Дисбаланс

Эталонный пример лайфхака – Ирландия. Сверяясь с учебниками, там вложились в образование, провели реформы налогов и рынка труда. Поставив правильные галочки в строках экономических свобод, Изумрудный остров вошел в топ рейтингов и автоматически стал магнитом для инвесторов.

Уже в начале 1990-х годов был запущен взлет «кельтского тигра». С темпами роста на 7% в год безнадежное и беспокойное захолустье довело доход на душу населения (по ППС) до $120 тысяч – это четвертое место в мире.

Льготные налоги и программы нужных стимулов привлекли ~1,5 тыс. штабов корпораций. Насколько Дублин их ценит? Когда ЕС обязало взыскать с Apple €13 млрд штрафа, Ирландия просто отказалась получать с почтенных господ деньги и подтвердила эту позицию через суд.

Оборотная сторона: микроскопический внутренний рынок и слабая диверсификация ввели страну в полную зависимость от внешних игроков и глобальных процессов. Вроде бы сделанная по учебнику система вышла однобокой, где одни сектора не могут компенсировать другие. В кризис-2007 экономика Ирландии упала вдвое сильнее, чем в остальных странах ЕС. Это максимально шаткая формула благополучия.

Doing Business в свое время также заворожил РФ, став одним из главных ориентиров. За десять лет работы Москва поднялась почти на сто позиций вверх (и это на фоне санкций, стагнации и не очень дружественной к бизнесу среды).

Но пойти по ирландскому пути России оказалось не суждено. Достижение обесценили задним числом: в 2021-м смотрителей рейтинга поймали на правках в пользу Китая и арабских шейхов, причем за мелкий прайс. Скандал замять не удалось, и именитую аналитическую организацию просто закрыли. Но ровно те же вопросы можно применить ко всем наднациональным институтам.

С одной стороны, международные соглашения сыграли роль в построении связей: движение финансов, товаров, технологий, информации и рабочих беспрецедентно.

Только вместо заявленного симметричного мира, где каждый найдет свое место, подлинные планы предполагали иерархию, где места не ищут, а определяют. Именно под это настроены соответствующие механизмы.

Институты действительно стараются, используют все доступные им способы поддерживать «порядок, основанный на правилах». Но, как головы знаменитостей в аквариумах из «Футурамы», болтать могут, что-то делать – нет.

Колониальная система уже рухнула под весом очевидной несправедливости, для ее обновленной версии недостаточно словесных интервенций. Необходимо наличие неоспоримого противовеса, способного поддерживать миропорядок весомыми аргументами. Кем-то вроде военного гегемона.

Мировой гегемон

Декларация независимости мятежной североамериканской колонии, отвергая феодализм и вводя неотчуждаемые права человека, всерьез закладывала принципы нового мира. Пусть качество первых переселенцев оставляло желать лучшего (авантюристы, неудачники, нищеброды и беглецы), но пересечь ради второго шанса океан – вполне себе признак пассионарности.

В XIX веке за год в Новый Свет приплывало до 200—500 тысяч новых граждан. Отсутствие рамок в осваиваемых землях, препятствий наследных элит и минимальное вмешательство правительства, трудовая этика и дисциплина ранних протестантов, целый неосвоенный континент – всё вместе это создало краткий период, когда инициатива и усердие не просто давали результат. Они шли по разряду «Вложил доллар – выручил сто».

Всю предыдущую историю люди вкалывали, начиная с детских лет. Но именно в Новом Свете установка «Обрести счастье может каждый, а главный инструмент – упорный труд» имела зримое подтверждение. Это сотни тысяч построенных с нуля фермерств, ранчо, угле-, золото-, лесо- и нефтедобывающих компаний, торговых и промышленных империй или просто небольших, но личных лавок.

Когда истории успеха прямо перед глазами идут потоком, опьяняющему желанию их повторить сопротивляться невозможно: сама среда воспроизводила дух инициативы и предприимчивости.

К началу XX века американский промышленный суперкластер на свежих рудных и угольных месторождениях протянулся на треть континента. Четверть граждан буквально стояли за фабричными станками. При этом отнюдь не угнетались. Генри Форд сжато отметил отношение к своим рабочим: те, кто собирает машины, должны зарабатывать столько, чтобы их же и покупать.

Штаты достигли эталона в 1950-е, когда доход в $100 000 делал среднего американца самым благоустроенным человеком в истории.

Геополитическое положение также благоприятствовало переселенцам. Помимо англичан или испанцев, которым еще надо было до американского континента доплыть, агрессивных соперников сопоставимого размера не было. «Доктрина Монро» в течение всего XIX века поощряла взаимный изоляционизм, ограничивая зону интересов сугубо своим полушарием.

