Ранчо горячих свиданий

– Познакомлюсь с ней здесь, – ответил он, прихлебывая дымящийся кофе. Отец обожает пить кипяток; не знаю, как это ему удается. – Это твой проект, Уэстон. И на месте я тебе не нужен. Сам справишься.

В одном Амосу Райдеру надо отдать должное: он верит в своих детей. И в Брукса, кажется, тоже. Мы ничем не заслужили его безусловную поддержку – она просто всегда была и есть. Возможно, так он и проявляет свою родительскую любовь.

И все же я чертовски боюсь не оправдать доверие отца.

Я потер лицо ладонью.

– Знаю. Просто…

И ненадолго умолк, соображая, в какие слова облечь то, что хочу сказать. В нашей команде я всегда был вторым – строго говоря, даже третьим. Жил в тени Густа, зная, что рано или поздно он унаследует ранчо. Никогда ничего не делал сам, один…

Так ничего и не придумав, я наконец закончил:

– Просто дело-то нешуточное.

Папа кивнул. Думаю, он понял и то, что осталось несказанным.

– А это у тебя что? – спросил он, указывая на сумку на столе.

Совершенно не горя желанием объяснять папе, как эта сумка у меня оказалась, я ответил только:

– Одна знакомая вчера забыла в баре.

– Знакомая? – вопросительно поднял брови Амос.

Я сглотнул.

– Ну да. А я забрал, чтобы она там не пропиталась табачным духом, – объяснил я, стараясь говорить равнодушно и беспечно.

Папа слегка прищурился, затем покачал головой и сделал еще глоток кофе.

– Знаешь что, сынок? Пора бы вам уже научиться врать как следует – всем троим!

4. Ада

В жизни я приняла немало дурацких – по-настоящему дурацких – решений. Кажется, пора бы уже усвоить, что у них бывают последствия.

Например: вышла замуж за мудака – семейного счастья не жди. Поужинала просроченными чипсами – не удивляйся, если наутро проснешься голодной как волк. А вот и свежий пример: будешь целоваться с незнакомцем в забегаловке посреди Вайоминга – как пить дать потеряешь айпад.

Который тебе очень нужен. Для работы. Для новой работы, которая начинается сегодня.

Ну зашибись!

Первый день трудов над своим великим проектом я проведу без набросков, без визуализаций, без цветовых схем, без расчетов стоимости – вообще без всего. Потому что не просто забыла сумку в баре – умудрилась забыть ее в баре, куда даже нельзя позвонить! Не знаю, это вообще законно – не иметь телефона?

Впрочем, судя по тому, как от моих волос теперь несет куревом, мелочным соблюдением правил в «Сапоге дьявола» не заморачиваются.

Значит, мало того, что в первый день работы я буду выглядеть идиоткой – придется еще и возвращаться на место преступления и искать свою сумку, рискуя вновь столкнуться там с красавчиком-ковбоем.

Что запросто приведет к еще одному дурацкому решению.

Потому что… черт, да потому что не могу выкинуть из головы этот поцелуй! И все время думаю о том, что было бы, не спугни нас бармен. Как далеко зашел бы этот незнакомец? В моих мечтах он, скользнув мозолистыми ладонями под блузку, начал гладить меня по спине. Я расстегнула на нем ремень. Он поднял меня в воздух. Я обвила его ногами за пояс. Он прижал меня к стене и…

– Двойной ванильный латте для Ады! – Голос бариста вырвал меня из неуместной фантазии – особенно неуместной в девять часов утра.

Да, в самом деле. Кофе! Я тут вообще-то кофе жду, а вовсе не развлекаюсь с секси-ковбоем в темном уголке третьесортного бара.

А жаль. Хотя в конечном счете это к лучшему.

