Рагнарек – Большая игра

Клауса повернулась к Князю и продемонстрировала выбранные цветы. Игорь растерянно посмотрел на нее, ткнул узловатым пальцев в синюю незабудку.

– Возьми этот… что ли.

– Это не подходит к ситуации, – улыбнулась женщина, – синий это цвет неба. Это жизнь, это бескрайнее познание.

Она отложила его в сторону и покрутила в пальцах красный, словно кровь, мак.

– Вот. Вот этот подходит, цвет крови, цвет страсти и борьбы, наш цвет. Так что тебя беспокоит в этом Дубове?

Князь так и не привык к этой ее привычке говорить параллейно о двух-трех внешне никак не связанных вещах, при этом, сплетать несочетаемые вещи в общую картину и делать выводы по интересующему его вопросу, как ни странно, почти всегда правильные.

– Игорь, ты уснул, – женщина смешно вздернула домиком брови.

Князь чертыхнулся про себя.

– Извини, задумался.

– Ясно, – Клауса улыбнулась, – так с чем связанно твое беспокойство относительно Дубова?

– Ну. Он ведь бывший военный, к тому же вроде бы друг Тигренко… в общем Саблезуб и так располагал более сильной армией, а теперь…

– Ты переживаешь, что тебя могут вывести из игры?

– Не то чтобы совсем вывести, но вот навязать второстепенную роль, сделать из короля пешку… да я этого боюсь.

Ведьма закончила венок, затянула последний край стебля, и бережно одела его на голову Князя.

– Твои переживания логичны, но напрасны. Пока медведи заняты друг другом, даже лис может урвать свой кусок, а то и занять их берлогу. К тому же, иногда, в этом мире встречаются те, для кого дружба и честь, значат много больше чем материальные и прочие выгоды. Скоро ты встретишь такого человека, это будет шанс остаться королю королем.

– Ты подскажешь мне кто он? – Князь с надеждой взглянул на нее.

Но Клауса на это лишь звонко расхохоталась.

– Милый, я не всесильна, к тому же человек чести для меня, может оказаться лжецом для тебя. Просто слушай…

– …свое сердце, – закончил за нее Князь, – ты всегда говоришь так, но у меня плохо получается.

– У тебя получается лучше чем у многих, – женщина погладила его по щеке, – ты, по крайней мере, стараешься.

Игорь кивнул, нежно притянул ее к себе, заключил в объятья.

– Чем ты была недовольна на переговорах? – сменил он тему.

– Птица о двух головах, опасна тем, что головы независимы друг от друга. И чтобы она признала тебя своим другом, нужно приручить обе головы, а ты заручился поддержкой лишь одной, если и не разозлив вторую, то сильно ее раздразнив. Иногда ты чрезмерно горяч.

Князь несколько секунд размышлял над услышанным, затем произнес:

– Думаешь, Васюрин доставит хлопоты? Ведь, грубо говоря, я поспособствовал получению запрашиваемого им у байкеров участка.

– Но сделал это грубо, сделал это далеко некорректно, тем самым дав повод и байкерам, и пришельцам иметь повод быть тобой недовольным.

– Да плевать, в конце концов, князь я или не князь? – он улыбнулся.

– Пацан ты, а не князь, Игорек, – Клауса потерлось о его шею щекой.

– У нас еще минут пятнадцать есть, – проведя ладонью по ее спине, произнес Игорь.

– И как ты собираешься их потратить?

– Ну…

Он наклонился к ней и она, закрыв глаза, подалась ему навстречу, подставляя свои губы для поцелуя. Безумный жестокий мир медленно растворился, остались лишь жаркие объятия, тяжелое дыхание и два стучащих в унисон сердца охваченных бешеной страстью.

– Чертов сукин сын!

Здоровый черный кулак в очередной раз бухнул по столешнице заставляя прыгать стаканы. Тимка ловко подхватив один из них кувыркнувшийся в этот раз со стола, вернул его на место. И пожав плечами произнес:

– Василиса, хватит. Что-то такое мы и ожидали, разве нет.

– Гхр… – рыкнула негритянка в ответ.

– Да, отдавать эти «сады» не хотелось, но с другой стороны, Игорь прав, либо мы отдаем их военным, либо их у нас забирают чумные…

– Сука! – Не справляясь с эмоциями, Василиса поднялась, прошлась вдоль стола и уже тише повторила, – сука. Как, как так получается, откуда они вообще взялись эти черно-красные педики!?

