На страже Пустоты

– И помни, я это делаю из лучших побуждений!

– Припомню. – Ева переклеила стикер на доску над столом. – Когда меня в Скворцова-Степанова по твоей милости грузить будут.

– Позвони ей.

– Позвоню. Завтра к врачу за больничным листом съезжу и позвоню.

– Врач хоть симпатичный?

– А какая разница, симпатичный врач или нет?

– Да такая! – Света прошлась по комнате, осматриваясь. Остановилась у зеркала, машинально поправила причёску. – Ты когда со своим рассталась? Года два назад? А на свидание когда последний раз ходила? Хватит затворничать.

– Свет, давай один совет за один раз.

– Ладно, молчу. Ну хоть кота, что ли, заведи. Всё какая-то живая душа рядом.

– Правильно, – хмыкнула Ева, – не мужика, так хоть кота. Надо же с чего-то начинать копить сорок кошек.

– Тебе двадцать четыре, а не сорок лет, – строго напомнила Света.

– Да, значит, мне нужно заводить по два с половиной кота в год.

– Страшно представить половину кота…

– Ладно, про кота я подумаю. Про целого кота! Говорят, они видят потустороннее, может, хоть чашки пропадать перестанут.

– А я думаю, они и не начинали. Это нервы. Но кота всё равно заведи. Давай ещё по чаю, и поеду я. У меня ещё свидание вечером, надо подготовиться.

– Симпатичный? – шутливо вернула вопрос Ева, ставя на плиту чайник.

– Вот, сегодня и посмотрим, – не без удовольствия ответила Света и поставила на стол чашки. – В интернете они все симпатичные.

Проводив подругу и ещё раз клятвенно пообещав позвонить психологу и завести кота, Ева не удержалась от соблазна проверить, стоит ли под окнами злополучный седан. Седан стоял как вкопанный… Ева прикусила губу и начала вглядываться в тёмный салон. Да так самозабвенно, что не на шутку испугалась, когда к машине подошел сосед с третьего этажа со всем семейством. От облегчения она рассмеялась и прижалась лбом к холодному стеклу.

Но через пару секунд Ева ясно осознала, что сосед Серега не курил, потому что жена заставила бросить ещё после свадьбы, а его машина с самого салона не была такой чистой и лоснящейся, как вчерашняя. А номер она, конечно, записать не догадалась.

***

Понедельник начался оптимистично: инвентаризация мелких предметов недостач не выявила, яркое зимнее солнце золотило комнату, а на работу нужно было только завтра. Вместо завтрака Ева налила себе кофе и села на край подоконника.

Градусник за окном показывал ощутимый морозец, подозрительных машин во дворе не было. Да и не подозрительных тоже стояло мало – соседи разъехались на работу. Редкие утренние прохожие щурились от яркого света, кусты под окнами оккупировали шумные синички. Идиллия. Которую чудесно дополнил глоток кофе. Возможно, маньяк убедился, что Ева его «забыла» и всё «усвоила». Жизнь налаживалась. Жаль только, дома не водилось свежих круассанов…

Допив кофе, Ева быстро собралась и вышла в коридор. Оделась, нашла в сумке ключи от квартиры и буквально на пороге вспомнила, что злополучный листок с телефоном так и остался над столом. Прокляв собственную безголовость, прямо в сапогах пробежала в комнату и потянулась к доске. Стикера не было. Припомнив трюк Светы, она придержала длинный шарф и быстро наклонилась. Под столом обнаружились одинокие, забытые тапочки.

– Ну это уже даже не смешно, – пробормотала Ева и выпрямилась. На столе тоже было пусто. Светка бы не поверила.

С досады она слишком громко хлопнула металлической дверью, чертыхнулась, начала закрывать. На шум выглянула соседка баба Шура, вредная и любопытная, как старая непуганая мышь.

– А-а, Евочка! А ты уже вернулась?

