже сошли на нет. Запрет на вырубку леса и лов рыбы заставляли всё большее количество жителей либо браконьерствовать, либо уезжать. Постепенно посёлок пустел, брошенные дома врастали в землю, а туристы предпочитали благоустроенные городки, вроде Листвянки. По другую сторону Байкала дела обстояли не лучше, посёлки приходили в упадок, но Талый ручей пострадал намного сильнее в силу географического положения.

Со временем дела наладились, коренные жители приспособились к новым реалиям, и по сей день в Талом ручье держится шаткое равновесие между туристическим хлебным сезоном и голодной зимой. Не сказать, чтобы зимой не было приезжих, любителей всегда хватает. Только Талый ручей они обходят стороной. Редкие гости посещают посёлок, уж слишком здесь суровые условия для изнеженных жителей больших городов.

Даже те, кто готов терпеть неудобства, едут на Байкал ради зимних впечатлений: покататься на коньках, полазить по ледяным пещерам, зимняя рыбалка, подлёдный дайвинг, купания в термах, картинг, горные лыжи…

Из всего списка Талый ручей мог предложить лишь рыбалку. Ну и тишину, сказочную красоту природы, уже скрывшую разрушительные последствия былой цивилизации. Собственно, и летом он мог предложить ровно то же самое.

Лёгкий, почти невесомый ручеёк туристов скрашивал рутинную жизнь Талого ручья. Зато все люди, остающиеся здесь, понимали все прелести этого неказистого на первый взгляд места. И многие возвращались, особенно те, кто был утомлён слишком насыщенной и шумной жизнью. Кто готов был платить немалые деньги за пустые, ничем не заполненные дни.

Незаметно и тихо в кухню просочилась Мальвина и присела на свободный табурет. Н прерывая рассказа, Костин налил ей чая и подвинул блюдо с пирогом.

– Я тут многих знаю, приезжих. Кто три, кто четыре раза уж был, – Константин Кондратьевич задымил сигарету и продолжал, – конечно, и новеньких хватает каждый год. Не всем нравится, но Байкал принимает только уважительное отношение к себе, иначе жди беды…

На бедах Андрей решил остановиться чуть подробней:

– Что тогда будет?

Хозяин объяснил:

– Удача в лове рыбы полностью зависит от настроя рыбака. Нельзя ни ругать, ни даже порицательно говорить об озере. Да и утопших каждый год вылавливают неспроста… Он, Байкал, живой, понимаешь? Не веришь? Для вас всех это просто бессмысленная масса воды, я знаю. Поживи тут с моё, узнаешь! Да тебе любой то же самое скажет.

Пирог был съеден, чай допит, после долгого путешествия у Андрея начало звенеть в голове от усталости. Несколько историй о рыбалке на «балдушки», о култуке, сильном ветре, об охоте, вот и всё, что смог вытянуть он из хозяина. Время уже перевалило за полночь, и Константин Кондратьевич засобирался спать, настойчиво проводив гостей в их комнаты.

Лёжа на пружинистой кровати, Андрей размышлял, с чего начать поиски утром. Ясно, что хозяин отчего-то не желает говорить на тему приезжих ребят, их пропажи и других похожих случаях. Точно также, как и Соловец. Это любопытно, но настаивать бессмысленно. Пока. Сначала нужны какие-то факты.

Глава 13

Позднее утро хорошо тем, что ты крепко выспался. Этой мыслью и утешал себя сыщик, поедая безумно вкусные оладьи. Константин Кондратьевич уже ушёл, оставив горку ароматных золотистых котлеток на блюде. Время близилось к обеду, а сделать предстояло много.

Из комнаты Мальвины по всему дому разносился аромат ее любимого парфюма «Африканский бал», сама она уже накрасилась, оделась и ждала Андрея во дворе. Каблуки она сменила на ярко-красные кроссовки, видимо, вчера ей хватило. Деревенские тропы – это не Питерские проспекты, здесь туфли противопоказаны. Вокруг весело бегал Серый, иногда подпрыгивал и опирался лапами Мальвине на ноги, а она пыталась увернуться от резвого спаниеля.

