Хрупкое заклинание

Нив заколебалась. Потакать досужим сплетням о своем работодателе было, конечно, неправильно, но она любила время от времени устраивать небольшой скандал.

– Не откажусь.

Он приказал слуге принести «Ежедневную хронику». Когда газету принесли, он не преминул спросить:

– Вы умеете читать?

Это был справедливый вопрос: немногие девушки из простолюдинов умели читать. Мать учила ее, но она так редко читала что-то, кроме подписей в модных журналах.

– Надеюсь, достаточно хорошо.

Он протянул газету. Бумага была измята и порвана в некоторых местах, люди, вероятно, выхватывали ее друг у друга из рук. Нив с трудом открыла ее, стараясь не чувствовать себя ужасно провинциальной.

Она никогда раньше не видела подобных изданий. Ежедневное получение новостей казалось ей немыслимым чудом, куда более странным, чем волшебство. До Катерлоу информация доходила медленно: новости с континента до городов махлийцев за месяц, из Авалэнда – за две недели, а из-за границы иногда шли полгода. Еще неделя уходила на то, чтобы донести их до таких деревень, как Катерлоу, где один из немногих грамотных людей в городе зачитывал газету в пабе. И колонки сплетен им были не нужны. Все знали о делах друг друга. Если вы произносили секрет вслух, ветер разносил его по всей деревне еще до конца дня.

К ее ужасу, «Хронику» оказалось довольно трудно читать. Шрифт был таким мелким, словно наборщик изо всех сил старался впихнуть каждую статью на первую страницу. Нив прищурилась, жалея, что у нее нет лупы. Она пролистала последнюю страницу, и там, между рекламой карет и подъюбников, нашелся раздел под названием «Сплетница».

Лавлейс, казалось, обращается ко всем, кого упоминает, используя эпитеты, но детали представлялись достаточно уличающими, чтобы хорошо осведомленный человек мог догадаться об их истинной личности. А другие, как она обнаружила, вообще почти не маскировались.

«Недавно я услышал о катастрофическом завтраке в доме некоего лорда У., о котором вы, возможно, помните из-за его участия в инциденте с неким Пистолетом в Питомнике несколько месяцев назад. Когда пришло время подавать вино, никто из слуг не появился, и собрание распалось не более чем через час. Ужасный конфуз! Я рассказываю вам об этом не для того, чтобы заниматься досужими сплетнями, а чтобы успокоить вас или, возможно, предостеречь.

Вы можете обнаружить, что в этом Сезоне ваши социальные календари опустели. Будьте уверены, ваши друзья (скорее всего) не испытывают к вам ненависти. Работники-махлийцы по всему городу не выходят на работу в знак протеста против плохого обращения с ними и с требованием возместить ущерб, нанесенный Порчей, по призыву одной госпожи ХК. Что касается госпожи ХК, то я должна положить конец этим нелепым слухам о том, что мы с ней – одно и то же лицо. Действительно, у нас общее дело, и я восхищаюсь ею за столь эффективную организацию. Но вы слышали, как она говорит? Эта женщина болезненно серьезна, а я никогда в жизни не была серьезна. Но я отвлекаюсь. Всем Известный Некто решительно отказывается встречаться с ней, даже когда его собственные слуги массово увольняются. Возможно, ВИН и не соответствует репутации своего знаменитого отца – не хватает дерзкой самоуверенности, а то и скверного нрава, но, похоже, он разделяет определенную неприязнь к соседям-махлийцам. А может быть, он слишком занят тем, что сжимает поводок нашего блудного сына, который наконец-то вернулся после четырех долгих лет. Остается только гадать, улучшил ли БС свои манеры с тех пор, как мы видели его в последний раз, но я в этом сомневаюсь. Все, в чем я могу быть уверена, так это в том, что в этом Сезоне зреет недовольство как среди махлийцев, так и при дворе. Ради него самого и из веры в достоинство, присущее всем людям, я призываю ВИН подчиниться требованиям некоторых из самых вульгарных представителей авлийского общества. Как вы уже видели – и будете чувствовать, – ваши удовольствия зависят от их труда и магии».