– Вернулась, – не очень дружелюбно подтвердила Ева очевидное, проворачивая ключ, и улыбнулась, чтобы сгладить резкой тон.

Баба Шура принюхалась к прохладному и относительно свежему воздуху, как ищейка.

– Опять Славка с шестого накурил! Не продохнуть! Я матери-то его скажу!

– Скажите-скажите, – рассеянно кивнула Ева, нервно насилуя кнопку лифта.

До больницы добралась без приключений. Морозный воздух торопил, а гололед, от которого не помогали ни соль, ни песок, отгонял лишние мысли и желание смотреть по сторонам. Стоило взять выписку и выйти на крыльцо, как позвонила Наденька.

– Ева, спасай, а? Типография макеты просит, а у меня почта переполнена, я твое письмо не получила. Еще в пятницу почистить собиралась, а потом закрутилась так…

Ева вздохнула:

– Сейчас приеду, не переживай. Заодно больничный завезу.

– Ты мой спаситель!

Ещё бы. Наденька обладала совершенно очаровательной рассеянностью. Ева натянула на нос шарф и побежала на троллейбус. Толпа единым порывом внесла её с остановки на переднюю площадку – морозу люди предпочитали давку. Оказавшись в душных тисках чужих тел, она попыталась достать проездной, слыша, как над толпой громоподобно раздается голос кондуктора. Женщина, судя по всему, обладала не только выдающимся голосом, но и не уступающей ему фигурой.

– Граждане пассажиры, кто зашел – за поручни держимся! Де-ержимся за поручни, машину сильно дё-ёргает, водитель ничего поделать не мо-ожет! Держитесь за поручни, чтоб никто у меня не улетел, ласточки мои!

Машину действительно начало дёргать, стоило отъехать от остановки. Ева попыталась пробиться к боковому поручню, и в итоге оказалась к нему же и прижатой. Из толпы то и дело раздавались придушенные писки менее удачливых пассажирок и возмущение.

– Рыбки мои, готовим проездные, я пошла, сейчас будет бесплатный ма-ассаж!

Море пассажиров взволновалось, кондуктор раздвигала их, как ледокол.

– Передайте, пожалуйста. – Ева протянула руку с зелёной карточкой стоящему перед ней парню. Тот обернулся и на мгновение вместо его лица она увидела изменяющуюся уродливую маску. Серую, клыкастую, хищную. Словно помехи на изображении. Обмирая, Ева моргнула.

Троллейбус снова дёрнуло, и морок исчез так же быстро, как появился.

– Нет, это уже не езда, это… – кондуктор многозначительно промолчала.

Парень бесстрастно взял карточку и передал дальше. Будто ничего не случилось. К горлу подступила тошнота. Дышать стало нечем. Ева расстегнула ворот и оттянула шарф. Троллейбус рывками дотянул до остановки, двери распахнулись, впуская свежий воздух и новый поток пассажиров. Забыв о проездном, Ева стала пробиваться к выходу.

– Так, на этой площадочке я давно не была, давайте, рыбки мои, плотнее, я вхожу! Ма-ассаж! – слышалось из глубины салона.

Холод обжёг лицо и шею, приводя в чувство. Ева закашлялась. Пропахшая табаком остановка и ёжащиеся люди. Кто-то громко говорил по телефону, кто-то смеялся, стоя среди друзей. Просто люди. Никаких чудовищ.

Ева подошла к занятой скамейке и села на самый краешек. Голова тягуче болела. Она прижала ладонь ко лбу, потёрла глаза. Внезапно сознание накрыла всепоглощающая усталость, липкая и вязкая, как сироп. И раздражение, навязчивое, как жужжание мухи под потолком.

«Мерзость… Мерзость одна кругом… Разоделась. Шалава…»

Ева оторопело выпрямилась и обернулась. Обычная с виду бабуля сидела за ней и водянистыми глазами без интереса смотрела на молодую блондинку в шубе, увлечённо болтающую по телефону и каблучком постукивающую по снегу. В руке старухи были зажаты семечки, она раскусывала их и сплёвывала шелуху вниз. «Мерзость…» Старуха жевала семечки. «Твари… Твари все».