Я забрала свой латте, благодарно кивнув бариста. Та в ответ смерила меня долгим взглядом, словно спрашивала себя, кто я такая и что здесь делаю. Посетители вокруг тоже как-то чересчур внимательно ко мне приглядывались. Словно над головой у меня мигают крупные неоновые буквы: «НЕМЕСТНАЯ».

До сего дня я не подозревала, что круглосуточная кофейня может спасти человека. Впрочем, и за вычетом всех чрезвычайных обстоятельств надо признать, что место оказалось симпатичное. Даже название у него классное: «Кофейный боб».

Выйдя на улицу, я быстренько сфоткала стакан латте на фоне гор и выложила в соцсеть с подписью: «День 1. Перед началом нового проекта».

Блог под названием «Дом там, где Харт» я начала вести после того, как вылетела из колледжа. Кажется, я вообще не создана для учебы. Начав собственный бизнес, поняла, что это нормально: тяжело читать учебники и выполнять задания – ничего страшного, ты все равно сможешь стать хорошим дизайнером интерьеров. Просто учиться своему ремеслу будешь на практике.

Начала я с волонтерства – в свободное время помогала людям разгребать замусоренные помещения и наводить порядок в шкафах. Постепенно это увлечение превратилось в дело, которым я горжусь.

Жаль, что пока горжусь только я одна.

Хотя у блога есть постоянные подписчики, и это очень радует. Люди меня даже не знают, но им нравится следить за моей работой!

А этот новый проект все изменит. Такое у меня предчувствие.

На парковке ждала машина – красная «хонда-сивик» 1993 года. Честно говоря, поразительно, что она доехала до Вайоминга, не развалившись по дороге. Но я верила, что она справится!

После развода другую машину себе позволить не могу. Конечно, у нее есть свои недостатки. Масло гидроусилителя подтекает: приходится менять его раз в неделю, иначе перестает крутиться руль. И кондиционера нет. Но только «хонда-сивик», одна-единственная на свете, никогда меня не подводила. Я села за руль, открыла на телефоне (к счастью, телефон я обычно ношу в кармане, а не в сумке) карту проезда к «Ребел блю». По-прежнему не понимаю, как появлюсь на рабочем месте без айпада – но что мне остается?

Как говорится, сыграла в дурацкую игру – получи дурацкий приз. Вчера повела себя как идиотка – сегодня не жалуйся, что идиоткой выглядишь.

Гугл-карты сообщают, что ранчо «Ребел блю» находится в двадцати минутах езды от центра города. Сейчас девять, так что я успеваю.

Стараюсь всегда выезжать с запасом в десять минут.

Лучше даже в пятнадцать; но в этот раз мне было ОЧЕНЬ нужно выпить кофе.

Потратив еще секунду на взгляд в зеркало заднего вида, обнаружила, что выгляжу усталой. Темные круги под глазами меня не красят. Ну что ж поделать.

Ладно, ранчо «Ребел блю», готовься – я иду!

Выросла я в Калифорнии, так что на горы смотрела с детства. Но здешние горы совсем другие. Дома они по большей части голые, серо-коричневые – словом, унылые. К тому же росла я не где-нибудь в сердце Дикого Запада, а в пригороде Сан-Франциско. И теперь по извилистой горной дороге к «Ребел блю» передо мной будто открывалась другая вселенная. Начало апреля, во многих местах еще лежит снег; чем выше, тем больше снега, и эти сияющие белоснежные вершины на фоне бескрайнего синего неба выглядят просто невероятно!

Честное слово, даже небо в Вайоминге просторнее, чем в Калифорнии!

Но больше всего мне нравились места, где снег уже подтаял, а сквозь него проглядывала бурая земля и первые зеленые ростки – словно обещали, что зима не будет длиться вечно.

Черт, эти горы творят со мной что-то неописуемое! Всего один прекрасный вид – и уже навевает на серьезные размышления. На фоне этих гор сама себе кажешься такой крошечной… а твои поступки имеют большое значение. Прямо-таки огромное.

