Вольга и Микула

Алексей Лишний

Вольга и Микула

– Трюггви, твоя очередь, – ехавший следом Мориц защитился предплечьем в пластинчатых наручах от стремительно летящей обратно берёзовой ветки.

– Я же сказал, что не буду больше с тобой играть, – процедил Трюггви, сильно заламывая следующую. – Ты мухлюешь. Весь род твой поганый обманом живёт.

– Давай я сделаю вид, что не расслышал?

– Почему же? – Трюггви отпустил кончик берёзового хлыста. – Боишься драться?

– Нет, но м-мы… – Мориц еле удержался в седле от удара веткой по лицу. – Мы же… – Серой подушечкой указательного пальца нащупал порез под правым виском. – Мы же друзья, нет?

– Друзья. Пока Вольга платит… А как перестанет, я бы не советовал мне на глаза попадаться.

Трюггви погнал коня и настиг дружинников, ехавших во главе колонны. Тропа расширилась – роща вот-вот должна закончиться, вдали уже виднелись возделанные земли.

Мориц хлебнул из бурдюка колодезной воды и немного полил на царапину. Затаённая обида жгла душу больше, чем острая боль – тело.

Они выехали на просторы поля, где вольно разгуливал ветер. Они были грозной силой. Всякий бы побоялся столкнуться с ними на дороге. Взять хотя бы пахаря, что в одиночку угрюмо шёл за плугом. Наверняка порты обмочил, поджидая, не с набегом ли на его деревню пришло воинство.

Князь Вольга сам решил покрасоваться перед несчастным оратаем: подъехал к нему на караковом жеребце поздороваться:

– Бог в помощь тебе, добрый человек.

Но пахарь, не расслышав, шёл дальше вслед за сохой, крепко держась за рогачики.

Князь развернул коня, догнал грубияна и встал так, чтобы видно было всю его важную фигуру.

– Говорю, Бог в помощь тебе, оратаюшко! – громко сказал, чтоб даже хруст камней под омешиками не заглушил голоса.

Пахарь отвлёкся от сохи, кивнул незнакомцу – и дальше за работу.

Мало стало князю такого приветствия, и он, спешившись, пробежал по меже, встал на пути кобылы пахаря. Она шла, точно слепая, дороги не разбирала.

Трюггви с Олавом резво спрыгнули с коней, кинулись к оратаю. Трюггви за правую руку, а Олав за левую взялись, упёрлись сафьяновыми сапогами в землю.

А князь стоит, не шелохнувшись, будто и не боится слепого коня.

– У, вам бы всё баловством заниматься! – Тяжело раздувая ноздри, пахарь откинул Трюггви в ракитов куст. – В драки вам всё лезть надобно от скуки! – Уже Олав покатился кубарем по полю. – Всё отчего? Дела у вас нет!

Длинные сошники продолжили разрезать почву, а кобыла, громко сопя, шла на князя. Он не двигался с места, не спуская глаз с оратая.

– Уйди с дороги, княже! – рявкнул пахарь, одетый, будто бы на праздник. – Затопчет и не заметит!

Князь не двигался.

Олав уже смог приподняться, но понял, что добежать и оттолкнуть князя не успеет. Трюггви, почёсывая ссадину на правой щеке, вдруг почуял благодать: да всё же будет хорошо!

Остальная дружина полетела спасать хозяина.

Поздно…

Огромная кобыла вот-вот сомнёт человека, как сухой стебель.

Миг обернулся вереницей разрозненных картин: вот пахарь в последний момент резко дёргает за рогачики и тянет на себя соху; вот несутся к нему с палицами и мечами дружинники; вот летит копьё Морица; вот пропадает сам князь, словно растворяется в воздухе – один лишь сокол парит над тем местом, где только что стоял Вольга Святославич.

Пахарь отбил копьё, точно соломину, отвязал притужины у сохи и поднял её всю в воздух.

– Не подходите, рожи разбойничьи!

Дружина остановилась. А что делать-то? И вроде бы он один – их дюжина…

И вроде бы…

Но где князь? Стоит ли на подвиг идти, если он не увидит?

Окружать пахаря смысла нет – раскидает, будто на карусели прокатит. Богдан, старший из дружины, приказал доставать луки. Придётся отомстить за князя, хоть и так подло. Не будет трепаться по корчмам.

– Стойте! – явился Вольга, словно сошёл с небес. Олав, Трюггви и остальные варяги пали ниц. – Прекратите! Я прощаю доброго пахаря. Разве не видите вы, что он один стоит сотни?

Мужичище перестал раскручивать соху и прислушался.

– А я не раб. Меня нельзя продать. Оттого не стою ни сотни, ни тысячи. А теперь идите все, куда шли. У меня работы много.

– Но разве не ты только что чуть человека не убил? А я между прочим не простой человек, а князь. Хочешь остатки дней своих в темнице провести?

– Лжёшь ты всё. Как змей. Змей и есть. Не убивал я тебя и никого из дружины твоей трогать не хотел. Это вы в меня копьями кидали да решили стрелами загубить. Тюрьмой извести хочешь – так веди, но и там я чистым буду, а ты, обворотень, навек нечист. И сгинешь таким.

Князь почувствовал, как приливает кровь к вискам и стучит.