Безумие какое-то!

В смятении Ева встала и отошла подальше, чужие эмоции схлынули, но во рту остался кисловато-затхлый привкус чужого разочарования в жизни и семечек. На горизонте всё яснее маячила тень душеспасительного учреждения.

Подъехал новый троллейбус, люди выходили и входили, толкались. Ева опёрлась на стеклянную стенку, от перспективы опять оказаться в салоне, среди лиц и эмоций, стало дурно. Бросило в дрожь. То ли от холода, то ли от нервов. Она затянула шарф, застегнула пуговицы, нащупала в кармане сумки наушники. Лучше пешком. Не важно, реальность это или игра отшибленного ударом разума, единственное, что сейчас поможет – держаться от людей подальше. «Я хочу узнать, что ты чувствуешь сейчас», – жизнерадостно раздалось в наушниках, когда она включила плеер. Еву передёрнуло.

– Привет, – с облегчением поднялась из-за стола Наденька, когда заметила её. – Я думала, ты раньше приедешь.

– Да я проездной потеряла, решила, это повод прогуляться.

Надя глянула в сторону окна с решёткой-солнышком. Четвёртый час. Над городом брезжили лёгкие, едва ощутимые сумерки. Она зябко поёжилась.

– Не замерзла? Я в такую погоду мелкими перебежками от транспорта до места бегаю.

– Немного.

– Давай тогда по чайку? – решила Надя, поднимая со старого стула шаль и заворачиваясь.

Знакомый тёплый запах книжной пыли и старой деревянной мебели после мороза нагонял сонливость.

– Давай лучше я макеты отправлю в типографию, пока не поздно, а ты чайник согрей, – предложила Ева, разматывая шарф.

Наденька, источая счастье, убежала в закуток кухни. А Ева быстро открыла свою почту на её компьютере, переслала вчерашнее письмо с макетами и направилась в отдел специальной литературы. Что бы с ней ни происходило, в книгах должен быть ответ.

Когда она вышла из библиотеки, фонари уже заливали улицы жёлтым светом, и всё было, как в тот самый день. Ева сделала несколько нетвёрдых шагов по хрусткому снегу, и вдруг очень ясно осознала, что на ту остановку больше не пойдет. Только не туда. Метро? Она достала телефон. Понедельник, час пик… Воображение живо нарисовало, что она почувствует и напридумает себе, запертая в вагоне под землей в толпе людей. Пожалуй, это испытание пока не для неё. Как же хотелось просто оказаться дома. И побыстрее.

Ева дошла до ближайшей скамейки и поискала в телефоне приложение такси. Отметила точку на карте, подтвердила машину. Сообщение на экране пообещало время прибытия не более десяти минут. Десять так десять. Ева достала наушники, радиоволна жизнерадостно призывала петь с ней и забыть, что было. Ева усмехнулась неожиданной поддержке. Кажется, телефон жил своей жизнью.

Десяти минут ещё не прошло, но в тихий двор уже въехала машина. Ева поднялась.

Но это было вовсе не такси.

Страх парализующими щупальцами оплёл тело. Как уверенный в своих силах хищник, чёрный седан подобрался к её скамейке и замер в ожидании. Стекло с шорохом опустилось. Знакомые зелёные безжалостные глаза остановились на её лице. Бежать было бессмысленно. Кричать, наверное, тоже.

– Такси заказывала? – Голос у убийцы оказался очень приятным. Мягкий, бархатистый.

ГЛАВА 2. Кофе с Пустотой

Пустота – прекрасный собеседник. Никогда не перебивает.

(Из заметок Константина Чернорецкого)

– У меня нет денег на бизнес-класс.