Дубов сидящий в углу зала призаправочного магазина, хмыкнул, отставил почти что пустую кружку с пивом, и, утерев усы и бороду, произнес:

– Ну, примерно где их база, или как минимум дорогой их сердцу объект я знаю, – и еще сильнее веселясь, глядя как поползли вверх брови негритянки, продолжил, – да-да, знаю. Но меня ж никто не слушал. Да и не важно пока это, в лобовых столкновениях мы им пока повсюду проигрываем, уж слишком хорошо они экипированы. Да и числом давят, черти.

– Но ведь любого можно победить! У всех должно быть уязвимое место! – скорее в отчаянии, чем в злости вскричала Василиса.

– И у них тоже. У них тоже оно есть, просто мы пока его не нашли или о нем не знаем, – все так же спокойно произнес Олег, после чего поднял кружку и в один мощный глоток допил остатки, гулко дернув кадыком.

Василиса постояла, обдумывая что-то, на автомате шлепая себя кулаком по крутому бедру, и продолжила, казалось затухший разговор:

– Олег, ты сейчас у нас единственный настоящий боец, знающий науку войны, а не просто умеющий стрелять.

– Ну, по большому счету, я силовиком всегда был…

– Не перебивай, так вот, вчера на предварительной встрече, мы решили, что военный совет будет проходить в более узком кругу, нежели первые переговоры. Чтобы не разводить зазря базар. Отстаивать наши интересы тебе придется одному, ни я, ни Тимка с тобой не пойдем.

– Вот это сюрприз, – Корявень от удивления буквально открыл рот, – неожиданно.

– Да уж, – столь же ошарашено протянул Шланг, – действительно сюрприз.

– На самом деле все рационально, мы бы только мешали, а так вы сами все порешаете, будет спокойнее и быстрее, – она скрестила пальцы, – надеюсь. А теперь отвернитесь.

– Зачем? – в один голос произнесли мужчины.

– За надом, мне нужно достать пакет, – она дернула замок косухи наполовину обнажив глубокое декольте, – ну!

Тимка подмигнул Дубову, указал глазами на стоящий в углу застекленный бар, в котором все отражалось не хуже чем в зеркале. Дубов крякнул, покачал едва заметно головой, порицая ушлого байкера, но не жмуриться, не уводить глаза от отражения не стал. Шланг это тут же заметил, хмыкнул и сделал на уровне пояса пару пасов рукой будто в пин-понг играл ладонью. Отражение Василисы тем временем расстегнуло куртку, открыв их взору огромную грудь скрытую лишь натянутой, словно кожа барабана, белой майкой. В следующую секунду она уже закатала ее, полностью обнажив черный бюст и примотанный сразу же под ним скотчем вокруг тела конверт в целлофане. Просунув под клейкую ленту нож одним движением перерезала ее и подняла глаза.

– Ну, взрослые мужики, вроде, – одергивая майку она погрозила им в отражении кулаком, но Дубову показалось, что сердитой она не выглядит, да и вообще, складывалось впечатление, что он один смущен в этой комнате. Потому как Шланг, без разрешения обернувшись к негритянке, откровенно пошло причмокнул губами:

– Все-таки, Саблезубу повезло… слышь, Василис, если надумаешь от него уходить, знай, я тебе всегда рад, как спортивному байку, клянусь новыми цилиндрами и всем целлюлитом девок оттисканных мною за всю жизнь.

– Балабол, – беззлобно отмахнулась от него негритянка, – Олег, я конечно приятно удивленна вашим смущением, но давайте оставим его на потом, держите.

Она протянула ему конверт, который тут же перехватил Тимка, втянул ноздрями его запах, шумно выдохнул:

– О пьянящий запах женщины… черной и дикой, как… как африканская ночь.

– Я иногда думаю, может все-таки подарить тебя князю, у него вроде нехватка на конезаводе в жеребцах, – улыбнулась женщина беловолосому. – Олег, ознакомься, тут сведенья по нашим силам, сколько, чего, кого и где. Говорить о том, что без нужды эти сведенья открывать никому не стоит, думаю излишне.

– Так точно, – Дубов кивнул, забрал пакет у Шланга, развернул сложенный вчетверо альбомный лист, пробежался по аккуратно расписанному списку. Отметив про себя, что изложено все просто и по порядку, количество техники, запасы бензина, общая численность, количество бойцов, наличие оружие и прочее и прочее. Когда он поднял голову от списка, Шланг уже вышел, а Василиса обернулась в дверях.