На экране планшета Талый ручей выделялся неправильным угловатым пятном среди зеленой массы окружающих лесов. Увеличив масштаб карты, Андрей набросал в голове план работы. Опросить всех жителей Талого ручья и уложиться за один день это уже немало. От результатов опроса можно будет переходить к более детальному поиску. Тут Денис должен помочь, но он обычно быстро работает.

Наскоро помыв за собой посуду, Андрей вышел на крыльцо. Ключи хозяин оставил на крючке, и сыщик пару минут провозился, закрывая хитрые замки. Что в этом доме воровать? Можно и вообще не запирать было, ворчал он про себя.

Жаркие лучи солнца опаляли сухую траву, облачка пыли поднимались от каждого шага. Асфальтированная дорога вела лишь до центра, вглубь пролегали уже пыльные просёлочные пути. Путь Андрея был прост – дойти до ближайшего дома и начать отрабатывать их по очереди.

– Лучше бы, конечно, начать со Скрипачей, у кого снимали жильё парни, – предложила Мальвина.

– Но по пути есть ещё жители. Так быстрее будет, – возразил сыщик, и толкнул первую же калитку.

Она отворилась с душераздирающим скрипом, и он ступил на узкую тропинку. По бокам цвели кусты помидор, маленькие зелёные плоды уже кое-где свисали с веточек. За помидорами высились ровные ряды какой-то неизвестной травы, потом кукуруза и парник. Огород занимал всё пространство двора и, кажется, продолжался и за ним. В дальнем углу участка чернело мрачное строение с покосившейся дверью и торчащей трубой. Наверное, баня.

– Может, ну его на фиг? – недоверчиво разглядывая пейзаж, спросила Мальвина, – как-то здесь неприятно. Давай я не пойду, здесь подожду.

Тропинка упиралась в серый ветхий деревянный дом, производивший бы впечатление нежилого, если бы не идеальные грядки вокруг. Окна были наглухо закрыты, одно из них затянул паутиной огромный рыжеватый паук.

Андрей поднял руку, собираясь постучать в дверь, как та внезапно распахнулась, едва не впечатавшись ему в лоб.

Одновременно ему в лицо ударила туча пыли с запахом какой-то травы, и хриплый голос забормотал что-то неразборчивое.

Прокашлявшись и кое-как прочистив глаза, сыщик увидел сутулый силуэт в тёмном проёме двери. Старуха с тёмным морщинистым лицом мрачно уставилась на него, в руке у неё поблёскивал длинный ржавый нож.

Гостеприимство местных жителей не стоило недооценивать, и Андрей отступил на шаг. Кто её знает, как метнёт ножик, останешься без глаза. В лучшем случае. А может и вообще без головы.

Пока он раздумывал, не убраться ли подобру-поздорову, страшная старуха проскрипела:

– Чего встал, как пень? Заходи в дом!

И, видя колебания сыщика, прикрикнула зычно:

– Кому говорю, хрен собачий! Входь, коль пришёл!

Длинное цветастое платье заколыхалось, слишком пышное для худосочной фигуры колоритной дамы, и её силуэт растаял в дверях. Сочтя приглашение вполне внятным, Андрей не без опаски вошёл, оглядываясь. Неприятные сюрпризы могла преподнести хозяйка, у неё явно не все дома.

Из прихожей вело два выхода, один из них и выбрал сыщик, ориентируясь на покашливание, сопение и скрип половиц. Бабка ожидала его в гостиной, как определил комнату Андрей. В горле запершило от едкого запаха, словно она поджигала тут какую-то траву, пропитанную аммиаком. Помещение напоминало смесь приёмной похоронного агентства с салоном гадалки. Хаотично разбросанные свечи, слава богу потушенные, пучки сушёных трав, занавешенные чёрными шторами окна. Хозяйка вполне соответствовала обстановке, сидя на низком табурете перед зеркалом и плюясь на маленькое блюдце.

