Секрет времени и крови

Я помолчала с минуту, но потом решилась ответить:

– Может быть.

Уильям рассмеялся. Вероятно, он счёл это шуткой.

– Ну ясно.

Он вручил мне новое удостоверение личности – незамысловатую карточку, похожую на читательский билет, – и схватил за свободную руку, таща к лифту. Я могла думать только о тёплой ладони Уильяма, но всё же заметила, что каждый человек, входя, сканирует свою карточку – и сделала то же самое.

Интересно, что произойдёт, если попытаться войти без карты?..

Уильям бросил на меня взволнованный взгляд.

Мы поднялись на верхний этаж. Лифт то и дело останавливался, чтобы впустить или высадить небольшие группки хорошо одетых людей, но наконец мы приехали.

Я не знала, чего ожидать, и когда двери открылись – просто остолбенела. Моим глазам предстало множество людей, которые без стеснения пользовались самыми невероятными способностями.

Мы оказались прямо посреди вестибюля. Студенты, направлявшиеся в классы, казалось, не заметили нашего прибытия. Они просто вели себя как обычно – точнее сказать так, как было обычно для них. Но не для меня.

Многие, как и мы, не проявляли никаких сверхъестественных умений, но были и те, кто выделялся в толпе. Рядом с нами шёл паренёк, выглядевший хрупким и слабым, но при этом он без особенных усилий нёс на каждом плече по девушке.

– Выпендрёжник, – поддел его Уильям.

– Ты просто завидуешь, – усмехнулся паренёк.

Мимо проскользнула девушка. Она неслась с такой невероятной скоростью, что её фигура казалась размытой, и девушка в мгновение ока исчезла из поля зрения.

Ещё один парень за какую-то секунду вырос на два фута, очевидно ища в коридоре друга, а потом снова уменьшился, вернув себе прежний рост.

В нескольких метрах впереди я увидела девушку, окружённую чем-то вроде силового поля, которое мешало другим приблизиться к ней вплотную.

Вдобавок ко всем этим чудесам я увидела целую кучу разнообразных предметов, плывущих по воздуху, как мусор по реке. Офисные стулья, листы бумаги, книги, компьютерные девайсы, рюкзаки, мобильный телефон – всё это и многие другие вещи парили над нашими головами, направляясь в разные стороны.

– Кто это делает? – спросила я Уильяма, ткнув пальцем вверх.

– Мистер Грански. – Уильям улыбнулся, глядя на предметы над нами. – Он здешний уборщик. Если можешь перемещать вещи по своему усмотрению, становится легче содержать всё здание в чистоте и порядке. А ещё он оказывает людям разные услуги, занимается межведомственной перепиской и прочим. И при этом постоянно что-то двигает.

– Какой многозадачный, – сказала я, созерцая парящие над нами предметы.

Если не считать умопомрачительных трюков, представших перед моими глазами, это место казалось вполне обычным – типичный коридор учебного заведения. Полы, покрытые потёртым белым линолеумом с серыми крапинками, тускло отражали свет флуоресцентных ламп. Двери с небольшими окошками выстроились в ряд вдоль стен единственного большого квадратного холла. Вероятно, такие же двери были и в коридорах, которые тянулись от каждого из четырёх углов.

Вдруг из ниоткуда появился человек, отказавшись прямо перед нами. От неожиданности я едва не споткнулась о собственные ноги.

– О! – сказал Уильям, хватая меня за руку. – Что это за внезапное нападение, профессор?

– Простите, – сказал старик высоким весёлым голосом. – Девушка должна пойти со мной.

Не успела я опомниться, как профессор схватил меня за запястье и повёл прочь от толпы – и от Уильяма. Я не знала, что делать. Кто этот человек и куда он меня ведёт?

– Уильям? – встревоженно крикнула я.

– Подождите, Йосиф! – окликнул он, смеясь.

Профессор остановился, давая Уильяму возможность догнать его.

– У нас сейчас урок истории и истоков. Можете вы поговорить с ней попозже?

– Ни в коем случае! Дорогая, нам и правда нужно побеседовать прямо сейчас. Без проблем?

Удивительное дело: он обращался ко мне, а не к Уильяму.

– Э-э… Я думаю, да, – нерешительно ответила я и посмотрела на Уильяма, ища поддержки, но его, казалось, просто забавляла настойчивость старика.

