Доверяя свою душу

Пока добиралась домой, размышляла над тем, что надеть. Так как я не буду танцевать, решила надеть бордовое платье-лапшу. Обожаю его.

Приняла быстрый душ, волосы оставила распущенными, накрасилась неброско, оделась и приехала Света.

– Ты ли это? – спросил Кирилл, когда я села в машину.

– Забыл, как я выгляжу? – я бы не удивилась, он-то видел меня всего один раз.

– А я тебя по волосам узнал бы.

Клуб они выбрали, видимо, самый крутой. При виде девушек и парней вокруг я поняла, что тут негласные торги. Одни смотрят, другие пробуют на вкус, третьи покупают, четвертые не против всего. И главное, все довольны и счастливы.

Изнутри заведение было красивым и просторным. Музыка мне очень нравилась. Я вообще меломан. Сели за столик, отделенный чем-то наподобие ширмы. Удобные диванчики и хороший вид на танцпол. На втором этаже, как я поняла, были вип-комнаты.

Так как пить я не умею и делаю это крайне редко, сначала заказала сок. Потом супруги Кондратенко предложили мне попробовать махито, который мне очень понравился, второй я заказала себе уже сама. Третий не помню.

Именно это стало моей ошибкой. Я болтала без умолку и в моих словах вообще не было никакого смысла. Хорошо, что завтра выходные, успею сгореть со стыда за два дня, прежде чем выйду на работу в понедельник.

– Света, вы меня споили зачем?

– Тебе нужно было расслабиться Ась. Отдыхай.

– Пока вы смеетесь надо мной?

– Перестань. Не будь я беременна, сейчас была бы в таком же состоянии, что и ты, – подмигнула она.

Благо мой язык пока что слушался и не заплетался.

– Кирилл, ты ведь любишь ее? – указала на Свету.

– Сомневаешься?

– Пока не знаю. И не обидишь?

– Кого угодно, только не ее.

– Вот и правильно, потому что иначе я ее у тебя заберу. И совершу этот. Блин, как его называют, – пощелкала пальцами.

Они смотрели на меня и посмеивались, а я не могла вспомнить чертово слово.

– Ну ребят, слово такое прикольное на куннилингус похоже, – боже что я несу? И ведь понимаю, что бред, а остановиться не могу.

Заткните мой рот тряпкой.

– На что? – они вдруг заржали.

– Да я серьезно, – заторможенный мыслительный процесс не помогал.

– Камингаут, что ли?

– Точно, – воскликнула я. – Молодец, что вспомнил. И главное – запомни, я серьезно.

Дальше мы еще недолго посидели, молодые танцевали, и я тоже. Надеюсь, никто не увидел мои попытки, точнее, пытки.

– Давайте уедем, а? – попросила я, решив, что уже пора. – Я уже спать хочу. Ну или оставайтесь, а я на такси домой.

– Поехали, – сказал муж Светы и мы двинулись к выходу.

Встали с ней в стороне от выхода на улице и ждали, пока Кир подгонит машину, потому что он тоже решил не пить сегодня.

Вдруг услышала громкий заливистый смех и повернулась на него. Девушка стояла боком, и мне было видно только ее красивый зад, длинные ноги и явно большую грудь. Она держала за руку такого же высокого, мускулистого парня, который шептал ей что-то на ухо, уверена тоже красавчик.

Они стояли друг напротив друга. Когда она в очередной раз стала смеяться, запрокидывая голову к небу, он выпрямился и смотрел на нее улыбаясь. А я пыталась поднять челюсть с земли, успокоить свое сердце, и привести в движение свои конечности, чтобы отвернуться.

Как я и думала, парень был красив, даже слишком. Поэтому с ним рядом была закономерно эффектная девушка. Стало немного обидно. Хотя нет, под алкогольными парами было обидно вдвойне.

