Сорок минут судьбы по-китайски

Папа Добрый

Сорок минут судьбы по-китайски

Все события рассказа, герои, локации, почти вымышлены. Все совпадения с реальными именами, фамилиями, названиями – случайны.

Ши.

В этой квартире я уже бывал пару раз. Как-то приходилось собираться, чтобы обсудить одно дельце. Отличное место. Попасть сюда можно, минуя полицейские посты. Эти идиоты, всегда стоят на одних и тех же местах, и сдвинутся, только если что-то произойдёт.

Квартира съёмная, принадлежит какому-то европейцу, но нам, по большому счёту плевать. Главное, что есть хата, где можно отсидеться, или переждать.

Сегодня я здесь опять, по делу.

Сосватали мне новых компаньонов. Точнее, это меня им рекомендовали.

Дело плёвое, проникнуть в дом, убедиться, что никого нет, оставить устройство. Через неделю забрать. Цена вопроса триста тысяч. Даже предоплату получил, но как-то незаметно для себя, ухитрился проиграть её, им же в карты.

Сижу теперь, разглядываю плотные шторы занавешенного окна. Терплю их бесконечный табачный перегар. Курят друг за другом, не останавливаясь. Как ещё не позеленели, сволочи.

– Ты проиграл, Ши. – толстяк, вытер белую слюну с уголков губ, своими толстыми пальцами-сардельками. – Вскрывай карты.

В этом не было никакого смысла. Было ведь и так понятно, что вся эта шайка считает карты и играет заодно. Но как был велик соблазн отыграться. Твари. А ведь меня предупреждали не садиться с ними за стол.

Я отбросил карты, даже не переворачивая их.

– У нас говорят, – сказал второй, европеец с очень плохим китайским. – карточный долг, долг чести, плати или стреляйся. – и очень мерзко улыбнулся, щербатым забором золотых зубов.

На стол положили «Глок», который перед этим передёрнули, загнав патрон в патронник, и извлекли из него обойму.

– Третий вагон, Ши. Средняя дверь, первое сидение слева. – предложил толстяк. – За одно и проверим, так ли ты хорош, как про тебя говорят.

Я поднялся, и направился к двери. Лучше уж так, чем проиграть весь гонорар, да ещё угодить в долги.

– Оружие дать? – спросил вдогонку третий.

– Есть. – сухо буркнул я.

– Время пошло. – напомнил щербатый.

Мая Чун.

Утро сегодня просто замечательное во всех отношениях. И солнце сегодня приветливое, и не так жарко, как вчера. Вчера в это время уже было настоящее пекло, но сегодня, погода прелесть.

Я одела своё любимое платье. Может, конечно, зря я так нарядилась и забежала в парикмахерскую, чтобы сделать причёску? Отдала целых шестьдесят юаней. Не всё ли равно, что за щепка будет играть за роялем? Хоть бы всё получилось. Хоть бы я им понравилась. Скрестила пальчики, на всякий случай.

– Нет, ну я могу допустить такое, где-то в Нью Йорке. Там подобное сплошь и рядом. Слава Богу, пожила – насмотрелась. Но здесь, в Китае?! Куда только смотрит полиция. – подумала я.

Я спускалась по узким каменным ступеням, наблюдая, как навстречу мне поднимаются две изрядно выпившие девушки, наверное, моего возраста. Негритянка атлетического телосложения, с множеством мелких косичек, несла на своём плече подругу, бормочущую нечто невнятное. Мне пришлось посторониться, чтобы пропустить, но даже этого не хватило. Я буквально вжалась в жёлто-коричневую стену, лестницы, пробитой в природном камне. Однако, негритянка всё равно достала меня своим плечом, и спина почувствовала всю остроту неровной зазубренной стены.

Обернулась, чтобы возмутиться, но вместо этого позавидовала обоим выпивохам. На фоне широких плеч негритянки, и её объёмных ягодиц, талия её казалась просто осиной. Её ноша, что свисала с плеча, и обращена была ко мне далеко не передом, смотрела на меня из-под задранной юбки загорелыми широкими бёдрами, розовой попкой, и скривившимися в насмешливой улыбке надо мной, чуть полноватыми губками промежности, с дразнящим высунутым языком-клитором.

