И мы дышим воздухом свободы

Иван Банников

И мы дышим воздухом свободы

Мы выскочили из «пуповины» на самой окраине планетной системы Синего Паука. Выход в неподходящей точке не был продиктован соображениями безопасности и осторожности, хотя эта огромная голубая звезда и отличалась заметной нестабильностью. На дальний край системы нас выбросил «пуповик», отказавший во время прыжка.

Теперь агрегат, позволяющий прыгать от звезды к звезде, стал бесполезным и породил сильное пламя. Автоматика корабля немедленно приступила к тушению бушующего пожара. Я перевёл дух и поблагодарил неизвестно кого за чудесное спасение.

Несмотря на неполадки, нам всё-таки удалось достичь окраинной перевалочной базы: нас не впечатало в звезду, не размазало межзвёздной пылью по окрестностям и мы не превратились в миниатюрную сверхновую. Опасений перед прыжком у меня было гораздо больше, чем у членов команды. Но они пребывали в блаженном неведении относительно истинных повреждений «пуповика», так что даже не поняли, какой мы подвергались опасности.

Оправившись от шока и уверовав в спасение, я сначала проследил за тем, как пожарная система погасила пламя, сожравшее значительный запас кислорода. И только затем я приступил к поискам планеты, на которой должна была находиться перевалочная база. Там мы могли бы починиться, пополнить запасы продуктов и воды. А самое главное – несколько дней пожить в комфортных условиях на твёрдой поверхности обычной планеты.

– Эх, быстрей бы в баню! – в десятый раз воскликнул штурман Ваня, яростно почёсывая сквозь комбинезон широкую волосатую грудь.

Все члены команды безусловно разделяли его неистовое желание искупаться в горячей воде, потому что в космосе мы болтались две с половиной недели вместо трёх запланированных дней. За это время все успели по сто раз вспотеть, нацеплять на себя бортовой пыли и грязи, так что вид у нас был, мягко говоря, жуткий. И это не говоря уже о нашем запахе, который пропитал весь корабль изнутри.

– Борща! – взревела Клавдия, вглядываясь воспалёнными глазами в изображения с обзорных экранов. – Как разморожу целых десять кубиков борща, налью в ведро и буду ходить в обнимку и жрать, жрать, жрать!

Мы дружно засмеялись. Смешного ничего особо не наблюдалось в этом её вечном и неутолимом желании поесть. Скорее это был смех облегчения и радости от того, что болтанка с неясными перспективами всё-таки кончилась для нас прибытием на окраины цивилизованного мира.

– Машке сразу напишу, фоточки её порассматриваю, – мечтательно закатил глаза молоденький экзобиолог Петюня, чем вызвал всеобщий нервный смех, выдающий растворяющееся волнение и уходящую тревогу.

Они ещё смеялись и перекидывались бледными вымученными шуточками, когда мне снова стало не до смеха.

– Тишина, – приказал я серьёзным голосом.

Команда тут же затихла.

Игнорируя боковой вопросительный взгляд Клавдии, я бросил вопрос через плечо:

– Ваня, мы ничего не напутали?

– Н-н-не-ет, – не совсем уверенно промычал он, дёргая себя за ус. – Мы у Синего Паука. А что?

– Странность одна, – осторожно ответил я, напряжённо оббегая взглядом экран бортового компьютера.

– Какая? – спросил он в полной тишине.

Команда замерла.

– Нет сигнала маяка, – ответил я и только тогда повернулся к товарищам по несчастью и по очереди посмотрел в уставшие, потрясённые, недоверчивые, заинтересованные глаза. Пять пар глаз хотели, чтобы я совершил ещё одно чудо.

– Разве? – встрепенулся Ваня и пробежал толстыми, но ловкими пальцами по клавиатуре. – Странно… Нет сигнала… Пеленг ничего не ловит… Но где же он?

– Вот и я о том же, – процедил я сквозь зубы, поворачиваясь к обзорному экрану и вглядываясь в огромное голубое солнце, вокруг которого кружили две каменные планеты.

– Но как же!?.. – забеспокоился штурман, который в моём достаточно нейтральном вопросе усмотрел вызов и претензию к себе, как к специалисту по межзвёздному ориентированию. Он стал тыкать пальцем в ближайшие видимые звёзды.

– Вот Дофа́нда, вот ПРИ-405, а тут близнецы Кора́пи и Море́я, два красных карлика. Мы на месте!