Вне офиса он выглядел еще лучше. Растрепанные волосы. Футболка обтягивала его красивое тело, были видны мышцы крепких и сильных рук. Я уже знаю, как эти руки могут обнимать. Не удивительно, что девчонка так страстно льнула к нему. Хотя большего он ей не позволял.

Сама отказалась быть на ее месте, а в тоге стою и дуюсь на… себя. Айяз стал осматриваться по сторонам, что-то или кого-то ища, и я, наконец, взяла себя в руки, отвернувшись.

Он прекрасно проводит время, так почему я должна о чем-то там беспокоиться?

Подъезжает Кирилл, и мы садимся в машину. Отъезжая я смотрю через заднее стекло и вижу, как он распахивает дверцу черной спортивной машины для «куклы» не иначе и сам садится за руль.

Кобель.

Как же меня бесит, что он там с какой-то девкой из клуба. Я блин два дня голову себе ломала, думая, где он.

А я тоже хороша. Хотела, чтобы не подходил, вот он и пошел в другую сторону.

Да и вообще это он должен локти кусать, а не я.

Блин, я кем я спорю?

Пока мой мысленный диалог продолжался, мы приехали ко мне.

– Свет, давай у меня останешься? Еще посидим немного. А то я протрезвела, пока ехали. Кир, тебя не приглашаю. Извини. У нас девичник.

– Да мне завтра по делам нужно, так что я и не смог бы. Но спасибо за неприглашение.

– До встречи, – помахала рукой и вышла из машины, пока Света прощалась с мужем.

Поднялись. Переоделись в мои пижамы и пошли на кухню. У меня оставалось вино, которое я использовала как-то для мяса и решила его выпить.

Дальше мои воспоминания плыли со скоростью вращения планеты.

Вот я пишу Айязу какую-то фигню.

Вот я принимаю его звонок и говорю ему какой он козел.

Вот, если я не ошибаюсь, он приезжает ко мне.

Тут я не уверена, но из моей квартиры кто-то уезжает. И, скорее всего, он. Потому что Свету я бы не отправила домой в час ночи. Так ведь?

Утро

Блин, как трудно дышать.

Вяло пытаюсь убрать волосы с лица и понимаю, что зажата по рукам и ногам.

Точно. У меня же подруга ночевала.

– Блин, Света, – бормочу, пытаясь скинуть с себя груз, – у меня огромная двуспальная кровать, а ты залезла на меня. Я не Кирилл.

Начинаю возиться, но при попытке открыть глаза мне режет их от яркого солнечного луча.

– И поверь мне я этому рад, – басит мне в спину чей-то мужской голос, так хорошо знакомый.

Замираю как статуя, и чувствую не просто биение сердца, а его колебания во всем теле. Каждый участок кожи, где ощущается пульс.

Медленно опускаю глаза на тело, одета во вчерашние шорты и майку. Уже хорошо. На руку, прижимающую меня к мужскому телу. Темная поросль волос и красивые мужские пальцы обхватывают меня, впиваясь в кожу.

Ниже мои худые, бледные ноги, переплетенные с мощными, накаченными мужскими.

Загорается лампочка в голове: не приснилось, он тут, в моей кровати, после той девки.

Резко начинаю биться в его руках. Мои попытки пресекаются мгновенно.

Айяз просто придавливает меня к кровати собой, так что я оказываюсь на животе. Он садится на мои бедра, а руки держит над головой. Прижимается ко мне всем телом, одновременно даря тепло и возбуждение. Я чувствую его твердый член.

«О-о-ох, – восклицает похотливая девчонка внутри меня».

– Доброе утро красивая, – шепчет куда-то в шею целуя ее и делает поступательное движение бедрами к моей попе.

Глава 9

Выбивает воздух из легких.

Только не это.

Как он сказал – красивая?

Не сейчас, когда я выгляжу как бомжиха с вокзала, да и пахну, наверное, также.

– Не сказала бы. Но вот если ты слезешь с меня, оно возможно подобреет.

Мне нужно хотя бы в душ, чтобы выглядеть как человек.

