Темное настоящее

Геннадий Сорокин

Темное настоящее

© Сорокин Г.Г., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Девушка визжала так, что у посетителей офисного центра «Супер Плаза» от ужаса застыла бы кровь в жилах, но этого, слава богу, не произошло – суббота была нерабочим днем, посетителей в этот день на восьмой этаж не пускали. Единственным человеком, отреагировавшим на истошный вопль, был охранник центра Морозов, пятидесятилетний бывший сотрудник милиции. Морозов сидел в отдельном помещении в центре коридора восьмого этажа. Комната для дежурных охранников ЧОП «Щит-2000» была снабжена двумя мониторами камер внутреннего наблюдения и пультом охранной сигнализации, на котором светились номера снятых с сигнализации кабинетов. Камера наблюдения, контролирующая правую половину этажа, с самого утра не работала. Морозов вызвал техника для ее починки, включил телевизор и стал просматривать спортивные программы. За целостность охраняемых кабинетов он мог не беспокоиться. На восьмой этаж, последний в здании, лифт поднимался только для избранных, имеющих специальный чип. Лестница для посетителей в субботу была перекрыта. По правилам пожарной безопасности закрывать на замок единственный выход с этажа было строго запрещено, но охранники по выходным дням не соблюдали предписаний Госпожнадзора. За свою безопасность они не беспокоились. Случись что-то из ряда вон выходящее, возгорание или задымление, дежурный чоповец успел бы добежать до лестницы и открыть решетку. Как спасались бы владельцы офисов, решившие поработать в выходной день, охранников не интересовало. В случае пожара каждый на этаже был бы сам за себя.

Услышав душераздирающий вопль девушки, Морозов автоматически взглянул на пульт. Открытыми были два кабинета: 813 в правой половине здания и 801 – в левой. Девушка кричала с правой стороны. Морозов взял резиновую дубинку, поправил наручники в чехле на поясном ремне, осторожно выглянул в небольшой холл. Посреди него стояла кадка с искусственной пальмой. Дверь направо из холла вела в помещение охраны, налево – в подсобное помещение, где уборщицы хранили свое имущество. Напротив холла располагался лестничный марш, ведущий вниз, к выходу из здания. Морозов осмотрел висячий замок, запирающий этаж от нежеланных гостей, замер в нерешительности. «Идти или не идти, вот в чем вопрос!» – подумал он. Офисом 813 владел самый богатый человек в здании. Иногда к нему приходила любовница, худенькая длинноволосая девушка с кукольным личиком. Если визжала она, то почему? Поссорилась с любовником и он силой потащил ее к двери? Или случилось несчастье – у немолодого мужчины сердечный приступ? За вмешательство в личные дела могущественного бизнесмена уволят с работы, за вовремя оказанную помощь материально отблагодарят. Что делать: идти к офису или вернуться за пульт?

Девичий вопль в конце коридора оборвался на высокой ноте. Времени на размышления больше не было. У Морозова сработал милицейский инстинкт – наплевав на последствия, он рванул на выручку человеку, попавшему в отчаянное положение. Он был уверен, что случилось непоправимое: немолодой любовник заколол девчонку ножом для резки бумаги. Действительность оказалась еще хуже: длинноволосая хрупкая блондинка замерла перед письменным столом хозяина, а он… Морозов осторожно приблизился к девушке. Она стояла, закрыв рот ладошкой. Ее любовник сидел, откинувшись в кресле. Голова его безвольно свисала набок, по белоснежной рубашке с левой стороны груди расползалось алое пятно. На столешнице лежал крохотный пистолетик иностранного производства. Картина произошедшего напрашивалась сама собой: девушка застрелила хозяина офиса, впала в отчаяние, закричала, потом опомнилась и закрыла себе рот.

– Это ты… его? – спросил чоповец.

Девушка сглотнула, хотела что-то сказать, но не смогла – впала в ступор. Морозов уже сталкивался с таким состоянием: только что человек был адекватен, мог осуществлять целенаправленные действия, один миг – и он уже безмолвен и безучастен, как манекен в магазине верхней одежды.

