Семейный портрет с колдуном

– Всем известно, что об этой свадьбе хлопочет Майсгрейв. Что ты цепляешься ко мне, Гортензия? – Филомэль отмахнулась от подруги и подалась вперёд, глядя мне в лицо. – Чем же вы ему приглянулись, если он так старается? Странно… – она поджала губы и снова отмахнулась от Гортензии, напрасно пытавшейся её остановить. – Что он в вас нашел? Ведь граф Майсгрейв не любит особ преклонного возраста.

– Фили!.. – почти взвизгнула бедняжка Гортензия и зачем-то выглянула в окно кареты.

Но Фили уже больше напоминала ураган, который несётся, сметая всё на своём пути.

– Граф предпочитает девочек, – цедила она сквозь зубы, внимательно наблюдая, как я приму эту новость. – Маленьких, невинных… Чтобы развращать их. Раньше он принуждал их к сожительству, похищая из семей, и держал в своем страшном замке на Птичьем холме. Хотел сохранить это втайне, но королева узнала и… он быстро избавился от бедняжек. Но разве можно избавиться от старых привычек? Наверняка, продолжает развратничать, только делает это тайно.

– Вы так уверенно об этом говорите, – сказала я.

– Потому что знаю правду, – заявила леди Филомэль важно.

Только вряд ли она говорила правду. Скорее всего, пересказывала сплетни или придумала ложь тут же, на ходу, чтобы шокировать меня. Надо было ожидать, что королевские милости сразу вызовут придворные зависти. Мне очень хотелось верить, что новые ужасающие подробности о жизни и натуре Вирджиля Майсгрейва – лишь выдумка. Но сказанное юной леди было настолько омерзительно и ужасно, что я всё равно испытала нечто вроде невидимого удара в голову и сердце. Я только собралась ответить, что не верю ни единому слову, как леди Гортензия вдруг подала голос:

– Майсгрейв всегда любил зрелых женщин, – наивно сказала она. – Фили, вспомните о Неистовой Джейн. Все знают, что они были любовниками.

– Ой, ну вы придумаете тоже, – засмеялась леди Нэн. – Все знают, что он был с Неистовой Джейн только чтобы украсть её колдовские знания. А потом леди Джейн пропала, если помните. Куда, интересно? Туда же, куда и девочки из Мэйзи-холла!

Они заспорили, а я постаралась слушать их как можно более отстранённо. Две богатые, избалованные, спесивые девицы, мнившие себя образчиком аристократизма и благородства, не стесняясь выясняли, с кем граф Майсгрейв предпочитает предаваться разврату – с девочками или женщинами в возрасте.

А в самом деле, почему Вирджиль Майсгрейв не женат? Колдуны долго не женятся – так сказала леди Икения. Но почему? У колдунов какие-то особые требования к избраннице? Отец графа тоже долго не женился, но это не помешало ему прижить сына от любовницы. Несомненно, сын недалеко ушел от отца, если подробности его личной жизни так интересны посторонним. Нет дыма без огня, как говорила матушка Бевина из пансиона святой Линды.

Мне показалось, ещё немного, и юные леди пустят в ход сумочки и веера, но тут карета остановилась перед въездом на Девин холм, и нам пришлось выйти.

Солнце припекало, и леди Филомэль, поднимаясь по Бесконечной лестнице, жалела, что не прихватила зонтик. Она прикрывала лицо веером, чтобы уберечься от солнечных лучей, и не преминула уколоть меня:

– А вы совсем не боитесь солнца, леди Валентайн? Это вы от рождения такая смуглая или работали в поле?

– Я только в прошлом году приехала из пансиона святой Линды. Там мы много времени проводили на свежем воздухе.

– Сажали репу?

– Нет, занимались живописью. Наша учительница по рисунку и живописи считала, что лучшие картины можно создать только с натуры и только при дневном свете. Мы рисовали липы и реку, и вид на город… Очень изящное искусство. А вы любите рисовать?

Судя по выражению лица леди Филомэль, теперь я попала в цель.

– К чему благородной девушке пачкать руки красками? – быстро ответила она. – Чтобы нарисовать реку, есть художники.

– О да, – согласилась я. – И её величество любезно разрешила мне и Аселину позировать для мастера Леонсио. Я не видела его работ, но слышала о них много восторженных отзывов.

Леди дернула плечиком, и до самого замка не произнесла больше ни слова. В замке нас уже ждали, и мне не позволили полюбоваться великолепными стрельчатыми сводами, чудесными витражами и мозаичным полом – сразу повели в левое крыло, где располагалась мастерская. Леди Филомэль приглашена не была, и ей пришлось остаться, в то время как меня две служанки проводили по винтовой лестнице в комнату на третьем этаже.

– Её величество велела приготовить вам платье, – сказала одна из служанок, распахивая передо мной двери. – Мы поможем вам переодеться.

Я переступила порог – и потеряла дар речи.