Тихий смех.

– Нет, строптивая. Не в этот раз. Но сначала ты мне скажешь, что значит на вашем языке "Не для тебя моя роза цвела"?

– Что? Какая роза? – ничего не понимаю. Лежу возбужденная им, а он мне про цветы.

– Ты вчера в трубку между тем как говорить, кто я такой, кстати за это я тебя еще накажу, – шлепает меня по заднице. – Сказала, что не для меня цвела твоя роза. И что я не стану тем садовником, что ее сорвет.

Господи. Я больше никогда в жизни пить не буду. Клянусь. Какой стыд.

– Ничего это не значит. Забудь.

– Окей. Потом расскажешь.

И тут вспоминаю главную деталь моего стыда.

– Света, – кричу я.

– Успокойся. Она еле отцепила твои руки от себя, когда ты не хотела ее отпускать домой.

– А почему она уехала? – задаю наиглупейший вопрос.

– Потому что поняла, что была тут лишней? – снова смешок.

– Нужно ей позвонить и извиниться, – пытаюсь приподняться на руках, но куда там.

– Позже, – целует в висок. – Все остальное потом.

Перехватывает руки одной своей, второй дотрагивается до моей щеки, шеи, опускает к лопаткам. Ведет ладонью вбок. Слегка касаясь края груди, и я немного выгибаюсь, так что его член упирается в ягодицы еще сильней.

– Отзывчивая.

Ведет пальцами по талии, словно рисует мой силуэт. Достигает резинки пижамных шортиков и просовывает под них свою руку.

Я уже возбуждена до предела. Это так горячо и так сладко.

Мне нравятся его прикосновения. Между ног покалывает и пульсирует. Я чувствую влагу. Хочу, чтобы он коснулся меня там.

Так стоп. Он вчера уезжал с какой-то вешалкой, а потом приехал ко мне после нее.

«Включи свою голову Ася. Вспомни о гордости», – шепчет разум.

Его рука перемещается с моих ягодиц, не покидая трусиков под мои бедра, накрывая лобок. Пальцы движутся ниже, раздвигают влажные губы и касаются клитора.

– А-ах, – вырывается из меня громкий стон.

Тело аж трясет от новых ощущений.

Боже, как это восхитительно. Я хочу еще. Больше.

И не могу. Зачем он это вытворяет? Продолжает свою игру? Неужели настолько сильно ему нужно получить желанное?

Начинает кружить по моим складкам, задевая и надавливая, на эту маленькую жемчужину, даря удовольствие.

Целует меня то в шею, то в спину, кусает плечи и зализывает языком. Царапает меня своей щетиной. Трется твердым членом.

– Айяз?

– Что красивая? Скажи, чего ты хочешь?

– Остановись.

– Ни за что. Больше никаких остановок.

– Я серьезно, – начинаю ерзать под ним, пытаясь вырвать свои руки из его плена.

– Что не так Айсель? – спрашивает он и скатывается с меня, ложась рядом на спину, а я сажусь, поджимая ноги под себя.

– Да все не так. Тебя что, вчера не покормили? Или я не вовремя тебя отвлекла от трапезы, что ты не успел? – да, надо было молчать, точнее, начать с другого.

– Я сейчас тебе скажу кое-что, ты послушаешь и желательно запомнишь, поняла? – он сменил голос на властный и грубоватый.

Я киваю.

– Первый и последний раз я оправдываюсь. В следующий раз ты либо веришь мне, либо нет. Это первое. Второе: я видел тебя возле клуба. Отвез девчонку домой и поехал к себе в отель. Не успел до него добраться, как написала ты. А после отправился по твоему адресу. И пусть тебя не удивляет тот факт, что я захотел секса. Я мужчина, Айсель. И если желанная женщина отказывает мне, постоянно сбегая, я действую по-своему. Я не мальчик Ася. И не стану больше бегать. Ты либо со мной, либо нет.