Из кабинета налево и направо вели две двери. Морозов никогда не видел их открытыми, но по схеме здания знал, что в одной из боковых комнат расположен санузел с душевой кабиной, в другой – комната отдыха. Если убийство совершила не гостья, то преступник мог находиться в одном из этих помещений. Сжав покрепче дубинку, охранник резко распахнул дверь в санузел. Никого. В комнате отдыха – тоже. Чтобы не оставить своих отпечатков пальцев, Морозов поддел указательным пальцем пистолет за спусковую скобу, показал девушке на дверь из кабинета: «Пошли!» Гостья не отреагировала, осталась на месте. Охранник вытолкал ее наружу, спрятал пистолет в карман форменной куртки, достал сотовый телефон.

– Алло, милиция? Нет? Полиция? Да какая к черту разница, милиция или полиция? Сообщения о преступлениях вы принимаете? Как меня зовут? О боже, ну и бюрократия! Меня зовут Морозов Александр Павлович. Я звоню из офисного центра «Супер Плаза». В офисе 813 мной обнаружен труп владельца… Кем я работаю? Охранник ЧОП «Щит-2000». Девушка, мы дальше будем играть в вопросы-ответы или вы выслушаете меня? Владельца офиса застрелили из пистолета иностранной модели. Убийца находится рядом со мной. Как его зовут? Девушка, там умнее никого рядом нет? Что? Я не думал хамить. У меня стрессовое состояние – давно покойников не видел. Алло, алло! Кто на проводе? Начальник смены дежурной части городского УВД Киреев? Серега, ты, что ли? Это Морозов. У меня убийство. Посылай опергруппу.

Второй звонок Морозов сделал в дежурную часть охранного предприятия, доложил о происшествии и предпринятых мерах. В дежурке были в ужасе: убийство самого состоятельного клиента могло навсегда подорвать доверие к «Щит-2000».

Закончив с телефоном, Морозов повернулся к девушке.

– Грустный у вас финал получился, ничего не скажешь! – сочувственно произнес он.

Финал был действительно печальным, но это был не конец истории отношений состоятельного бизнесмена с юной любовницей. Это был конец совсем другой истории, начавшейся много лет назад, еще в советское время.

2

В 1975 году обком ВЛКСМ выступил с инициативой – создать в областном центре клуб юных моряков. Предложение было поддержано обкомом партии и облисполкомом. Клуб юных моряков должен был отвлечь подрастающее поколение от бесцельного шатания по улицам и мелкого хулиганства. Работать с подростками старше шестнадцати лет смысла не имело: к этому возрасту у молодого человека уже сложились свои понятия добра и зла, выражающиеся главным образом в недоверии к официальной пропаганде. Шестнадцатилетние – это скептики, они все, что им ни скажи, воспримут в штыки и интерпретируют по-своему. Школьники пятых-шестых классов еще не испорчены уличным влиянием. Под чутким руководством опытных наставников они пойдут туда, куда им скажут. Попадут под влияние уголовников – сами станут преступниками, будут в команде, возглавляемой коммунистами и комсомольцами, – вырастут достойными членами общества, патриотами своей страны. От областного центра в Западной Сибири до ближайшего моря было несколько тысяч километров, но это не остановило почин обкома комсомола.

«Нет моря – не беда! – сказал с высокой трибуны главный комсомолец области. – Для создания клуба юных моряков вполне хватит нашей реки. Главное для клуба – это материальная база».

