Дьявольский нимб

Первую секунду мы просто смотрели друг на друга. Мне казалось, что сейчас передо мной стоит совершенно другая девочка. Не та, которую я видел в прошлый раз. Что-то изменилось в ней. Взгляд? Очень может быть. Она не смотрела на меня так испуганно и настороженно.

– Вот, – пробормотала Джасмин, кидая Арозону на колени лист.

Не дожидаясь, пока он возьмёт его, она развернулась и поспешила обратно к себе. Арозон не стал её останавливать.

Проследив за ней глазами, я обернулся к другу. Он держал в руках рисунок и с улыбкой рассматривал его. Заметив мой любопытный взгляд, Арозон протянул мне листок, и я увидел изображение большого жёлтого подсолнуха на фоне голубого неба.

– Очень красиво, – вынес я вердикт.

– Я говорил, что для своих лет она рисует очень хорошо.

Минуту Арозон помолчал, но потом предложил:

– Пойдём, посмотришь остальные рисунки.

Он поднялся на ноги и, не дожидаясь меня, направился к коридору, ведущему к спальням.

– Постой! – остановил его я.

Арозон обернулся.

Я встал с дивана, всё ещё держа изображение подсолнуха.

– А это не слишком, – неуверенно начал я.

– Что – не слишком?

– Я думаю, не стоит идти к ней. Она же меня… боится.

Арозон широко улыбнулся и подошёл ко мне, обняв одной рукой за плечо.

– Уж не больше чем ты её. Хватит трястись. Она ребёнок, а не монстр. К тому же, уживаешься же ты с Латишей!

– Это другое…

Арозон покачал головой и подтолкнул меня вперёд. Мы вышли из гостиной в коридор, обитый тёмными деревянными панелями, и остановились около первой двери слева. Раньше, я знал, эта комната была гостевой.

– Джасмин. – Арозон постучался и открыл дверь.

– Да?

– Можно к тебе?

– Да.

Арозон открыл дверь шире, и мы оба вошли в некогда просто убранную комнату в зелёных тонах. Сейчас же спальня преобразилась. Повсюду лежали листы бумаги, некоторые изрисованные красками или карандашами, а некоторые до сих пор чистые. Баночки с водой и без, тюбики, бумажные полотенца занимали всё пространство небольшого стола из красного дерева около окна. Продолговатый комод служил хранилищем для кисточек. Они лежали на тёмной поверхности в ряд, как у хирурга лежат его инструменты перед операцией. Широкая кровать под балдахином была устлана рубашками Арозона, а книжный шкаф превратился в хранилище мелких предметов, таких как строгалка, ластик, палитра, линейка и подставка для ручки. С первого взгляда казалось, что в комнате страшный беспорядок, но присмотревшись, понял – каждая вещь лежала на нужном месте. Джасмин, которая по неведомой причине рисовала прямо на ковре, могла одинаково спокойно дотянуться и до чистого листа, и до карандаша, и до тюбика с красками. Она создала для себя почти образцовую мастерскую и знала, где именно находятся нужные ей инструменты. Это напомнило мне Арозона с его почти маниакальной любовью к приготовлению пищи. Он всегда помнил, в какой шкаф положил венчик, а в какой поварёшку, хотя со стороны могло показаться, что предметы из одного обихода должны висеть на одном крючке.

– Ещё раз привет, – поздоровался Арозон.

Джасмин поднялась на ноги, держа в руке остро наточенный карандаш, словно готовилась к атаке. Она не ответила моему другу, уставившись на меня широко распахнутыми глазами. Я снова почувствовал себя так, будто меня просвечивал рентген.

– Джасмин, ты помнишь Ливви?

Девочка громко сглотнула и медленно кивнула. Арозон усмехнулся.

– Джасмин, ты помнишь, о чём мы с тобой сегодня утром разговаривали?

Прежде чем ответить, девочка мельком посмотрела на Арозона, а потом снова на меня.

– Помню. Здравствуйте, Ливви.

