Ожерелье

Владимир Опёнок

Ожерелье. Сборник стихов

И ты читатель благосклонный, привычно скукой утомлённый, тупым киём вооружённый – очнись, отринь оковы сна!

Судьбы каприз

В безвременье, на камне одиноко

Ждала душа родителей земных.

Познав любви блаженство и утробу,

Явилась в мир, былое позабыв.

Распахнутыми детскими глазами

Взирала на суровый выбор свой.

Ей крест судьбы саднил младые плечи,

Но не дано нам сбросить крест долой.

Он жизни вечной верная картина,

Где всё на месте: скука, ад и рай.

Где время ускользает неприметно

И кто-то тихо вымолвит: «прощай».

Едва дождём посеребрит осенним

Висок…

И вниз качнуло чашу бытия.

Где Смерть безвинною улыбкой

Вернёт всё на круги своя.

И жизнь не приз?

Таков каприз…

Честь

Он – воин!

Даже если он один.

Иль Один…

Кто тому порука?

Таким всего важнее честь!

Беречь её – нужна наука.

Та, что нагрянула с Небес,

Когда Волхвы вершили время.

Когда сословий ладный строй

Смирял разнузданное племя.

Теперь всё в прошлом и в дыму.

Но свет зари рождает утро!

И вновь трубач трубит подъём

На ратный труд или к заутре.

Где братства дух, там смерти нет!

Там в вечность торная дорога.

Её пройти, утратив честь,

Нельзя!

Бесчестье – не по нраву Богу.

Баня

На вид немного неказиста

И мхом обильно заросла.

Внутри – уют.

Там сухо, чисто.

Берёзы веник и трава.

Как водится, полынь для крепкого здоровья,

Чтоб хворь из тела поскорей изгнать,

Да выбить дурь из головы.

А прежде…

Очиститься от нечисти, воспрять!

Да в полный рост окрепшим и могучим

Испить с ковша водицы ключевой.

Затем в студёну прорубь

Без раздумий…

Тая дыханье, ухнуть с головой!

В ней предки зачинали и рожали!

В ней обмывали, и в последний путь

Горючими слезами провожали

Тех, кто ушёл.

Их ныне не вернуть.

Из века в век, парилкой исцеляя,

Стоит безмолвно в закутке она.

Из ветхих брёвен, мохом обрастая,

Заветная, родимая мыльня.

Вожак

Едва Ярилы лик над горизонтом,

Даруя свет, даёт живому ход,

Вожак, природы естеству покорный,

Ведом чутьём, отправится в поход.

Уйдёт на промысел, на поиск пропитанья.

Хоть снег идёт, хоть дождик мороси.

За ним угрюмые по зову крови

Бредут самцы и каждый полон сил.

Любая схватка, бой – им лишь бы повод!

Где можно вдоволь поразмять тела.

Да груды мышц, ту крепость и отвагу -

Природы дар, отпущенный сполна.

Вожак всё чует, зрит и понимает.

Он обречён успех им принести.

В охоте…

А едва не совладает,

Мгновенно смерть!

И жизнь уж не спасти.

Тяжёлой доли не страшась, иные

Двуногие презренные «вожди»

Ведут толпу на гибель, как чумные.

Им страх неведом, жадности полны.

Они порочны, лживы и притворны!

Им незачем страшиться за своё.

Таким не стыдно.

Вовсе не зазорно

Опустошать казну – оно моё!

Увы, Устав промеж людей возможен,

Когда Природы крепкая узда

Взнуздает!

И лукавые вельможи

На плахе сложат головы.

Тогда…

Прозрение

Подобно буйволу, впряжённому в повозку,

Тянуть на горку клади тяжкий груз

Прилежный ученик весьма упорно

Грызёт гранит наук, мотая всё на ус.

Он сам избрал нелёгкую задачу:

Познать науку, чтобы ей служить!

И устремился на вершину знаний,

Завидя там спасение души.

Так полагал он, но когда увидел

Зловещий сон, где всё ещё живой,

Став академиком седым почтенным,

Утратил веру в Бога и покой.

Его Евангелие – строгие резоны!