– А где же тогда маяк? – поднял я брови. – Почему мы его не слышим?

– Может, сломался? – пискнула из дальнего угла отсека маленькая Лена.

В команде она выполняла обязанности штатного врача.

– Сломался… – эхом повторил я. – Но маяки «Заслона» из строя не выходят.

Оборудование маяка было рассчитано на две тысячи лет безостановочной работы. Автономной работы, причём. Тот немногочисленный персонал, который на нём присутствовал, был бесполезен в плане присмотра за техникой, а скорее выполнял символическую функцию, представляя человечество на окраинах исследованного пространства нашего рукава галактики. Они должны были принимать таких, как мы, искателей всяких разностей и оказывать посильную помощь. Среди них в обязательном порядке присутствовал врач, который заодно выполнял функцию психолога или даже психиатра (мало ли, с чем могли столкнуться путешественники в тёмных недрах космоса). Также штат маяка подразумевал наличие экзобиолога (на случай долгожданного контакта с инопланетными формами жизни) и троих военных, которые всё время маялись от безделья, потому что в этом скучном секторе пространства никогда не случалось ничего выдающегося или необычного.

Тут вообще ничего никогда не случалось.

До сегодняшнего дня, по крайне мере – поправил я сам себя.

Когда я осознал, что коллапсирующий «пуповик» вытащил нас из подпространственного «киселя» не по наводке маяка, а наугад, по расплывчатым координатным ориентирам, то похолодел от запоздалого страха. При таком раскладе выход в пространство на краю планетного диска являлся на самом деле поистине счастливым исходом.

– Будем искать базу визуально, раз пеленг отсутствует, – сообщил я.

В местной системе присутствовали только две планеты. Мучиться проблемой выбора нам не пришлось, потому что более близкая к звезде планета оказалась настолько раскалена, что наши датчики даже на таком огромном расстоянии зафиксировали жидкий расплавленный металл, плещущийся на её поверхности. Так что без лишних раздумий я включил пространственные двигатели и направил корабль в сторону второго каменного шара.

– А что мы?.. – Клавдия попробовала было задать вопрос, но кто-то из членов команды угомонил её.

Я был рад, что мне самому не пришлось орать и требовать от всех присутствующих держать хлеборезки на замке.

Ваня судорожно шерстил базу данных, чтобы предоставить мне точные координаты базы на поверхности планеты. При работающем маяке я бы посадил корабль даже с закрытыми глазами и стоя задницей к обзорным экранам. Но сейчас мне приходилось самому прокладывать курс, чтобы на ручном управлении приблизиться к планете, которая очень быстро вращалась вокруг звезды по неправильной орбите. Что касается самой базы, то эта задача поначалу вообще казалась мне неразрешимой, учитывая соотношение бесконечно малого размера базы и огромной площади поверхности планеты.

Как прикажете её искать? До какой высоты надо спуститься, чтобы суметь разглядеть сквозь густые облака, обложившие планету, совсем небольшой объект, почти наверняка сливающийся по цвету с окружающим ландшафтом?

Позади меня воцарилась гнетущая тишина, когда Ваня громким шёпотом рассказал о наших проблемах остальным. Люди притихли и призадумались. Теперь никто не оставался в неведении о том, что пожар сожрал значительную часть кислорода на борту. В сжатом виде его оставалось ещё примерно на шестнадцать часов.

Оставалось только надеяться на удачу. Раньше она не раз нас выручала.

– Володя, – обратился я к нашему военному специалисту. – Можешь отнести это на счёт моей параноидальности, но я считаю, что просто так неломаемые устройства из строя не выходят. Приказываю проверить наше оружие и по прибытии на базу обеспечивать защиту экипажа от возможных угроз. Мы должны быть готовы к любому варианту.

– Хорошо, я подготовлюсь, – деловито кивнул он, выпячивая накачанную грудь.

Я кивнул в ответ, доверяя его опыту и бесстрашию. Я был уверен, что в его надёжных руках мы точно будем защищены. Он встал и, шумно топая большими ногами, прошёл в кормовую часть корабля. В арсенале, защищённом кодовым замком, хранились наши запасы боевого оружия, которое мы были обязаны иметь по требованиям поискового кодекса.

Я сосредоточился на штурвале и смотровых экранах. Я полностью успокоился, отбросил все мысли и эмоции. Я вёл корабль сквозь космос, продумывал возможные опасности, отмечал хаотичность вспышек на поверхности звезды и следил за уровнем кислорода. Мы мчались на предельной скорости и серовато-белое тело планеты росло в размерах и постепенно заполняло всё большую часть поля зрения.