– Здравствуй, Джасмин, – немного запоздало ответил я.

– Вот и хорошо. Что ты сейчас рисуешь, Джасмин?

Она быстро посмотрела вниз на начатый рисунок, потом снова на нас.

– Он ещё не готов.

– И ты не скажешь?

– Нет. Зачем? А вдруг я скажу, что рисую дом, а потом передумаю и нарисую море? Вы подумаете, что я соврала.

Арозон улыбнулся. Я внимательно посмотрел на него и заметил, что когда он обращается к девочке, его лицо меняется. Несильно, но всё же заметно. Глаза, казавшиеся мне раньше спокойными и тихими, сейчас светились каким-то потаённым мягким светом. Он с любовью наблюдал за девочкой, и казалось, будь его воля, он бы смотрел на Джасмин вечно.

– Тогда не говори, – кивнул Арозон. – Мы не будем тебе мешать, хорошо?

– Хорошо.

– Но ты потом покажешь нам свой рисунок?

– Да, как всегда.

– Отлично! Будем ждать.

Мы тихо вышли из комнаты, притворив дверь. Не говоря ни слова, прошли в гостиную. Только там, Арозон посмотрел на меня и собрался что-то сказать, но передумал и покачал головой.

Зато спросил я:

– У тебя нет для неё нормально одежды? Почему она ходит в твоих рубашках?

Арозон развёл руками.

– Вот чего пока нет, так это одежды для девочек. Я даже подумать вчера не мог, какая гостья ожидает меня. А я не могу покинуть её даже на полчаса. Она боится оставаться одна, думает, что я брошу её здесь.

– Попроси кого-нибудь купить ей одежду.

– Кого интересно? Тебя если только.

– Меня? – усмехнулся я. – Я ничего не понимаю в этом. Хочешь, я попрошу Латишу?

– Вот только не её! – категорично заявил Арозон.

Я не удержался и улыбнулся. Между ними двумя всегда существовала своего рода конкуренция. На моей памяти они вообще редко разговаривали и оставались в одной комнате наедине.

– А может?.. – неуверенно начал Арозон.

– Что?

– Гм… Может быть, ты посидишь с Джасмин, а я сам схожу в магазин?

– Мысль неудачная, – покачал я головой, хотя сама идея вызвала во мне какой-то всплеск эмоций. – Она меня боится, забыл?

– Это всё ерунда, – отмахнулся Арозон. – Кстати, пойдём на кухню. Скоро ужин, а я ещё ничего не приготовил.

– Почему же это всё ерунда?

– Мы сегодня утром поговорили насчёт этого. Оказывается, ты для неё… хм… прости, Ливви, – тихо засмеялся Арозон. – Ну, то есть… Это вообще всё глупо.

– Ты можешь сказать нормально? – недовольно спросил я, усаживаясь на привычное место за барной стойкой, чтобы не мешать другу в приготовлении.

– Ты знаешь, что детишек пугают бабайкой? Что, если не будешь есть кашу, ночью эта самая бабайка и заберёт к себе.

– Нет. Увы, ничего подобного не слышал.

– Поверь мне. Так детей воспитывают. Сам был в шоке. Так вот. А Яра, как я понял, далеко ходить не стала, или из-за скудности фантазии пугала девочку… м-м… тобой.

– Мной?

– Да. Если не будешь спать после обеда, то страшный и коварный Ливви заберёт тебя к себе. Как тебе? Я, когда узнал, чуть не помер со смеху!

– Ничего смешного не вижу.

– Ну, да. Я тоже. – Арозон громко расхохотался, видимо увидев выражение моего лица. – Брось, Лив! Я сказал Джасмин, что всё это ерунда. Она же с тобой поздоровалась. Так что, ничего не будет страшного, если ты с ней посидишь. Как насчёт завтра?

– Завтра я собирался в Совет.

– Собрание не назначалось, – неуверенно проговорил Арозон.

– Не назначалось. Просто мне нужно туда. Хочу попробовать узнать что-нибудь про родителей Джасмин.