– Через пять миль поверните налево, – донесся из динамиков голос Сири, и я скосила глаза влево, высматривая на горной дороге поворот. Не зная, сообщит ли о нем дорожный знак или он просто появится из ниоткуда.

Спустя минуту или две слева показалась массивная деревянная арка с воротами. Впрочем, «арка» – не совсем верное слово: скорее, огромный прямоугольник с вырезанным в нем квадратным проемом. Сбавив скорость, я съехала с дороги и перед воротами остановилась. В верхней части прямоугольника огромные буквы, сваренные из стальных труб, возвещали: «РАНЧО РЕБЕЛ БЛЮ». Поверх на манер герба красовался выжженный на дереве символ – рогатый бычий череп.

Ворота были распахнуты, грунтовая дорога за ними уходила в гору. Никаких признаков людей или человеческого жилья. Я заглянула в телефон. Адрес, который дал мне Уэстон, судя по всему, по этой дороге примерно в миле от въезда на территорию.

Что ж, будем надеяться, рессоры моей «хонды» выдержат это испытание.

Я сняла ногу с тормоза и, сделав глубокий вздох, пересекла невидимый порог.

Здравствуй, «Ребел блю»!

5. Ада

Почему-то мне не пришло в голову, что здесь будут коровы.

Теоретически, конечно, я понимала, что на скотоводческом ранчо можно встретить скот – но чтобы сразу… и столько… И уж никак не могла предположить, что стадо перекроет дорогу к Большому дому, где меня ждал Уэстон!

Все-таки надо было дать себе фору в пятнадцать минут.

Не поймите неправильно, коров я люблю. Твердо верю, что, проезжая мимо них по шоссе, вы просто обязаны ткнуть пальцем в их сторону и воскликнуть: «Ой, корова!» Но до сих пор такими мимолетными встречами мое знакомство с крупным рогатым скотом и ограничивалось.

Теперь же с коровами пришлось встретиться, так сказать, лицом к лицу. Сама не поняла, как это случилось: раз – и они окружили машину со всех сторон, словно пчелы в улье. Я не понимала, что делать, но – поскольку окна открыты – решила для начала с ними поговорить.

– Эй, ребята, вы в сторонку не отойдете? – громко поинтересовалась я. – Мне надо проехать! – И, чтобы до них лучше дошло, пару раз нажала на клаксон.

Никакой реакции.

Если медленно двинуться вперед, может, они сами уйдут? А вдруг не уйдут, и на моей совести окажется убийство коровы? Можно ли задавить корову, двигаясь со скоростью одна миля в час? Но если не убить, а ранить – тоже ничего хорошего. Вдруг придется платить ветеринару? Счета за коровью медицину мой бюджет точно не потянет!

А если пострадают несколько коров?

О боже мой.

Я снова покосилась на телефон. 9:25. А может, развернуться и попробовать их объехать? Но эта идея бесславно умерла, едва я взглянула в зеркало заднего вида: сзади коров было еще больше, чем впереди.

«Итак, Ада, между тобой и исполнением твоей мечты встало стадо коров. Как поступишь?»

Я потянулась за телефоном, подключила его к дряхлому автомобильному плееру, быстро нашла плейлист «Ранние 2000-е» и до предела выкрутила громкость.

Пара секунд – и из динамиков оглушительно заревело: «Move Bitch Get Out da Way!»[2] Должно сработать! Меня слушать не хотят – может, хоть к Лудакрису прислушаются?

Я взялась за руль, готовая рвануть с места в образовавшийся просвет, едва коровы сообразят, что от них требуется.

Вот сейчас… сейчас…

Но фиг там.

Я по-прежнему была в ловушке. И – тут я снова покосилась на телефон – уже откровенно опаздывала.

Я уронила голову на руль и шумно вздохнула. Последние двенадцать часов судьба определенно против меня!

Так я сидела, размышляя о своей горькой доле, когда над головой послышался чужой голос.