– Хорошо, забирайте её, – сказал он с озорным блеском в глазах, – но вы у меня в долгу.

Я отвесила челюсть. Предполагалось, что Уильям должен вытащить меня из всего этого, а не заключать сделки.

– Ладно! – легко согласился Йосиф. – Бесплатное разрешение на выход из класса. Но это всё.

Они обменялись кивками, и мы с профессором двинулись дальше, а Уильям просто помахал рукой. Выражение моего лица явно развеселило его.

– Уильям! – взвизгнула я.

Он вот просто так взял и променял меня на выход из класса?

– Всё будет в порядке! – крикнул в ответ Уильям. – Старикан тебя не укусит. Ну, если ты не будешь сопротивляться.

Улыбка так и не исчезла с его лица, и – наверняка! – он ухмылялся ещё долго после того, как я потеряла его в толпе.

Я поклялась, что отомщу ему. Меня утаскивал какой-то псих, а Уильям просто стоял и наслаждался зрелищем!

А с другой стороны: что он мог поделать? Профессор Йосиф, каким бы странным он ни был, явно имел на него влияние.

«Так или иначе, – решила я, – Уильям мне задолжал».

Глава седьмая

Профессор был очень стар. Его седые волосы поредели на макушке, а по бокам торчали в стороны, как у лысеющего Альберта Эйнштейна. На кривом остром носу сидели круглые очки в проволочной оправе. Он сильно горбился, пока мы тащились по коридору, и казался гораздо ниже меня ростом.

Едва мы добрались до его кабинета, профессор закрыл дверь и улыбнулся во весь рот, без стеснения обнажив неровные зубы. Он выглядел совершенно чокнутым, но при том, как ни странно, производил впечатление доброго и приветливого человека.

– Я рад, что ты наконец пришла. Я уже начал беспокоиться.

Казалось, собственные слова развеселили его, и он ухмыльнулся.

– В смысле – пришла в институт? – спросила я, не понимая, что он имеет в виду.

– Ну да.

– До сегодняшнего утра я даже не знала о существовании этого места, – честно призналась я.

– Это понятно, – отозвался профессор и пошарил вокруг себя, словно что-то ища.

В кабинете было полутемно. Слабый свет с трудом пробивался в щели между высокими стопками книг, сложенных у окна. Справа я увидела мини-кухню и несколько шкафов, а слева – две полки, где хранились такие древние предметы, что им впору было отправиться в музей. Я предположила, что этот антиквариат – на самом деле личные вещи профессора, которыми он пользовался последние четыреста лет. Или сколько там он уже жил на свете?..

Его стол был завален газетами и письмами – вскрытыми и невскрытыми. Судя по этой комнате, Йосиф, возможно, не только работал здесь, но и жил.

– Хочешь чаю? – спросил он, наконец найдя то, что искал.

Не желая показаться невежливой, я согласилась и продолжала рассматривать обиталище профессора, пока он готовил чай.

– Почему ты не задаёшь вопросы? – Он поставил передо мной чашку и сел за стол. – Я же знаю, что у тебя их много.

– О… – ответила я.

У меня и правда были вопросы, целая куча. Я просто не привыкла к тому, что кто-то готов на них отвечать.

– Давай начнём с твоего умения. – Профессора не смутило моё молчание. Он насмешливо приподнял брови и прибавил: – Ты ведь, кажется, уже его освоила.

Он посмотрел на меня в упор. Я занервничала.

– Ну… И да и нет. Я знаю, что моя кровь может исцелять, но как именно это работает?

Судя по всему, Йосиф знал о моих способностях гораздо больше, чем я сама.

– Могу ли я исцелить кого-нибудь?

– В сущности, да. И любой может исцелить тебя. Ты – наше лекарство, в той же степени как и мы – твоё. Однако есть нюанс, о котором ты, похоже, не осведомлена. Лечит только кровь из правой стороны твоего тела.

– А левая не лечит?

Меня всегда слишком пугала моя странная особенность, чтобы я отважилась поэкспериментировать. Не считая того случая с Анной, Уильям был единственным человеком, который помог мне исцелиться.

– В левой половине твоего тела содержится уникальный яд. Небольшое его количество лишь парализует жертву, а в больших дозах он смертелен.

– Яд?