– Олег, мы на тебя надеемся, не подведи… и ради себя и ради Катерины… да ради всех нас, в конце концов.

– Сделаю все, что смогу, – кивнул он в ответ и вновь перевел внимание на список.

Собрание, гордо именуемое военным советом, началось уже ближе к ночи. В зале брошенного кафе установили фонари на батареях Люмберга-Избина6, которые привезли с собой Всадники. Зарубов с интересом рассмотрел собеседников, с сержантом, занимающим теперь у мотоциклистов пост военноначальника, он хоть немного успел пообщаться, когда тот был у них на базе и имел кое-какое представление о нем, а вот княжеский воевода, был, по сути, лошадкой темной. После недолгого приветствия, они сели за центральный стол, на котором уже были расстелены карты и схемы. Алексей, княжеский воевода, произнес:

– Начну, пожалуй, я. Итак ситуация следующая: месяц назад наша застава именовавшаяся «Лесная», была полностью уничтожена противником, которого теперь принято называть «чумными». Двое суток спустя, нападению подвергся и Град, где расположена резиденция Князя. Град мы отстояли, через день подошло подкрепление от Всадников и в совместном контрнаступлении мы сумели отодвинуть чумных на тридцать километров от города. После двух дневных боев, противник окончательно покинул наши границы и объявился через неделю, но уже на рубежах у Саблезуба. В отличие от нас Всадники удар сумели выдержать с меньшими потерями, бензозаправку которую атаковали чумные они, к чести сказать, отстояли. По телеграфу запросили помощи у нас, но к подходу объединенных наших сил подверглись прицельному обстрелу с минометов и были полностью уничтожены. На данный момент бои идут в лесах у ст. Пензы7. Значительных успехов ни мы, ни наши противники там не добились.

Зарубов побарабанил пальцами по столу.

– А зачем они сюда так упорно лезут? Вы вообще с ними в переговоры вступали?

Воевода собрался было ответить, но его перебил Дубов:

– Попытки вступить в переговоры ни к чему не привели, товарищ полковник. Как только парламентер оказывается на расстоянии выстрела, его убивают. Информация, почему они так упорно сюда лезут, не имеется.

– А пленные?

– А пленных нет, – воевода хищно ухмыльнулся, – они сами себя мочат в случае чего, последний при мне во время допроса размозжил себе череп об угол стола. Зрелище жуткое, смею заверить.

– Нда… воевать вслепую, это хуже некуда, – полковник еще раз глянул на карту, изучая расположения атакованных и впоследствии уничтоженных объектов, – а предположения их интереса у кого какие?

– Вряд ли экономический интерес, – пожал плечами воевода, – они не грабят, не стараются закрепиться на территории, просто тупо уничтожают и все.

– Я бы предположил, что все дело в их препарате, вернее, в том, что их секрет уплыл, но в условиях настоящего это глупо. Не лезь они так упорно сами в драку, возможно и «мы» махнули бы на них рукой.

– Вина? – Алексей вопросительно взглянул на Дубова с Зарубовым, оба согласно кивнули, и, начав разливать гранатового цвета напиток по стаканам, продолжил мысль Корявна, – вот именно, они лезут в драку, такое ощущение, что ради самой драки. А это крайне нелогично.

Полковник взял свой стакан, пригубил, покатал жидкость по языку, наслаждаясь букетом и вдруг дернулся.

– Обкатка…

– Что? – переспросил воевода.

– А ведь может быть, – Дубов отставил свой стакан так и не притронувшись к вину, он в отличие от Алексея сразу понял, что имеет в виду полковник.

– Какая обкатка? – вновь спросил княжеский полководец.

Зарубов покачал стакан в руках, посмотрел внимательно на вопрошающего, и объяснил:

– Когда на крысах испытывают препарат, или как в нашем случае боевой мутаген, то в целях эксперимента ей выбирают в противники здоровую крысу, нередко даже немного сильнее чем она сама.

– А если препарат невероятно хорош, или предполагается, что он невероятно хорош, то подопытную могут выставить сразу против нескольких товарок, а то и против кошки, – продолжил за полковника Олег.

– И сейчас эти крысы или кошки – мы? – Наконец-то понял воевода.

– Похоже на то… очень похоже, – полковник потер переносицу. – Олег, что там слышно по Первоцвету? Туда вроде от байкеров, в смысле от вас, послы двинулись.

Гвардии сержант пожал могучими плечами.

– Пока не знаю, когда мы выдвигались сюда, их еще не было… да и к тому же, я не совсем на доверии у Саблезуба и компании, я, скорее наемник на эти тяжкие времена, а не член братства, по крайней мере пока.