Голос мужчины – и определенно не Лудакриса.

Отлепив голову от руля, увидела, что в мою сторону направляются двое всадников.

А за ними трусит пушистый белый пес.

Ковбой на серой в яблоках лошади подъехал к моему окну, и я поспешно приглушила музыку, надеясь, что этот конный рыцарь спасет меня от стада рогатых чудищ.

Взглянула на него – и встретилась с теми же ярко-зелеными глазами, от которых вчера не могла отвести взгляд.

Глаза мои широко раскрылись. С губ само собой сорвалось:

– Твою ж…

Улыбка – и все те же убийственные ямочки; при свете дня они еще краше! Про себя я называла незнакомца «ковбоем», поскольку мы в Вайоминге и на нем были ковбойские сапоги; но мне как-то не приходило в голову, что он и вправду ковбой. А он оказался ковбоем с головы до пят – от коричневой шляпы до стремян.

И, разумеется, верхом.

Ковбои ведь передвигаются на лошадях.

– Неужели снова вы? – неторопливо проговорил он.

У меня пересохло во рту. Ну каковы шансы, что незнакомец, с которым я целовалась в баре в вечер приезда, окажется рабочим на ранчо, где предстоит работать и мне?

– Сейчас уберем этих ребят с дороги, – добавил он.

Второй ковбой уже отгонял коров: двигались они очень медленно и нехотя, но все-таки двигались. В меру сил помогал ему белый пес – теперь я узнала в нем Вейлона, того собачьего ангела, что вчера и втравил меня в беду.

– Гости редко заезжают к нам этой дорогой. Вы что-то ищете?

Похоже, отмолчаться не удастся.

– Я… приехала на встречу с Уэстоном Райдером, – запинаясь, сообщила я. – Сегодня я начинаю здесь работать.

Ковбой улыбнулся еще шире. Смотрит на меня так, словно я чего-то важного не знаю – от этого еще неуютнее.

– Так вы Ада Харт? – спросил он.

Похоже, все ранчо знает, кто я такая!

– Д-да, – подтвердила я дрожащим голосом.

– До Большого дома еще четверть мили. Поезжайте, встречу вас там. – Он приподнял свою ковбойскую шляпу, и по спине у меня пробежали мурашки.

При свете дня меня определенно тянуло к нему не меньше, чем в неоновых огнях!

Ответить не успела – он что-то крикнул второму ковбою и двинулся прочь. Я старалась не смотреть ему вслед. И не замечать, как руки в рабочих перчатках сжимают поводья, а обтянутые джинсами ноги – лошадиный круп.

Через несколько минут коровы убрались с дороги – путь был свободен. Ковбой кивнул мне; я поняла это как приглашение ехать дальше.

Оставив ковбоя за спиной… пока. Почему-то он сказал, что встретит меня в Большом доме. С чего бы? Это точно не владелец ранчо – ему никак не больше тридцати!

Хотя… разве это зависит от возраста?

Что я вообще знаю о ранчо? Ровно ничего. Надо было чаще смотреть по телику «Там, где сердце»[3]!

Трогаясь с места, я судорожно пыталась составить какой-то план. Значит, так: доеду до Большого дома, поговорю с Уэстоном, потом разыщу где-нибудь там этого ковбоя и скажу ему, что все это был несчастный случай.

И пусть не рассчитывает на продолжение.

Вчера вечером я была не в себе. Устала, перенервничала, толком не поужинала – и вдруг передо мной предстает пара убийственных ямочек! Я впала… ну, в транс какой-то. Типа вышла в астрал. Но больше такое не повторится.

Ни за что.

Я сюда приехала, чтобы сбежать от проблем, а не чтобы найти себе новые.

Если бы не этот ковбой, так меня взбудораживший, должно быть, ранчо «Ребел блю» произвело бы на меня еще большее впечатление. Никогда такого не видела! Слово «красивый» для этого пейзажа не подойдет – он… черт, он величественный! Точно ожившая картина.