Нив отложила газету, и в животе у нее заныло от беспокойства. Казалось, даже спустя столько лет авлийцы не устают попирать ее народ ногами. Но может ли быть правдой, что Джек плохо обращается со слугами-махлийцами? К Нив он был милостив, но она слишком доверчива и склонна видеть в людях только лучшее. Теперь она подумала, не отражает ли длительность писем Эрин не ее волнение, а ее одиночество. Как Нив не заметила этого?

Газета «Сплетница» действительно необычное скандальное издание. Утверждать, что принц-регент был плохим правителем, и так открыто поддерживать требования о репарациях… Она, конечно, надеялась, что Лавлейс соблюдает осторожность, чтобы не раскрыть свою личность. В Катерлоу ей приходилось слышать о том, что произошло в Джайле около тридцати лет назад: простолюдинам надоела магическая элита, и в один прекрасный день они заживо сожгли на улицах королевскую семью. С тех пор каждый монарх на континенте с потрясающей быстротой заставлял замолчать несогласных.

И все же это мнение только одного человека и, скорее всего, даже не подданного Джека. Лавлейс, вероятно, из махлийцев. Кто из авлийцев стал бы писать в поддержку чужеземных простолюдинов?

– Должно быть, у такого занятого человека, как принц-регент, найдутся более насущные заботы, чем простой писака.

– Да, но у Джека есть отвратительная привычка влезать в любое дело. – Судя по кислому выражению лица Синклера, Нив поняла, что надавила на старую рану. – Тем не менее на него оказывают сильное давление. Придворные могут быть весьма раздражены, когда их социальные связи оказываются под ударом. И, как говорит Лавлейс, у Джека не такая репутация, как у его отца.

– Он не популярен?

– Он не его отец, – ответил Синклер, – в пору своего расцвета король был богом среди людей. Он вызывал уважение, а может, просто страх. Он был настоящим политиком. Джек же больше заботится об управлении своим домом, чем королевством.

Нив и сама это заметила. У него были и жена, и экономка, которые наверняка могли управлять дворцом без его присмотра. Она осторожно поинтересовалась:

– Для авлийских правителей обычное дело – такое участие в управлении слугами?

– О нет! Джек – зануда, он никому не доверяет и не дает самостоятельности. – Казалось, его очень обрадовал этот вопрос, но он сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. – Если говорить серьезно, то в наши дни большинство королей – фигуры с небольшим количеством реальных политических обязанностей, если только они сами не хотят в этом участвовать, как отец Джека. Королевская казна финансирует гражданское правительство, а король командует армией. Парламент отлично справляется с управлением королевством. Наши правители находили способ развлечься, когда им надоедало заниматься государственными делами. – Синклер махнул рукой. – У короля была коллекция произведений искусства. У деда Джека была псарня, полная самых красивых борзых, которых вы когда-либо видели. А у Джека… ну, у него есть светский календарь. Планирование свадьбы отнимает у него много сил.

– Ого, – ошеломленно сказала Нив.

– Так и есть! – Синклер поднял свою чашку с чаем. – Добро пожаловать в Авалэнд!

Да уж, действительно, «добро пожаловать». Это обстоятельство делало ее работу вдвое сложнее. Если Кит откажется надеть то, что она сшила, то Джек, несомненно, заменит ее кем-нибудь, кого Кит сможет терпеть. Несмотря на свои угрозы, принц не мог прийти голым на собственную свадьбу. Ее лицо запылало от воспоминаний.

– Синклер, я не хочу лезть не в свое дело, ведь мы только что познакомились, но я должна спросить…

Он наклонился:

– Продолжайте.

– Вы хорошо знаете принца Кристофера?

Синклер шумно выдохнул:

– Слишком хорошо, как по мне. Мы знаем друг друга с детства, так что ни у кого из нас не было особого выбора в вопросах нашей дружбы.

Это все объясняло. Она усмехнулась, почувствовав себя немного очарованной мыслью об их общении.

– Похоже, у вас двоих не так уж много общего. Признаюсь, мне трудно представить, о чем вы говорите.

– О, много о чем. Кит ведет алфавитный список всех моих недостатков. Ему нравится изводить меня по каждому поводу.

Нив рассмеялась:

– В это я могу поверить.

Синклер бросил на нее лукавый взгляд:

– Почему вы спрашиваете?