Арозон замер около холодильника.

– Неужели ты никогда не успокоишься?

– Послушай, я ничего больше не имею против того, чтобы она оставалась у тебя. Но позволь мне самому хотя бы узнать о ней чуточку больше? Считай это нездоровым любопытством.

Секунду мой друг смотрел на меня исподлобья, но потом вдруг улыбнулся и подался вперёд, перегибаясь ко мне через стойку.

– Это судьба.

– Что? Причём тут это?

– Любопытство, пусть и нездоровое, но всё же возникло у тебя.

– Оно у меня и было…

– Нет! Вот только не ври мне, пожалуйста! Я знаю тебя даже лучше, чем ты себя знаешь. Признай, что вы с Джасмин встретились неслучайно. Из-за неё у тебя появился хоть какой-то интерес к жизни. Ты понемногу оживаешь.

– Это временное…

– Да-да, конечно. – Арозон повернулся к холодильнику.

Сегодня он что-то разошёлся и приготовил индейку с яблоками, а на десерт мой любимый лаймовый пирог. За всё время, что мы провели на кухне, Джасмин пришла только раз. Она показала нам свой рисунок (зеленоватое море, из которого торчит одинокая скала), взяла с полки яблоко и вышла, не проронив ни слова. Она сделала это так тихо, ниндзя отдыхают! Если бы не знал, что она тут, никогда бы не заметил её. Должно быть, в доме у Яры она только и делала, что пряталась ото всех. Или Яра сама заставляла её скрываться. Как представлю, что за все эти годы я ни разу не видел Джасмин, меня сразу бросает в дрожь. А может мы и встречались, вот только я мог спокойно пройти мимо неё. Что маленькая девочка на моём пути? Раньше меня волновало совсем другое. Даже стыдно стало.

Ужинали мы втроём. Джасмин ела с аппетитом, но смотрела только себе в тарелку. Арозон хотел разговорить её, но кажется, Яра так сильно вдолбила ей бояться страшного Ливви, что девочка никак не реагировала на его попытки. Десерт она совсем не ела, пробурчав что-то под нос. Мы не стали её останавливать, когда она тихо встала и вышла из-за стола.

– И ты хочешь, чтобы я посидел с ней? – спросил я в конце ужина.

– Я больше никому её не доверю.

– Она до сих пор избегает меня.

– Джасмин очень скромная девочка, – неуверенно произнёс Арозон.

Минуту я думал.

– Ладно. Я попробую. Но ничего не обещаю…

Сам не знаю, почему согласился, но всю дорогу домой я думал только о причине моего снисхождения к Джасмин. Может быть, из-за любопытства мне захотелось побыть с ней. Она так очаровала Арозона, что мне поневоле стало интересно, что она может сделать со мной. Она на самом деле такая солнечная? Или только на моего друга распространяется вся её яркость? В любом случае, завтра всё узнаю. А теперь я надеюсь, что очередная ночь не будет бессонной…

– Ливви! Мне только что звонила Мохини! Она сказала, что ты вместе с ней улетаешь в Брюссель! Как это понимать?! – Голос Латиши звенел в голове, как сотня колокольчиков, от которых начинает болеть голова.

Раскрыв глаза, увидел, что она стоит посреди комнаты и верещит на чём свет стоит. Я поморщился. А я ведь был уже готов! Готов, кот её дери, уснуть! Тихо зашипев, почувствовал, как накаляются ладони.

– Ливви! Я тебя не понимаю! То ли ты устал ото всех, в том числе и от меня, то ли ты едешь с этой каргой в Европу! Определись уже!

Жар накатывал на меня снизу вверх. Между пальцами на руках засверкали искры. Латиша не замечала этого, поглощённая своим триумфальным выступлением. Она больше внимания уделяла тому, каким тоном ей надо разговаривать со мной, и каким образом махать руками. То, что жизнь её тела повисла на волоске, её мало волновало.

– И после всего, что между нами было, ты позволяешь себе так обращаться со мной! Я совершенно не могу понять тебя, Лив… Ливви?