– Ясно… ладно, расскажите-ка мне, как бы вы действовали, не договорись с нами ваши «головы»?

– Да никак, – развел руками Алексей, – попробовали бы массированным ударом снести их и двинуться на ХыЭль.

– Куда? Не понял? – Зарубов вопросительно глянул на воеводу, перевел взгляд на Дубова, снова на воеводу.

– Сюда, – воевода ткнул в карту на точку обозначенную «Х. Л.», – есть предположение, что эти чумные и эта область как-то между собой связанны.

– Понятно, – хмыкнул полковник, – но если это обкатка. Как мы предположили, то вы бы просто кинули свои войска в расход и вряд ли чего бы добились, кроме…

Дверь за его спиной с грохотом растворилась, едва не слетев с поржавевших петель. К ним ввалился мотоциклист покрытый пылью с головы до ног. Вслед за ним в комнату ворвались Князь с растрепанной Клаусой, Василиса в сопровождении Тимки и Васюрин. Князь торопливо застегивал рубашку, приводя себя в порядок. Засыпанный пылью Байкер покрутился, сцапал со стола стакан Дубова, залпом осушил его, и затараторил:

– Все, труба! Коллектор мне в зад, их тысячи. Мы даже не стреляли. Ага, а Саблезуб, сука, бесится. Сказал, всех постреляет, и нас, и их. А мы-то причем! Причем мы-то!?!

– Смирно!!! – взревел боевым мамонтом Дубов, да так, что все ввалившиеся, враз, вытянулись. – Это что за словесная диарея!?! Я тебя сам пристрелю! Докладывай по порядку, боец. Кто, что и почему? Ясно?!

Новоприбывший неуверенно кивнул.

Дубов взревел и вовсе страшно:

– Кругом, шагом марш. Стоять! Кругом!!!

Байкер выполнил команды четко, хоть и приторможено слегка.

– Смирно, вольно. Докладывай, – уже спокойно произнес Олег.

Ошарашенный байкер еще раз испуганно сглотнул, кивнул и замер. Василиса за его спиной довольно улыбнулась, показала гвардии сержанту большой палец, и, слегка, ткнув гонца кулаком в поясницу, произнесла:

– Ну, что замолчал, докладывай.

– Вчера утром к эсэсовке, ну то есть, к Старой Сосновке вышла группа противника. Предположительно численностью больше тысячи. Там их реально тьма, выхухоля мне в рот! Наши, кто там был, включили «заднюю». А как иначе, у наших-то чё? Да ни чё, одни только хлопушки охотничьи были, а тама… одних пулеметов штук с пятьдесят. Ребята, кто там был, говорят, что там и более серьезные стволы есть, так что дело швах! – Вновь прибывший рубанул ладонью воздух, подчеркивая значимость своих слов.

Зарубов глянул на посеревшую Василису, враз, погрузневшую, ссутулившуюся.

– Больше тысячи, откуда у них такая армия… откуда?

– Вот именно, – Дубов, хоть и был поражен, как и остальные прозвучавшими цифрами, но, как и полковник, продолжил держать себя в руках и мыслить трезво, – по примерным подсчетам они уже положили в боях с нами человек триста. И выставили невообразимую по теперешним временам армию, сейчас. Откуда у них такой резерв бойцов.

Игорь хлопнул в ладоши, привлекая внимание, подошел к столу и ткнул в карту.

– Смотрите, вот ваша Сосновка, вот тут брошенный карьер, а вот здесь – он провел пальцем по карте, – вот здесь водохранилище. И если их как-то загнать бы в этот карьер, да взорвать дамбу.

– План прекрасен всем кроме одного, – Зарубов побарабанил пальцами по столу, – мы не знаем, как их всех туда согнать и задержать там до подхода воды.

– Хотя бы половину там утопить, – уныло произнес венценосец.

– Вы так говорите как будто я против, – позволил себе улыбнуться полковник, – как по мне так всех бы их там притопить, вместе с неизвестными руководителями и прочими радостями, что они нам столь настырно сулят.

– Алексей Степанович, сколько бойцов вы готовы выставить прямо сейчас? – спросил воевода.

Полковник постучал указательным пальцем по переносице, медленно произнес:

– У меня чуть более семи сотен бойцов, но это все кто есть, включая новобранцев. Последний Жор унес более сотни жизней. Автопарк на шестьдесят семь единиц, еще четырнадцать стоят сломанные, две якобы уже без возможности восстановления. Опять же, из шестидесяти только треть военные БТРы и БМДэшки, остальное автомобили гражданского толка.