При этой мысли внутренности скрутились в тугой комок, и к горлу подступила тошнота. Меня охватило чувство вины.

Что, если бы клинок Кары попал мне в левую ногу? Я бы отравила Уильяма!

– Я понятия не имела, – сказала я, не веря своим ушам.

Тут же вспомнился тот день, когда мы с Анной обменялись кровью. Как же нам повезло, что она схватила меня за исцеляющую руку, а не за ядовитую!

– Полагаю, яд оказывает такое же действие и на… людей?

Было странно думать об Анне как о представителе иного вида, не такого, как я. Неужели мы и впрямь настолько разные?

Профессор словно бы слегка смутился.

– Нам не разрешается использовать умения для людей, Элиз, но да: твоя кровь может исцелить их или причинить вред.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать первую часть его высказывания.

– Почему нельзя исцелять людей? – с беспокойством спросила я, вспоминая, что один раз уже сделала это.

– Таков закон. И он очень жёстко соблюдается.

Я решила не распространяться о том факте своей биографии – просто на всякий случай.

– Простите, – сказала я. – Дело в том, что я выросла не в общине. Мои родители скрывали всё это от меня. И никогда не рассказывали, что есть другие.

– Они сделали то, что должны были, – для твоего же блага и ради блага всего нашего мира.

– Что это значит? – озадаченно спросила я. – Уильям говорил, что все ждут какую-то последнюю целительницу. Откуда он узнал обо мне? И откуда вы всё это знаете?

– Уильям слишком нетерпелив, – с улыбкой ответил Йосиф, – но он прав. Мы ждали тебя, и было очень важно, чтобы ты никому не рассказала, кто ты такая. Чтобы никто не выяснил правду.

Я рассмеялась.

– Ладно, это будет легко, поскольку я сама до сих пор не в курсе, кто я такая.

– Что ж, пришло время узнать. Именно поэтому ты здесь. – Профессор посерьёзнел. – Я расскажу правду о нас и о тебе. Много веков наш вид подвергался угнетению. Власть имущие привыкли жёстко контролировать нас.

Он говорил, сохраняя настороженный вид и словно бы к чему-то прислушиваясь.

– Незадолго до твоего рождения у моей жены было видение. Она узрела того, кто положит всему этому конец. Того, чья судьба тесно переплетена с судьбой нашего мира. Это дитя необходимо было уберечь. Мы разыскали пару, которая должна была произвести его на свет, и объяснили им, что они должны жить отшельниками и не рассказывать своему ребёнку, кто он на самом деле. Но теперь время пришло.

– Пришло время для чего? Я не понимаю.

– Ты должна исполнить пророчество, возглавить нас и повести на врага, – с энтузиазмом сказал профессор, размахивая руками.

Я расхохоталась. Единственная реакция, уместная в таких обстоятельствах.

– Вы же это не всерьёз?

Мой смех не произвёл на профессора никакого впечатления. Выражение его лица не изменилось.

– Не хочу показаться грубой, но это самая нелепая вещь, какую я слышала, – без обиняков сказала я.

Каковы шансы, что я и есть та самая спасительница из пророчества? Ни одного на миллион. Я знала это наверняка. Как может молодая и эмоционально незрелая девушка вроде меня кого-то там возглавить и повести в бой?

– Тебе не обязательно верить в пророчество, чтобы оно сбылось, – сказал Йосиф.

– А вы сами-то верите, что я изменю ваш мир?

– Это неизбежно.

– Для кого-то другого – может быть. Но не для меня. Я понятия не имею… ни о чём. Ничего не знаю о вашем обществе. Вы нашли не того человека, профессор.

– Уверяю тебя, я нашёл кого нужно.

Я уставилась в его безумные голубые глаза, которые словно бы выцвели с возрастом. Они были искренними и честными. Йосиф безоговорочно верил в то, что говорил, и это напугало меня.

– Но я даже не знаю, что делать. И, к слову, ничего не имею против… э… кого вы там считаете своими врагами?

– Совет, – ответил он. – И ты сделаешь всё, что требуется.

Как можно серьёзно относиться с словам этого старика? Он же явно не в своём уме. Вполне вероятно, что Йосиф давным-давно рехнулся.

– Послушайте, мне нужно идти на урок, – промямлила я, ища способ отделаться от профессора.