Она, наконец, замолчала, уставившись на меня. Уже не искры, а языки пламени скользили по моим пальцам. Я был готов подскочить к ней и подпалить её! Не понятно, как она довела меня так быстро, но я порядком был взбешен её поведением. То, что я терпел её присутствие в моём доме чаще, чем присутствие других (не считая, конечно, Арозона), она раздула до глобального понятия любви.

– Ливви, что ты делаешь?

– Если ты хочешь дойти до машины на собственных ногах, тогда сейчас же покинь мою комнату!

Латиша смотрела на огонь в моих руках, не моргая. И не шевелясь, к сожалению. Должно быть, думала, что я шучу.

Не распинаясь больше ни на какие слова, я взмахнул рукой, и яркое пламя перескочило на Латишу, будто бешеная собака, вцепившись ей в руку. Громко вскрикнув, демоница попыталась потушить мой огонь своим собственным, но этим самым сделала себе только ещё больнее. Кожа на её руке становилась темнее на глазах, по воздуху поплыли кусочки пепла.

– Ливви, помоги!

Латиша бросилась из комнаты, поскуливая, как раненная волчица. Сомневаюсь, что после этого её тело будет служить ей. Скорее всего, ей придётся найти новое, а зная её привередливые вкусы, сделать это будет не просто.

Я слышал, как она тушит огонь на кухне и как быстро покидает мой дом, уезжая на подаренной мной машине. Раньше я был снисходительнее к ней, даже позволял некоторые вольности. А сейчас всё изменилось. Не знаю, что она себе там надумает, как воспримет мой порыв поджечь её. Дела мне до неё нет. Жаль только, что утро началось с такой нехорошей ноты.

Вчера я обещал Арозону подъехать к нему ближе к обеду, так что есть ещё время собраться не только самому, но и с мыслями. Постаравшись не думать о Джасмин как о ребёнке, которая практически отнимает у меня Арозона (а вчера перед тем, как лечь спать, я вдруг понял, почему так категорически к ней относился), решил воспринимать её, как обычную девочку. Есть она и только она. И мне надо примириться с мыслью, что она не желает моему другу зла.

Во время завтрака я услышал, как к моему дому подъехала машина. И не одна, а целых три. Не удивляясь этому, так как мой дом напоминал мне проходной двор, в нём часто назначались свидания и празднования чьих-либо юбилеев, спокойно допил кофе и только тогда вышел на улицу.

– Ливви!!! – С диким криком на меня налетел Зойя.

Он крепко обнял меня, будто я пообещал ему золотые горы. Не всегда понятно, почему он так относится ко мне, но я уже давно решил, что из-за схожести с ребёнком, Зойя не нуждается в объяснении своих действий.

– Ливви! Привет! – кричал он мне в ухо.

– Привет.

– Ливви! Мы угнали их из-под носа у владельцев! Аха-ха-ха!

Зойя согнулся пополам, указывая рукой на машины. Три «lamborghini» жёлтого, чёрного и красного цветов в ряд стояли на моей подъездной дорожке. Около чёрной стоял Лука, по привычке скупо кивнув мне и таинственно улыбнувшись.

– Ну, что ещё сказать? – пожал я плечами. – Молодцы. Только… машины три, а вас двое…

– Аха-ха-ха! Ливви! – Всё никак не унимался Зойя, и мне показалось, что он что-то покурил либо выпил. – Мы пока ещё не можем разделяться, как амёбы, или кто там ещё? Грей, выходи, чего засел там?

Дверца красной тачки отошла, и на свет вылез высокий, худой, как ветка парень болезненного вида с впалыми щеками и скудными сероватого цвета волосами. Неуютно засунув руки в карманы дешёвой кожаной куртки, он посмотрел на меня исподлобья ярко-сиреневыми глазами. Я чувствовал в нём огонь, но он был таким слабым и еле заметным, что не обрати я на парня пристального внимания, принял бы за обычного человека.

