Исцеляющий миры. На расколе миров

Габриэль вскрикнула, больно ударившись спиной:

– Но я не неопознанная! Я – человек!

– Я тебя не знаю. Для меня ты неопознана, – серьезно ответил тот.

Фигуры одобряюще загудели.

– Ладно. Справедливо. Но! Я точно уж не летаю! Ха! Как вам такой аргумент?!

– О, если будешь действовать мне на нервы, то, поверь мне, полетишь вон в те помои, словно птичка! – заржал человек.

Габриэль скисла – аргументы кончились.

– Еще возражения?

Девушка задумалась.

– Да… пожалуй, имеется еще одно…

– Ну? – Негодяй нетерпеливо вдавил жертву в стену.

Габриэль перенесла всю свою силу в правую ногу и пнула его прямо в мужское достоинство, тем самым высвободившись из хватки.

– Ха! Как тебе такой аргумент? Достаточно весомый? – Она метнулась в сторону, но ее тут же оцепили две новые пары рук. Габриэль сопротивлялась несколько минут, пинаясь, брыкаясь и кусаясь, как дикарка из джунглей.

Пыл ее остудил вид перочинного ножа, который достал из кармана третий нападающий.

Сбитый с ног главарь банды «Смерть НЛО» встал, сопровождая свои движения проклятьями и угрозами.

– Реж ей горло! – гаркнул он.

Человек с ножом сплюнул, давая понять предводителю, что понял его.

Габриэль затрясло.

Глава 4. Девочка на крыше

Если вы любите загадки – полюбите Вселенную. Потому что, несмотря на периодически выныривающие глупости и абсурдные вещи, она сложнее самых сложных загадок, которые существуют внутри нее. Но если вы любите решать загадки, то тут вам делать нечего. Либо забудьте о решении и наслаждайтесь одним лишь фактом их существования, либо… смотрите сами…

В созвездии «Лошадиная голова» на планете Олоноскал существует одна прежде мудрая газообразная форма жизни, среди народа которой известна легенда о «Круглой Вселенной и Боге».

Когда-то их предки познали внетелесные путешествия сознания. Этой методике посвятили жизни олоноскалские ученые-монахи. Добившись такого состояния, они отправляли свои разумы бороздить далекие миры Вселенной со скоростью не уступающей скорости света. Миллиарды поколений олоноскалцев пытались обнаружить конец Вселенной, но ничего не получалось, поскольку любопытство сбивало их с намеченного курса. Новые галактики, планеты, созвездия – все это казалось для них слишком привлекательным. Тогда один из мудрецов по имени Урос сказал: «Я полечу прямо сквозь Вселенную и не поверну головы в сторону манящих светил. А когда я умру, мой путь продолжат мои дети и дети моих детей, и дети детей моих детей… и так до тех пор, пока не найдет олоноскалский народ конец Вселенной». Современные олоноскалцы до сих пор задаются вопросом… как он умудрился заделать детей, прибывая всю жизнь в состоянии транса? Но сейчас не об этом.

Спустя бесчисленные годы путешествия одного-единственного поколения, юный потомок мудреца Уроса, известный как Гиил, завидел впереди галактику похожую на его родной дом.

Среди знакомых звезд и планет в пространстве вакуума висела маленькая планета Олоноскал.

Народ встретил его со словами: «В смысле ты пролетел Вселенную по кругу?»

Так олоноскалцы доказали теорию «Круглой Вселенной». Однако любопытство их было неутолимо. Жажда познания заставила спросить самих себя: «Если Вселенная круглая, то что находится за ней?»

Гиил подумал: «Наша вода под воздействием гравитации принимает форму шара, планеты и звезды – тоже шарообразные. Даже ядра наших газовых клеток не имеют углов. Все в мире стремится к форме шара. Однако эти объекты существуют внутри чего-то большего».

«Что ты там про клетки сказал? – задумался старый ученый-монах. – А что, если Вселенная – лишь ядро громадной клетки Великого Вселенского Организма? Нужно это проверить!»

И они проверили. Ну… попытались. Ученые-монахи создали устройство, разрывающее материю Вселенной, чтобы покинуть предполагаемое «ядро клетки ВВО» и углубить свои знания.

Так появились черные дыры.

К сожалению, никто из олоноскалцев так и не вернулся из путешествия, а их газообразные тела развеяло время. Никто. За исключением одного потерявшего рассудок ученого-монаха. Когда он очнулся, его газовое лицо было безмятежно мудрым.

«Я видел Бога», – сказал он.

«Как он выглядел?» – столпился народ.

«Он выглядел, как я», – ответил олоноскалец и совершенно спокойно уничтожил всех ученых-мудрецов и их технологии.

С тех пор ни один житель Олоноскала не стремиться познавать мир, а олоноскалцы были признаны самой тупой расой во Вселенной.

Габриэль зажмурилась, предвкушая холодное лезвие на шее, а затем – острую боль и вкус собственной крови на языке.