Он не ответил. Тогда я просто встала и направилась к двери.

– Но мне было приятно с вами побеседовать, – прибавила я, стараясь быть вежливой.

– Помни о том, что я тебе сказал, – проговорил он, когда я уже миновала дверной проём. – Судьба сама тебя найдёт. О, и кстати, урок истории и истоков – в комнате 22А.

Я, не оглядываясь, мчалась по пустому коридору, пока не увидела нужную дверь. Лишь тогда я немного расслабилась, пытаясь забыть этот странный разговор.

Я вошла в аудиторию, опоздав на полчаса. Лекция была в самом разгаре.

– …и мы несём за это ответственность. Выбор, который мы делаем, влияет не только на нас самих.

Лектор сделал паузу и посмотрел в мою сторону. Казалось, он вовсе не осуждает меня за опоздание, а, наоборот, приятно удивлён. Этот странный взгляд смутил меня, и я не решилась посмотреть ему в глаза.

К счастью, Уильям сидел в заднем ряду, а рядом с ним стояло пустое кресло. Я шмыгнула туда, стараясь не привлекать лишнего внимания.

«Доктор Никель» – было написано на доске изящным почерком. За кафедрой стоял высокий красивый мужчина, ещё крепкий для своих лет, с аккуратно подстриженными седыми волосами. Его обаятельная улыбка, казалось, озаряла всю аудиторию. Было ясно, что он любит свою профессию и ему нравится преподавать.

Лицо мужчины выглядело знакомым. Я была уверена, что видела его раньше, но не могла вспомнить где.

– У нас новая студентка, – объявил профессор, привлекая ко мне всеобщее внимание.

Я подняла руку, приветствуя группу, но не придумала, что сказать.

– Все вы знаете, каково наше происхождение, но я позволю себе сделать краткий обзор для Элиз, чтобы ввести её в курс дела.

Очевидно, для доктора Никеля тоже не было секретом, кто я такая.

Студенты обратили взгляды на профессора, приготовившись слушать, а я ещё сильнее съёжилась на своём стуле.

– С чем у вас ассоциируется слово «миф»? Ну, давайте. Первое, что приходит в голову.

– Легенда.

– Сказка.

– История.

– Да, история, – кивнул доктор Никель и усмехнулся, не разжимая губ. – Греческое слово, которое нам известно как «мифология», на самом деле обозначает «рассказывание историй». Но, одновременно с этим, в большинстве культур мифология включает в себя и то, что происходило на самом деле. Если говорить о греческих мифах – очень многое в них было правдой для тех людей, которые знали о существовании наших предков. Греческая мифология начала возникать в тот момент, когда наши предки ещё не понимали последствий интеграции в человеческое сообщество. Конечно, реальные события были сильно приукрашены и обросли фантастическими подробностями, но остаются факты, имеющие важное значение для нашей истории. Как все мы знаем, Троянская война, которая теперь считается всего лишь красивой легендой, привела к тому, что нам пришлось стать затворниками. Битва происходила между нами и людьми, а не между человеческими народами. Итак, если бы нам удалось полностью интегрироваться в человеческое общество и долгое время жить в мире наравне с ними – что изменилось бы? Вообще говоря, что стало причиной войны, которая нас разделила? И если бы интеграция происходила сейчас, с какими проблемами мы бы столкнулись? Они были бы такими же или иными?

– Человеческая враждебность! – крикнул рыжеволосый парень. Его голос тоже звучал довольно-таки враждебно.

– Не обязательно, – возразила девушка рядом с ним.

Другие студенты тоже заговорили:

– Если вспомнить историю нашего народа, можно сказать, что человеческая враждебность точно стала бы проблемой.

– Это было давным-давно! Времена изменились!

– История повторяется. Сейчас всё точно так же!

Доктор Никель поднял руку, призывая к тишине.

– Что ж, давайте подумаем, почему всё это время люди относились к нам враждебно, – сказал он, пытаясь направить дискуссию в нужное русло.

– Мы были самонадеянны, – предположила одна из девушек. – Мы пытались выдать себя за богов.

– Верно! – ответил кто-то ещё. – Если бы мы так себя не вели, люди реагировали бы по-другому.