Каким бы не было безобразным состоянием этих девиц, им было чем похвастать. Такие формы, всегда притягивают мужской глаз. Негритянку я видела ещё и спереди, там тоже было за что подержаться.

Бросила беглый взгляд на себя. Доска, ни попы, ни титек.

– Тьфу. – фыркнула больше для виду, и продолжила спуск.

Возмущаться можно и на ходу, а то ещё опоздаю на метро.

За пятнадцать минут до событий.

Чуть не вздрогнул от неожиданности, когда сзади раздался звон велосипедного колокольчика. Звонкий такой, резкий, втыкающийся звуковыми иглами, сразу во всё тело.

– Дорогу, пожалуйста! – попросил старый китаец в оранжевом жилете.

Я сместился в сторону, пропуская его и тележку. Китаец извлёк из урны мусорный пакет и приладил туда новый. Мусор аккуратно уложил в свою двухколёсную повозку. Направился к следующей урне.

Только что я пересёк мостик, с высоченным стеклянным парапетом, сквозь который видел несколько улиц с высоты двадцать седьмого этажа. Полчище высотных зданий из стекла и бетона, извилистые змейки дорог, стрелы эстакад надземного метро, пронзающих город, то тут, то там. Уже неделю в городе, но не перестаю удивляться его архитектуре. Я вышел в средине небоскрёба, но пройдя сотню шагов, уже стоял на земле, на площади, на уровне первого этажа.

Пройдя через площадь, вымощенную узором цветной тротуарной плитки, вошёл в здание и оказался у лифта, надпись над дверями которого гласила, что это восьмой этаж.

Недолгое ожидание, спуск вниз, выход из вестибюля, чтобы вновь оказаться на уличном тротуаре. Пересечь не слишком оживлённую улицу, с минимум туристов, войти в здание. Пройти сквозь него насквозь несколькими коридорами, чтобы с противоположной стороны войти в помещение кафе, соединённого сразу с тремя зданиями. Тихое, уютное, заведение, пользующееся популярностью. На лавры ресторана не претендует, но столик здесь, если что, лучше бронировать заранее.

Если войти в правое здание, окажемся на седьмом этаже, если в левое, на одиннадцатом. Тут главное не заплутать, и хорошо запомнить дорогу. Либо, ориентироваться по указателям. Снова лифт, спуск на четвёртый этаж. Из лифта направо, по переходу к турникетам, за ними фойе станции метро. Да, станция метро внутри дома.

В людском потоке вошёл в вагон. Передо мной движется мужчина. Самый обычный, абсолютно неприметный фрагмент общей утренней массы. Он сразу же нырнул налево, занял свободное место рядом с девушкой.

Мне-то ехать всего одну остановку, так что я прошёл до противоположной двери, развернулся, взялся за поручень. Время сейчас такое, когда в метро не сидят друг на друге. Вполне свободно, по местным меркам. Но, это временное затишье, буквально на двадцать минут, может, чуть дольше.

Девушка, что сидит сразу подле двери, мгновенно приковала моё внимание. Её образ никак не укладывается в общую серую массу. Сразу вспомнился фильм «Матрица», где в одноликой толпе, навстречу Нео проходит яркая блондинка в красном.

Эта, тоже. В смысле не блондинка, а яркая. Облегающее тонкое платье, сочного, насыщенно синего цвета, с открытыми плечами и длинным, скрывающим часть запястья, рукавом. Настолько плотное по тонкой фигурке, что различается рельеф кружева нижнего белья. Разрез подола оголяет белую щиколотку, коленку и небольшую часть правого бедра. Девушка, как тростиночка, настолько худенькая, что кажется невесомой.

Чёрные блестящие длинные волосы утянуты в тугой объёмный хвост. С висков, до самых ключиц, спадают витые локоны. Тонкие брови чуть заметной галочкой к вискам. Пышные ресницы. Не длинные, а именно пышные. Чуть пухловатые маленькие губы, цвета спелой вишни, блестят влагой. Черты лица округлые, глаза азиатские, но я не могу сказать, что она китаянка. Может, из Японии, или вообще, метиска.

На ногах девушки, в тон платью, плетёные босоножки на высоком каблучке, из-под переплётов которых, выглядывают изящные женские пальчики. Ровные, ухоженные, пропорциональные, с идеальным педикюром, и лаком в цвет общей палитры.

Такие ножки снимают для рекламы дорогих косметических салонов и женских журналов.