– Ничего предосудительного, клянусь! Я буду благодарна, если вы сможете дать мне совет. Ясно, что его высочество презирает меня, и я должна что-то сделать, чтобы он не испытывал ненависти. Он сказал, – Нив с трудом заставила себя повторить то, что он сказал на самом деле, – что скорее умрет, чем наденет что-нибудь из сшитого мною.

– Как это похоже на Кита, – пробормотал Синклер с многострадальной покорностью человека, который слышал одну и ту же историю уже тысячу раз. Потом его лицо стало серьезным. – Я не пытаюсь его оправдать, но вы должны понимать, что он долгое время вел войну против самого себя. Иногда вы будете попадать под перекрестный огонь. Постарайтесь не принимать это близко к сердцу.

– Я обязательно попробую. – Слова ее звучали совсем не убедительно, даже для нее.

– Вот это правильно! – Игривость снова зажглась в глаза Синклера. – Если убрать все колючки, он не так уж плох. Он мил и нежен внутри. Просто будьте собой. Вы как маленький ураган умиления и хорошего настроения – это… это… освежает.

Нив подумала, что хуже: представший перед ней образ Кита, милого и нежного внутри, или указание на ее маленький рост в качестве комплимента. Как будто то, что она не могла самостоятельно ничего достать с верхних полок, не было достаточным наказанием.

– Спасибо, Синклер!

– Всегда пожалуйста! – Он усмехнулся. – Удачи!

У Нив возникло чувство, что удача ей понадобится.

4

На следующее утро лакей проводил Нив в ее новую мастерскую и вручил письмо, написанное безукоризненным почерком принца-регента:

«Дорогая мисс О’Коннор,

Примите мои самые искренние извинения от имени моего брата и за мое вчерашнее внезапное отбытие. Надеюсь, Вы хорошо устроились, не стесняйтесь сообщать моим слугам, если Вам что-то понадобится…»

Далее в записке в мельчайших подробностях описывался светский календарь Кита на этот Сезон. Помимо наряда для представления дебютанток на следующей неделе и приезда его невесты ему понадобятся сюртуки для двух балов в неделю, поскольку впервые за сто лет кастильская королевская семья вступит на авлийскую землю без боевого знамени и флота за спиной, а еще охотничий сюртук и, конечно же, традиционный свадебный плащ.

Перед отъездом из Махлэнда Нив постаралась собрать как можно больше информации о свадебных традициях авлийцев. Во время церемонии шафер жениха накидывал ему на плечи плащ, символизирующий его новую роль – мужа и защитника. Очевидно, это напоминало о рыцарской эпохе, когда оруженосец рыцаря помогал ему облачаться к бою. «Как неромантично, – подумала Нив, – рассматривать брак как битву, которую нужно выиграть». В Махлэнде они обменивались золотыми монетами и танцевали до рассвета. Здесь же свадьба заканчивалась не позднее полудня. Нив пролистала остальную часть письма Джека и чуть не задохнулась от волнения. Инфанта Роза попросила, чтобы Нив разработала дизайн ее свадебного платья.

«Детали, – писал Джек, – будут уточнены по ее прибытии».

Это огромная честь, на которую Нив не смела и надеяться. Но через мгновение до нее дошло, что именно от нее требуется. За шесть недель она должна была изготовить десять изделий. Несмотря на то что принц обещал ей команду помощниц, которые помогут сшить одежду по ее эскизам, перспектива такой работы пугала ее больше, чем она хотела признавать. Прошло не более десяти минут, прежде чем полное ошеломление превратилось в упрямую решимость. Ни абсурдные сроки, ни трудные принцы не могли ее испугать. Не тогда, когда бабушка и мама рассчитывали на нее, тем более ей предоставили такое прекрасное рабочее место.

Персонал оснастил мастерскую всем необходимым и даже больше. В углу стояла прялка, даже ткацкий станок, а в эркере располагался великолепный рабочий стол. Книжные шкафы опустошили и заполнили отрезами роскошной ткани. Все выглядело гораздо изысканнее, чем она могла себе представить.

Она стояла посреди комнаты, сложив руки на груди. Ей захотелось никогда не покидать это место. Она не могла поверить, что хотя бы на месяц все это принадлежит ей. Хотя бы на месяц она могла представить, что ей действительно принадлежит такое прекрасное место, как это. Может быть, она даже заслуживает этого.