Облисполком выделил необходимые средства, на которые в Томске были закуплены два пассажирских теплохода: пятидесятиметровый двухпалубный «Ровесник» и небольшой прогулочный катер типа «Москва». Райисполком Центрального района выделил клубу юных моряков две квартиры под учебные классы. Клуб по предложению обкома ВЛКСМ назвали «Романтик». Такое же название получил прогулочный теплоход. Формально руководил клубом один из секретарей обкома комсомола, по образованию учитель истории. На практике вся повседневная жизнь клуба юных моряков легла на плечи бывших работников речного флота, в отличие от школьного учителя разбиравшихся в навигации и судовождении. Капитаном теплохода «Романтик» назначили Александра Воскресенского, решительного молодого мужчину, до перехода в клуб служившего в речном порту капитаном путейского теплохода, обеспечивающего безопасную навигацию для речных судов. Заняв новую должность в 1976 году, Воскресенский набрал команду будущих моряков, с которыми через год совершил небольшое путешествие в верховья реки. На новом месте работы Воскресенский столкнулся с трудностями. В речном порту он привык командовать профессиональными речниками, понимающими его с полуслова. Набранные по школам подростки в массе своей к обслуживанию теплохода и его механизмов готовы не были. Спрашивается, как отдавать команды матросам, не отличающим канат от бельевой веревки? «Количество переходит в качество», – припомнил Воскресенский первый закон философии и решил максимально увеличить число кандидатов в постоянный состав клуба. Весной 1978 года он лично проехал по школам города и пригласил шестиклассников стать моряками, изведать вкус далеких странствий и небывалых приключений. Народ повалил валом, от желающих попасть в постоянный состав отбоя не было. Стать будущими капитанами дальнего плавания мечтали два шестиклассника – Петя Черданцев и Юра Борзых. Они учились в 34-й школе в параллельных классах, отношения между собой не поддерживали. С апреля 1978 года Черданцев и Борзых по выходным дням приходили на берег реки, где на подпорках стоял «Романтик». Воскресенский раздавал новичкам скребки и щетки по металлу и отправлял на самую черновую работу: очищать борта и днище теплохода от старой краски. «Шкрябать» краску – занятие неблагодарное. За целый день упорного труда можно очистить только небольшую поверхность борта или днища. Морального удовлетворения такая работа не приносила. От скуки хотелось зевать, а самое главное, кандидаты в моряки не могли понять: на кой черт эту краску вообще сдирать? Река – не море, днище теплохода ракушками и водорослями не обрастет. За месяц «шкрябания» отсеялась первая половина кандидатов в моряки. В начале лета на общем собрании экипажа «Романтика» Воскресенский объявил, что оставляет Борзых и Черданцева кандидатами в постоянный состав, то есть учебные плавания парням не светили. Три других парня, начинавших с Черданцевым и Борзых, попали в постоянный состав и были зачислены матросами-мотористами в команду теплохода.

Во второе воскресенье июня Черданцев и Борзых, не сговариваясь, решили покинуть клуб юных моряков. Испытания тяжелой грязной работой они не выдержали. Воскресенский опытным глазом определил, что парни хотят всего и сразу, и решил продлить им испытательный срок. Школьники же ждать целый год не захотели и без сожаления оставили мечты о дальних странах. К слову сказать, так же поступили девять из десяти кандидатов в постоянный состав.

Черданцев и Борзых были обыкновенными подростками. Учились средне, на хорошо и удовлетворительно. Членство в пионерии воспринимали как пустую формальность, в общественной жизни школы и класса участия не принимали. С девочками дружить стеснялись, о половой жизни знали только от старших пацанов. Петя Черданцев был немного выше ростом и плечистее Борзых. Юра же был шустрее, мгновенно принимал решения и частенько попадал в неприятные ситуации. В дворовые компании, с вином и посиделками по подъездам, шестиклассников не принимали. У них был свой круг общения, замкнутый у каждого в своем дворе около школы.

С реки Черданцев и Борзых возвращались вместе. Стоял теплый летний день. Деревья вдоль проезжей части лениво шевелили листвой, на тополях только-только сформировались сережки. Через месяц они отцветут, покроются пухом, и тогда по всему городу будет носиться мягкая вьюга, проникающая в каждую щель, в каждое едва приоткрытое окно. Что удивительно, аллергией на тополиный пух в 1978 году почти никто не страдал. Через тридцать лет число аллергиков возрастет в десятки раз, и тополиный пух станет большой проблемой для слабых здоровьем горожан. Тополя начнут массово вырубать, но это будет потом, а пока тополя были единственными деревьями вдоль дороги от реки к центру города. Улица в этот день была пустынной, жилых домов на ней не было – только конторы, филиалы НИИ и большое длинное здание «Сибэнерго».

Болтая о школьных мелочах и несправедливости в клубе, парни захотели пить, зашли в небольшой гастроном на углу, купили бутылку минеральной воды. На выходе из магазина был перекресток, на светофоре горел красный свет. Машин рядом с перекрестком не было. На другой стороне улицы стояли два взрослых парня лет двадцати. Один из них был в очках, интеллигентного вида. Очки сбили пацанов с толку, притупили бдительность. Оглянувшись по сторонам, они перебежали дорогу и были остановлены грозным окриком:

– Стоп! Куда спешим?

«Попались! – подумал Борзых. – Эти чуваки – дружинники, только без красных повязок. Сейчас начнут нудить, за нарушение правил дорожного движения отчитывать».

– Деньги есть? – мягко, по-товарищески спросил «интеллигент» в очках.

– Нет! – хором ответили пацаны.

– Попрыгайте! – приказал его длинноволосый товарищ.