Решение президента Вудро Вильсона вмешаться в европейские расклады в 1917 году вызвало у всех ступор. Военная история у свеженаселенного континента была куцей, а иммигранты прибыли в Новый Свет отнюдь не за тем, чтобы плыть обратно в форме цвета хаки и воевать в траншеях с Германией.

Стать участником конфликта на тот момент не выглядело удачной идеей и в плане экономики. Будучи нейтральными, США поставляли товары всем сторонам и колоссально на этом поднялись: ВВП за четыре года вырос на 40%, производство – в 2,7 раза. Страна не только закрыла прошлые долги, но еще и выдала $15 млрд внешних займов.

Но решение приняли, а для оправдания участия в бойне включили инструмент, с которым уже на тот момент всё было в порядке: работу с аудиториями.

Информационную кампанию провели с беспрецедентной интенсивностью. СМИ и молодой Голливуд буквально создали новый формат пиара, за несколько месяцев сумев развернуть тогда еще доверчивое общественное мнение на 180°.

Кстати, геббельсовская машина пропаганды позже эту кампанию скопировала в плане нарративов и визуального ряда, просто поменяв тезисы, настолько всё превосходно работало.

Заход в финал Первой мировой тем не менее добавил США зримые бонусы. Они поучаствовали в отрисовке новых границ Европы и стали соинициаторами создания Лиги Наций. Общие потери США в Первой мировой войне составили 117 тысяч человек – цена вполне приемлемая. Потому во Вторую мировую вступили гораздо увереннее.

По итогам этого конфликта промышленность и ВВП Штатов выросли еще в 2,5 раза. А когда в обмен на 50 старых эсминцев Англия отдала США колониальные базы, стало ясно, что в мире появился новый первый номер. Что Вашингтон окончательно закрепил установлением протектората над Европой и Японией. Цена вопроса – 418 тысяч погибших американцев.

Послевоенный мир отнюдь не был однополярным, у Вашингтона существовал могущественный конкурент в лице Москвы. Транслируемые из Кремля идеи социализма находили последователей по всему миру. Но авианосные группы Штатов доминировали в мировом океане, а готовность применять ядерное оружие уже была ими показана.

Горячий и непосредственный конфликт с СССР так и не состоялся, но в процессе противостояния США усилили контроль над бывшими союзниками. Отныне – сателлитами.

Космическая гонка, развитие атомного, ракетного и авиационного секторов укрепили запас американского технологического превосходства. ВВП за это время вырос в десять раз (!). Также США перешли в принципиально превосходящий остальных класс армий. После самоликвидации социалистического блока на планете осталась единственная военная суперсила.

В этом заключается главный дисбаланс Pax Americana. Вашингтон, который пришел к гегемонии по итогам войн, сделал решающий для всех последующих событий вывод: это и есть его ключ к успеху. В то время как его действительные конкурентные преимущества – это промышленные, информационные (шире – смысловые) и финансовые ресурсы. Причем здесь сложно выделить что-то главное, важна совокупность. Победы в конфликтах – лишь производная от них.

Но для трех поколений американцев (как общества, так и элит) несокрушимость армии стала аксиомой и аргументом. Политика строилась конкретно под лозунгами величайшей военной силы в истории. А ее декларацией стали регулярные боевые экспедиции.

Кто-то из Госдепартамента США однажды без всякого намека на юмор отметил: «Мы уже отправили в Красное море дипломатии на сто тысяч тонн». Имея в виду водоизмещение авианосца.

Именно тогда военный доминат достиг своего пика. При первой войне в Персидском заливе была презентована армия следующего поколения – дистанционная, высокоточная, с сокрушительным преимуществом в классе. Силовой аргумент вроде до сих пор более чем здоровенный. Но это уже не точно.

Проведение воздушных налетов и быстрого наступления – это одна картина. Опасливое патрулирование по пустыне в течение десятилетий, с последующей поспешной эвакуацией – уже совсем другая. В которой контингента из 170 тысяч военных на внешних базах явно недостаточно для контроля над миром. Более того, если смотреть тактику, то раскиданные по глобусу американские силы – не символ несокрушимости, а потенциальные мишени.

Качество армии также определяется не столько военным бюджетом, в конечном счете всё сводится к солдатам. Фактор не особо военного менталитета уже упоминался. А вот карательный характер экспедиционных набегов дает о себе знать отдельно. После «победных» операций этого века посттравматическое стрессовое расстройство диагностируют у трех из четырех их участников.

