Лесной воин. Начало легенды

– Дааа, – протянул Костя, – даже летелось жутковато, несмотря на весь мой стаж полётов на этой посудине…

– Не удивлён! – воскликнул Лёха, – я бы вообще на борт не сел в такой туман!

– В том-то и дело, – перебил его Константин, – что тумана не было, когда взлетали. На пол пути примерно сюрпризом появился.

Неспешно, за не принуждённой беседой, парни дошли до базы. Сразу пройдя в камеру хранения с раздевалкой, Костя взял всё необходимое, рабочую одежду, каску, и пошёл к выходу.

– Ты что, даже не поужинаешь? – услышал он сзади голос деда Коли.

– Да я уже хочу прилечь, – ответил Костя, – устал я что-то от такого полёта. У нас поем.

– Ну тогда погнали, – ответил ему Николай Афанасьевич, – цепляй молодого и в карету! Я тоже не голодный.

– Да пусть хоть поест, – сжалился Алексей.

– Нече ему разъедать в столовых! – проворчал дед Коля, – пусть привыкает к суровым мужским условиям!

Мастер их единственной бригады, Александр Сергеевич, как раз разговаривал с группой молодых парней из трёх человек. Сменился медик, помощник повара и напарник Кости с его звена. Осталось разобраться кто из них, кто.– А какой из них наш? – спросил Костя.

– Без малейшего понятия, – выкрикнул Николай Афанасьевич в ответ, направляясь к стоянке с техникой, – спроси у мастера.

– Александр Сергеевич, – обратился парень к мастеру, – кто из них под моё крыло? А то мы уже ехать собираемся. По такому туману хочется побыстрее уже до вагона добраться.

– А, Костя, знакомься, – повернулся к нему мужчина, – Миша, твой новый напарник. Миша к нам только после института, опыта работы нет, так, прошёл стажировку на одном из не островных цехов, так что сильно его не бросайте на амбразуру, сначала научите и покажите, что к чему. Парня хвалили, сказали хорошо учится и быстро схватывает.

– Хорошо, – ответил Костя и улыбнулся, пожимая новому напарнику руку, – постараемся сильно не грубить. Тогда мы поехали?

– Да, конечно, – ответил мастер, – завтра заскочу, проведу инструктажи по стандартной схеме. Где-то после обеда, часа в три.

– Хорошо, – ответил парень и кивнул Михаилу, предлагая проследовать за ним.

– Ладно, я, пожалуй, побежал, – сказал Алексей, стоявший всё это время рядом, – а то надо ещё собраться, скоро думаю туман рассеется!

– Давай, – вымученно ответил Костя, – счастливо отдохнуть!

Снова шум мотора. Ещё не успели отойти от вертолёта, как снова в путь. Час езды по подобию дороги, пересекая болота и плотный лес. "Чем наш лес хуже африканского? – подумал Костя, – настоящие сибирские джунгли!". Иногда болотоход взрёвывал так, что уши закладывало. Это случалось на особо сложных участках пути, где, выйдя из машины, можно уйти с головой в пучину, и никто никогда тебя не найдёт.Алексей быстро развернулся и скрылся в лестничном проходе, убегая на второй этаж, где находились душевые и комната отдыха, а Костя и Михаил направились к стоянке, где дед Коля уже завёл двигатель на своём болотоходе. Болотоход был универсальным, с лебёдками спереди и сзади, небольшим кузовом, оборудован рукой-манипулятором и противотуманными прожекторами, помимо дополнительных фар на крыше. В общем, это была машина-мутант, приспособленная почти ко всему, сделанная на заказ для их компании какой-то из множества подрядных фирм.

Вскоре на горизонте появились очертания кустовой площадки. Постепенно машина приблизилась к разрыву в обваловании и прошла сквозь невидимые врата. Данный периметр уже успел стать своеобразным домом для Кости, ведь почти все годы своей работы он провёл именно здесь.