Посреди комнаты, на деревянном манекене красовалось самое чудесное и восхитительное платье, которое только можно было представить. Каскады белой ткани напоминали снежную лавину, лёгкая газовая ткань окутывала лиф и кружево рукавов, подобно облаку. Подвенечное платье…

– Оно слишком дорогое…. – пробормотала я.

– Оно было сшито за одну ночь специально для вас, – наставительно сказала одна из служанок. – Её величество сама выбирала фасон и ткань. Её величество сказала, что в этом платье вы получитесь на портрете прекрасной, как фея. Вы не можете отказаться, леди.

«Вы не можете отказаться», – эхом прозвучал в моей голове строгий голос леди Икении, а служанки уже закрывали за мной двери – словно захлопывали клетку.

8. Семейный портрет

Птичка попалась, в этом не было сомнений. После всех королевских милостей не так-то просто сказать: простите, ваше величество, но что-то я передумала выходить за лорда Аселина.

Мне было страшно, когда служанки ловко и деловито сняли с меня жёлтое платье и поднесли, держа руками, затянутыми в перчатки, белоснежное облако, которое накрыло меня, лаская кожу прохладной, струящейся тканью, но стоило взглянуть в зеркало…

Волшебство умел творить не только граф Майсгрейв. Королевские портные тоже умели колдовать. Из зеркала на меня смотрела очаровательная девушка – стройная, лёгкая, казавшаяся невесомой в воздушном платье. Служанки распустили мои волосы, украсив их крохотной шапочкой с тремя фарфоровыми розами – такими же белоснежными, как платье. Несколько жемчужных нитей кокетливо спускались с её края, ярко выделяясь в моих тёмных кудрях.

– Теперь вы готовы, – благоговейно произнесла старшая служанка, оглядывая меня со всех сторон и поправляя складки на юбке и кружева лифа. – Мастер Леонсио ждёт вас, следуйте за нами.

Меня снова вели коридорами, мимо витражных окон и тонких колонн, мимо мраморных статуй, и огромных ваз, расписанных цветами и охотничьими сценками.

– Входите, леди, – служанки с поклоном распахнули передо мной двери одной из комнат, и я очутилась в огромном и светлом зале, где окна – от пола до потолка – пропускали столько света, что в нём можно было купаться, как в реке.

– Добрый день, леди. Проходите, мы ждём вас, – услышала я мужской голос, а потом увидела крохотного человечка в алом бархатном берете. Человечек стоял перед мольбертом, у которого были для удобства были укорочены ножки, и держал палитру, задумчиво глядя на меня. – Сядьте на диван, пожалуйста, – предложил человечек. – Тогда складки платья лягут очень живописно. Прошу, – он указал мне в сторону диванчика у окна.

– Вы – мастер Леонсио? – спросила я, усаживаясь и расправляя юбку.

– К вашим услугам, – рассеянно поклонился человечек в алом берете, продолжая рассматривать меня. – Чуть поверните голову влево… так… чуть приподнимите подбородок… так…

– Мой жених уже здесь? – я послушно выполняла все указания художника.

«Мы ждём…», – это ведь было сказано ещё о ком-то. Вряд ли у крошки за мольбертом самомнение было настолько огромным.

– Увы, мой внучек занят по долгу службы, – раздался совсем другой голос, и я подскочила, как ужаленная.

Так и есть! Возле дивана непонятно откуда появился Вирджиль Майсгрейв. Я готова была поклясться, что секунду назад его не было в зале!

Но мастер Леонсио ничем не выказал ни удивления, ни недовольства.

– Леди пусть облокотится на ручку дивана, – велел художник, – и смотрит на жениха, а жених…

– Жених?! – так и взвилась я.

– Что вы так переполошились? – Вирджиль Майсгрейв картинно оперся о спинку дивана.

– Леди! – укоризненно воскликнул мастер Леонсио. – Зачем вы встали? Сядьте! Мне необходимо поймать свет!

– Где Аселин? – спросила я у графа, не слушая художника. – И по какому праву вы назвались моим женихом?

– А вы бы возражали против моей кандидатуры? – полюбопытствовал колдун, смешливо прищуриваясь. Глаза сверкнули зелёными искрами. – Только не смотрите так гневно! Ведь я всего лишь оказал вам с Аселином услугу! Обратите внимание, я даже надел свадебный камзол, хотя терпеть не могу темные цвета. Они навевают уныние. Вам не кажется, что это несправедливо? Почему невесты всегда в белом, а женихи в черном? Наверное, справляют траур по беззаботной жизни…

Он опять издевался надо мной. Но это было не просто издевка, это был очередной ход в его странной игре.

– Уныние здесь навевает не камзол, – процедила я сквозь зубы.

– О-о! – простонал маленький художник. – Да присядьте же, леди!

– Я ухожу немедленно, – объявила я, резко поворачиваясь на каблуках.

– Её величество будет недовольна, – с сожалением прищелкнул языком колдун. – Ведь это она попросила меня заменить Аселина при позировании. Не понимаю, с чего вы так перепугались?

Услышав о королеве, я невольно остановилась, глядя с подозрением. Приказ её величества? В самом деле?