Мёрзлая улыбка, искривившая красиво очерченные губы, красноречиво сказала, что шутить их обладатель не в настроении.

Но попытаться же стоило?

– Садись.

Она посмотрела на окна библиотеки. Нет, не успеет. Пули быстрее.

Обречённо, как на эшафот, Ева встала со скамейки, рассеянно оглянулась, взяла сумочку. Обошла машину и медленно села на пассажирское сиденье. Её сразу окутало тёплым комфортом, запахами дорогой кожи, благородного парфюма. Центральный замок предусмотрительно щёлкнул, отсекая путь к свободе, Ева вздрогнула.

– Ты убьёшь меня, да? – Губы почти не слушались, лицо онемело от холода.

На водителя она не смотрела, не могла. Умолять тоже не будет, сбережет гордость. По крайней мере, постарается… Тогда пусть всё будет быстро. И желательно, без лишней боли… Может, это даже лучше, чем сойти с ума. Она внутренне сжалась, готовая услышать свой приговор, уже рисуя в голове сцены, как её вывозят в зимний лес. Поэтому ответ застал врасплох.

– Нет.

Это так не вписывалось в картину единения с природой, которую она себе представила, что всё-таки повернулась и внимательно посмотрела на похитителя. Он любезно повернулся в ответ. Красивый, самоуверенный. Выразительные зелёные глаза. Молодой. Наверное, чуть старше неё. Лет двадцать шесть… В машине было тепло, и он сидел без верхней одежды, чёрный джемпер с вырезом под горло отлично подчёркивал атлетическую фигуру. Почему-то Ева покраснела и отвернулась. Легко забыть, что хладнокровный убийца.

– Денег у меня тоже нет, взять с меня нечего.

– Я похож на вымогателя? – Почему-то изогнул бровь незнакомец и переключил передачу. – Пристегнись. Иначе мы тут до утра просидим.

– Странно, – нервно усмехнулась она, вытягивая ремень безопасности. – Уголовный кодекс тебе не указ, а вот ПДД соблюдаешь?

Машина мягко тронулась в путь по заснеженным улицам.

– Не люблю нарушать законы по понедельникам, примета плохая.

Ева сочла за лучшее промолчать. Просто смотрела в окно, на яркие весёлые витрины, новогоднюю иллюминацию, подсветку мостов. Всё искрилось, мерцало, мигало, отражалось в снежных сугробах, блестящих машинах, стёклах домов. Потрясающая красота. Маркетологи, не скупясь на средства, создавали новогоднее настроение у потребителей… Город был сказочным. К сожалению, у неё сказка случилась страшная.

– Уже видела их? – вдруг нарушил он долгое молчание на очередном светофоре.

– Кого?

– Пустых.

– Не понимаю, о чём ты. – Она так и сидела, бездумно глядя в окно, положив руки на сумочку. Знакомые улицы вели к дому. Обманчиво, наверное.

– Понимаешь, – уверенно возразил убийца и закурил, стеклоподъёмник тихо зашуршал. – Если, решила, что сходишь с ума – понимаешь.

Ева поморщилась и повернулась.

– Мог бы ты не… – она выразительно посмотрела на сигарету в его пальцах.

– Это моя машина, – спокойно, со скрытой насмешкой, напомнил парень.

Ева устало вздохнула, расстегнула пальто, в котором уже стало жарко и откинулась на спинку сиденья, закрывая глаза.

– Полиции я ничего не сказала.

– Я знаю, – к уверенности мягко примешалась нотка самодовольства. Эмоции, будто сигаретный дымок, поплыли по салону.

– И не собираюсь, – на всякий случай уточнила она.

– И правильно, – рассеянно похвалил незнакомец, пропуская машины на перекрёстке, чтобы повернуть. Почти приехали в её двор. – Что-то ещё странное происходило в последнее время?

– Смотря, с чем сравнивать, – многозначительно протянула Ева. Чем заслужила быстрый, но странный оценивающий взгляд. Ответ ему явно понравился. Только чем?