Обоснований, умных доводов потьма.

Ему без предисловий всё понятно.

Давно на полки сложены слова.

Однако Бога нет на пыльных полках.

Он в сердце обывателя живёт.

Рождая нежность, веру и надежду,

Украсит день, даруя нам восход.

Проснулся весь в поту, сей ученик дотошный.

И ужас обуял внезапно, вдруг!

Постиг он: пониманье невозможно!

Без веры нет ни жизни, ни наук.

Вершина

Есть жители Земли.

Иные – в подземелье.

И те и эти могут согрешить.

Другие между делом в Поднебесье

Проникли, растревожив Небожить.

Теперь им не дано уйти с вершины,

Обратно хода нет и спрос вдвойне.

Зовут их – небожители.

С равнины

И носят подати и слушают оне.

Однако небожителям пора бы

Понять:

За всё придётся заплатить!

Ведь скоро Небосвод и слава, деньги, бабы.

А после Небосклон себя явит.

Мораль проста: не стоит полагаться, други,

На миг успеха.

Он – неуловим!

Пройдут года и снова мы в испуге,

Как прежде, у подножия стоим.

Посвящение Русскому Языку

Из глубины веков,

Из беспросветной мглы Вселенной,

Дошед до нас, истерзан, но живуч,

Язык Богов славян – их веры, дел, их предков, –

Как прежде дерзок, непокорен и могуч!

Он искрою живой во мраке ночи

Явил нам сокровенное Небес.

Он лучезарен, выверен и точен.

Не раз забвенью предан, но воскрес!

Спешит заря обрадовать улыбкой

То племя, в ком язык Богов живёт,

В ком русский дух несокрушим и Время

В ком право первородства признаёт.

Язык победы, доблести и славы!

Язык прощенья, мира и любви!

На поле брани ты – отважный, бравый,

В молитве – тих у Спаса на крови.

Взметнётся ввысь душа за Русской Речью.

Её не сбить: не выйдет, хоть умри.

Там Ангелы с улыбкою приветят,

По-русски изъясняются они.

Священный Храм!

Сиять ему вовеки!

Его заветы в сердце береги.

Святой Руси быть суждено навеки.

Господь хранит!

Помилуй и спаси…

Довольно нам тужить и сокрушаться.

Постыло сердце скорбью бередить.

Грядёт пора с друзьями побрататься,

А недругов по-русски сокрушить!

Власть

В зените солнца диск,

Дрожь в воздухе,

Усталость.

Живое изнывает на Земле!

И только гриву льва игривый ветер

Колышет в жёлтой выцветшей траве.

Её хозяин – мощь и благородство!

Инстинкту предан, опытом ведом.

Ему по силам много, но зазорно

Бояться схватки, думать о былом.

Он власть неспешно поступью являет.

Подвластно всё, таков вождей завет!

И прайдом львиц Судьба вознаграждает,

Так, царствуя, продлит недолгий век.

Таким же вожаком рождён мужчина.

Отвага, дерзновенье – всё к лицу!

Но нынче он свою утратил силу.

Рождённый львом, а вырожден,

В овцу…

Коса

Косой хвалится пышная девица,

С ума сводя завистливых подруг.

Парней смущая, стоит ей явиться –

Все в изумленьи замирают вдруг!

С косой тугой и в мантии судейской

Вершит судья суровый приговор.

По совести осудит за злодейство.

Сослав на муку:

В лагерь…

За забор.

Старателен и кропотлив в работе,

Награды не желая никакой,

Без роздыху и вечно на покосе.

Мужик…

С ним оселок с косой.

Взмахнёт косой неслышно и по делу

В плаще и капюшоне, как всегда.

Красы нездешней – Смерть,

Извечно – девой.

Сбирая жатву,

Не спеша…

Любя.

Теперь немного проку в инструменте.

Другим у нас и косят и влекут.

Однако, символ власти неизменно –

Коса!

Извечный атрибут.

Ошибка

Однажды кто-то вмиг постиг:

Ошибка – свойство жизни!

И мира миру пожелав,

Дух испустил на тризне.

Тех слов остался явный след

В надгробии печальном.