«Travel to exotic places. Meet interesting people. And then kill them» («Путешествуй в экзотические места. Познакомься с интересными людьми. Затем убей их») – это язвительная сатира из 1970-х. Обыгрывая рекрутский слоган ВМС США, она позже стала одной из фраз-идентификаторов у ветеранов. Сугубо в негативном контексте.

Психология вообще создала свои точки напряженности. Эксцесс проигрыша во Вьетнаме, в дополнение к неразрешенному напряжению холодной войны, создал отдельные фобии. В частности, все боевые действия войнами никогда больше не назывались.

Гегемон по умолчанию настолько силен, что проводит профилактику. Наказание bad guys, исполнение рядовых обязанностей сил света. Успокаивающая мантра: никакого ответа на равные вызовы нет, значит и проигрыша быть не может.

Только так вышло еще хуже. Поскольку диссонанс возник в зоне идей. С очевидным противоречием реальных мотивов и заявляемых целей.

В американской интерпретации порочный Саддам Хусейн напал на Кувейт из-за своей природной злобности. Хотя его претензии к Кувейту были из-за того, что тот открыто лез на соседские месторождения.

Авианосцы же прибыли не из-за меркантильных интересов, а ради «справедливости». Да, это часть даже не политики, а мировоззрения, построенного на двойных стандартах. Но в таких серьезных вопросах, как война, это нарушает прежний, очень прагматичный подход Штатов, где спор за ресурсы – как раз естественное, природное поведение.

Когда в 1938-м первая американская морская платформа выдала нефть, Белый дом в одностороннем порядке отменил принцип свободного моря. За этим примером пришлось последовать остальным, именно так в международном праве появилось понятие исключительной экономической зоны.

Беспокойный Ближний Восток в его нынешнем виде – также произведение англосаксонской кооперации. К открытым под песком углеродам бедуины не имели никакого отношения: о концессиях на нефть договаривались частные западные компании, за спиной которых стояли Вашингтон и Лондон.

Корпораты держали цены на уровне, удобном для правильных экономик, контроль над рынком юридически оформлялся через Железнодорожную комиссию Техаса, а местным давали небольшую мзду и блокировали им возможность развивать добычу своими силами.

Возникновение ОПЕК, которое поломало установленный порядок, сразу спровоцировало нефтяной кризис 1973 года. Процветающий Запад после роста цен на нефтепродукты, инициировавшего общую инфляцию, вошел в десятилетнюю рецессию.

С восходом нового нефтяного картеля из семи транснациональных корпораций удивительно совпало избрание президентом США техасца Джорджа Буша-младшего. Вице-президентом стал Дик Чейни, бывший директор нефтесервисного Halliburton.

За пару лет до второго ближневосточного вторжения старина Дик обозначил проблему: «Вскоре спрос на нефть вырастет на 50 млн баррелей в день». И сразу озвучил решение: «Нужно расширить доступ в добывающие страны». По странному совпадению, в Конституцию оккупированного Ирака вскоре после этого были вставлены слова о гарантии доступа к его недрам для иностранцев.

На замечание, что нефть всегда задает высокие ставки, есть United Fruit, которая за сохранение банановой прибыли оплатила партизанский террор в Центральной Америке, меняла там правительства и заказала ВВС США бомбардировку Гватемалы. Ничего личного, просто американцы так ведут бизнес. 750 военных баз в 85 странах смотрят за тем, чтобы туземцы относились к подобным делам с пониманием.

Правда, поддержка однополярного мироустройства через демонстрацию силы, с параллельным объявлением борьбы против терроризма, стала выходить всё более накладной. Бюджет Пентагона с начала этого века шел только вверх, в результате удвоившись. Он превосходит оборонные расходы следующих восьми стран, вместе взятых, и кратно больше, чем при Рейгане, на чье правление пришелся апогей холодной войны.

Есть и оборотная сторона: заказы идут на внутренний рынок, а 60% экспорта вооружений в мире также занято американскими корпорациями. То есть это вполне продолжение деловой среды.

Отсюда разворачиваем ситуацию еще раз. В сторону того, кому нагнетание напряженности в мире оказывается выгоднее. И получаем жандарма, который ради поддержания достойной зарплаты слабо заинтересован в том, чтобы на его участке царили тишина и спокойствие.

Нет, разумеется, американское оружейное лобби – отнюдь не главная причина происходящих на планете конфликтов, инициаторов более чем хватает. О них речь пойдет позже. Но мутные воды насилия породили достаточно крупных рыб, зарабатывающих на продаже керосина при пожаре. Во время Афганской кампании подрядчики в Штатах потратили $1 млрд на лоббизм, получив в итоге контрактов на $2 трлн.