– Ты издеваешься? – вмешалась угрюмая девушка с высоким «конским хвостом». – Тогда были убиты сотни потомков. Люди не хотели, чтобы мы жили рядом с ними. Они чувствовали угрозу. Всё закономерно.

– Закономерно? – переспросил Уильям. – Кто это решил? Не прикидывайся, будто не знаешь, что делается в Совете. Вы говорите о человеческой враждебности? А как насчёт нашей собственной враждебности по отношению к людям?

– Обе стороны были хороши, – вмешался профессор. – И обе пожинают плоды.

Следующий час я сидела тихо, слушая и усваивая информацию, пока доктор Никель взвешивал все аргументы за и против того, чтобы познакомить людей с потомками. Плюсы: лучший мир, свобода, публичность, перемены в жизни, сокращение преступности, плодотворное взаимодействие с людьми. И так далее, и так далее. Минусы: ксенофобия, преследование, секретные правительственные эксперименты, очередная война с людьми, борьба за власть в Совете. И так далее, и так далее.

Когда лекция закончилась, я ожидала, что Уильям уйдёт вместе с остальными студентами, которым снова было позволено пользоваться умениями. Однако он схватил меня за руку и направился к профессору.

– Привет, пап, – сказал Уильям.

И тут меня осенило. Я видела доктора Никеля на фотографии, рядом с моими родителями.

– Здравствуй, Элиз, – поприветствовал меня доктор.

– Здравствуйте, – ответила я, смирившись с тем, что буквально все здесь знают моё имя.

– Ну как, осваиваешься?

Я рассмеялась.

– Да, всё шло неплохо, пока какой-то безумный старикан не сообщил мне, что я обязана спасти мир.

– Так я и знал, что Йосиф сразу с этого начнёт, – раздражённо выпалил Уильям. – Что он ещё сказал?

– Ещё? Одного дурацкого пророчества недостаточно?

– Оно не дурацкое. – Уильям покосился на отца.

– Не стоит обсуждать это здесь, – сказал доктор Никель, бросив быстрый взгляд на открытую дверь аудитории. – Пойдёмте со мной.

Мы оказались в ярко освещённом и со вкусом обставленном офисе. Уильям закрыл за нами дверь и сел у стены, а я замешкалась, не зная, чего ожидать.

– Присаживайся, Элиз, – предложил доктор Никель. – Я понимаю, что всё это не так-то легко переварить.

Я молча села, понимая, что нельзя просто взять и отмахнуться от слов этого человека или счесть их чепухой. Он был профессионалом и знал моих родителей.

– Оракул может увидеть всё, что произойдёт. Но на переднем плане её сознания оказываются лишь те вещи, которые могут вызвать большие перемены и изменить будущее. Знать будущее – это тяжкое бремя. Когда что-то идёт не так, как следовало, тебе приходится наблюдать за неблагоприятным развитием событий или же вмешаться и изменить ситуацию. Вскоре после того, как ты была зачата, Оракул увидела тебя, Элиз. Она поняла, что произойдёт, если не предупредить твоих родителей. И предупредила их в ту ночь.

– В какую ночь?

– В ту, когда твои родители уехали и спрятались. Подумай об этом. Зачем бы им покидать свой народ?

Я переводила взгляд с Уильяма на его отца, ковыряя заусенцы на пальцах.

– Что вы хотите сказать? – наконец спросила я.

Во мне не было ничего особенного. Эти люди явно спутали меня с кем-то другим.

– Он хочет сказать, что Йосиф прав, – ответил Уильям.

Я не знала, что сказать. Что можно ответить людям, которые думают, будто вы – ответ на все их вопросы?.. Я была не той, за кого они меня принимали, и не собиралась их спасать.

– Но откуда вы знаете, что нашли именно ту девушку?

– Я был там, когда оракул сообщила твоим родителям о пророчестве, – отозвался доктор Никель. – Ричард и Сара колебались… – Имена моих мамы и папы слетели с его губ легко, словно он произносил их тысячу раз. – Однако у них не оставалось выбора. Оракул сказала им, что твоё выживание крайне важно, что придёт время, когда ты поведёшь нас за собой в новую эру, к другой жизни, а коррумпированный Совет прекратит своё существование. Саре и Ричарду пришлось скрыться ещё до твоего рождения. Таким образом, никто о тебе не узнал и не зарегистрировал как члена нашего сообщества. Совет обладает большими возможностями, и у него длинные руки; в конце концов они поняли бы, насколько ты важна. Вот почему твои родители уехали, и вот почему никто ничего не пронюхал.