Едва кончины скорбный час

Явил венок прощальный.

Как ни старайся – всё одно!

Все канут в мир за гробом.

На этом свете не дано

Жить вечно из утробы.

Везде ошибка и обман.

Нет веры, худо братцы!

Она всегда, сама собой,

Случится…

Хоть усра-ься.

Возьми хоть сон,

Хоть явь возьми,

Везде одно и то же.

Ошибка у людей в крови

Зашита нам под кожу.

Её не обойти, нет сил.

Вовек стоит на страже.

А стоит солнцу воссиять –

Мгновенно тенью ляжет!

Мораль сей рифмы такова:

Задумайся о тризне!

Нагрянет тихо,

Точно,

В срок…

Ошибка – свойство жизни!

Пугало

Тужило Пугало в тиши, на огороде.

С шеста зевая, ни живо и ни мёртво.

Устроено не нами, но в Природе:

Одни пьют мёд,

Другим…

С помоями ведро.

То Пугало из памяти истёрли.

О нём забыли меж обычных дел.

Когда старушку в церкви отпевали,

Продав избушку да земли надел.

Теперь оно привычно устрашает

Пичуг и зайцев – местное ворьё!

Во снах былое редко воскрешает.

И вроде живо?

Вряд-ли…

То враньё.

Но тьма ушла – заря опять ликует!

На небе ярко полыхнул рассвет!

А Пугало по-прежнему тоскует.

По прежней жизни,

Той…

Которой нет.

Оно грустит, ему не до веселья.

Окончен путь и продолженья нет.

Не суждено, как впредь, на новоселье

Отправиться…

Едва забрызжет свет.

Неспешно дни ползут и Пугало ветшает.

С шеста сползло, на помощь –

Ни души!

Так всё живое криком начинает,

А угасает медленно.

В тиши.

Мёртвый строй

Строй мёртвых – это Мертвый строй!

Так предки войско называли.

И в смертный час, идя на бой,

Печалью сердце не смущали.

Тому причиною – обряд!

Всех заживо отпел священник.

А душам, в Небесах паря,

Неведом страх или мученье.

Не зная крови, боли, ран,

Они с победой ожидали.

Тех,

Кто вернётся – грудь в крестах!

И почестями их встречали.

Иных, кто в землю пал навек,

Приветят Ангелы в чертогах.

Им славу вечную поют.

Они навечно подле Бога.

Окрылённый любовью

Россию одолеть нельзя!

И тем она прекрасна…

Глава I

В большой семье жил мальчик Федя.

Таких в России – миллионы!

Должны рождаться, славить Бога

И соблюдать его каноны…

В той стороне всех женщин краше,

Подобно ниве плодородной,

Цвела красавица Наташа.

Своей фигурой детородной

Она с ума сводила многих:

И стар и млад вослед глядели,

Когда вдоль улицы

Неспешно

Лебёдушкой плыла.

И…

Столбенели!

Меж тем Наталья замуж вышла

За добра молодца Ивана.

Родив в любви сыночка Федю,

Жила как прежде.

Непрестанно

Заботу мужа ощущая,

Кто рослым, статным исполином

Свой долг отдать Отчизне милой –

Готов тотчас.

Хватило б силы.

Отчизна в той земле далёкой

Пеклась о детках постоянно.

Их будущность – в руках надёжных!

И верой, правде

Безоглядно

Учили деток чародеи.

Волхвы – посланники Небес!

А их священные Трезоры

Взирали пристально окрест.

Причина этому – устои!

Природой данный нам канон.

Когда родившись мальчуганом,

Взрастал мужик.

Ему – поклон!

А девочка на свет родившись,

Взрослея, песнь любви поёт

О том, что любит и страдает,

О том, как у оконца ждёт.

И как-то раз пошла Наталья

За сыном Федей в детский сад.

Там ребятня смеялась звонко,

Во всю делили шоколад!

Она вошла во дворик светлый,

Промеж детей играл сынок.

Наталья ласково и нежно

Его окликнула…

Вдруг скок!

И вот он Федя лучезарный

Стрелой летит на мамин зов!