– Так, мы сейчас готовы выставить около трех сотен. Из них почти сотня конные, – воевода перевел взгляд на Дубова, затем на Василису.

– Пятьсот-пятьсот пятьдесят, – ответил на немой вопрос гвардии сержант. – Все на колесах.

– Итого, полторы тысячи стволов плюс-минус пару сотен, – Зарубов помассировал виски, – я уверен, что мы их задавим, но потери у нас будут, и скорее всего, не малые… это если атаковать их в лоб. А если нет, то возможны варианты. Что по вооружению у вас?

– У нас огнестрелов не густо, – воевода развел руками, – автоматов может с три десятка, остальное охотничьи ружья и карабины. Арбалетов полно, и стрелять с них мои войны умеют не плохо. Мечи и тесаки у всех, у конников еще и пики, все в прошлой жизни были историческими реконструкторами, многие серьезно занимались фехтованием, так что работать холодным оружием, что в пешем, что в конном строю умеют. Пару легких пулеметов найдется. И гранаты, самопальные, ясное дело, но вполне прилично разрушительные.

– С военным оружием у нас тоже не ахти, может сотня стволов, остальное либо самоделки Кастанеды, либо помповики и двустволки, – в этот раз вместо Дубова ответил Шланг, – есть еще четыре гранатомета «Шершень»8, в одном правда последний заряд только остался. Ну, и, конечно же, «Таракан».

Василиса шыкнула на него, но он отмахнулся.

– Да что секретничать-то.

– Что за та-ра-кан? – произнес по слогам полковник.

– Да кулибины наши, из старого уазика замострячили броневик-вездеход с огнеметной установкой и спаренным пулеметом.

– Лихо, – без всякого энтузиазма произнес полковник, внимательно изучая карту.

– Нашли что-то интересное? – поинтересовался у него Олег.

– Я бы эту вашу Сосновку использовал только с одной целью, будь я на месте чумных, а именно как плацдарм для атаки Града, и отчего-то уверен, что все так и обстоит.

– Думаете, – обеспокоенный этим заявлением Князь тоже склонился над картой. – А как бы вы атаковали?

– Ну. Учитывая, что народа у них вполне хватает, я бы вывел войска к Вашей резиденции, разделил бы на три части и атаковал бы одновременно. По возможности конечно артподготовку бы провел.

– Но до выхода на позицию вы вели бы все войско вместе? Да?

Полковник на секунду задумался.

– Раньше, вряд ли, а сейчас, скорее всего, да – вместе. Конечно под разведкой, но все вместе.

– И когда бы вы выступили? – впервые за время всего совещания, спросила Клауса.

– Сразу же, то есть еще вчера вечером, край, сегодня утром.

Игорь побледнел, и тихо произнес:

– Господа… надеюсь на вашу помощь… – обернулся к воеводе, – Леха, выезжаем немедленно, и вышли гонца домой, пусть готовятся к бою!

Нервно кивнув собравшимся, он в сопровождении ведуньи и полководца спешно покинул зал.

Полковник, задумчиво глядя на закрывшуюся за венценосцем дверь, тихо, словно сам для себя, однако услышали его все, произнес:

– Скорее всего, готовиться уже поздно… скорее всего, там уже вовсю идет бой.

Чайка с перебитым крылом

Лес начал редеть, и идти стало полегче, особенно это обрадовало снайпершу, хоть Тиграш и вправил ей стопу на место, хоть и обколол чудо препаратом снявшим боль и подарив прилив сил, все же она уже заметно вымоталась. Глядя ей в спину, капитан, шагающий сейчас замыкающим, произнес:

– Все, привал. Крис, кухня или дрова?

– Дрова, надоело готовить, – она стянула капюшон, выпустив на волю кудряшки, тряхнула головой и обиженно надула губки, – у меня от этого колпака волос устал.

– Не страшно, зато голова цела, – скинув поклажу, сейчас, он нес аж три рюкзака: свой, погибшего сталкера и Чайкин, Роман размял кулаками поясницу, – нужно до вечера к реке выйти.

Чайка привалившись к дереву, перевела дыхание.

– Я могу приготовить, если конечно доверите мне.

– Готовь, какая разница в принципе. Потравить если надумаешь, опять же смысла нет, брать у нас нечего, да и есть придется всем из одного котелка. К тому же, если бы хотела, еще на площади нас пристрелить могла.