Пока слушала его, закипала как чайник от его слов.

– Знаешь что? Ты ставишь мне тут условия, но забываешь, что я тоже могу требовать к себе уважение и предъявлять претензии. Ты приехал, начал меня зажимать по углам. Потом говоришь, что будешь играть. Теперь что? Думаешь, я с радостью раздвину перед тобой ноги после того, как ты предложил секс на одну ночь? С какой стати? Приехал требовать с меня то, что не получил у другой? Я что так похожа на ту, что годится только на это? Так вот, дорогой, ты не по адресу. Иди туда, где не станут требовать ответов, да и вопросов задавать тоже.

Развернулась, чтобы встать и тут же была опрокинута на кровать с громким рыком.

– Не смей уходить, когда я говорю с тобой, женщина, – навис надо мной и прожигает взглядом.

– Не указывай мне, что делать. Я не твоя женщина, Айяз, – кричу в ответ. – Не твоя, понимаешь? Не смей требовать с меня что-то. Уходи отсюда.

Начинаю колотить его по груди и плечам, и он перехватывает мои руки.

– Тогда научись говорить прямо Айсель, чтобы я слышал тебя и понимал. Я не умею читать мысли. Чего ты хочешь? Точнее, чего тебе не хватает, чтобы сейчас успокоиться и быть рядом, черт возьми, без истерик?

Перестаю сопротивляться. Устало прикрываю глаза и не знаю, что мне делать?

Вот так взять, ему сказать что?

– Просто скажи Айсель. Потому что я знаю, что я хочу, конкретно от тебя.

– Ага. Ты уже и так сказал что хочешь. Я тебя прекрасно поняла, – обреченно хмыкаю со смешком.

– Ты удивительная, знаешь? Умудряешься расслышать каждое слово, но не понять смысла и одного из них.

– Может быть, это ты не умеешь правильно доносить информацию?

– Да? Тогда вот что я тебе скажу – я хочу, чтобы ты стала моей. Так ясно?

– И даже срок не уточнишь? Ночь, две или три?

– Ты опять за свое? – раздражается он, хватая за плечи.

– Да просто все это не имеет значения. Ты уедешь отсюда, Айяз, – последнюю фразу чуть выкрикиваю. – Уедешь. И что дальше? Где мои гарантии?

– Никто и никогда не даст тебе гарантий ни на что, Айсель, – отпускает меня и встает с кровати, а я продолжаю лежать, наблюдая за тем, как он начинает одевать свои джинсы.

– Да, никто. Но с другими хотя бы шанс может быть. А с тобой даже призрачного быть не может. И мы это прекрасно понимаем. Ты ведь хотел начистоту? Так давай. Ты пробудешь здесь сколько? Месяц, два и потом испаришься. Что дальше?

Не замечаю, как по щекам начинают катиться слезы, а губы дрожать.

Он взобрался на кровать, лег рядом и повернул меня к себе, закидывая ногу на мои бедра.

– Не нужно, милая, – стирает пальцами слезы. – Просто будь рядом.

– Ты слишком эгоистичен, эль Хоир.

– Знаю, но отнять у себя этот шанс, чтобы ты была рядом, не могу. Извини меня жами́ля (араб. – красивая).

Вот он, этот момент, когда перед тобой чаша весов, в которой твое будущее. И даже непонятно, где будет счастье и где печаль.

И как же выбрать?

Что перевесит? Разум или чувства.

Но какие чувства? Конечно, я не люблю его. Но эти эмоции. Эта тяга к нему. Откуда она? Когда образовалась эта связь?

Сколько прошло дней? Это же смешно.

Но отказаться от него сейчас, просто сказать «нет», я не могу.

Просто не могу. Согласие погубит меня потом, а сейчас откуда эта тяжесть? Еще не обрела, уже прощаюсь? И так будет каждый день? В ожидании его слов, что он уезжает?