Однако даже любоваться видами я толком не могла – все затмевали зеленые глаза и ямочки на щеках.

Чем ближе к Большому дому, тем гуще становился лес вокруг, и наконец я увидела вдалеке большое бревенчатое здание с двускатной крышей. Должно быть, это и есть Большой дом. К нему имелся своего рода подъезд, так что я припарковала машину у самой двери. Других автомобилей здесь не было, и я решила, что никому не помешаю.

Я остановилась, заглушила мотор и еще немного посидела в машине, ожидая, когда уймется сердцебиение. Сердце оглушительно стучало в ушах по нескольким причинам сразу. Сегодня мой первый день на новой работе. Я боюсь опозориться. И еще… ну да, еще ковбой с ямочками на щеках.

Сбежав вчера из бара, я об этом почти жалела.

А сейчас хочу только одного – чтобы этот мужик оказался от меня как можно дальше! Не нужен мне ни он, ни его ямочки, ни даже милаха-пес!

И тут же, словно вызванный из небытия моими мыслями, в поле зрения мелькнул огромный шерстяной клубок. Я выглянула из окна. Пес глазел на меня, вывалив язык и виляя хвостом так усердно, что вместе с ним вихлялось все тело.

Ну почему у этого ковбоя даже собака такая очаровательная – и это вдобавок к ямочкам! Просто несправедливо!

Я вышла из машины. Вейлон ждал, по-прежнему виляя всем телом. Я наклонилась почесать его за ухом – и, будь я умнее, так и смотрела бы только на пса; но что-то дернуло поднять глаза, и я увидела, как к дому подъезжает мой ковбой.

Он остановил коня, и я поспешно опустила взгляд. Странно вышло: успела познакомиться и с собакой, и даже с барменом – но так и не знаю, как зовут этого… мистера Ямочки-на-Щеках.

Может, так и уеду, не узнав его имени. Если повезет.

Ботинки безымянного ковбоя чавкали по грязи, а я все так же смотрела только на пса. Ни за что не стану поднимать глаза без крайней необходимости!

Обмен долгими взглядами с этим красавчиком уже навлек на меня беду.

– Пойдемте, – сказал он, а затем коротко прищелкнул языком. Вейлон оторвался от меня, не дожидаясь окончания почесушек, и побежал к хозяину, ждущему у дверей. Своего коня ковбой оставил на расстоянии нескольких машино-мест от меня, примотав поводья к столбу – и этому я была только рада.

Люблю животных, но лошадей побаиваюсь – очень уж они здоровенные.

Я подошла к двери, Безымянный ковбой распахнул ее, и Вейлон первым забежал внутрь. И Вейлон, и его хозяин держались как дома – должно быть, часто здесь бывали. Я сообразила, что ковбой придерживает для меня дверь, и поспешно протиснулась мимо, по-прежнему очень стараясь на него не смотреть.

Оказавшись внутри, я огляделась. Почему-то ждала, что попаду в помещение вроде офисного – и теперь поразилась тому, как же здесь уютно.

Настоящий дом. С большой буквы Д.

У дверей вешалка для курток, стойка для обуви и даже специальные колышки в стене для ковбойских шляп.

Через открытую дверь я увидела просторную прихожую с выходами в гостиную и на кухню. В доме пахло тестом, кедровым маслом и влажной кожей: казалось бы, странное сочетание, но здесь идеальное. Если когда-нибудь хозяева решат продать дом, им не понадобится трюк с пирожками в духовке: он уже пахнет, как место, где хочется жить.

– Папа ждет нас на кухне, – донесся из-за спины голос Безымянного ковбоя.

Снова он застал меня врасплох! Я понимала, что он сзади, но не ждала, что так близко. Опять, как вчера в баре, воздух вокруг словно начал гудеть и потрескивать, и я не сразу поняла, что он сказал.