Наконец мы вышли на устойчивую геостационарную орбиту и зависли над дневной стороной. Я тревожно рассматривал плотные снеговые облака, которые полностью скрывали поверхность. Под ними могло оказаться что угодно. Без сигнала маяка невозможно было определить правильное направление. Мы могли с равным успехом как спуститься к материку, на котором стояла база, так и угодить в океан или напороться на гору. Последний вариант развития событий поставил бы жирную точку на нашей экспедиции.

Я включил радар, который должен был сканировать поверхность, сжал кулаки на штурвале, выдохнул и рванул машину вниз. Началась сущая пытка, которая, по субъективной оценке, длилась целую вечность.

Радар беспрерывно орал, путая плотные скопления ледяных кристаллов с сушей, и выбрасывал ярко-красные сигналы на экран компьютера. Планетарные двигатели по мере уплотнения атмосферы ревели всё громче. Корпус корабля начал нагреваться. Даже в верхних слоях атмосфера планеты отличалась высокой активностью, нам приходилось сражаться с бешеной турбулентностью. Как ни старался я вести машину плавно, нас всё равно то и дело швыряло из стороны в сторону, всё сотрясалось, гремело, звенело, стучало и стонало.

Впрочем, я отмечал всё это лишь краешком сознания. Всё моё внимание было сосредоточено на показаниях приборов и обзорных экранов. От страха и напряжения я вспотел с головы до ног, крупные капли пота постоянно катились по лицу, и мне приходилось то и дело смахивать их со лба, чтобы даже на секунду не утратить остроту зрения и реакцию.

В один из моментов спуска мы чуть не столкнулись с горной вершиной, затаившейся в пелене сверхплотных облаков. Радар заорал громче обычного, я дёрнул штурвал вправо, и тёмная масса пронеслась слева от нас, сопровождаемая криками ужаса членов экипажа. В появлении горы был только один несомненный плюс – нам хотя бы повезло с полушарием, потому что станция располагалась у подножия гор, протянувшихся через единственный небольшой материк.

Ещё несколько раз мне пришлось бешено лавировать и чудом уворачиваться от горных вершин. Каждый раз я наполнялся ужасом, а члены команды исходили истошными криками и грязными проклятиями.

Мы вынырнули из слоя облаков так резко, что я поначалу даже не поверил своим глазам. Вот мы плавали в густой сметане, а в следующую секунду оказались в сумрачном сером мире, где сверхчистая атмосфера просматривалась на сотни километров вдаль.

Я быстро сориентировался. Удача и правда сопутствовала нам – мы не только умудрились наткнуться на единственный материк, но и оказались километрах в двадцати от берега навечно замёрзшего океана. Справочник утверждал, что станция располагается неподалёку от берега, зажатая между крутыми горами и океаном. Нам оставалось только просмотреть прибрежную зону, и я надеялся, что мы обнаружим станцию до того, как у нас закончится кислород.

Параллельные гряды гор и горбы холмов обрывались у самого океана. Зима царила в этом мире безраздельно и беспрерывно – все поверхности были покрыты толстым слоем белого снега. Датчик любезно сообщил, что температура воздуха составляет минус девяносто пять градусов.

– Очень свежо тут, конечно, – Ваня поёжился.

– А теперь вы все должны присмотреться к экранам и до предела напрячь свои глазоньки, – велел я экипажу. – Я снижу корабль до высоты в пять километров от земли, и мы будем смотреть что есть силы, чтобы не пропустить станцию. Пропустим – сдохнем в этой скорлупке от удушья в течение часа-полутора.

– А если просто набрать воздуха снаружи? – робко предложила Елена, моргая длинными ресницами.

– Не всё так просто, – мрачно ответил я, плавно опуская корабль и следя за показаниями высотометра. – В атмосфере присутствует до десяти процентов газов, которые являются для нас токсичными. Воздушного фильтра на борту корабля нет. В скафандры наши они тоже не встроены. Фильтр есть только на самой станции.

Уточняющие вопросы на этом закончились, мрачная угроза, нависшая над нами, наконец-то стала очевидна для всех членов команды. Они сгрудились за моей спиной и оперативно и без споров разделили экраны на зоны ответственности.

И мы начали искать.