– Ливви, это Грей! Он мечтал с тобой познакомиться! – громко объявил Зойя.

Грей от этих слов поморщился, изучая землю у себя под ногами. Я отвернулся от него.

– Зачем приехали ко мне?

– Я же говорю, что Грей хотел с тобой познакомиться.

– И это всё?

– Он настойчивый парень, – усмехнулся Зойя.

Я снова посмотрел на новоявленного знакомого. Настойчивым он мне не казался. Наоборот, по гуляющему взгляду, неловкой позе растянутого тела, было видно, что он хочет уехать отсюда поскорее.

– Может быть, прокатишься? – Зойя бесцеремонно схватил меня за руку и потащил к жёлтой машине. – Умоляю, Ливви! Мы с тобой так давно не виделись!

Он смотрел на меня, как побитая собака, считая, что расставание сроком в два дня для него считается нечто глобальным, и я невольно согласился. С его радостным вскриком, мы расселись по машинам и завели мотор. Лишь когда Зойя тронулся с места, я удивился сам себе. Если бы меня позвали гонять на угнанных тачках хотя бы три дня назад – я бы согласился? Вопрос поставил меня в тупик.

Я просто откинулся на спинку сидения и решил насладиться моментом.

Лидирующие позиции в нашей колонне занял Лука, почти сразу отрываясь от нас. Грей плёлся позади нас. Я не видел его за чёрной тонировкой стёкол, но чувствовал на себе его взгляд.

– Откуда взялся твой новый приятель? – поинтересовался я.

– Ты про Грея? – почти не глядя на дорогу, а всё больше на меня, уточнил Зойя.

Я кивнул.

– Да он приехал недавно откуда-то с юга. Ты же знаешь, мы не расспрашиваем.

– Потерянный он какой-то.

– Ага! Ты тоже заметил?

– Да. Для этого лупа не понадобилась.

Зойя громко рассмеялся.

– Обожаю тебя, Лив!

Прошло не менее минуты, пока он справился со своим смехом.

– Грей мне бросился в глаза, когда он пришёл в «Дыши огнём». Все заметили, что он ведёт себя скромненько, по-тихому. Некоторые в штыки приняли, в том числе и Лука, думали, что он что-то вынюхивает или собирает сведения, как какой-то агент супер разведки, но я уговорил брата взять Грея под крыло. Грей, кстати, тачки угонять мастер. Тут мы сошлись.

Мы выехали на автостраду и прибавили ход. Лука уже исчез из виду, зато новый приятель Зойи висел на хвосте, приближаясь почти вплотную. Да. Он водит хорошо.

Мы гоняли по дорогам не меньше часа. В конце концов, как всегда, Зойе наскучило это занятие, и он пригласил меня вместе с ним избавиться от машины. На этот раз я отказался от его приглашения, а только попросил добросить до квартиры Арозона. Утренняя прогулка почти до конца вытеснила инцидент с Латишей, и я был полон энергии для совершения очередного подвига.

Глава 6. Неуверенность

В отличие от меня, Арозон был как на иголках. Зато моему спокойствию он немало обрадовался и даже спросил, как я себе переборол. Я ответил честно, что сам не догадываюсь, хотя причину бы узнал с огромным удовольствием. Это утро стало для меня совершенно новым, не таким, как в последние месяцы.

Джасмин, как и вчера сидела у себя в комнате. Она только на минутку выглянула поздороваться со мной, а потом снова скрылась в своём «убежище».

– Я вчера поговорил с ней ещё раз, – отведя меня в самый угол гостиной к высокой вазе, прошептал Арозон. – Она сказала, что больше тебя не боится. Так что… думаю, будет легко. То есть… Джасмин почти всегда сидит у себя, я иногда к ней захожу. Но я не знаю, ты… То есть… Смотри сам.

Арозон непривычно волновался. Мне было странно видеть его таким.

Похлопав меня по плечу, он пробормотал что-то о прощании с девочкой и прошёл к ней в комнату. Я проследил за ним глазами и уселся на диван, напряжённо глядя перед собой. Утреннее спокойствие временами начало меняться на волнение. Я прислушивался к их тихим голосам, но не мог понять ни слова, и это немного раздражало меня.