Смотрю в его глаза, и язык прирастает к небу. Открываю рот сказать «нет». Я точно хотела сказать именно это. Но произношу совершенно другое, меняя наши судьбы за секунду.

Бесповоротно.

Навсегда.

– Хорошо.

Не я сказала, не мой голос. Не он. Но что, если позволить случиться этой мысли: "Что если…?"

Целует меня. Так сладко. Так приятно ласкает своим языком мой. Растягивает удовольствие.

Звонок в дверь.

Быстрый взгляд на часы. Ровно двенадцать. Она никогда не опаздывает и никогда не уходит, если я не хочу открывать дверь.

Марина.

– Ты кого-то ждешь? – обнимая спрашивает он.

– Да. Только я об этом забыла. Это Марина, – кривлюсь от мысли, что придется видеться с ней.

Айяз лениво отрывается от меня.

– Ну так прогони ее, давай проведем день вместе.

– Она не уйдет. Никогда не уходит, – коротко чмокаю его в губы и встаю.

Почему-то нет неловкости. Наоборот, все легко, даже воздушно.

Достаю из шкафа футболку и спортивные штаны.

– Можем встретиться завтра, если хочешь, – предлагаю я.

Айяз садится и пристально смотрит.

– Кто она? Ты изменилась. И почему завтра? Сейчас только двенадцать, – говорит, посмотрев на часы. – Или вы на весь день заняты будете?

Слишком много вопросов.

– Нет максимум час, но потом я буду не в состоянии видеться с тобой.

– Ничего не понимаю, – тоже встает и надевает свою футболку.

– Потом расскажу, если захочешь. Но не сегодня. Пожалуйста, – прошу его.

– Ладно. Мне пойти открыть?

– Если можешь. Я пока умоюсь.

Подходит близко ко мне и целует.

Остаюсь в комнате одна, а в голове словно улей с осами разворошили.

Быстро выхожу из ванной и иду к ним, не желая оставлять Айяза с ней наедине.

– А вы кто? Парень Аси? – доносится до меня.

Тут и мне самой стало интересно, как он ей ответит.

– Я ее мужчина. А вы?

Как звучит – мой мужчина. Надеюсь, что так и есть.

– Это Марина Евгеньевна, – отвечаю за нее, появляясь в коридоре.

– Я мама Аси, – тянет руку Айязу.

Он пожимает в ответ, но смотрит на меня.

Ну что? Сказала же, потом расскажу.

– Ася, ты готова?

– Я не хочу никуда идти, можем поговорить тут.

Она смотрит на Айяза с каким-то… восхищением, что ли?

– Иди на кухню. Я сейчас.

Подхожу ближе к мужчине, когда она скрывается за углом.

– Потом, да?

– Да. Ты останешься на кофе?

– Хотел бы, – трогает пальцами щеку, – но думаю, что тебе стоит поговорить с ней. Да и мне нужно к отцу.

– Хорошо, – тянусь к нему и целую желанные губы.

Он обувается, и я приоткрываю дверь, но вспоминаю одну важную деталь:

– Айяз? – он смотрит в глаза, ожидая продолжения фразы. – Я хотела сказать, что МОЙ мужчина, – делаю акцент на слове «мой», – не ходит в клуб, чтобы потом подвозить фарфоровых Барби.

Хмурю брови для придания серьезности моих слов. Не знаю, к чему все это нас приведет, но пока мы вместе определенные правила имеют место.

– А Моя женщина, – вторит он мне, – вообще не ходит по клубам и всегда следует за своим мужчиной.

Помигивает, исчезая.

Закрываю за ним дверь и иду на кухню.

Глава 10

Вошла в кухню. Марина в этот момент делала нам обеим кофе, а на столе лежали мои любимые эклеры.

Забавно, если бы не знала, какой жестокой может быть эта женщина, решила бы что она заботливая мать, принесшая дочери ее любимое лакомство.

– Он показался мне хорошим, – начала она разговор.

Обсуждать мою личную жизнь, как давние подружки я не хотела.