– Потом мастер Леонсио просто напишет лицо Аселина – и вы получите прекрасный семейный портрет, – объявил колдун, лучезарно улыбаясь. – Всё верно, мастер Леонсио?

– Верно, верно, – проворчал он, поправляя берет. – Леди, умоляю вас, займите своё место! Если набегут тучи, нам придется ждать хорошего света.

– Прошу, – Майсгрейв с поклоном указал мне на диван. – Он полностью в нашем распоряжении.

Вроде бы и вежливо указал, но я немедленно вспомнила и свой сон, и сплетни, что рассказывали про графа-развратника.

Вернувшись, я села на самом краешке, оперевшись о подлокотник.

– Леди, смотрите на жениха, – поступили новые указания от мастера Леонсио, – смотрите нежно, как на радость всей своей жизни!

Я глянула через плечо и увидела нарочито-умильную физиономию колдуна.

– Ну же, Эмили, – подсказал он, – смотрите ласковей. И я буду смотреть на вас, как на радость всей жизни.

– Не дождетесь, – ответила я еле слышно и отвернулась, пытаясь успокоить сердце, застучавшее в головокружительном ритме.

– Леди! – возопил художник, вздымая к небу кисть и палитру. – Это – семейный портрет! Взгляд – на жениха!

Но я не могла заставить себя повернуть голову в сторону графа. Мне казалось, если я это сделаю, точно случится что-то плохое. С Аселином, со мной…

– Давайте попробуем другую позу, – вкрадчиво предложил Вирджиль Майсгрейв, и это снова прозвучало невероятно порочно. – Леди Валентайн, извольте встать… – и не дожидаясь моего согласия, он бесцеремонно взял меня за руку и поднял с дивана, поставив перед собой.

Как птичка, оказавшаяся в когтях кота, я затрепыхалась, когда граф положил руки мне на плечи.

– Нет, мне так не нравится… – забормотала я, но лицо мастера Леонсио, наоборот прояснилось.

– Замечательно! Перфекто! – объявил он, уже охваченный творческим азартом. – Чуть ближе друг к другу! Господин граф, повернитесь немного влево…

– Вот так? – приветливо спросил Майсгрейв и прижался щекой к моим волосам.

Ладони его словно невзначай скользнули по моим плечам, сжали, снова погладили…

– Пустите, – закричала я шепотом, дёрнувшись из когтей этого зеленоглазого хищника, но он лишь крепче прижал меня к себе.

– Зачем вы так бьётесь, пташечка? – шепнул граф мне на ухо, пока художник растирал краски. – Смиритесь. Вы ещё не поняли, что вам не вырваться?

– Вы не смеете… не смеете… – залепетала я, но происходило что-то невероятное. Совсем как в моем сне, когда душа дрожала от восторга, раскачиваясь на качелях. Я чувствовала крепкое мужское тело, бесстыдно и откровенно прижимавшееся ко мне, чувствовала горячее дыхание на своей щеке – и мне всё меньше хотелось вырываться из этого плена. Наоборот, хотелось приподнять голову, подставить губы и…

– Будете так волноваться, Эмили, я сам заволнуюсь, – вкрадчивый голос графа заставил меня сладко вздрогнуть. – Ну вот, я же предупреждал… Зачем вы соблазняете меня? Вы ведь невеста моего внука… Как некрасиво… – но несмотря на упреки, он касался моего виска губами – совсем не нечаянно и очень… нежно…

– Вы что делаете? – зашептала я осуждающе.

– Позирую для семейного портрета, – прошептал он в ответ. – А что делаете вы?

– Леди, личико посветлее! – художник подал голос из-за мольберта. – Улыбайтесь! Ведь у вас скоро свадьба!

Я принудила себя улыбнуться, чувствуя, как – свело мышцы лица.

– Улыбайтесь, Эмили, – продолжал нашептывать мне Вирджиль Майсгрейв. – Вы такая миленькая, когда улыбаетесь. Хотелось бы мне посмотреть, какая вы, когда занимаетесь любовью… Но я не теряю надежды.

– Надежды напрасны! – свирепо прошептала я.

– Ну что же вы так жестоко разбиваете мечты, – пожаловался он, продолжая незаметно ласкать мои плечи.

Я дернулась, показывая, что мне это неприятно, но он только усмехнулся, и от этого чуть слышного смешка меня словно ударило молнией.

– Зачем вы это делаете?! – горячо зашептала я, глядя на художника, который высунулся из-за мольберта, задумчиво набирая на кисть краску. – К чему, всё это, милорд?

– Вы о чем, леди Валентайн?

– Обо всем. Что за игру вы ведете? Зачем делаете вид, что рады моей свадьбе с Аселином, если это не так? Вы что-то имеете против меня? Так скажите, и мы разом покончим со всеми тайнами!

– Речь, достойная полководца, – похвалил Майсгрейв. – Только с тайнами невозможно покончить парой слов, милая леди Эмилия.

– Отчего же? – холодно поинтересовалась я. – Иногда всего лишь достаточно ответить «да» или «нет», и тайной станет меньше. Например…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.