И вот всё пошло своим чередом. Болотоход загнан в своеобразный гараж, сделанный самими Костей с дедом Колей, да бывшим третьим напарником. Вагон-дом открылся ключом и вновь распахнул свои двери. Включился свет. Заполнился и зашумел электрический чайник. Всё абсолютно по стандартной схеме. Разве что озирающийся по сторонам мальчишка не вписывался в старый сюжет. Хотя Михаил был не таким уж и мальчишкой. Совсем недавно он справил свой юбилей. Целых двадцать лет! Но сейчас он действительно чувствовал себя мальчишкой, не знающим куда себя деть и чем занять, чтобы быть полезным в этом трио.

– Дед Коль, что мне делать? – неловко спросил он, – а то все чем-то заняты, и я чувствую себя неуютно, просто стоя без дела.

– Хех, – усмехнулся старик, – наслаждайся минутами отдыха, парень! Здесь тебе не курорт! Ещё успеешь поработать, да так, что об отдыхе мечтать будешь! А вообще, если серьёзно, спроси Константина Александровича, тут он босс! Все эти мастера и прочие начальники далеко и не катаются к нам без повода, так что тут мы сами по себе.

– Ты же знаешь, что я не люблю, когда меня называют по имени и отчеству, – услышал Михаил усталый голос Кости сзади. Он переодевался в рабочую одежду и собирался на обход.

– Ну извините, Константин Александрович, не удержался! – хихикнул Николай Афанасьевич и подошёл к шкафчику. – Пошёл я вообще сгоняю в душ и сварганю что-нибудь пожевать, а то потеряем парня, помрёт с голоду! – подмигнул дед Коля Михаилу и вышел на улицу. На улице около бревенчатого гаража-навеса стояло некое подобие летнего душа. Воду правда приходилось таскать вёдрами из небольшого озерца неподалёку, но зато летом можно было не ездить два раза в неделю по часу в центр (как называли контору местные) с одной лишь целью помыться. К тому же мыться можно было каждый день.

– Почисть вон картошку возьми, – бросил через плечо Костя, – так дед Коля быстрее приготовит поесть. Она в шкафу, в самом низу, в мешке. Увидишь. Если хочешь, можешь и хлеб порезать. А вообще распределение следующее: дед Коля – водитель, а также готовит есть и следит за порядком в вагоне, я смотрю за работой всего, что ты здесь видишь, а ты – мой помощник. Но так как ты ещё ничего не знаешь, помоги Николаю Афанасьевичу. Я сейчас пройдусь по скважинам и приду.

С этими словами Костя вышел в дверной проём, где не за долго до него пропал дед Коля. Михаил вздохнул и полез в шкаф:

– Прям как в армии, – произнёс он в слух свои мысли. Но без капризов начал накидывать картошку из мешка в кастрюлю.

***

Костя неспешно шёл вдоль ряда скважин, проходя и осматривая поочерёдно каждую из тридцати четырёх штук. В левой руке он держал фонарь, освещая уже тёмную, да в добавок туманную местность, в правой специальный "ключ-усилитель"для открытия "особо вредных"задвижек. Ключ был неким подобием монтажки с наваренными на неё штырями. Дойдя до последней скважины и обернувшись, парень увидел лишь туман. Вагон, как и прочие постройки, было совсем не видно. Лишь ряд скважин, постепенно пропадающий в белой пелене. Костя приподнял бровь, – мдааа, давно я у нас такого тумана не видел. Хотя именно такого, пожалуй, вообще никогда, – немного подумав, добавил он.

Вдруг сзади раздался непонятный скрипящий звук. По спине парня пробежал лёгкий холодок. Он обернулся к насыпи обвалования, которая возвышалась на два метра почти сразу после последней скважины, возле которой стоял Костя. Парень с трудом вглядывался в темноту сквозь туман.

Любопытство всегда было слабой стороной Константина. Вроде нормальному человеку следует утешиться фразой, вроде "это дерево скрипит от ветра", и бегом "чесать"к вагончику, но Костя, прекрасно понимая, что это не звук скрипа ствола, пошёл к насыпи.