Машина въехала во двор и, попетляв среди домов, остановилась на том самом месте, в проезде напротив её парадной. Если раньше и были какие-то сомнения в слежке, то теперь полностью исчезли.

– Спасибо, – обречённо пробормотала Ева, не двигаясь. – Ну я пойду?

– Мы не договорили, – разбил её надежды парень и потянулся за тёплой одеждой, лежащей на заднем сиденье.

Он вышел из машины и, надевая пальто, внимательно осмотрелся, словно искал что-то. Нашёл или нет, по лицу нельзя было прочитать. Ева захлопнула блестящую дверцу, пошарила в сумке, ключи попались на самом дне, под книгами и перчатками. Выудив их, направилась к парадной, спиной чувствуя, что опасный спутник следует тенью. Чувство неприятное. Зато понятное. Она ступила на площадку перед дверью, автоматически зажёгся свет.

Вдруг он перехватил её руку с поднесённой к домофону таблеткой ключа и аккуратно оттеснил от входа. Домофон звонко булькал, сообщая, что дверь открыта. Он потянул ручку, не отпуская её рукав, и наклонился вперёд, прислушиваясь к звукам внутри. Или принюхиваясь? В чуть прищуренных глазах причудливо отражался свет, проходивший через ресницы, будто светилась сама радужка. Ева, давно уже, ещё с первой встречи, сомневавшаяся и в своём и в его здравом рассудке, просто наблюдала за его действиями, не пытаясь что-либо понять. И кому в этой стране права выдают?!

Видимо, не найдя ничего опасного, мужчина шире открыл дверь и подтолкнул Еву вперёд. Она подчинилась, прошла к лифту и машинально нажала кнопку вызова. Откуда-то сверху скрипуче отозвался лифт, устало спускаясь. Лампочка на потолке, мигавшая уже недели две, замигала часто-часто и потухла, как мрачный предвестник. Все страхи в одночасье поднялись из глубины. Боже, да что она делает? Прямо сейчас она ведёт в свой дом убийцу! Не к месту вспомнился хищный оценивающий взгляд. Ева запаниковала. Лифт гостеприимно распахнулся, освещая площадку.

– Я не пойду! – Она резко развернулась и почти упёрлась в своего жуткого сопровождающего.

Парень на секунду опешил, а потом устало смягчился.

– Ева, – он поднял ладонь и осторожно прикоснулся к её лицу, на котором застыло загнанное выражение, – не делай глупостей. Не помогут тебе твои книжки, зря тащила. Свихнёшься с ними. А я могу помочь.

Лифт закрылся, всё снова утонуло в темноте, кроме прикосновения. Ева закрыла глаза, мечтая просто потерять уже сознание. Но, видимо, её нервная система была устроена как-то не так, как пишут в сентиментальных романах. И она просто стояла с закрытыми глазами, сжимая сумку и ожидая своей участи. В чувства назойливо проникал волнующий запах его парфюма, тепло пальцев, не сдвинувшихся ни на миллиметр, спокойная уверенность, как обещание безопасности. Ничего не происходило, время замедлилось, растворилось в темноте вместе с ними. Понемногу её дыхание выровнялось, чужие пальцы скользнули по подбородку, чуть приподнимая. И лёгкое дыхание коснулось губ, теплее, теплее. Но…

Домофон возмущённо забулькал, шуршание и топот ворвались в парадную с потоком уличного мороза. Ева распахнула глаза. Незнакомец стоял прямо перед ней, как и раньше, едва вырисовываясь силуэтом в темноте. Он не приближался. И кажется, её снова обмануло собственное воображение.

А чужие прикосновения всё ещё отдавались в теле подтачивающим недоверие теплом.