Черданцев и Борзых выполнили указание. Мелочь в их карманах не зазвенела. Из здания НИИ вышел мужчина, с одного взгляда понял, что происходит у перекрестка, но вмешиваться пока не стал. Пацаны все равно не стали бы жаловаться на мелкое ограбление – законы уличной чести не позволяли просить помощи у взрослых, что бы с тобой ни случилось. «Попался, потерял бдительность – отвечай! Никто же не заставлял перебегать перекресток. Можно было крюк дать, в другую сторону пойти».

– Карманы выворачивайте! – велел длинноволосый. – Если деньги найдем, оба в рыло получите.

«Интеллигент» краем глаза заметил, что мужик у НИИ никуда не уходит, наблюдает за ними, готовый в любой момент вмешаться. Нарываться на неприятности ради нескольких копеек он не хотел.

– Счастливого пути! – весело сказал «интеллигент», забрал у Черданцева бутылку минералки и перешел на другую сторону дороги.

Длинноволосый по-дружески похлопал Борзых по плечу.

– В другой раз без денег в город не выходите! – издевательски посоветовал он и перебежал дорогу на красный свет.

Мужик у НИИ потерял к событиям у перекрестка интерес, закурил, достал блокнотик, стал искать в нем нужную запись.

– Козлы! – глядя вслед грабителям, сказал Черданцев. – Чтоб вы нашей минералкой подавились!

– Это я виноват, – покаялся Борзых. – Не надо было мне дорогу перебегать. Но кто бы мог подумать! В первый раз меня чувак в очках прихватывает. Всякое было, но чтобы очкарик мелочь тряс – такого еще не случалось. Ну ничего, впредь умнее будем!

– Пошли пожрем! – предложил Черданцев.

Борзых немного покоробило от грубого слова. В семье Борзых никто так не выражался, но предложение пойти перекусить было очень и очень заманчивым – с самого утра у Юры маковой росинки во рту не было. В животе начинало урчать от голода. Поесть, выпить сладкого чая – это классно, но где деньги взять? Сэкономленную на завтраках мелочь Борзых истратил на минералку. Даже на обратный проезд денег не было. Только талончик на троллейбус.

– О деньгах не беспокойся, у меня рубль есть! – словно угадав его мысли, сказал Петя. – Бумажный рубль не звенит!

Пацаны засмеялись. Им стало весело: они обманули двух великовозрастных недотеп, оставили их с носом, в дураках! Как же тут не посмеяться, не отпустить вслед неудавшимся налетчикам крепкое словцо? Ругаться матом на улице школьники постеснялись, зато припомнили уйму всяких унизительных словечек, на отдельный словарь хватит.

– Идем в пельменную! – решил Черданцев. – Одного рубля на две порции пельменей хватит и еще на два чая останется.

В приподнятом настроении пацаны направились по прежнему маршруту, с заходом в пельменную в подвале здания «Сибэнерго». С этого дня, после совместно пережитого небольшого приключения, они стали друзьями неразлейвода.

3

Жизненный путь юноши в Советском Союзе был строго регламентирован. От выписки из роддома и до получения повестки в армию молодой человек обязан был пройти несколько этапов, которые развивались в соответствии со вторым законом философии – спиралеобразно вверх. В соответствии с первым законом философии о переходе количества в качество накопленный жизненный опыт вел к переосмыслению понятий добра и зла на данном этапе. Получалась так называемая двойная спираль, отрицание отрицания внутри одного витка развития. О мудреных философских понятиях советские подростки даже не догадывались, но философия не зря зовется матерью мудрости. Ее законы воздействуют на бытие независимо от воли человека.

Первым этапом развития молодого человека был детский сад. У Юры Борзых о пребывании в нем остались самые теплые воспоминания. Целыми днями воспитанники детского сада наслаждались веселой и беззаботной жизнью: играли, рисовали, лепили из пластилина фигурки зверей и космонавтов. На прогулках были свои развлечения. Если воспитательнице не хотелось возиться с малышней, она садилась на веранде с любимой книжечкой, предоставляя детям долгожданную свободу. Девочки тут же начинали делать «секретики» – прятать конфетные фантики под осколками бутылочного стекла – или играть принесенными из дома куклами в дочки-матери. Мальчишки ловили жуков в траве за верандой, играли в войну или строили замки в песочнице. Иногда воспитательница устраивала командные игры: «Из круга вышибала», «Цепи», «Морская фигура, замри». Отличительных знаков на одежде воспитанники детского сада не имели.