До боли в глазах мы разглядывали монотонную белую поверхность – горы и низины сливались в единое месиво, взгляду решительно не за что было зацепиться. В довершение к этому плотные облака не пропускали большую часть света и сумрак ещё больше ухудшал видимость.

Я страшно потел от нервного и физического напряжения. Мне приходилось одновременно вести машину вдоль изломанной береговой линии, справляться с порывами усиливающегося ветра и разглядывать поверхность планеты. Тревога нарастала, угроза удушья казалась всё более реальной. Это понимал каждый член экипажа.

Станцию мы нашли в тот момент, когда местный день стал переходить в сумерки.

Елена вскрикнула и ткнула пальцем в экран.

– Там! Смотрите! Что это за дерево?! Там! Торчит!

Я пристально вгляделся в совокупность штрихов и пятен, на которые она указывала. Дерева я никакого не наблюдал, но всё же это место мне тоже показалось подходящим для строительства станции. Я резко бросил машину вправо и вниз, так что желудок подпёр под диафрагму, а в голове загудело.

Ещё целую минуту, пока корабль опускался к земле, мы напряжённо молчали, и каждый из нас надеялся, что Лена не ошиблась и действительно углядела станцию, а не груду камней и снега.

– Поздравляю, это маяк, – уверенно заявил я наконец, когда из серо-белого месива выделились очертания коренастой башни маяка и круглого приземистого корпуса самой станции.

Дружный вздох облегчения раздался у меня за спиной. Члены команды принялись поздравлять друг друга. Им казалось, что все неприятности уже позади, и теперь их ожидает заслуженный отдых.

Впрочем, расслабляться было рано. В нижних слоях атмосферы бушевал бешеный ураган, мне предстояло посадить машину в условиях очень сильного порывистого ветра. К тому же, садиться предстояло на неподготовленную площадку. Правила всех станций предписывали всегда очищать площадку от посторонних предметов и материалов, для этого имелись всепогодные роботы. Почти метровый слой снега на площадке мне здорово не нравился. Я хмурился и испытывал неприятное предчувствие. Мне не нравились признаки, которые говорили о том, что на станции случилась какая-то беда.

Во-первых, маяк больше не излучал широкий спектр сигналов, которые использовались навигационным оборудованием кораблей. Во-вторых, станция производила впечатление заброшенной: не горели огни на её корпусе и на неубранной площадке. В-третьих, при нашем приближении наружу не показался ни один робот, хотя это было предписано протоколом посадки. Даже если что-то случилось с людьми, то что могло приключиться с неломаемыми роботами?

Сканеры сообщили о мощном циклоне, до предела нашпигованном снегом, он приближался на огромной скорости с запада. От такой новости я занервничал ещё сильнее, потому что нужно было успеть посадить корабль и всем нам перебраться внутрь станции до того, как ураган сделает невозможным выход наружу. Мне совсем не хотелось задохнуться в шаге от станции.

Дёргая штурвал и совершая витки на грани допустимых перегрузок, я боролся с ветром и упорно опускал корабль на площадку, которая стала почти невидимой в условиях сгущающихся сумерек. Экипаж страдал от перегрузок, слышались стоны и проклятия, но я отмечал это лишь краешком сознания.

Бортовой компьютер наконец-то разглядел контуры станции и сообразил, на какую точку поверхности нам нужно сесть. Сглаживая мои излишне резкие движения и пытаясь просчитывать движение воздуха, он повёл корабль к месту посадки. Нас страшно трясло и трепало, казалось, что мы неизбежно разобьёмся. Наконец корабль вытянул опоры и, как только они коснулись металлической поверхности площадки (проплавив слой снега и льда), сработали мощные магнитные замки. Теперь корабль намертво примёрз к месту и его не сдвинул бы даже самый мощный ураган.

Я хрипло выдохнул и стёр дрожащей рукой обильный пот, текущий по лицу. Оглянувшись, я посмотрел на свою команду. Елена плакала, то ли от страха, а то ли от мучительных перегрузок. Клавдия тихо ругалась и пыталась собрать рассыпавшиеся неухоженные волосы. Петя с закрытыми глазами молился богу. Владимир сидел весь белый, но старался казаться невозмутимым. Что касается верного штурмана, то даже Ваня пребывал в потрясённом состоянии, хотя ему не раз довелось совершать со мной опасные и даже безрассудные полёты.

– Выходной шлюз на посадочной площадке заблокирован льдом, не открывается, – сообщил он упавшим голосом, кусая нижнюю губу. – Мы его не найдём, а если и найдём, то не откроем.