Примчал курчавый, благодарный

За руку взял, домой повёл.

Покамест шли он без утайки

Поведал матери о том,

Что любит Оленьку и Катю,

Готов жениться.

И притом,

Взять в жёны их обеих сразу!

Чтоб время даром не терять.

Наталья улыбнулась сыну:

«Ну что ж, неплохо,

Только знать

Пора тебе, мой сокол ясный,

Вначале –

На одной женись!

А вот затем и по согласью

Другой всем сердцем отворись».

«Но как же так?!»

Восстал ребёнок:

«Зачем мне мешкать и роптать?

Люблю я девочек!

С пелёнок.

Хочу жениться,

Хватит ждать!».

Наталья мило улыбнулась.

Затем склонилась невзначай.

И от души расхохоталась,

Сынишку чмокнула:

«Так знай, мой богатырь голубоглазый,

Вперёд детишек нужно в дом!

Они гурьбой весёлой, разной

Наполнят жизнь.

А уж потом,

Другой жене рожать придётся.

Причём в любви.

Иначе – крах!

Вся жизнь печалью обернётся,

Без деток.

Горестно, в слезах».

Глядит, задумался сынуля.

Наморщил лоб, нахмурил бровь.

Видать о детках не подумал.

Он мал ещё,

А тут – любовь…

Наталья, помолчав немного,

Взъерошив волосы ему,

Негромко молвила:

«До срока,

Не говори ты никому,

Что любишь двух.

Тем паче сразу!

А в сердце тайну сохрани.

Вот малость подрастёшь

И сразу,

Узнаешь цену ты любви».

Тем успокоила мальчонку.

Хотя, какое там?

Навряд.

Домой идут они степенно.

Рука в руке, уста молчат.

Глава II

Возможно,

Сильно удивлён!

Быть может,

Даже поражён!

Прилежный, образованный читатель.

Когда услужливый прогресс

Возносит женщин до Небес,

О двоежёнстве ль речь?!

Наталья, мужняя жена,

Она, казалось бы, должна

Сберечь покой ребёнка.

Меж тем, потворствуя ему,

И мне неясно – почему

О жёнах речь ведёт!

Видать,

Готова их принять.

Возможно двух,

А может пять!

Тебе то что за дело?

Всё верно, дело не моё.

У каждого своё житьё.

Пускай дерзает смело!

Не мне о том судить-рядить.

Природу, брат, не запретить!

Коль любишь двух,

А ну,

Возьми!

Попробуй!

А, если трёх, то не взыщи

И на судьбу ты не ропщи.

А ухвати покрепче гуж,

И, если сможешь,

Сдюжь!

По счастью, так заведено,

Мужицкой силе быть должно

Покуда рядом бабы.

В том мудрость высшая Небес!

На том не нужно ставить крест.

Однако, люди слабы.

Наказ Природы соблюсти

И жизнь, как водится, в чести

Прожить бы.

Кабы, кабы!

Но это мне не по плечу.

И я смирился!

Промолчу…

Наталью лучше вспомню.

Её судьбу припомню.

Глава III

А между тем, рука в руке,

Домой идут неспешно.

Маманя с Федей.

Мальчик сник!

Маманя смотрит нежно

На отпрыска.

Ему теперь любви знакомо чувство.

Он будто враз набрал годков,

И повзрослел, как будто.

И вдруг,

Шальную мысль родив,

Иных фантазий средство.

Наталья мигом увлеклась

И возвратилась в детство.

И вспомнила,

Как встарь, её

С рассвета ежедневно

Водила мама в пансион.

Исправно и усердно.

А в пансионе

От зари

До самого заката

Учили деток выживать!

Там жили небогато.

Поэтому,

Окончив курс и получив дипломы,

Они к суровой жизни вкус

Имели.

И готовы

Сносить невзгоды,

Как и все.

Одно лишь под запретом:

Незыблемость природных догм!

Бранить зимой и летом,

А также осенью, весной,

Что, впрочем, нам известно.

По той причине, милый мой,

В округе давка, тесно!

От малышей…

Иных не счесть.

Так много нарожали.