– Лив! – Арозон появился в гостиной, обшаривая свои карманы. – Я, кажется, оставил бумажник у тебя на работе. Придётся заехать. Линда сегодня есть?

– Суббота, забыл? У неё выходной.

– Ладно, попробую так найти.

А потом мы как-то быстро попрощались, хотя казалось, что он долго что-то говорил перед уходом. И я остался один. То есть один с ребёнком.

Пройдя по гостиной, выглянул в окно, но ничего не видел, так как мысли мои были в детской комнате. Зашёл на кухню, открыл холодильник, поёжившись от холода, достал первую попавшуюся тарелку и съел высокий бутерброд. Запил всё горячим кофе и снова вернулся в гостиную. Стуча пальцами по подлокотнику, не знал, как поступить дальше. На секунду поднялся с дивана, намереваясь пойти в комнату Джасмин, но потом передумал и сел обратно. Включил телевизор, посмотрел телепередачу, выключил.

Сумасшедший дом какой-то!

Шум в комнате Джасмин заставил меня стрелой полететь к ней. Не стучась, распахнул дверь и увидел всю ту же немного захламлённую комнату и девочку около книжного шкафа. На моё неожиданное появление она вздрогнула всем телом и уронила из рук стеклянную баночку. Грохот повторился.

– Э… – замешкался я. – Всё в порядке?

Джасмин, в шоке глядя на меня, медленно кивнула. Я вздохнул.

– Хорошо. А то я думал, что… Что… Ну, то есть, всё хорошо.

Джасмин снова кивнула, и я позорно вышел из её комнаты, ненавидя сам себя. Вернулся на кухню, где неожиданно загорелась висящая на стене деревянная лопатка.

– Чёрт! – зашипел я, хватаясь рукой за огонь, чтобы потушить его.

Пламя перебралось на мою руку, уцепившись за локоть и следуя дальше на плечо. Я отбросил лопатку в раковину, включил воду и нейтрализовал очаг возгорания. Огонь продолжал гореть на мне. Секунду не шевелясь, я глубоко вдохнул, и вместе с воздухом, в мою кожу всосалось оставшееся пламя. Я сразу почувствовал в себе приятное тепло и из-за переизбытка жара в организме, выдохнул облако дыма. Лопатка в раковине чуть-чуть дымила. Надеюсь, Арозон не убьёт меня за порчу имущества.

В гостиной зазвонил телефон. Я не успел взять трубку, как сработал автоответчик, и раздался низкий, чуть хрипловатый голос Дафны:

– Арозон, здравствуй.

Я замер.

– Завтра у нас назначен сбор в полдень, очень хотелось бы, чтобы и ты пришёл. Тема очень важная и ты нам нужен. До скорой встречи.

Она отключилась, а я сел на диван. Так значит, завтра сбор Совета. Должно быть, и мне на телефон пришло почти такое же сообщение.

Тема очень важная… Нас давно не собирали по важным темам. К тому же раньше я не очень заинтересованно относился к Совету и к его работе. И зная мою привередливость в этой сфере, Дафна не всегда оповещала меня об очередных собраниях, только если они не были особо важными.

Но что за тема? Будем надеяться, что ничего серьёзного не приключилось, и это только обычное негодование старшего поколения по поводу бесшабашной жизни молодёжи. Воурт говорил мне, что Совет надеется на меня, как на влиятельную особу, что для меня было сомнительно. Я давно не участвовал в жизни так называемого коллектива, не удивлюсь, если меня забыли в некоторых кругах. За последнее время я сделал многое, чтобы обо мне вообще не вспоминали.

Послышался тихий скрип двери, а затем – громкое шорканье тапочек. Через секунду в гостиную вошла Джасмин. Наверное, она шла к кухне, но увидев меня, замерла. Я поднялся с дивана.

– Привет, – улыбнулся я.