– Будем делать вид, что нам есть, о чем говорить?

– Не будь так сурова, дочка.

Не люблю, когда она так ко мне обращается.

– Ты потеряла право так меня называть.

– Я уже говорила тебе, что больше не буду просить прощения, поэтому перехожу к действиям, чтобы доказать, как ты мне дорога.

Дорога. Странно все это слышать из этих уст.

– А я каждый раз буду тебе говорить о том, что ты не сможешь этого сделать.

– Перестань. Не будь ребенком, Ася. Просто скажи, что мне сделать?

– А я и говорю, но ты же не слушаешь.

Поставила кружки на стол и села напротив меня. Мы сверлили друг друга взглядами. Я правда не знала, есть ли тут между нами двоими место прощению.

– Знаешь, – вдруг заговорила она, – ты спрашивала у меня о причинах и всяких подробностях, но я не говорила тебе. Сейчас могу сказать. Ту самую правду, в которой даже себе самой сложно, признаться.

– Если ты будешь говорить о папе плохое, мы прекратим разговор. Сразу предупреждаю.

– Нет, Ася, о нем я бы никогда не смогла сказать плохо. Ведь я любила его, – хмыкает она. – Мне было 22, когда я познакомилась с ним.

«А я в этом возрасте потеряла его», – пронеслось в моей голове.

– У нас было все настолько быстро, что я даже и понять не успела, как оказалась беременной. Мы так любили, – вдруг всхлипнула она. Я не смотрела на нее, а когда подняла глаза, увидела, что она плачет. – Я была вчерашней студенткой, только что после института, а Андрей работал на заводе. Когда забеременела, работу найти уже не смогла. С моими родителями мы были не в самых хороших отношениях, а у него была только мама и та умерла вскоре. Пришлось надеяться только на себя. Эта квартира была выдана нам от завода как молодой семье. Самая лучшая на тот момент. И мы были счастливы, – ее голос вновь задрожал.

Я слушала не отрываясь. Впитывала каждое слово. Но у самой ком стоял в горле. Не за нее, а из-за нее. Но я так давно не говорила о папе.

– Потом родилась ты. И мы… – она запнулась. – Нам… Стало не хватать денег. Было очень сложно, да и времена в принципе были для всех такими. Андрея сократили на работе. Квартиру удалось приватизировать до этого, и она осталась нам. Твой отец нашел новую работу, но она не спасала. Устроился на вторую.

Узнаю папочку. Всегда был готов работать, днем или ночью не важно, только бы я не голодала.

– Мы стали часто ссориться. Ты подрастала, стало еще сложней. Но и мне тоже хотелось выглядеть красивой, – она повернула голову в мою сторону, и я увидела стыд в ее глазах. – Мне было всего 24 года пойми, я видела, как другие выглядят, как живут и мне хотелось того же. Я знала, что обижаю его, но я так… Я была эгоисткой Ася. Самой настоящей. Потом нам удалось устроить тебя в садик в два с половиной года, и я вышла работать по специальности. Бухгалтером в фирму… Вовы.

Ну теперь ясно. Увидела богатого и поплыла к нему.

– Мне кажется, я даже слышу, как ты обзываешь меня разными словами, но я это по праву заслужила, – я кивнула для подтверждения, к чему щадить ее чувства. – У нас закрутилось с ним не сразу. Потом мы долгое время встречались тайком. И через время он предложил быть с ним постоянно и окончательно уйти от мужа. Потому что не видел смысла сохранять брак с Андреем.

– Ну конечно, и ты, не раздумывая, согласилась.

– Нет, я думала. Долго.

– О чем думала ты в тот момент? – прикрикнула я. – Обо мне? Ты предавала нас изо дня в день. Ты ушла от нас в тот момент, как впервые решила, что жить с мужем, у которого недостаточно денег – это сложно, а он прогибается на двух работах, не видит свою дочь и любимую жену. А сложно было только тебе? Как только ты подумала об этом, ты уже была не с нами. Просто искала вариант, куда именно уйти. Он старался как мог. Из кожи вон лез.