Кристина, расстегнув лямки, брякнула рюкзак рядом с Ромкиной поклажей и, не выпуская автомат из рук, принялась собирать сушняк для костра. Тигренко тем временем установил треногу, повесил котелок, в который аккуратно налил очищенную воду, обычно он не ел в обеденный привал. Хватало пары галет и глотка воды, но сейчас решил, что изможденной ранением и переходом сталкерше нужен нормальный отдых, и хорошая еда. К удивлению, он почти сразу же проникся симпатией к этой девочке, серьезной не погодам. Она оказалась молчаливой, за два часа перехода она лишь дважды открыла рот, скупо отвечая на его вопросы. Он и не лез в душу, видя, что она не желает говорить, Рысь в отличие от него, всю дорогу что-то расспрашивала у новой знакомой, и то и дело в ее голосе проскальзывали агрессивные нотки. Вообще напарница вела себя странно, она явно все еще дулась на него за оплеуху, но из-за всех сил старалась этого не показывать, что было крайне на нее не похоже. Отвечала деланно бодро и излишне весело, по размышлению Тиграш решил, что это какие-то своеобразные «женские игры» и махнул рукой.

Кристина тем временем разожгла костер и, демонстративно не замечая новенькую, присела рядом со своим рюкзаком, что-то в нем ища. Роман, искоса наблюдающий всю эту картину, пробурчал под нос:

– Вот и разгадай женскую душу…

Сталкерша на его слова едва заметно улыбнулась, продемонстрировав тем самым чуткий слух, а вот Рысь явно не расслышавшая его фразу, заметила лишь скользнувшую по тонким губам Чайки улыбку и встрепенулась:

– Что-то смешное? Нога что ли болеть перестала? Или забыла уже, что твоего дружка пару часов назад убили?

Сталкерша дернулась как от пощечины, гречка которую она аккуратно засыпала в котелок выпала из рук в огонь. Рысь и сама уже понявшая, что хватанула лишка, растерянно протянула:

– Извини…

Но сталкерша уже не слушала ее, покачиваясь, она поднялась, подобрала винтовки, свою и своего мертвого куратора, и с окостеневшим лицом ни на кого не глядя произнесла:

– Спасибо за помощь и спасение.

И прихрамывая, заковыляла прочь, изо всех сил стараясь идти ровно. Тиграш поднялся, глянул укоризненно на Рысь.

– Ну что ты творишь, зачем так? Я не хочу, чтобы ты у меня была такая жестокая.

Она тоже поднялась, поймала его за локоть.

– Я сама, – и двинулась вдогонку снайперше.

Нагнала, нежно взяла за локоть, удерживая:

– Ну, подожди, постой.

По щекам сталкерши ручьем бежали слезы, она дернула плечом, пытаясь вырваться.

Рысь развернула ее к себе, обняла. Гладя по голове, успокаивающе приговаривала:

– Прости меня, прав Ромка, я дура… прости меня, пожалуйста… Машенька, я со злости сказала, ну, извини.

Чайка, все так же плача, подняла на нее глаза:

– Ты его ко мне ревнуешь, да?

– Да, – Рысь опустила голову. – Ревную. Я боюсь его потерять, он… он такой, он… он как из книжки, понимаешь.

– Он тебя любит, я видела, как он смотрит на тебя, – Чайка отпустила винтовки и они упали у их ног. – А ко мне ты зря ревнуешь… я не люблю мужчин с определенного момента. Не сплю с ними вернее.

– Не поняла? – Рысь немного отодвинулась, чтобы видеть лицо собеседницы.

– Давняя история, – Маша вытерла слезы, – но с определенного момента, я стала лесбиянкой, знаешь такое слово?

– Нет, – помотала головой Кристина, – а это как?

Чайка едва заметно улыбнулась.

– Это так, что на деле, если уж на то пошло, не тебе надо переживать за Рому. А ему за тебя… в моей компании.

– Почему? – спросила Рысь, и тут брови ее поползли вверх, когда рука сталкерши не двузначно легла ей на ягодицу.

– Теперь, поняла, – улыбнулась Мария, убирая руку и освобождаясь от объятий.

– Ага, – Рысь покраснела, явно стесняясь, но все же спросила, – а как… ну это происходит, ну… я что-то не понимаю…

– Да оно тебе и не нужно, – Мария подобрала винтовки, закинула «Молот» за спину, а на СВД оперлась словно на костыль, и продолжила, – потом объясню, может быть. Пойдем назад?