Пронзительный скрипящий писк повторился. Парень остановился. Не смотря на пересиливающее любопытство было жутко. "Развернись и бегом в вагон"– мысленно боролся с собой Костя, но снова двинулся к обвалованию. После второго раза явно было слышно, что источник звука за обвалованием. Мурашки продолжали бежать, распространяясь по всему телу. Наступив на насыпь одной ногой, Костя выждал. Звук не повторялся. Его отсутствие ещё больше насторожило парня, но, как на зло, ещё больше заинтриговало. Новоиспечённый разведчик полез на обвалование.

Поднявшись, он всмотрелся в туман. Почти ничего не видно. Вдруг звук повторился. Парень хоть и ждал его, вслушиваясь, но от неожиданности чуть не свалился обратно, туда, откуда залез. Он присел. Было слышно, что что бы это ни было, оно немного отдалилось.

Снова звук! Прям в направлении взгляда парня! Злючий туман… Не видно ни зги! Костя начал потихоньку спускаться, стараясь не издавать ни малейшего звука и выключив фонарь. "Что ты делаешь?!"– снова мысленно прошептал себе парень, – "Вали отсюда! Тебе это не нужно!".

Но ноги продолжали двигаться в направлении звука. Вот он снова повторился. Парень уже привык к жуткому чувству сердца в районе поясницы и продолжал идти. Звук снова немного отдалился. Костя ускорился, стараясь по-прежнему не шуметь. Вот звук, который стал "скрипеть"чаще, начал приближаться. С его приближением парень всё ускорялся, ведомый не понятной манией. Вот Костя уже почти перешёл на бег. Звук всё ближе. И когда уже стало слышаться, что источник звука почти на расстоянии вытянутой руки, парень неожиданно запнулся и упал.

Голова угодила в булыжник, размером с кулак, не понятно откуда взявшийся в лесной болотистой местности. Последнее, что увидел Костя перед тем, как его сознание угасло, это лишь плотные слои непроницаемого тумана, который словно продолжал становиться всё плотнее…

Кто ты? Друг? Или враг?

Минуло восемь долгих зим. Мальчик вырос и стал совсем взрослым. Он уже в совершенстве владел всеми секретами леса, за исключением секрета перевоплощений. Этот секрет считался самым тайным и передавался Древом Жизни только мужской половине хранителей, по достижению восемнадцати лет, при обряде посвящения у Живого Алтаря. Именно в восемнадцать, как считалось, сформировано внутреннее тело хранителя, его дух. И именно от силы духа зависела сила дара перевоплощения: кто-то ограничивался грызуном (но таких, конечно, почти не было), а кто-то более крупным зверем. Даром превращения в медведя обладал только отец Рагона, как до него его отец. Именно "мужчина с ликом медведя"становился вождём, так как он обладал самым сильным и чистым духом.

И вот последняя весна перед посвящением подошла к концу. Солнце уже пекло нещадно и дышало жаром. Ветра не было вовсе, и листья на деревьях свисали молча, не издавая ни малейшего звука. Рагон мчался быстрее ветра.

Сегодня ему стукнуло восемнадцать, сегодня он должен пройти посвящение. Но, как на зло, именно сегодня его маленький дом, где жил лишь он со своей матерью, подвергся нападению безмолвных. Парень как на яву видел пробирающиеся через заросли тела. Лес его не подводил и показывал мысленные образы вражеской группы. Всего юный хранитель насчитал семь тварей. Они шли крадучись, стараясь не спугнуть жертву, которой они выбрали женщину средних лет, одиноко сидящую перед костром, вблизи небольшого шатра из шкур. Охотники даже не подозревали, что эта женщина уже давно знает об их приближении. Не знали они и о мчащемся подкреплении. Их рыбьи чешуйчатые головы с глупыми выражениями лиц, которые им придавали рыбьи рты и выпученные глаза, вертелись по сторонам, подбирая наилучший подход к добыче. По непонятным причинам твари покинули своё речное поселение и углубились в лес в поисках пропитания. В этот раз, к их сожалению, они ошиблись в выборе жертвы.