Подавив отвращение, Андрей как можно вежливее поприветствовал женщину:

– Доброго дня, уважаемая! Меня зовут…

– Насрать три кучи, как там тебя зовут! Молчи! Сама всё тебе скажу!

Сыщик замер, не решаясь ни войти и присесть в одинокое кресло, ни уйти прочь. Внезапно ему стало любопытно, что скажет мерзкая старуха. Конечно, она неадекватна, но и у таких людей можно узнать что-нибудь важное. Вряд ли ей есть что скрывать, касаемо приезжих парней. Она живёт здесь постоянно, и наверняка видела их. Может, проследила, куда они ходили и с кем говорили. Такие безумные бабки обычно любопытнее обычных людей.

Тем временем старуха откуда-то достала колоду карт и, слюнявя пальцы, начала раскладывать их прямо на полу, согнувшись в три погибели на своей табуретке.

«К тому же я ни разу в жизни не был у гадалки, – решил сыщик. – Всё бывает в первый раз, и вот такой первый раз мне и выпал». Гадалки, эзотерики, медиумы и всякая подобная шушера существовали для Андрея в параллельной вселенной, он абсолютно не верил в астральные сущности, духовные практики и ментальные тела.

Но в этой тёмной комнате под бормотание старухи он с удивлением понял, что начинает поддаваться гипнотическому действию обстановки. Возможно, виной всему был разлитый в помещении отвратный запах, к которому он уже принюхался, и тот стал вполне естественным, почти приятным. И сейчас ощущал, как тело расслабляется, умиротворяющая тишина и полутьма, удобное мягкое кресло, размеренный голос ведьмы, что-то приговаривающий на особый лад…

Наверное, более впечатлительные особы потому и ходят ко всяким знахаркам и гадалкам, чтобы ощутить принадлежность к какой-то тайне, скрытой от непосвящённых. Если бы ещё не эта вонь, которая снова начала пробираться в нос…

– Теперь руки протяни, – раздался приказной голос старухи, она резко выпрямила спину и сейчас грозно смотрела в глаза сыщику, – давай сюда грабли, тебе говорю!

Ощущая себя полным дураком, Андрей вытянул руки и стал ждать действий чокнутой ведьмы, надеясь, что она надумает рубануть по ним своим ржавым ножом.

Та, однако, замерла, провела носом в воздухе, потрясла невесть откуда взявшимся мешочком. В нём что-то загремело, и старуха высыпала на ладони сыщику горсть камешков. Несколько свалилось на пол, и ведьма нахмурилась, рассматривая их.

– Ищешь его, значит? Вижу, вижу… Но найдёшь не то, что хочешь. – голос её стал тонким, писклявым, словно она передразнивала саму себя, – кровь, много крови, ирод, маниак проклятый, лети подо синим облачком, надо белым бережком…

Андрею стало смешно, неужто кто-то и вправду верит в эти предсказания? Вот так гадалка ляпнула первое, что на язык попало, а человек уже на себя примерил. Он резко убрал руки и сбросил оставшиеся камушки на пол. В конце концов, он не напрашивался на сеанс шаманизма или спиритизма, чёрт его разберёт.

Кресло скрипнуло, когда он поднялся, старуха тоже встала.

– Уходишь ужо? Ну скатертью дорожка… Прибежишь ещё, прибежишь! В ножках у меня поваляешься, а подумаю ищо, помочь ли, ха-ха! Подумаю, слыхал?

Последние слова она выкрикивала в спину уходящему сыщику, но он уже шагал мимо ровных грядок помидор, так не вязавшихся с образом сумасшедшей ведьмы. Андрей при всём желании не мог представить её за прополкой сорняков и подвязкой кустов.

Напряженная фигура напарницы маячила за ветхим забором. Хорошо, что он пошел один, неизвестно, как чокнутая ведьма отреагировала бы на экстравагантную Мальвину. Могла и ножом пырнуть!

– Ну что? Кто эта странная женщина? Чем она в тебя бросила? Она что-нибудь знает? – вопросов у Мальвины было, как обычно, множество.