– Ты смотри! Опять лампочка перегорела! Что за домоуправление! Разорение сплошное! За что я плачу?! – разорялась баба Шура, злобно шурша пакетами. – Ох, я пожалуюсь, ох, покажу им…

Одышливое дыхание раздалось на лестнице, соседка тяжело преодолевала ступеньки. Незнакомец отпустил Еву и медленно потянулся к кнопке лифта, чуть нависая над ней. Легчайшая насмешка повисла в тишине. Лифт предательски распахнулся, освещая на обозрение бабы Шуры новую главную сплетню недели.

– Ой! Евочка, здравствуй! А чего ты, с работы уже? Вроде рано, – елейно начала Шура, расплываясь от удовольствия. – А кто это с тобой?

– Здравствуйте, Александра Федотовна, – зеркально сладко ответила Ева, заходя в злополучный лифт. Выбора ей не оставили. – А у меня последний день больничного. Завтра на работу. А это мой… друг.

Ева, конечно, пыталась подобрать что-то вместо «ужас», «страх», «маньяк» и «убийца». Но соседка-то всё равно поняла по-своему.

Он с милейшим выражением лица придержал двери лифта бабе Шуре, раскрасневшейся и запыхавшейся так, что можно было заподозрить у неё сердечный приступ.

– Ой, спасибо, молодой человек! – довольно протиснулась в лифт соседка.

Молодой человек зашёл следом и под хмурым взглядом Евы нажал кнопку её этажа:

– А вам какой, Александра Федотовна?

– А я тоже на пятом живу, – утирая пот со лба, сияла Шура.

– Какая удача!

Бабка сняла шапку и обмахивалась ею, пожирая внимательными глазками красивого незнакомца.

– А вас как зовут, юноша?

– Марк, – душевно представился тот, хитро покосившись на Еву. Она скучающе приникла спиной к стенке лифта.

– Очень приятно! Редкое у вас имя, красивое. А Евочку нашу давно знаете?

– Нет, мы недавно познакомились.

– Угу, – довольно отметила для себя информацию соседка, кивнув. – А вы пешком или на машине?

– На машине.

– Угу. Правильно, в наше время без машины никуда. А не ваша чёрная там под фонарем напротив?

– Моя, – мягко признался Марк.

– Угу… Красивая машина.

– Спасибо.

Допрос с пристрастием прервал лифт, остановившийся на нужном этаже. Шура с огромным разочарованием подхватила пакеты и со вздохом вывалилась на площадку.

– Ну… приятно было познакомиться. Заходите на чай. До свидания.

– До свидания, – мило попрощалась Ева и вставила ключ в замочную скважину, ожидая, пока соседка скроется в квартире. А Марк привалился к стене у двери, ожидая, пока она откроет.

– Я тебя на чай не приглашала.

– Так пригласи, – подсказал он. – Иначе к Шуре пойду. Спорим, она сейчас в глазок смотрит?

– Чаю всё равно не дам, – мстительно пообещала Ева, распахивая дверь перед гостем.

Как и в случае с парадной, он повел себя странно. Внимательно и хищно вгляделся в сумрак квартиры, открытой перед ним, и только затем вошёл внутрь.

– Выключатель… – начала было Ева, переступая порог, но свет уже зажёгся. – Угу, сам нашёл.

Гость быстро повесил пальто на вешалку, разулся и медленно прошёл по коридору. Не сказать, что такая самостоятельность хозяйке нравилась, но возразить ему она не осмелилась, всего лишь недовольно пробормотала, чтобы чувствовал себя, как дома. Услышал он её или нет, но повёл себя так, будто услышал. В комнате тоже зажёгся свет, Ева застонала, вспомнив, какой оставила утром бардак. Ведь не собиралась приглашать кого бы то ни было. Наконец сняв сапоги, сама прошла в комнату.

Марк, если это было его настоящее имя, стоял возле её стола, глядя на доску для стикеров. Ева с неудовольствием отметила, что комната стала как будто меньше в размерах в присутствии высокого парня.