Женщина без каких-либо переживаний сидела у костра, лишь изредка вставая помешать похлёбку в вихонке, висящей над костром. Вихонкой у клана хранителей назывался небольшой котелок, вырезанный из красного дерева, древесина которого не поддавалась огню, что было удобно при готовке еды. Из этого же дерева у хранителей изготавливалась вся посуда и всё что сталкивается с огнём. В особых случаях любители шестов и посохов использовали это дерево для создания оружия. Особенностью был и тот феномен, что любой предмет для сохранения прочности необходимо было вырезать цельным. Под воздействием огня древесина нагревалась, принимала ярко-красный цвет, но не загоралась.

Безмолвные остановились на границе поляны, по-прежнему не сводя глаз с добычи, сидящей к ним спиной. И когда они уже собирались кинуться к, ничего не подозревающей, как они считали, жертве, сзади раздался еле слышный булькающий хрип. Обернувшись, твари увидели одного из своих, с торчащим из груди наконечником стрелы. Изо рта у него густым потоком вытекала тёмная кровь. Глаза тупо уставились в пустоту. Простояв так ещё мгновение, бывший хищник, ставший жертвой, осел на землю, погрузившись в высокую траву. За его спиной стоял молодой воин, одетый лишь в коричнево-зелёные штаны с висящим на груди амулетом в виде дерева с ветвистым корнем. В руках у воина был уже опущенный лук.

Шесть пар немигающих рыбьих глаз уставились на незнакомца, шесть острых копий угрожающе поднялись на уровень груди. Молодой воин постоял ещё какое-то время, молча смотря в глаза противникам, но поняв, что первыми они не нападут, решил атаковать сам.

Бросившись вперёд и, таким образом, подготавливая противников к лобовой атаке, парень сместился в сторону, резко меняя направление. Запоздало мелькнувшее копьё крайней твари проскочило на расстоянии ладони от правого плеча. Тут же с силой оттолкнувшись левой ногой от земли, Рагон прыгнул на ближайшего противника и ещё в полёте ударил его кулаком в шею. От удара безмолвного перевернуло в воздухе, а хруст шейных позвонков дал понять, что упавший больше не встанет. Всё произошло так быстро, что, когда твари развернулись, молодой воин уже растворился в листве.

Безмолвные не были простыми тупыми хищниками. Если они и уступали людям, то лишь немного, а их подводные поселения в определённых моментах заставили бы задуматься даже инженеров горных кланов. Поняв, что противник серьёзный и не найдя его взглядом, вся группа встала в круг, выставив наружу свои копья и внимательно наблюдая за зарослями. Рагон тоже знал, что это не глупые создания и понимал их действия, взглядом леса наблюдая за своим врагом. Поэтому, как только противники приняли позицию обороны, юный воин сразу сменил тактику.

Перед мордой одной из тварей неспешно пролетел небольшой листик, упавший откуда-то сверху. Будучи сосредоточенным на стене зарослей, безмолвный не обратил на этот жест должного внимания. Когда молодой воин камнем рухнул в центр их обороны, он застал противников врасплох. Парень, пользуясь моментом и не теряя времени, сразу же свернул шею оказавшейся перед ним твари. Безмолвный даже не успел сообразить, что случилось, как замертво рухнул. В полуобороте Рагон с силой ударил противника, находящегося сзади, ногой. От мощного неожиданного удара в поясницу последнему сломало позвоночник и он, пролетев пару метров, бесформенной тушей прокатился до ближайшего дерева и замер без движения.

Безмолвные, приходя в себя, начали разворачиваться для атаки неожиданно появившегося противника. Развернувшись к парню лицом, безмолвные окружили его и наставили на него копья. Но вихрь отточенных ударов молодого воина на этом не закончился. Успев схватить копьё одной из тварей выше наконечника, парень перехватил руку нападающего и вывернул её на излом. Затем проведя противника полукругом, Рагон оказался снаружи кольца и кинул заломленного безмолвного в своего собрата, сбив того с ног. Оба противника упали, однако, не получив при этом никаких повреждений. Пока всё это происходило, молодой воин подкинул отобранное у противника копьё, перехватывая его правильно и, мгновение спустя, метнул его в последнего стоящего хищника. Держа своё оружие двумя лапами на уровне живота, тварь не успела защититься, и копьё навылет пробило горло. Хрипя и булькая, безмолвный упал, и постепенно его конвульсии прекратились.