Второй этап во взрослую жизнь начинался с первого класса школы. В сентябре всех первоклашек принимали в октябрята. В качестве отличительного знака принадлежности к октябрятам ученикам выдавался купленный родителями октябрятский значок – алая пятиконечная звезда с юным кудрявым Лениным в центре. Став октябренком, Юра Борзых пошел в родной детский сад. Воспитательница обрадовалась его приходу, расспросила, как дела в школе, но на октябрятский значок внимания не обратила. На обратном пути Юра отметил, что никто из взрослых не восхищается алой звездочкой у него на груди, никто не похвалит: «Молодец! Теперь ты стал взрослым». Вечером пришли с работы родители. Юра специально не переодевался, надеялся, что хоть мама-то поздравит со вступлением в октябрята, расспросит, как прошла торжественная линейка, кто прикрепил октябрятский значок к груди. Надежды не оправдались! Для родителей Юры, как и для всех взрослых в стране, пятиконечная звездочка с кудрявым Лениным была не символом вступления в организацию будущих пионеров, а обычным атрибутом повседневной школьной формы учащихся младших классов.

На следующей неделе первоклашек разбили на пятерки. У каждого из членов пятерки была своя обязанность. Юре выпало быть физкультурником, а его соседка по парте стала санитаркой. В понедельник две санитарки перед уроками стали проверять чистоту рук у одноклассников.

– Кто пришел с грязными руками – на уроки не пустим! – грозно предупредили они.

На заре октябрятского движения и до конца 1940-х годов проверка рук имела смысл, стимулировала учащихся соблюдать личную гигиену. В 1972 году это было совершенно бессмысленное занятие. Все учащиеся в школе проживали в благоустроенных квартирах с горячей водой. На огородах не трудились, коров и свиней видели только на картинках. Спрашивается, откуда у современного городского школьника может взяться несмываемая грязь на руках? Но правила есть правила. Санитарки по понедельникам проверяли чистоту рук, как-то повздорили с одноклассником, и тот силой прорвался в класс, обозвав девочек нехорошими словами. Конфликт пришлось улаживать классной руководительнице Анне Егоровне, самому уважаемому педагогу начального образования в школе. Анне Егоровне было около шестидесяти пяти лет, но выглядела она гораздо старше, как ровесница черепахи Тортиллы. Во время уроков Анна Егоровна прохаживалась по классу с длинной линейкой в руках. Если кто-то из учеников начинал баловаться или вертеться на месте, учительница безжалостно лупила его линейкой по рукам и голове. «Тупицы», «придурки», «дебилы» – каких только слов не наслушались ученики в свой адрес. Надо отдать должное – Анна Егоровна не зверствовала, линейкой била исключительно плашмя, а не ребром. Детей она не любила, зачем пошла работать в школу – неизвестно. Из всех учеников в классе особенно не везло Юре. У него никак не получалось красиво выводить крючки и закорючки, из которых состояли буквы. Анна Егоровна при детях называла Юру самым тупым учеником в классе, почти на каждом уроке выставляла в прописи двойки. Родители наказывали Юру за плохую успеваемость – лишали прогулок, заставляли по десять раз переписывать ненавистные крючки. Юра попробовал пожаловаться родителям на жестокую учительницу, но сделал только хуже. Отец, выпивший с друзьями после работы, схватился за ремень.

– Сам виноват – и еще жалуешься! – разъярился глава семейства. – Мало Анна Егоровна вас наказывает, мало! Вы, кроме ремня, ничего не понимаете.

Мать вмешалась в воспитательный процесс только тогда, когда избитый Юра ревом ревел и обещал, что обязательно исправится на следующем уроке.

Через год Анна Егоровна ушла на пенсию. Новая учительница на ребятишек голос не повышала, с линейкой по классу не ходила. Без кнута над головой Юра начал учиться на хорошо и отлично. Закорючки у него по-прежнему красиво не получались, зато писал он почти без ошибок и примеры по математике решал лучше всех в классе.