«Папа?» Его отец?

Так вот почему он здесь как дома! Это сын Уэстона, хозяина ранчо. Я мысленно застонала. Хоть бы сынок не имел никакого отношения к проекту отца!

Ковбойский наследник прошел мимо меня в холл, и я последовала за ним, изо всех сил стараясь собраться и натянуть на лицо профессиональную маску. Обычно мне это удавалось без труда – особенно в таких ситуациях, как сейчас.

Но рядом с этим мужчиной я слишком волнуюсь. И чувствую себя неуверенно. Нехорошо, очень нехорошо. Не хочу, чтобы кто-то – тем более незнакомец – вновь обрел надо мной такую власть!

Хотя, будем справедливы, это очень милый незнакомец. Сначала оставил меня в покое и дал поработать, потом зацеловал до полусмерти… Но все равно я его совсем не знаю.

Войдя на кухню, я увидела немолодого человека, должно быть, лет шестидесяти пяти, в выцветших голубых джинсах и рубашке с закатанными рукавами. На руках виднелись поблекшие, плохо различимые татуировки. Седеющие волосы до плеч, слегка вьющиеся на концах, и такая же полуседая, аккуратно подстриженная борода.

Сидя за длинным дубовым столом, мужчина разгадывал газетный кроссворд. При нашем появлении он поднял глаза, и сразу стало ясно, что они с моим загадочным ковбоем родственники. Хоть и не слишком похожи, но явно принадлежат к одному семейному древу. В этом человеке чувствовалось глубокое спокойствие, от одного его взгляда стало легче дышать – словно, долго блуждая среди штормов, я наконец достигла безопасного прибежища.

«Ладно, Ада. Сосредоточься, прими деловой вид – и поехали!»

– Вы, должно быть, Ада Харт, – сказал, поднимаясь, пожилой незнакомец. – Счастлив с вами познакомиться. – Он протянул руку, и я ее пожала.

– Большое спасибо, что наняли меня. Рада с вами познакомиться, мистер Райдер, – ответила я, стараясь говорить ровным голосом и не думать о том, что на меня устремлена еще одна пара глаз – ярких зеленых глаз.

– Пожалуйста, зовите меня Амосом.

Амосом? Какого черта, что еще за Амос? А где Уэстон?

Я заметно запнулась, а потом пробормотала:

– Рада… м-м… с вами познакомиться, Амос. – «Молодчина, Ада! Неизгладимое первое впечатление!» – Простите, я ожидала увидеть Уэстона, ведь мы с ним переписывались…

Амос перевел взгляд на ковбоя позади меня, и меж бровей у него прорезалась недоуменная морщинка.

Не понимает, что здесь происходит? Не он один!

Ковбой у меня за спиной прочистил горло.

– Уэстон – это я, – сообщил он.

Что? Быть не может! Наверное, я ослышалась! Даже ко мне судьба не может быть так жестока…

– Но все зовут меня Уэст.

6. Уэст

Ерш твою медь!

Незнакомка из бара стоит посреди моей кухни. Мало того – она и есть та, кого я ждал всю зиму, кто должен помочь мне превратить мечту в реальность.

Ерш твою медь! По-другому и не скажешь.

– Уэстон – это я, – сообщил я, вдруг сообразив, что так и не представился. Не знаю почему. Должно быть, как-то отложилось в голове, что меня она уже знает. – Но все зовут меня Уэст.

Сказал бы: «Вот так совпадение!» – только в совпадения я не верю.

Вчера в «Сапоге дьявола» она показалась мне красавицей. И сейчас, при свете дня, своего мнения я не изменил. Черные волнистые волосы до плеч. Свободные черные джинсы, облегающая черная толстовка – пожалуй, слишком легкий наряд для начала апреля в горах – и карие глаза, что смотрят куда угодно, только не на меня.