Рагон спокойно выждал, пока двое оставшихся в живых противников поднимутся и, придя в себя, подберут копья. Парень не собирался убивать безоружных лежащих врагов, хотя сам по-прежнему оставался безоружным. Юный хранитель ждал продолжения битвы, предполагая следующее нападение со стороны безмолвных, но те, не смотря на своё превосходство и вооружённость медленно попятились. Видимо эффектность боя всё же убедила хищников отступить. Войдя спиной в заросли, твари скрылись, но Рагон силой леса видел, как они немного погодя развернулись и бегом бросились проч. Парень улыбнулся. Неспеша он подошёл к брошенным перед боем луку со стрелами и, подобрав их, двинулся к горящему на поляне костру.

– Ты совсем как твой отец, – сказала женщина приближающемуся воину, – не признаёшь никакого оружия кроме собственного тела.

– …и лука, – улыбаясь, добавил подошедший юноша.

– Присаживайся, я приготовила твою любимую похлёбку из речных моллюсков и корней побережника.

– Спасибо, мам, – ответил парень и, положив лук и колчан, снял с огня полную вихонку густой ароматной жидкости.

– Что-то безмолвные совсем распустились, – проговорил Рагон, похлюпывая любимую похлёбку деревянной ложкой, – когда-то они выбирались из своих подводных речных поселений раз-два в год, по осени, готовясь к зиме. В этом же году это уже третья вылазка, а до осени ещё далеко.

– Что-то заставляет их так себя вести, – задумчиво ответила мать, – не удивлюсь, если и здесь приложил руку лорд Инферно.

– Эргос, – гневно прошептал юноша, сжав до треска ложку.

– Эргос, – безрадостно ответила женщина, – возможно он их попросту запугал.

Рагон привстал и подбросил несколько поленьев в костёр. Огонь с жадностью набросился на новую добычу и заполыхал с новой силой.

– Сегодня твоё посвящение, юный хранитель, не забывай, – напомнила сыну мать.

– Такое сложно забыть, – ответил парень.

– Старших хранителей нет, а женщины к Живому Алтарю не допускаются, так что тебе придётся идти одному, – с грустью проговорила женщина, – ты хоть знаешь где этот алтарь?

– Незадолго до своего ухода, – тоскливо ответил юноша, – отец рассказал мне, где растёт Дерево Жизни. Наверное, он смог увидеть будущее или может почувствовал приближение смерти. Он всегда мне говорил, что я буду самым сильным хранителем. Теперь я понял почему. Потому что буду последним.

– Не говори так, – со слезящимися глазами возмутилась Ниа, – ты найдёшь себе достойную женщину из полянников или из какого-нибудь большого города, и вы заведёте много детей. Кровь хранителей сохранится. Твои дети позже тоже приведут своих суженных.

– Да, – резко высказался Рагон, – пока мы живы, клан хранителей не погиб! Но мама, как я могу найти себе женщину вне леса? Они все слабые как телом, так и духом, к тому же они совсем не приспособлены к жизни в лесу!

– Она научится, – улыбнулась мать. Рагон с большим сомнением посмотрел на родительницу.

– Сначала я остановлю Эргоса! – Громко высказался молодой воин.

– Сначала пройди посвящение у Живого Алтаря, – грустно произнесла Ниа.

– Обязательно, – ответил парень. Он встал и, поцеловав мать, направился к небольшой возвышенности на полянке. Теперь, перед походом к Священному Живому Алтарю, юный хранитель должен был помедитировать до захода солнца. Молодой воин встал на колени на самом высоком месте и закрыл глаза.