Слезы душили меня, горло сдавливало от болевого спазма, но я не могла не говорить.

– За все эти годы он не сказал ни одного плохого слова про тебя. Я все ждала, когда он сорвется, но нет. Даже я говорила о тебе зло, в те моменты, когда в школе меня тягали за косички, обзывая беспризорницей. Они обвиняли меня, что я виновата в том, что мама ушла от такой дочери. Что я уродина, недостойна быть дочерью, и папа тоже скоро увидит это. Я приходила домой и срывалась на нем. Я годами жила в ожидании, что папа уйдет и оставит меня дома, как это сделала ты. И однажды я проснусь, а его нет. Как однажды было с тобой. Ты эгоистка, даже сейчас ты приходишь и говоришь о себе, не думаешь каково мне сидеть рядом с тобой, каждый раз вспоминая о том, что было.

Вытерла слезы и продолжила.

– Как ты могла так поступить? Как? О чем ты думала тогда? О ком?

– О себе, – внезапно выкрикнула она. – Я думала только себе. О том, что я буду жить хорошо. Вова согласился иногда давать вам деньги, но, когда я пришла, Андрей сказал: «Спасибо Мариш не нужно, у нас все хорошо». Почему он не сказал? Почему не сказал, что все плохо? Что болен?

– Как ты можешь? Не сказал, потому что это была бы последняя капля в океане унижения, что ты развела и топила его там годами. Ты изменяла ему, предавала его до того, как предала и меня бросив. А он… – голос внезапно осип, – он любил тебя до конца. Я видела в нем эту любовь. Как он брал твое фото из тумбочки и гладил. Не слышала, что он шептал, но он делал это часто. Я не видела еще такой любви. Никогда. Даже если бы ты вернулась, он бы улыбнулся и просто сказал: "Здравствуй Мариш".

Меня трясло от этой несправедливости. Папа не топил себя горем на виду. Он убивался изнутри. В его глазах была тоска. Они лучились счастьем только при взгляде на меня.

– Уходи.

Она подняла на меня свой взгляд. Я вскочила из-за стола и закричала, указывая на дверь пальцем:

– Уходи. Уходи отсюда. Не хочу тебя видеть. Уходи, я сказала и не возвращайся сюда.

Она встала и медленно прошла мимо меня. Остановилась на пороге и прошептала: "Я хотела вернуться. Каждый день, после того как ушла, но сама себя простить так и не смогла".

– Не ври мне. Ненавижу тебя, – сказала в пустоту. – Всегда буду ненавидеть.

Побрела в гостиную, легла на диван и стала рассматривать фото на журнальном столике. Я с папой на выпускном. Улыбаемся. Словно не помним бед, словно их не было раньше и не было тогда, в тот самый момент.

– Лгунья. Лицемерка. Она никогда не была достойна тебя пап. Ни единой минуты, потраченной тобой на мысли о ней.

Еще долго я лежала и плакала, проклиная все, что было в том детстве, о котором хочется помнить только хорошее, выборочно удалить всю ту грязь, что оставляли после себя другие.

Где-то звонил мой телефон, но я на сегодня, как и предполагала, не буду ни с кем разговаривать. Не хочу.

Зачем она приходит? Каждый раз одно и то же.

– Прости папа, но я не смогла как ты. Забыть и не вспоминать плохое. Это обида за тебя. За твои чувства и старания, что ты прикладывал к тому, что было не оценено никак.

Уснула, всхлипывая, без снов. Просто черный экран.

Меня качали горячие волны. Мягко и бережно куда-то несли.

Я не хотела, чтобы это тепло исчезало. Оно проникало в мою душу и согревало тот холод, что был так долго внутри меня. Заполняло пустоту своим светом. Хотелось улыбаться и нежиться в его лучах.