– Придётся идти до шлюза самой станции, – решил я.

– Но это же самоубийство! – воскликнула Лена.

Я скрипнул зубами.

– Что с погодой?

– Скорость ветра девятнадцать метров в секунду, – доложил Ваня, щёлкая клавишами бортового компьютера. – Оценочное время приближения ураганного ветра составляет шестнадцать минут, продолжительность неизменной силы бури на пике не менее двадцати семи часов…

– В скафандры! – взревел я, вскакивая с места. – Срочная эвакуация!

Я тут же бросился в шлюзовую камеру, где возле выхода были развешены лёгкие скафандры раздражающего розового цвета. Щёлкая замками ремней безопасности, члены экипажа тут же последовали моему примеру. Спотыкаясь и сталкиваясь друг с другом, они вбежали в камеру и принялись натягивать на себя скафандры.

Я вёл внутренний обратный отсчёт и судорожно дёргал скафандр, который, как назло, всё никак не желал налезать на моё драгоценное тело.

– Компьютер, скорость ветра за бортом! – сдавленно крикнул я, надевая шлем.

– Девятнадцать метров в секунду, – бесстрастно ответил аппарат.

«Можем не дойти», – подумал я.

– Какое расстояние до станции? – спросил я уже внутри шлема.

В районе шеи ощущалось прохладное шевеление – нано-роботы стремительно скрепляли ворот скафандра с ободом шлема.

– Пятьдесят четыре метра, – прозвучал ответ во внутреннем динамике.

– Температура за бортом.

– Минус восемьдесят девять градусов по Цельсию.

Система жизнеобеспечения сообщила, что скафандр полностью герметичен и готов к выходу наружу.

– Ваня, Володя! – крикнул я им. – Я иду первым, вы – промежуточные звенья цепи! Как на Гердионе! Цель – шлюзовая камера станции!

Компьютер скафандра доложил, что система обогрева включилась и готова к резкому температурному падению, а запасов кислорода мне хватит на одиннадцать часов автономного существования.

– Доложить о готовности! – рявкнул я, отмечая про себя, что из шестнадцати минут три уже потрачены на одевание.

– Готов! – тут же доложил Иван, сверкая глазами.

– Готов, – глухо пробасил Володя, проверяя наличие на поясе трёх пистолетов из военного арсенала.

– Готова! – с гордостью гавкнула Клавдия, выпячивая обширную грудь, под которую в своё время пришлось шить индивидуальный скафандр.

– Готова, – плачущим голосочком пропищала Лена. Она смотрела с одинаковым ужасом и на меня, и на внешнюю дверь шлюза, через которую нам предстояло выйти во враждебный мир.

– Готов, – тяжело вздохнул Петя, прижимая ладонь к карману на ляжке, в котором лежала распечатанная фотография его шестерых детей, которых он уже успел наделать, несмотря на молодой возраст.

– Вперёд! – приказал я намеренно злым голосом, чтобы привести их в чувство и заставить мобилизоваться для преодоления предстоящих трудностей.

Внутренняя дверь шлюза закрылась, приоткрылась внешняя – внутрь тут же ворвался плотный вихрь мелких снежинок и невероятный шум бушующей природы. Поток ледяного воздуха обрушился на нас, заставив пошатнуться, и даже совершенная система обогрева скафандров не смогла сразу погасить шокирующий удар мороза. Чувство было такое, как будто я прыгнул в сверхледяную воду. Только спустя несколько мгновений обогрев справился с морозом.

Я ступил на пандус и очутился под чужим почти чёрным небом, которое исторгало густой снег. Благодаря буре снег разогнался до невероятной скорости, создав минимальную видимость. Я буквально не видел пальцев собственной руки, вытянутой перед собой. Если бы не старания компьютера, который высвечивал на стекле шлема нужное направление движения, мы точно сбились бы с курса уже через пять метров и вряд ли дошли бы до станции в полном составе. Скорее всего, не дошёл бы никто.

Следом за мной шла Лена. Она уцепилась за мою спину. Иногда я чувствовал, что она упирается шлемом в моё кислородное и энергетическое оборудование. Подозреваю, что она вообще шла с закрытыми глазами и полностью полагалась на мою силу и непогрешимость техники. Вполне возможно, что и остальные, держась друг за друга, действовали так же. Если уж на то пошло, то в открытых глазах и правда не было никакого проку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.