***

Когда Рагон открыл глаза, уже наступили сумерки. Полная луна со всей грацией поднялась высоко в небо. Костёр продолжал потрескивать, "переваривая"древесину. Ниа ещё не спала. Душой она была с сыном, поэтому переживания не давали ей уснуть. Молодой воин подошёл к костру и поднял свой лук со стрелами.

– Ты уже уходишь? – спросила мать сына.

– Да, – ответил юноша, – до полночи уже не так много времени, а мне нельзя опоздать. Да и найти ещё надо это Живое Дерево. Я даже не знаю, как оно выглядит.

Парень перекинул через плечо свой лук, колчан и подошёл к матери.

– Ну, мне пора, – прошептал он, – благослови меня.

Рагон встал на одно колено и склонил голову, а Ниа, положив руку ему на плечо и закрыв глаза, прошептала молитву лесному духу, а затем поцеловала сына в лоб. Молодой воин молча посмотрел своей матери в глаза, а затем, резко развернувшись, не оборачиваясь направился к стене зарослей.

Лес встретил юного хранителя непривычной тишиной, даже ночные стрекачи словно боялись подать голос. Не нарушая тишины, Рагон лёгким бегом поспешил в сторону реки. Двигался молодой воин легко и бесшумно, не нарушая сон жителей леса и порой даже перепрыгивая какое-нибудь запрятавшееся в траве гнездо. Ветки не били и не хлестали, примятая трава позади снова поднималась, возникало ощущение, что сам лес прокладывает дорогу юному хранителю. Вот уже вдали начали просматриваться очертания небольшой речушки под незамысловатым названием Светлая. Лунный свет отражался от её гладкой поверхности, и она словно светилась, оправдывая своё название.

Добежав до песчаного берега, Рагон остановился. Дышал он ровно и легко, словно и не бежал вовсе. По берегу реки стелился лёгкий туман, так что ногами парень по щиколотку был погружён в белую пелену.

– Так, берега Светлой я достиг, – вслух проговорил молодой воин, – дальше вверх по течению до старого дуба. Что ж, вперёд, – и юный хранитель снова двинулся в путь. Ноги утопали в мокром песке и плотном тумане. По каким-то неведомым причинам туман стелился лишь по берегу, не касаясь воды, поэтому сквозь прозрачную гладь порой можно было увидеть спящих рыбок, прятавшихся в густых водорослях. Но Рагон не отвлекался и был сосредоточен лишь на пути, который столько лет проговаривал про себя перед сном, чтобы не забыть. Время словно замерло. По левую руку тянулась прозрачная речушка, по правую мелькали молчаливые деревья.

Но вот парень достиг огромного дуба с широкой кроной. Дерево было огромным и угрожающе нависало над тонким росчерком речушки. "Так, теперь снова направо"– уже мысленно проговорил Рагон. Плотный туман поднялся уже по пояс, а полночь была всё ближе.

И снова мелькание деревьев по обе стороны, а на небе ухмыляющаяся луна, окружённая россыпью звёзд, ни облачка. Зато зловещий туман, словно в бесшумной погоне, обволакивал стволы безмолвных стражей всё выше и выше. И вот юному хранителю уже пришлось перейти на быстрый шаг, после пары опасных моментов чудом не случившихся столкновений. "Здорово, – подумал Рагон, вот только тумана-то мне сейчас и не хватало!". Пройдя ещё несколько сотен шагов, парень вышел на большую поляну. На поляне, словно по волшебству, не было ни тумана, ни травы, ни даже земли, как бы странно это не выглядело. Вся поляна состояла из невысокого холма насыпи камней и вгрызшегося в эти камни толстенными корнями огромного старого дерева. Юный хранитель узнал его. Именно это дерево было на его медальоне. Крона дерева накрывала всю поляну своеобразным куполом. Медальон на груди юноши засветился лёгким светом.