Оглядев напарницу с ног до головы, сыщик задумчиво произнес:

– Лучше бы тебе переодеться и не смущать местный народ своей эпатажной внешностью.

Короткие белые шорты и красный топик на тонких блестящих лямочках прикрывала длинная золотистая рубашка. Правда, рубашка была полупрозрачной, а под топиком не было бюстгалтера.

– Предлагаешь мне запаковаться в старушачьи тряпки? – возмутилась Мальвина, – К тому же очень жарко. Я могу позволить себе носить открытую одежду и не стыдиться. Помнишь, в Египте у бассейна баб? Неимоверно огромная задница, и трусы-нитки в ней потерялись. Нормально, ничего, ходят. А ты мне высказываешь? Мне?

– Таких баб везде полно, – согласился Андрей, – но здесь просто опасно ходить в таком виде. Похоже, среди местных полно сумасшедших. И врунов.

Занавеска на окне старухи зашевелилась, и сыщик потянул Мальвину за руку. Не стоило слишком долго стоять возле ведьминой калитки и провоцировать ее на новые неадекватные поступки.

– Ты совершенно не умеешь общаться с подобной публикой, – укорила его Мальвина, когда услышала про колдовские бабкины обряды, – только зря выбесил старуху. А она должна что-нибудь знать, раз так набросилась на тебя. Как она сказала, ты что-то ищешь?

– Не что-то, а кого-то, – поправил Андрей, – ляпнула от балды. Что ее слушать? А вот Соловец с Костиным, нашим домоправителем, врут. Как сивые мерины.

Ускорив шаг, сыщик оглянулся на старухин дом. Все было тихо. Путь его лежал к следующему по очереди дому, но там Андрея ждало разочарование. Калитка оказалась заперта, а на стук в окно никто не отозвался, обойдя участок сзади он попробовал таким нехитрым образом вызвать хозяев. Пришлось идти дальше.

Час прошёл впустую, двери перед сыщиками не спешили распахиваться. Либо дома стояли необитаемыми, либо хозяева хмуро отказывались от пустых разговоров, ссылаясь на дела. Один дед даже наставил на Андрея лопату, словно ружьё. Обойдя шесть или семь жилых домов, он присел на обочину и стёр пот со лба.

– Пить хочу, – простонала Мальвина, – пойдем в центр. Константин Кондратьевич говорил, там есть небольшой отель и при нём кафе. И люди, возможно, более коммуникабельные.

Дорога спускалась вниз полого, идти было легко, свежий ветер с озера приятно освежал тело. Рядом с низкой оградой Андрей притормозил:

– Это дом Скрипачей, где наши потеряшки жили. Чуть не прошли мимо!

Решительно толкнув толстую деревянную калитку, он вошёл на территорию двора, за ним двинулась Мальвина. Тенистый сад занимал половину участка, тропинка вела к уютной веранде. Скрипнула входная дверь, и похожая на булочку женщина лет шестидесяти вышла им навстречу. Неся свои пышные формы с нескрываемым достоинством, она осведомилась:

– Доброго дня, вы кого-то ищете? Или просто заняться больше нечем, как шастать по чужим огородам?

– Угадали, именно, что ищем. Причём ваших бывших жильцов. Игоря и Валеру. Андрей Алексеевич Серов, частный детектив, – Андрей прибавил строгости в голос и добавил, – идёт расследование, ваши показания необходимы.

Пышная дама замерла от неожиданной информации, переварила минуту и закудахтала:

– Расследование? Ищете? Зачем? А я тут при чём?

Уже сидя за столом в отделанной деревом кухне, она продолжала причитать, одновременно доставая из холодильника холодный морс, блюдо с пирожками и рыбную нарезку:

– Хорошие мальчики, как же так! Сейчас-сейчас, записная книжка у меня где-то здесь, вот! Смотрите!

Мальвина сверила даты. Они совпадали с датами купленных билетов на поезд. Получалось, четвертое июля было последним днём проживания Игоря и Валеры в Талом ручье. Четвёртого же с телефона Марьянова были разосланы сообщения почти одинакового содержания. А сегодня уже десятое, прошло шесть дней.