– Любопытно…

Она прошла к стулу, схватила с него футболку и короткие шёлковые шортики, в которых спала, закинула под подушку и стала заправлять кровать, краем глаза косясь на молчаливого гостя. Тот продолжал бесстрастно изучать весёленькие стикеры, наклеенные вразнобой. И не проявлял ни малейшего интереса к ней.

– Тебя действительно зовут Марк? – спросила она, забираясь с ногами в уголок дивана.

Он иронично обернулся на миг. Ева уже подумала, что не ответит, но он всё же отвлёкся от созерцания цветных и шутливых бумажек с пометками.

– Удивительно, что тебя это всё-таки заинтересовало.

– Просто меня больше интересует, не причинишь ли ты мне вреда.

– Для этого нет повода.

– То есть, ты можешь поклясться, что не навредишь мне?

Он пожал плечами:

– Ты не доверяешь мне, так что изменит какая-то клятва?

– Справедливо, – признала Ева, не сводя с него взгляда.

– Но я действительно пришёл не за тем, чтобы причинять тебе вред. Я пришёл помочь тебе. И меня действительно зовут Марк.

– И я могу тебе верить?

Он достал из заднего кармана обложку с документами и протянул ей. Ева подношение приняла и с сомнением открыла. Чернорецкий Марк Константинович. С фотографии холодно смотрел её гость. На вид документы были настоящими, но что в этом понимает библиотекарь?

– У меня нет таких проблем, в которых может помочь киллер, Марк, – прохладно сказала Ева и протянула документы обратно.

Марк сунул книжицу в карман и протянул руку к доске с записками для слабой памяти. А дальше случилось такое, что она приподнялась на месте, силясь поверить, что глаза её не обманывают. Тёмная поверхность доски подёрнулась волнами, наподобие воды, а пальцы Марка прошли сквозь неё, углубляясь, как в омут. Он дёрнул рукав джемпера вверх и почти по локоть засунул руку в доску. Ева вскочила, борясь с желанием потереть глаза или ущипнуть себя побольнее. Марк наконец выдернул руку из омута, и в пальцах оказалась зажата обтрёпанная, выцветшая бумажка с номером и подписью. Кажется, не одна Света умеет показывать эффектные фокусы и находить пропавшие вещи. Марк перевернул листок, демонстрируя ей. На поблёкших следах чернил расцвели кружочки плесени.

– Поверь, у тебя нет и таких проблем, в которых поможет мозгоправ.

– Как ты это сделал? – Ева протянула руку, и парень отдёрнул листок подальше.

– Я бы на твоем месте не трогал это. Плесень из Пустоты уже ничем не выведешь. – Он сжал листок в кулаке, а когда разжал, с ладони посыпался тающий прямо в воздухе пепел.

Ева смотрела на всё это обескураженно. Потом развернулась и вернулась на диван. В голове роились мысли, она отчаянно пыталась найти какое-то логическое объяснение происходящему, но находила всего одно. Что она уже заперта где-нибудь в психоневрологическом диспансере, и всё происходящее – галлюцинации. Или сон. Её муторно затошнило.

– Ева?

Она не стала отвечать. С галлюцинациями не разговаривают. Ева подняла с дивана телефон и тупо уставилась на экран, не зная, чей номер можно набрать. Вечер ещё был непоздний. Наверное, стоит позвонить на работу и предупредить, что ей нехорошо и завтра она не выйдет. Если у неё, конечно, ещё есть работа. Глаза обожгли слезы.

Словно прочитав мысли, Марк приблизился и положил прохладную ладонь ей на лоб. Возмутиться Ева не успела. Он что-то произнёс едва слышно, и её тело мгновенно прошибло какой-то чистейшей энергией, лишающей возможности шевелиться и свободно мыслить. Разум оказался в плену чужой власти, а страхи растворились, оставляя безмятежное спокойствие. И напряжение, иголочками отдающееся в пальцах. Телефон выпал из ослабевшей руки.