Нив подобрала юбки и закружилась по открытому пространству. Она никогда не училась танцевать, но сейчас почти слышала звуки струнного квартета. Невесомые шаги «раз-два-три», уверенное прикосновение руки партнера к ее талии и…

– Что ты делаешь?

Она вскрикнула от неожиданности. Повернувшись на голос, она увидела, что в дверях стоит Кит. Она опустила юбки и попятилась, стараясь не задеть подол.

– Вы постучались перед тем, как войти?

Какое-то время он просто смотрел на нее. На его лице появилось необычное выражение, что-то среднее между удивлением и раздражением.

– Да, я постучался.

– В таком случаев, следующий раз, пожалуйста, стучитесь громче!

Кровь билась в висках, а лицо пылало от смущения.

Именно поэтому она не могла потакать своим полетам фантазии, как любила называть их бабушка. Всякий раз, когда она делала паузу, чтобы насладиться чем-то, всякий раз, когда она потакала себе, происходило что-то ужасное. Она слишком часто тратила время после обеда, рисуя эскизы непрактичных, непродаваемых платьев, или мечтательно коротала часы, пока буханка хлеба догорала в духовке. А теперь ее застал танцующей в одиночестве самый осуждающий мужчина в Авалэнде.

– Вы меня напугали.

– Ты была поглощена собственным миром. Я не вижу в этом своей вины.

Нив сдержала порыв застонать вслух. Конечно, у него есть дела поважнее, чем издеваться над ней. Ему повезло, что голос у него такой же приятный, как и глаза, иначе никто не смог бы его выносить: в нем слышался приятный шелест, похожий на звук волн, подкатившихся к скалистому берегу.

Она заставила себя вежливо улыбнуться.

– Чем могу быть полезна, ваше высочество?

– Не называйте меня так. Ваше высочество – это мой брат.

Значит, у них с Синклером действительно было что-то общее. Ни один из них не придавал особого значения таким вещам, как титулы или формальности. И все же Кит не мог скрыть свою истинную сущность. Гордость, излучаемая им: вздернутый нос, презрительный изгиб губ, – достаточно свидетельствовала о его королевском характере.

– Значит, мой лорд? – попыталась исправиться она.

Он с досадой вздохнул:

– Просто Кит.

– Очень хорошо, мой… – Она еле удержалась от того, чтобы не выпалить «мой Кит», о чем впоследствии явно пришлось бы пожалеть. Нет, это было бы слишком интимно. Она не могла называть его по имени, поэтому не стала называть его никак. – Э-э-э… Простите. Что вы хотели?

– Мне нужно подогнать новый сюртук. – Он сказал «подогнать», как будто это было способом пытки, а «сюртук» – инструмент оной.

В памяти сразу же всплыли воспоминания о его оскорблении: «Я скорее ничего не надену на свою свадьбу, чем что-либо из того, на что она хотя бы раз взглянула». Обида закипела в Нив с новой силой, но она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Каждый человек заслуживает второго шанса. Синклер тоже так считал.

– Значит, вы передумали?

Она тут же пожалела, что не может вернуть свои слова. Она хотела сказать это игриво, но все ее обиды вырвались наружу, как нитки из упавшей катушки.

Кит выпрямился, и его глаза недоверчиво сузились.

– Ты о чем?

«Вы прекрасно понимаете о чем», – хотелось ей ответить, но она подавила свою уязвленную гордость. Если он думает, что она всего лишь расфуфыренная дура, пусть так и будет. И с самой милой улыбкой, на какую только была способна, она спросила:

– Вы больше не собираетесь идти голым на свою свадьбу?

– Я ведь здесь, не так ли? – спросил он совершенно спокойно. – Давайте покончим с этим.

– Как пожелаете, сэр!

Она еще не успела разобраться в планировке новой мастерской, но найти то, что ей нужно, не составило особого труда. Она открыла ящики рабочего стола и с удивлением увидела, что все разложено по цветам, а все инструменты представляют идеальные ряды. Тот, кто это сделал, был очень дотошным. Ее собственный метод организации был… пожалуй, назвать это методом было бы преувеличением.

Порывшись в карманах, она взяла блокнот, заложила карандаш за ухо и повесила на шею портновский метр. Кит со скрещенными руками стоял там, где она его оставила, на полпути к двери, готовый броситься наутек при малейшей провокации.