Змей и есть…

Называли его так уже не раз.

Чего греха таить, мог Вольга и змеем оборачиваться. А ещё волком, хорьком, соколом…

Но змей – это кровное, по отцу. Никогда его князь не видел, только матушка, Марфа Всеславьевна, обмолвилась однажды. Увидела она, как родное дитя с моста в речку упало и не ко дну пошло, а рыбой к берегу выплыло. Увидела, прибежала и в слезах поведала: силой, значит, его боги наделили. По отцу перешла, по змею. А каков он змей и где повстречала его Марфа-девица – умолчала.

– Как звать тебя, грозный оратаюшко? – Пропал у Волги гнев, как не бывало.

– Аль запугать хочешь, княже? – Молодой пахарь с пушком на подбородке сощурил правый глаз, заложив кулак за спину. – Нет у меня ещё ни жены, ни детишек. А хочешь имя знать, так любого мужичка у нас в округе спроси. Все о Микуле Селяниновиче наслышаны.

Вольга улыбнулся одними глазами.

– Значит, я правильный путь выбрал. Как раз ты мне и нужен, Микула. Именно ты.

– На что ж я тебе нужен, княже?

– Меня звать Вольгой Святославовичем. Видишь, я тоже от тебя не прячусь. Едем мы в город Гурчевец дань собрать да порядки навести. Донесли мне, будто наместник тамошний власти лишился и…

– Разбойный это город, – перебил князя оратай. – Был я там на десятый день после Ивана Купалы. Соли закупал себе и для мужичков наших. Три мешка по сто пуд довёз. По дороге с базара попрошайки одолели – тьма тьмущая голытьбы. Не давал им грошей, так те в драку полезли. А у меня разговор короткий – по зубам дал одному, другого лбом о стену пришиб, третьего за шкирку поволок да в бочку с дёгтем выкинул. Отстали от меня.

– Туда мы и едем порядки наводить. Нужен ты нам, Микула. Одни не справимся.

– Дело благородное. Тут, пожалуй, и моя работа подождать может, – пожал плечами Микула и с лёгкостью закинул соху в ракитов куст, испугав дружинников. – Только вот одно мне неясно: как ты меня нашёл, Вольга Святославич?

– Наш общий друг поведал, Микула Селянинович! – Вольга тоже сощурился и встал руки в боки.

– Общий друг? Это кто ж?

– Святогор.

– Святогор?! – Микула достал из-за спины кулак и протянул открытую ладонь Вольге. – С этого и надо было начинать разговор, Вольга-богатырь. Я б совсем по-другому тебя встретил.

– А, может, мне того и надо было, Микула-богатырь, чтобы именно так ты меня и встретил? – лукаво сказал Вольга и с теплом пожал мозолистую ладонь.

И крепко обнялись богатыри, будто встретились друзья, которые сотню лет не видались.

– Ты понимаешь, что происходит? – Мориц снова оказался возле Трюггви у куста, где Микула упрятал соху. – Князь говорит на равных с пахарем, с мужиком, с деревенщиной! Куда мир катится?!

– Мир стоит на месте, Мориц, дубинноголовый ты индюк. – Трюггви всё ещё продолжал доставать щепки из-под пластин доспеха. – Разве мужичьё одевается, как на праздник, чтоб землю пахать? Кафтан из чёрного бархата и шляпа пуховая, да? Или у тебя глаза бычьим пузырём залеплены?

– Дык я… Ну, может, он странный просто…

– Конечно, он странный! Он ведь тоже князь, тоже богатырь.

Мориц окончательно перестал что-то понимать.

***

В Гурчевец прибыли под вечер. В посаде все лавки и ставни домов уже были закрыты, но мальчишки выбегали со дворов посмотреть на процессию нежданных гостей, тыкали тощими пальцами в могучего Микулу и стройного Вольгу и перешёптывались, прячась за плетнём.

В детинец стража их пропустила, сняв шапки.

– Явился избавитель наш! – не поднимая головы, прохрипел солдат с пышными усами в становом кафтане.

Вольга ухмыльнулся и бросил ему горстку кун. Пускай и после дежурства продолжает радоваться.

Наместник встретил их с меньшей радостью. Лучина сама собой погасла в его светце, когда он увидел в дверном проёме дюжину всадников во главе с князем.

– Не ждал гостей, Мокша? – Вольга спешился и подошёл вплотную к наместнику. – Дошли и до меня слухи о здешнем беззаконии. Не справляешься сам-то?

– Н-нет, княже, – поник головой наместник. – Они ж, разбойники, мне нож к горлу, а людей своих мало. Их обуздать не могу. Да и семья всё-таки есть родная, детишки малые.

– Что ж ты мне даже весточку не отправил?

– Виноват, княже. Не вели казнить, смилуйся.

– Так что ж не послал? Говори!

– Боюсь я их, княже. И за вас боюсь. Худое они и вам сделать могут, а потом и мы останемся, как сироты, без защиты.

– Значит, думаешь, не справимся с разбойниками?

– Справитесь, княже. Они ж не всегда такими были. Околдовал их злой язык. А потом и дальше пошёл народы смущать: в Ореховец, в Крестьяновец… Не знаю, где он сейчас.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.