– Приветствую тебя, прародитель! – воскликнул молодой воин заученными словами. Но не успел он продолжить как ветви начали двигаться, раздался гулкий скрежет и даже скрип, дерево словно разворачивалось к нему невидимым лицом. Среди скрипа, скрежета и шелеста листьев как раскаты грома зазвучали слова:

– Нее-наа-доо, – словно громким шёпотом протяжно прошелестело дерево. Голос его был громким, но словно вымученным и шипящим.

– Нее-наа-доо лии-шниих слоов, – голос шёл словно отовсюду, – я саа-м знаа-ю, ктоо ты и зачеем прии-шёл сюдаа… Сеей-чаас нее тоо врее-мя, чтоо бы рааз-глаа-гооль-ствоо-ваать поо пуус-тя-каам… Ты доол-жеен спаа-стии нее тооль-коо своой роод, ты доол-жеен спаа-стии всё жии-воо-ее… Этоот деень был преед-скаа-заан еещё нее тооль-коо доо твоо-еегоо, ноо и доо моо-еегоо роож-дее-ниия…

– Сколько же тебе лет? – невольно вырвалось у молодого хранителя.

– Хрмх – послышалось в ответ, словно древнее существо усмехнулось, а затем продолжило, оставив вопрос без ответа – этоо былоо тысячии леет наа-заад… В дрее-внеем проо-роо-чее-ствее гоо-воо-риится оо днее, коо-гдаа поо-явиится воо-иин, коо-тоорый раа-дии своо-еегоо моо-гуу-щее-стваа буу-деет гоо-тоов уунии-чтоо-жиить этоот миир… Ноо каак миир роо-диил рааз-руу-шии-тееля, таак оон роо-диит и гее-роо-еев, коо-тоо-рыее буу-дуут еемуу проо-тии-воо-стооять…

– Героев? – недоумённо переспросил Рагон.

– Даа, – прохрипело дерево, – ты нее еедии-нствеенный, ктоо хоо-чеет ии еещё заа-хоо-чеет смее-ртии Ээр-гоо-саа… Буу-дуут и друу-гииее… Наа твооём нее-лёгкоом пуу-тии тее-бее буу-дуут встрее-чааться каак друузья, таак и враа-гии… Буудь внии-маа-тее-леен… А тее-пеерь стуу-паай… В проо-роо-чее-ствее нее скаа-заа-нноо, ктоо оодее-ржеет веерх, и буу-деет лии миир рааз-руу-шеен… Пооэтоо-муу нее буудь саа-моо-наа-дееян и прии-слуу-шии-ваайся к внуу-треен-нее-муу гоо-лоо-суу… Оон теебя нее ооб-маа-неет… Иидии… И воо-сстаа-ноо-вии баа-лаанс в этоом шаа-ткоом мии-рее…

– Постой, а как же посвящение, обряд и последний секрет? – воскликнул парень.

– Ты ии саам уужее всё знаа-еешь, – ответил древнейший, – а наа ообряды и проо-чуую ееруун-дуу сеей-чаас неет врее-мее-нии… Эргоос с кааждым днём стаа-ноо-виится сииль-неей, аа тее-бее еещё мноо-гоо-муу нее-ооб-хоо-дии-моо наа-ууч-ииться…

– Чему мне учиться? Я же уже узнал и выучил всё, что было можно, кроме последнего секрета перевоплощений, – возмутился юноша.

– Этоо ты таак дуу-маа-еешь, – ответило дерево, – пооз-жее ты пооймёшь… А сеек-реет пее-рее-воо-плоо-щее-ниий тее-бее уужее ииз-веес-теен… Ноо тее-бее нее-ооб-хоо-дии-моо трее-нии-роо-ваать еегоо, чтоо бы доос-тиичь маак-сии-мааль-ноо-гоо рее-зууль-таа-таа… Лиишь тоо-гдаа ты стаа-неешь сииль-неей-шиим ииз храа-нии-тее-леей и смоо-жеешь проо-тии-воо-стооять лоор-дуу Иин-феер-ноо… Поо-спее-шии… Я буу-дуу нааблю-даать заа тоо-боой, ноо нее всее-гдаа смоо-гуу поо-моочь… Проо-щаай, юный храа-нии-теель…