Она жестом указала на зеркало:

– Встаньте здесь, пожалуйста.

К ее удивлению, Кит безропотно повиновался. Он крадучись вошел в комнату, как будто одна из заготовок наряда могла внезапно наброситься на него или слетевшая с вешалки полоса разноцветного шелка вдруг вздумает задушить его. Признаться, Нив было неприятно, что он находится так близко и смотрит на нее свысока. Худой и сутулый, как волк в середине зимы, он был ниже ростом, чем большинство мужчин, которых она встречала. Но, как бы ни был он невысок, она была еще ниже, и это могло осложнить ситуацию.

– Одну минуту.

Нив притащила пуфик и забралась на него. Ножки зашатались под ней, и Нив могла поклясться, что Кит дернулся поддержать ее, но в последний момент остановился. Это настолько удивило ее, что она чуть было снова не потеряла равновесие. Вероятно, он обладал каким-то джентльменским инстинктом, а может, ей это только показалось. Кит уставился в стену, его челюсть напряглась.

Нив быстро собрала в хвост волосы, рассыпавшиеся по плечам. Одного взгляда в зеркало хватило, чтобы понять, что она выглядит совершенно неопрятно, но сейчас ее это совершенно не беспокоило. Даже если бы она попыталась, то все равно не смогла бы произвести на него впечатление.

Она начала снимать с него мерки: рост, ширину плеч, длину руки… Каким-то чудом он смирился с тем, что она управляется с ним как с куклой, но сохранял на лице мученическое выражение. Но безопасные методы она уже исчерпала. Безопасные – как смешно! Она непревзойденный профессионал. Он же из тех, кто, несомненно, будет суетиться и испытывать неловкость из-за того, что произойдет дальше, поэтому она предупредит его, а дальше будь что будет.

– Итак…

Неутешительное начало. Она прочистила горло и попыталась снова.

– Мне нужно оказаться поближе к вам следующие несколько мгновений. Если вас это беспокоит…

– Просто делай то, что нужно.

– Хорошо, – ответила она с наигранной беспечностью, – поднимите руки, пожалуйста.

Тишина тяготила. Ее руки слишком коротки и не могут избавить их от дискомфорта близости. Нив придвинулась к Киту ближе, почти вплотную прижавшись к его спине. От парня исходило тепло, а также запах каких-то растений и табака. Если бы только она могла не замечать его! Никогда в жизни она не испытывала такого самоуничижения. Обматывая портновскую ленту вокруг его груди, она не только чувствовала, но и видела, как напрягаются его мышцы. Когда ее локоть задел его ребра, его дыхание сбилось. Ткань его рубашки касалась ее кожи, и…

– Ты хочешь мне что-то сказать? – спросил Кит.

Его прямота практически уничтожила все ее дурные мысли.

– А?

– Ты ведешь себя странно с того момента, как я вошел в дверь. Если у тебя есть что-то на уме, выкладывай.

Непостоянный и странный. О, какой же он наглый! Последние остатки ее терпения лопнули.

– Ну что ж, – проговорила она, – раз уж вы так любезно попросили! Я подумала, что вы захотите извиниться.

Лицо Кита вытянулось от удивления. Нив смотрела, как он по кусочкам собирает себя в кучу, его лицо потемнело от понимания.

– Извини.

Извинение, выплюнутое, как сломанный зуб. Как будто она выбила из него признание под пыткой. Если бы она не была так зла на него, то, возможно, рассмеялась бы.

– И это все?

Его глаза вспыхнули горьким разочарованием.

– Что еще ты хочешь от меня услышать?

– Я не знаю.

Сердце билось так бешено, что она едва слышала себя за его громоподобным рокотом. Какая-то отдаленная часть ее сознания понимала, что ей следует смириться, отступить, ведь она не должна так разговаривать с принцем. Но она никогда не могла удержаться от того, чтобы не потянуть за свободные нитки.

– Что вы жалеете о том, что назвали мое ремесло уловкой.

Он устремил взгляд на стену за ее плечом:

– Я был зол, когда говорил это.

– А я зла сейчас. Моя работа – это… – «… я сама», – чуть не призналась Нив, – это личное!

– Не собираюсь извиняться за то, что не падаю к твоим ногам с благоговением. Это не я просил привезти тебя сюда.