Впрочем, лучше бы они продолжали выказывать меркантильные интересы. Тогда, по крайней мере, понятно, с кем и о чём договариваться. Военные операции с экспортом демократии, гуманитарные бомбардировки для освобождения страдающего народа – ноу-хау, на которое вменяемые страны не знают, что сказать. Меж тем как значительная часть американцев, включая высоких функционеров, действительно считают, что несут благо! Более того, это еще не худший вариант.

Когда гегемон свергает правительство или даже присылает экспедиционный корпус – считайте, что обошлось и жизнь надо вновь налаживать. Когда они влезают в страну обеими руками – вот где кромешная жуть. И чтобы вовремя осаживать любых проамериканских энтузиастов на местах, нужно вспоминать не Афганистан. Надо, глядя им в глаза, четко повторять: «Либерия».

История началась довольно давно. У молодых, но уже развернувшихся вовсю Штатов возникло искреннее желание поделиться с миром рецептом успеха. И отчего-то им показалось хорошей идеей сделать это в колониальной Африке.

В 1822-м у местных племен за горстку бусин (как не вспомнить покупку острова Манхэттен) сообщество американских энтузиастов купило вполне большой участок земли, на котором вскоре была провозглашена свободная республика, так и названная – Либерия.

Туда привезли настоящих афроамериканцев – освобожденных с плантаций негров. Столицу назвали Монровией (в честь президента США Джеймса Монро), политическую систему скопировали с американской и щедро спонсировали начинание.

Следующие 170 лет истории Либерии в самих США табуированы.

Потому как высадившиеся в Африке бывшие рабы объявили себя расой господ. Демократическая правящая партия, разумеется, была одна. Не говорящие на английском представители местных племен не просто не считались за людей – стало традицией подавать их на элитных приемах в качестве еды. Затем были начаты и проиграны войны с соседями, случилось банкротство и вытягивание ресурсов с населения на выплаты внешних долгов.

В 1920-х Лондон поставил в Лиге Наций вопрос об исключении Либерии из цивилизованного общества, как «страны негодяев». Практику каннибализма и террора в повестку не вставили, поселенцам инкриминировали только работорговлю.

Отменяет ли это поддержку США? Нет, все инвестиции всё это время идут, граждане Америки регулярно представлены в меняющихся правительствах Либерии. Целых десять лет идет гражданская война, где погибло 10% населения? Нормально. В сенаторы принят человек, который на камеру пытал и убил предыдущего главу государства, заодно скормив ему его ухо? Всё в порядке.

Даже по меркам Африки Либерия – полная дыра, со средней продолжительностью жизни в 55 лет. Соседние Гвинея и Кот-д’Ивуар живут раза в два богаче. Зато здесь президентом впервые на континенте была избрана женщина, более того – выпускница Гарварда.

Именно так выглядит именной протекторат гегемона, демократия, которую США смогли выстроить на подчиненной им территории за полтора века. Разовая ошибка, неудачное стечение обстоятельств?

Сравниваем управляемую из Вашингтона Республику Гаити и соседнюю Доминиканскую Республику. Это поделенный пополам остров, по обе стороны одинаковое число жителей. Но там, куда рука Белого дома не дотянулась, ВВП на душу населения в шесть раз выше. В нищете живут всего 4% независимых доминиканцев против 60% «осчастливленных» гаитян.

Однополярный мир возглавляет страна без хотя бы одного удачного внешнего проекта. Хуже того, здесь нет ни шанса на перемены в лучшую сторону: Штаты раз за разом демонстрируют характерную неспособность в принципе работать с другими культурами.

Плавильный котел наций, казалось бы, изначально давал уникальную возможность: можно найти и отправить в любую страну этнически «своего». Нет другой страны, которая могла бы направить послом в Японию – японца, в Европу – немца, в Африку – негра. И которые при этом стопроцентные потомственные американцы.

Но дипломатия не просто не дается американцам от слова «совсем». Если прежние гегемоны – Англия, Франция, Испания – видели в соседях менее выдающиеся, но всё же субъекты, то Штаты вознеслись в стратосферу, где общаться в принципе не с кем. Указания из Овального кабинета должны исполняться, ослушание – наказываться. Такое позиционирование не предполагает ни партнеров, ни союзников – только сателлиты и противники.

Будет лишним говорить, что когда весь разговор сводится к принципу «Подчинись или умри», это радикальное сужение опций. Какие тут еще варианты, кроме будущих конфликтов? А как уже было сказано в главе про корпорации, с военным потенциалом начали возникать серьезные перебои.

Более того, их коллеги из других областей тоже работали изо всех сил. И сделали так, что экономический доминат также медленно ушел в сторону заката. Хотя в то, что упустить козырь превосходства, которое было у США, вообще возможно, никто не поверил бы в середине XX века.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.