Теперь вскормить да воспитать,

Чтоб дело продолжали.

И пуще прежнего радеть

О муже, о семействе.

Он есть опора и оплот!

Он пресечёт злодейство.

Муж начеку, готов всегда

И к схватке, и к работе.

Он вырос крепким мужиком

И сдюжит всё.

Не бойтесь!

Таков мужик.

Его Творец снабдил могучей волей.

Влюблённый в женщин, как поэт,

Он дерзок, своеволен!

Никто не в силах запретить

Любить

И быть любимым.

А возраст не указ ему.

Ему всегда от силы –

Лет восемнадцать!

Так мужей устроила Природа.

И спорить с ней – напрасен труд.

Рискни!

И стань уродом…

Такой в державе был закон,

Природы устроенье –

Превыше всех людских затей

На радость, не забвенье.

Сакрально знание Небес.

Подмены не бывает!

А кто иного захотел

Обычно вымирает.

Немало на Земле структур

И нездоровых граждан,

Кто изменить натуры ход

Пытался

Не однажды.

Им горестный грозит удел,

Их племя канет в лету.

Идти Природе вопреки

Опасно.

Толку нету.

Идти Природы супротив

Нет смысла никакого!

Жаль римлян…

Им бы жить, да жить,

Да, выродились.

К слову…

Но убедительней всего

Примера нет и ныне,

Когда Гоморра и Содом

Исчезли враз в пустыне!

Когда их разум помутнел

Визжали, пели, выли!

Отринули дары Небес

И в гости пригласили

Разврат.

Он, тут как тут.

И всюду срам, утехи.

Но сгинули.

Прощенья нет!

Без Бога всё прорехи…

Тех городов давно уж нет,

Тела давно истлели.

Но память цепкая с тех пор

Хранит…

Ведь в самом деле!

Как жалко всех, кто не узрел

Перед своей кончиной –

Нет выше правды Бытия,

Жить праведно,

Людиной!

Одна есть правда на Земле!

Одна на белом свете.

Любовь.

Её творит Отец.

Творец.

А все мы – дети…

Глава IV

Чуть позже,

Через двадцать лет

Взяв в жёны Катю, Олю,

Зажил наш Фёдор, как в раю,

В достатке,

На приволье.

Родив ему детишек тьму,

Те жёны, как ведётся,

Довольны были им,

Отцом,

Когда другим неймётся.

Неймётся тем, кто одинок,

Покинут, предан, брошен.

Кто прозябает за бугром

И жизнью огорошен.

Но, будет!

Вовсе не с руки чужие страны хаять.

Пускай живут там вахлаки,

Пускай не процветают.

А здесь всё живо,

Всё цветёт!

И деток очень много.

Хотя, конечно, эта быль –

Фантазия немного.

И всё же,

Что плохого в том,

Что муж любвеобилен?

Он создан Небом,

На века,

Любви расправит крылья!

И окрылённый, без помех

Взлетит над суетою.

Любовь вне времени.

Совсем.

Всё Небо пред тобою.

Имея жён хоть двух, хоть трёх,

Муж счастлив и доволен.

А, разве, лучше любодей,

Распущен и фриволен?

А, разве, лучше содомит,

Что чтит разврат и похоть?

И не считает за людей

Всех тех, кому не плохо.

Оно понятно,

Поскорей вернуть желает время.

Забыл:

Гоморра и Содом навеки в безвременье!

Но он усердно точит нож

И копит злость подспудно,

Всё время жаждет отомстить!

Ему всё время трудно!

Глядеть на счастье,

На любовь,

На деток, на веселье –

Такого, вовсе не резон,

Зазвать на новоселье.

Однако, содомит из тех,

Кто с виду непорочен.

Кто ложь и правду сочетал,

Чьё сердце червоточет!

И всё же, жалок содомит,

Старается напрасно.

Природу одолеть нельзя

И тем она прекрасна!

Благословенна та земля,

Где жив уклад Природы.

Где благочестие в чести!

И места нет уродам.

Живёт там славный и не злой

Народ,

Зовут – славяне!

На этом, сказ мой, завершу.