– Я не это имела в виду. – Ее голос дрожал. Если она сейчас заплачет, то никогда не простит себя. – Вы повели себя жестоко и знаете это.

– Да, я знаю это, – он побледнел, – и уже сказал, что мне жаль.

Скорее всего, это та степень извинений, которую она могла от него ожидать. Как мало он должен был о ней думать, чтобы считать, что это все, чего она заслуживает. В конце концов, махлийская девушка не стоила ничего. Пропасть между ними расширялась и расширялась.

– Мне нужно закончить обмеры, – только и смогла сказать Нив.

Ее настроение становилось все мрачнее. Синклер говорил ей, что она попадет под перекрестный огонь в любой войне, которую ведет Кит. Теперь Нив отчетливо видела поле битвы с двумя карминово-красными флагами, воткнутыми в землю. Его брак с инфантой Розой будет союзом долга, а не любви.

«Это не я просил привезти тебя сюда».

«Слушаю и повинуюсь!»

Джек устроил этот брак. И хотя Кит согласился на него, он явно намеревался злить всех до последнего.

Внезапно Нив стало очень грустно. Она всегда любила любовь. Но как бы она ни жаждала ее, она не могла представить себе что-то столь яркое и дикое. Она сгорела бы, как хворост. Жизнь слишком коротка. Она не могла обременять кого-то еще тем сокровенным, что она носила в себе с тех пор, как впервые заметила, что ее пальцы смертельно побелели от холода. Но хотя любовь не для таких девушек, как она, безнадежному романтику, жившему в ней, нельзя было отказать. Она не могла с уверенностью сказать, откуда он взялся, ведь махлийские мифы не столь причудливы и добры, чтобы обещать вечную любовь. На самом деле у ее тезки, возможно, был самый трагический роман из всех.

Давным-давно королева Нив взяла смертного возлюбленного и привезла его в свой замок в Стране вечной молодости, где всегда царила весна. Ничто не умирало и ничего не менялось. Но после долгих лет совместной жизни ее возлюбленный затосковал по дому и захотел увидеть всех, кого оставил. Нив предупреждала его, что его семья и друзья умерли, но она знала, что не может удерживать его как пленника. Она знала, что его одиночество сильнее их любви.

С неохотой она согласилась отпустить его, но только если он пообещает, что никогда не будет касаться ногами земли. Пока он ехал по деревне, выискивая знакомые лица, он понял, что слова Нив были правдой. Все, кого он когда-либо знал и кого когда-либо любил, давно умерли. Когда он удалялся от деревни, которую когда-то называл своим домом, его лошадь взвизгнула от шороха в траве и сбросила его с седла. В тот момент, когда он ударился о землю, сотни лет разом навалились на него, и он превратился в немощного старика.

Любовь к хрупким вещам никогда не приносила ничего хорошего.

Нив не любила махлийские сказки. Все они, наполненные трагедией, войной и непосильным грузом чести, вызывали у нее жуткую депрессию. Но в детстве она проводила много вечеров, листая книгу сказок, привезенную из Джайла: истории о простых девушках, которые пробирались на балы в стеклянных туфельках, выходили замуж за принцев благодаря своей доброте и красоте, любили достаточно сильно, чтобы разрушить страшные проклятия. Невозможные, чудесные, романтические истории наполняли Нив безнадежной тоской. Она сомневалась, что такому человеку, как Кит, есть дело до романтики, жаль, что ему не предоставится возможность испытать ее.

Когда колючее молчание грозило вывести ее из себя, она вздохнула:

– Есть ли что-нибудь особенное в свадьбе, к чему вы стремитесь?

Кит недоверчиво уставился на нее:

– Ты пытаешься меня спровоцировать?

– Что? Нет! Я… – Она поборола желание придушить его портновской лентой, обмотанной вокруг шеи. – Я просто пытаюсь поддержать разговор.

– Большинство предпочли бы обсудить погоду, – сказал он с нескрываемым восхищением. – А ты дерзкая!

– А вы воинственный.

Он прищурился, но не сердито. Более того, он выглядел почти недоверчивым.

– Что, теперь ты собираешься меня ругать?

Чувствуя себя нелепо, возвышаясь над Китом на пуфике, она опустилась и оказалась на уровне его подбородка.