Я сжала губы, чувствуя нарастающую злость. Мне надо было обвинить кого-то в собственном невежестве.

– Почему ты ничего не сказал мне, когда мы встретились? – сердито спросила я Уильяма.

– Ну, я боялся, что ты не очень хорошо это воспримешь, – ответил он.

– Будущее не предопределено, Элиз, – прибавил доктор Никель. – Честно говоря, нет никаких гарантий, что ты выживешь. Однако должны произойти определённые события, которые приведут всё в движение. Иначе пророчество не сбудется.

– Какие события? – спросил Уильям.

– Пока я ничего не расскажу, – извиняющимся тоном ответил доктор. – Иначе всё может пойти не так.

Уильям с подозрением уставился на отца.

– Итак, вы имеете в виду, что всё это только может произойти… а может и не произойти? – сказала я.

Доктор Никель кивнул.

– В каком-то смысле да. Но твои действия должны направить события в правильное русло. – Профессор улыбнулся. – Йосиф, кажется, считает, что всё предсказанное неизбежно произойдёт. Он слишком оптимистичен. Видимо, потому, что женат на оракуле.

Я не могла поверить своим ушам. Всю мою жизнь меня прятали и «защищали» – лишь затем, чтобы я стала пешкой в чьей-то игре. Мне не оставили выбора.

Я чувствовала себя так, словно меня предали. И кто? Мои собственные отец и мать! Какое они имели право скрывать это? Неужели все знали о пророчестве? Никели, мои родители, другие потомки, Совет? Все, кроме меня.

Внезапно меня накрыл страх, и сердце бешено заколотилось. Если этот коррумпированный Совет действительно таков, как о нём говорят, и если я – его враг, то разве моя смерть не стала бы идеальным решением их проблемы?

– А как насчёт Совета? Много ли им известно? И почему не попытались…

– Не попытались что? – спросил Уильям.

Они с отцом оба посмотрели на меня, ожидая ответа.

– Убить меня!

– Я и сам задавался этим вопросом, – сказал доктор Никель. – Они, конечно же, знают о пророчестве, но, думаю, не понимают, кто ты такая, Элиз. Если Совет это выяснит, оракул даст нам знать.

– А до тех пор что мне делать? – спросила я.

– Полагаю, заниматься своими делами, как обычно.

– Как обычно?..

Легко сказать!

– Ну… может, мне не следует быть здесь, если я в опасности? – неуверенно сказала я.

Я не хотела уезжать, но если всё это правда, то, видимо, моя судьба – провести жизнь в бегах.

– Если я буду скрываться…

– Ты скрывалась достаточно долго, – перебил доктор Никель. – В конце концов тебе придётся встретиться лицом к лицу со своей судьбой. Пророчество должно сбыться, и время пришло. Ты нужна нам.

Глава восьмая

Следующие несколько дней я делала вид, что ничего не изменилось. Отрицание стало моим близким другом, и вдобавок Уильям отлично отвлекал внимание. Он болтался поблизости, пока я сидела, запершись в квартире, и не посещала институт, делая вид, что очень занята сборкой мебели.

На третий день затворничества Уильям решил взять дело в свои руки.

– Так, ну всё! – объявил он с моего нового лилового дивана.

– Что? – отозвалась я.

Я лежала на спине и смотрела сквозь крутящиеся лопасти вентилятора.

– Пора убираться отсюда. Ты только посмотри на себя!

Я на мгновение приподняла голову, глянув на Уильяма, и уронила её обратно на ковёр.

– Почему девушка не может просто лежать на полу в собственной квартире, если ей так хочется?

– Ты такая меланхоличная, – сказал Уильям, спрыгивая с дивана. – Вставай!

Я вздохнула, заставив себя сесть.

– Уже слишком поздно куда-то идти.

– Только если ты пожилая леди.

Мне не хотелось подниматься.

– Восемьдесят девять – это старость.

Уильям прищурился, посмотрев на меня пронзительными зелёными глазами.

– Не заставляй тебя упрашивать. А то ведь я начну, – поддразнил он.

Было трудно сказать ему «нет».

– Ладно. И куда же мы пойдём?