Спрашивается, зачем мне нужно, чтобы она смотрела на меня? Не знаю – но нужно. Хочу, чтобы не отводила взгляд, как тогда, в баре; и чтобы эти долгие взгляды привели нас туда же…

– Мисс Харт, прошу прощения за невоспитанность моего сына, – прервал мои размышления голос отца. – Но мы оба рады вашему приезду. – И папа бросил на меня острый взгляд, как бы говоря: «Что же ты, Уэст? Это твоя реплика!»

И в самом деле.

«Ну-ка соберись, Уэст!»

– Не хотите ли присесть? – предложил я, жестом приглашая ее к столу. – И мы обсудим… э-э… все.

Ну, не совсем все, конечно.

Пройдя мимо нее, я выдвинул стул напротив отцовского места. Она опасливо на меня покосилась, но села.

– Я должна извиниться, – заговорила она. – Вчера я оставила свой айпад там, где ужинала, и план работы пришлось набросать заново в блокноте, но при этом я могла что-то упустить. Сегодня вечером заеду за айпадом, так что, может быть, перенесем встречу на завтра? Мне ужасно неловко.

Обращалась она не ко мне, а к отцу; но от стыда и недовольства собой, что слышались в ее голосе, у меня кольнуло в груди.

Мысленно поздравив себя с тем, что сообразил захватить из бара ее вещи, я молча подошел к кухонной стойке, взял тряпичную сумку и положил на стол перед Адой.

Она вскинула на меня огромные карие глаза. Я почесал в затылке и объяснил:

– Забыть свою вещь в «Сапоге дьявола» – все равно, что отправить в черную дыру: велика вероятность, что больше никогда ее не увидишь.

С трудом оторвав взгляд от Ады, я покосился на отца. Чертовски неприятно, что все произошло у него на глазах. Однако он сидел с непроницаемым лицом – лишь слегка прищурился, но больше ничего не подсказывало, что колесики-то в голове у него крутятся.

Когда мы всей семьей садимся за покер, папа обчищает всех – легко догадаться почему.

– М-м… спасибо? – неуверенно протянула Ада, словно не понимала, как реагировать.

Я бы на ее месте тоже не понимал. Поначалу воображал себя принцем, возвращающим потерянную туфельку, а теперь мне подумалось, что в таком сценарии есть что-то жутковатое.

Может быть, и ей это пришло в голову? Забрал ее личные вещи, привез к себе домой… и что с ними делал?

– Я туда не заглядывал, ничего такого – просто не хотел, чтобы вещи пропали. Владелец бара мой хороший друг, и я решил связаться с вами и вернуть сумку через него.

Она медленно, неуверенно кивнула.

– Забавные совпадения случаются, верно? – вступил папа. Теперь он слегка улыбался – наблюдательный сукин сын! – А насчет «Сапога дьявола» Уэстон прав. Там не то что вещи – иногда и люди с концами пропадают!

Ада выдавила смешок.

– Это… это замечательно. – Кажется, она наконец нащупала почву под ногами. Я почти видел, как она натягивает маску – пока не понимал какую, но чертовски хотел это выяснить. – Спасибо вам большое! – обратилась она ко мне. – Теперь не придется мотаться туда-сюда по грунтовке. Боюсь, таких испытаний моя машина бы уже не выдержала.

Я сел напротив, и Ада извлекла из сумки планшет и стилус.

– Обычно перед началом работы я спрашиваю клиента, остались ли у него вопросы по нашим договорам. Знаю, вы их уже подписали, но… – Она перевела взгляд с меня на отца. – Амос, может быть, у вас есть вопросы?

– Нет. Прежде чем подписывать, мы с Уэстоном просмотрели все бумаги вместе с нашим юристом. Все отлично.

Под «нашим юристом» папа имел в виду Кэм. Есть у него и официальный поверенный, но к матери своей внучки он питал слабость. Она – тоже часть семьи, пусть они с Густом и не женаты; а к семейным ценностям Амос Райдер относился серьезно.