Я засмотрелся.

Девушка почувствовала мой взгляд, засмущалась, попробовала задвинуть ножки под сидение, и поджала к себе маленькую женскую сумочку, ослепительно белую, что держала на коленях.

Я понял, что таким вниманием смутил её, и постарался дистанционно извиниться. Улыбнулся, даже, вроде как немного склонил голову, то ли здороваясь, то ли винясь.

Мужчина же, что уселся рядом, выглядел крайне неряшливым.

Чёрные, хорошо поношенные, с трещинками кожаные туфли, давно не видевшие щётки. Непонятного кроя чёрные штаны. Но как по мне, так домашние треники с вытянутыми коленями. Футболка, но скорее даже майка, цвета хаки, поверх которой тёмно-коричневый, видавший виды, пиджак. На голове тёмно-синяя бейсболка, с протёртым до торчащих ниток, краем козырька.

Голова у мужчины опущена, лица не разглядеть, но подбородок сизый, как при проклюнувшейся щетине.

Приятный женский голос объявил мою станцию.

Не спешу пока выходить, выпускаю народ. К тому же, мне показалось, что и девушка намерена подняться, но, тоже не спешит.

Может, попробовать познакомиться? Вот только как? Мой китайский, совсем никакой, да и английский, оставляет желать лучшего. Вот уж действительно, те моменты, когда вспоминаешь родителей, что заставляли учиться. Ну, конечно, я же умнее их. Где мне, этот их английский, может пригодиться. Эх, жаль, что родители не пороли за лень, которая, вроде как, вперёд меня родилась.

Подхожу ближе к дверям. Неопрятный мужчина поднимается, и девушка вынуждена ещё подождать. Показалось, что в руке мужчины что-то блеснуло. Нужно поспешить, желающие войти в вагон уже проявляют нетерпение.

Уже выйдя из вагона, услышал звук падения, словно уронили тяжёлую сумку. Обернулся. Девушка лежала на полу, раздался истошный женский крик, вагон резко начал пустеть, народ повалил наружу, и меня сместили в сторону. Однако, в проём распахнутой двери, я видел, как из-под девушки, расползается лужа крови. Никогда не видел таких кровотечений. Словно кран открыли.

Какой-то пожилой китаец закричал, стал указывать на меня. Его поддержала, стоящая рядом китаянка. Я попятился.

Словно черти из табакерки нарисовались трое полицейских. Один сразу же направил на меня оружие, двое накинулись, повалили и скрутили руки. Из кармана моего пиджака они извлекли сложенную опасную бритву, с белой костяной ручкой и следами крови. В кармане же оказалась не принадлежащая мне перчатка. Самая обычная, с пластиковыми пупырышками. Которой, даже в голодный год, грош цена. Клапан кармана тоже выпачкан кровью.

Через минуту я уже сидел в опустевшем вагоне, пристёгнутый наручниками вокруг поручня.

Место оцепили полицейские, натянули сигнальную ленту.

Девушка лежала в луже собственной крови, горло её разрезано, веки открыты, и на меня смотрят, глубокие, но уже холодные, щенячьи карие глаза. Жутко, но не могу отвести глаз от мертвенного взора, словно она просит о спасении.

Я с трудом проглотил слюну в пересохшем горле.

Прибывший инспектор бросил в мой адрес недобрый взгляд, присел на корточки перед трупом, оглянулся в сторону камеры над второй дверью. Оценил, может ли в её объектив попасть место трагедии.

Очевидно, не самый старший чин, и находился где-то рядом, но то, что он тут главный, было понятно. Остальные полицейские явно перед ним отчитывались, или докладывали.

Инспектор принял у них несколько пакетиков с содержимым моих карманов, где помимо орудия убийства и перчатки, оказались мой паспорт, портмоне, телефон и носовой платок.

Позже, всё это инспектор передал группе криминалистов, что оказалась на станции через пару минут, после появления инспектора.

Меня же провели через вестибюль к служебной двери, охраняемой двумя полицейскими.

«Полиция на транспорте». Прочёл я на вывеске, что гласила сразу на двух языках, китайском и английском.

За дверью оказался длинный коридор без дверей, и только у самого его противоположного конца, на перекрёстке с ещё одним коридором и торцевой дверью, обнаружилась дверь справа.