Она в шоке уставилась на меня, а потом чуть ли не бегом направилась к кухне. Поколебавшись, я пошёл за ней, решив, наконец, преодолеть барьер, разделяющий нас. Джасмин подошла к холодильнику и раскрыла его. До меня холод не доносился, но я всё же поёжился. Девочка долго изучала содержимое битком набитых полок, не в силах выбрать что-то одно. Переломив инстинкт самосохранения, я подошёл ближе к Джасмин, и холод тут же дал о себе знать. Кожа покрылась мурашками, а внутри, будто всё обратилось в дым, потушив внутренний огонь.

– Ты хочешь кушать? – спросил я девочку, глядя на висящие часы между шкафчиками.

Время было уже послеобеденное.

Джасмин подняла на меня янтарные глаза и кивнула.

– И что ты любишь? – стараясь не обращать внимания на холод, поинтересовался я.

Она, наконец, закрыла дверцу, но я всё так же чувствовал себя неуютно.

– Арозон сделал мне большой бутерброд, – тихо проговорила она. – Он сказал, что вы не любите готовить.

– Бутерброд?

Тут я вспомнил, как съел его, ни о чём не подозревая.

– Бутерброд? – повторил я уже совсем другим тоном.

Джасмин снова кивнула.

– Э… Боюсь, его больше нет.

– Я так и поняла.

– Да? Тогда, нам надо что-нибудь сделать для тебя ещё раз. Есть предложения?

Она опустила голову в раздумьях, и мне пришлось сильнее наклониться к ней – она тихо говорила.

– Оладьи.

– Оладьи? – снова переспросил я. – Боюсь, я не умею их готовить…

Только сейчас до меня дошло, что я должен сделать их разных продуктов что-то съедобное.

– Может, что-то попроще?

– Бутерброд, – пробубнила она, не поднимая головы.

– Э, хорошо. Садись за стол.

Глядя строго себе под ноги, Джасмин прошла к столу со стеклянной столешницей, за которым Арозон чаще всего устраивал праздничные ужины. Я думал, что она сядет за барную стойку, но до меня не сразу дошло, что круглый стул для неё был непомерно высоким. Интересно, для своего возраста, она нормального роста? Или слишком маленькая? А может, наоборот, высокая? В детях я совершенно ничего не понимаю.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, я открыл дверцу холодильника, быстро вытаскивая продукты, которые лежали ближе всех. Я не думал, сгодятся ли они для такого лёгкого с виду бутерброда. Мне просто очень хотелось быстрее закрыть эту холодильную камеру, которая легко сведёт в могилу любого.

– Та-ак. – Я разложил целлофановые пакеты и коробочки перед собой.

В них была завёрнута или упакована еда. И зачем так уродоваться? Разве нельзя было сложить всё просто так? О, чёрт, что это? Зачем Арозон завернул каждую мандаринку в отдельный пакетик? И нужны ли мандарины для бутерброда? Если только, Джасмин хочет какой-нибудь экзотики.

Зато я легко узнал ветчину, сыр и веточку салата, которую не надо было резать. Майонез я терпеть не мог, поэтому не стал даже рассматривать его кандидатуру на присутствие в бутерброде. Хлеб… Где же хлеб? Я заметался по кухне, в поисках чего-нибудь мучного, и отыскал в верхнем ящике вместе с пакетиком муки. Мельком глянув на Джасмин, которая скромно сидела за столом, разглядывая свои руки, я достал длинный нож из магнитного хранителя и нарезал несколько ломтиков хлеба. Распаковав ярко-красные помидоры, нарезал и их, положил по всей поверхности продолговатого куска. Потом ветчина, сыр, снова помидор, веточка салата, снова ветчина и сыр. Глянув со стороны, понял, что чего-то не хватает. Но чего? Я попытался вспомнить бутерброды Арозона. Хм… Хм… Горчицы! Небольшую баночку я нашёл в самом дальнем шкафу спустя целых пять минут. Снова посмотрел на Джасмин, её поза не изменилась.