С вручением октябрятской звездочки первоклассники вступали на бесконечную тропу политпросвещения. Начиналась она с рассказов о детских и юношеских годах Володи Ульянова, физически крепкого кудрявого ученика Симбирской гимназии. Будущий вождь мирового пролетариата представал перед ребятишками идеальным сыном, братом и товарищем. Учился он только на отлично, с детства мечтал об освобождении рабочего класса от оков проклятого царизма. Судя по многочисленным рассказам о Ленине, за свою жизнь он не совершил ни одного предосудительного поступка. Если бы авторы этих рассказов хотели придать своим произведениям хоть чуточку достоверности, то следовало бы позволить маленькому Володе Ульянову совершить необдуманную мелочь. Например, столкнуть соседского кота с забора. Но нет! Владимир Ильич Ульянов (Ленин) с рождения был непогрешим. Желаемого воспитательного эффекта рассказы о Ленине не имели. Дети росли не в вакууме, они видели жизнь за порогом школы, и эта жизнь говорила им, что идеальных людей нет, не было и не будет. Рассказы о житии непогрешимого Володи Ульянова со временем начинали восприниматься октябрятами как предписываемый обществом свод правил поведения. Правило первое гласило: «Думать ты можешь все что угодно. Говорить – только то, что от тебя хотят услышать».

Но школьной жизнью не ограничивался первый этап становления юноши. Кроме парты и учебников, была еще дворовая жизнь, были каникулы! Летом во дворах пацаны объединялись для игр, в которых участвовало подчас до полусотни человек. Самой популярной была игра в войну, в которой участвовали «русские» и «немцы». «Русскими» были мальчики постарше, вооруженные купленными в магазине игрушечными автоматами и пистолетами. Те, у кого денег на «настоящее» оружие не хватало, становились «немцами». Вооружены «немецко-фашистские захватчики» были кто чем, вплоть до палки, изображавшей винтовку. У Юры Борзых был игрушечный пистолет, но по возрасту его в советскую армию не брали. Не беда! Юра нашел выход из положения. На близлежащей стройке он стащил лопату, отпилил по размеру черенок, прибил к нему круглую крышку от небольшой кадушки. На конце черенка вбил два длинных гвоздя, и получился ручной пулемет на сошках, точно такой же, как у товарища Сухова в фильме «Белое солнце пустыни». Пацаны во дворе обалдели от невиданного оружия и тут же приняли Юру в команду защитников отечества. Почти неделю Юра Борзых с пулеметом в руках защищал заброшенную стройку недалеко от школы. Авторитет его среди мальчишек рос день ото дня, но всему хорошему приходит конец. Однажды вечером сторож с соседней стройки подкараулил его и хотел поймать, надрать уши за украденную лопату. «На войне как на войне!» Под натиском превосходящих сил противника пришлось бросить пулемет и спасаться бегством. Больше Юра в войну не играл. Идти в команду всегда проигрывающих «немцев» не хотелось, в ряды советской армии без пулемета не принимали. После второго класса появилась новая игра, еще более увлекательная и захватывающая, – «Индейцы и бледнолицые». Состоять и в той и в другой команде было престижно. «Индейцы» кичились, что они прямые наследники и соплеменники непобедимого Чингачгука. «Бледнолицые» вели свой род от ковбоев, первопроходцев Запада, мастеров стрельбы из пистолета. Чтобы стать ковбоем, надо было иметь игрушечный пистолет, «стреляющий» пистонами. «Индейцы» вооружались копьями-дротиками. Копья не продавалась в магазине, зато в избытке имелись на стройке пятиэтажного панельного дама. Назывались они штапиками и служили для крепления стекла к оконной раме. По вечерам «индейцы» занимали здание строящегося кирпичного дома, готовили дротики. «Бледнолицые» шли на штурм, паля из пистолетов направо и налево. Индейцы в ответ метали штапики, отстреливались из ружей. В разгар битвы вопли стояли такие, что как-то раз жильцы не выдержали и вызвали милицию. Все окончилось благополучно. Заметив «бобик» канареечного цвета, «индейцы» и «бледнолицые» незаметно покинули стройку и разошлись по домам. В августе рабочие обнаружили, что не смогут вовремя остеклить целый этаж – штапиков не было, шпана все растащила. Бригадир строителей решил преподать «индейцам» урок, чтобы впредь на социалистическое имущество не покушались. В пятницу рабочие разошлись со стройки по домам. «Индейцы» достали из тайников штапики и заняли позицию около строительных вагончиков. Тут случилось неожиданное: строители вернулись! Кто был шустрее, успел убежать, кто замешкался, был пойман и примерно наказан. Мужики таскали воришек за уши, лупили по мягкому месту гибким электрическим проводом.