Мы свернули в примыкающий коридор налево. Он короткий, буквально метров пять. В торце единственная дверь.

Войдя в кабинет инспектора, я ужаснулся. Настоящая каморка Папы Карло. Тесно. Накурено. У входа некое подобие кушетки, потом стол с монитором, заваленный кучей бумаг так, что клавиатуры не видно. За столом пара шкафов, один явно для одежды, второй, возможно, для бумаг. Уж сильно он похож на конторский пенал для хранения папок. У противоположной стены старый кожаный диванчик, с потёртой тёмно-красной обивкой. У дивана тумба, с электрическим чайником на ней. Перед столом поворотное кресло, на спинке которого висит полицейский китель.

Инспектор включил чайник, что-то скомандовал, и два конвоира усадили меня на кушетку. Он сказал ещё что-то, и они вышли.

Передо мной положили чистый лист и авторучку, попросили написать своё имя.

Я написал – Stanislav Bersh.

Инспектор принял лист, прочёл, но так, словно я был из стран восточной Европы. Молчком принялся заполнять какой-то бланк.

Чайник закипел, но не отключился. Инспектор окончил с бумагой, и только после этого, обернулся и выключил чайник.

Ну а что вы хотели? Китайская хрень династии дрянь.

Заполненный бланк лёг передо мной, прям поверх кучи документов, что уже тут лежали. Как понимаю, мне нужно было его подписать.

Однако, там не было ни слова по-английски, и уж тем более по-русски.

– Что это? – спросил я. – Вы меня даже не допрашивали.

– Я и не буду. – ответил инспектор. – Это сделают в участке.

В этот момент компьютер блямкнул, и инспектор отвлёкся. Так понимаю, ему пришли записи с камер наблюдения.

С моего места было видно, что до момента преступления, я вообще не попадаю в кадр, так как стою под самой камерой. Потом я прохожу мимо девушки, смотрю на неё, а вот странный неопрятный мужчина, наоборот. Наши спины скрывают девушку. Мы выходим плотно друг за другом, и перед камерой открывается картина. Девушка уже держится за горло, из-под ладони течёт кровь, она, вроде даже, пытается подняться, но падает.

Что-либо объяснять нет смысла. Камера не показывает истинного убийцу. Очень надеюсь, что ситуация разъясниться в участке. Но, как-то верится в это слабо. Зачем напрягаться и кого-то искать, когда вот. Есть жертва, есть тип с орудием убийства в кармане.

Через какое-то время, в кабинет вошли трое полицейских.

Инспектор передал им заполненный бланк и что-то сказал.

Эх, мой китайский на уровне того, как спросить дорогу, всё остальное полная тарабарщина.

Меня вывели, и сразу после короткого коридора мы повернули влево. За дверью была лестничная площадка. Поднялись на три этажа лестничного марша без единой двери, и вышли наружу. Солнце светило в глаза. Я на мгновение остановился, и чуть не вздрогнул, от резкого, пронзительного звона велосипедного колокольчика.

– Дорогу, пожалуйста! – попросил старый китаец в оранжевом жилете.

Я недоумевающе глянул на китайца, словно тот повторил эту фразу дважды. Немного потупил, но, всё же сместился в сторону, пропуская его и тележку. Китаец извлёк из урны мусорный пакет и приладил туда новый. Направился к следующей урне.

Уже неделю в городе, но не перестаю удивляться его архитектуре. Только что я пересёк мостик, с высоченным стеклянным парапетом, сквозь который видел несколько улиц, с высоты двадцать седьмого этажа. Но, теперь стоял на земле, на площади, на уровне первого.

Пройдя через площадь, вошёл в здание и оказался у лифта, надпись над дверями которого гласила, что это восьмой этаж.

Недолгое ожидание, спуск вниз, выход из вестибюля, чтобы вновь оказаться на уличном тротуаре. Пересечь улицу, войти в здание. Пройти его насквозь несколькими коридорами, чтобы с противоположной стороны войти в помещение кафе, соединённого сразу с тремя зданиями. Здесь главное запомнить дорогу как спасительную мантру. Если войти в правое, окажемся на седьмом этаже, если в левое, на одиннадцатом. Перепутаешь, и есть все шансы опоздать на работу. Снова лифт, снова спуск. Из лифта направо к турникетам, за ними фойе станции метро.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.