Звон.

Знакомый из сна звон цепей.

На одной из крыш возник черный силуэт, укутанный с головы до ног в плащ. Раскаленное солнце лучилось позади него, затмевая фигуру с лица, отчего светлые глаза, поражающие своим ненормальным спокойствием, горели сверхъестественно ярко. У подола растекающегося плаща поднимались в воздух маленькие подвижные шарики, похожие на капли ртути. Они сталкивались, объединялись и вновь разлеплялись.

Незнакомец легко спрыгнул с крыши, приземлившись с нечеловеческой мягкостью. Темный шлейф поднялся в воздух и обрызгал асфальт. Следы жидкости тут же впитались обратно в плащ.

Голубые глаза устремились на человека с ножом. Последовал взмах рукой где-то за плащом, и тонкие пальцы ухватились за крепкую блестящую цепь.

– Ты еще кто? – Человек в худи опустил нож, бросая панический взгляд то на силуэт, то на своего главаря.

– Что ты такое? – заорал предводитель «Смерть НЛО».

– Это определенно Неопознанный Летающий Объект, – сказал один.

– Точно-точно! Мы его знать не знаем! А еще он летает! – сказал третий.

– Так он же не летел, а просто спрыгнул? – предположил кто-то.

– Ну и че? – огрызнулся главарь. – Когда это мешало не считать объект нелетающим?

Голоса засовещались, издавая звуки одобрения.

– Смерть НЛО! – закричал человек с ножом.

– Смерть НЛО! – вторили остальные.

Только-только их ноги в стоптанных кроссовках оторвались от земли, чтобы наброситься на незнакомца в плаще, как десятки новых цепей помчались на них со скоростью недоступной для восприятия людскому глазу. Ступни бандитов не успели коснуться асфальта, а враг уже крепко-накрепко связал каждого из них.

Габриэль оперлась о расписанную уличными художниками стену, потому что колени предательски дрожали.

Цепи звякнули, окончательно обездвижив людей в капюшонах. Те, в свою очередь, закряхтели, давясь собственной слюной. Их лица, все как один, посинели. Они задыхались.

Габриэль тоже поплохело. От этой картины. Но зато теперь, когда потасовка кончилась, она смогла убедиться, что незнакомец в плаще – это девочка, причём та самая, которая померещилась ей сегодня в кафе, и, вероятно, привидилась в недавнем сне.

– Что ты… что ты с ними сделаешь? – Габриэль не могла справиться с собственной речью. – Убьёшь?

Девочка в плаще сжала цепь еще сильнее, и тонкие красные полосы заструились по телам пленников.

– П…п…перестань! Я благодарна тебе за спасение. Правда, очень благодарна! Но убийство – это уже перебор! Давай я наберу полицию. – Непослушными пальцами Габриэль взяла телефон, но он ей не пригодился. Цепи пали, и члены банды «Смерть НЛО» разбежались кто куда, хромая, всхлипывая, всхрюкивая, как стадо свиней.

Девушка выдохнула, и изнеможденно съехала по стене. Когда она опомнилась, тёмный силуэт уже стоял на крыше, обдуваемый усилившимся ветром.

– Подожди! Кто ты такая?

Девочка незаинтересованно отвернулась. Ее облик зарябил, исказился помехами. Она переместилась на соседние крыши чёрно-синим аляпистым пятном, после чего след ее потерялся.

– Боже! Поверить не могу! – выдохнула Габриэль, оставшись наедине с тишиной. Она прикрыла веки, отдышалась, провела мысленную самодиагностику и, удовлетворившись, что дрожь почти спала, медленно и шатко приняла стоячее положение. Так же медленно и так же шатко заковыляла она вдоль переулка.

На соседней улице бодро прогудели полицейские машины.

– Черт! – выругалась Габриэль, уверенная, что те ищут ее.

Чуть быстрее, но еще более шатко, чем прежде, она направилась в обратную сторону.

Вдруг что-то резко вынырнуло из-за угла, девушка инстинктивно закричала. Потом испуг заменил гнев, а следом за ним – благоговейное облегчение.

– Ты!

– Габриэль!

– Что б тебя! Ты меня до чертиков напугал!

Адам Дэвисон стоял перед ней в той же окровавленной рубашке, с тем же зеленым чемоданом в руках. Он тоже казался встревоженным.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Это что ты здесь делаешь?

– Прячусь.

– От кого?

– От полиции!

– Какое совпадение! А ты что натворил? – удивилась Габриэль.

– Не заплатил за ужин.

– Всего-то?

– Ну и разбил окно.

– Зачем?!

– Э, мне пришлось. Они не выпускали меня через дверь.

– Ты видел её? – парировала Габриэль.

– Кого?

– Девочку в плаще?

– Нет, прости, я никого не видел.

– Тогда это всё объясняет… – Габриэль странно хохотнула, и вроде бы на её лице выписалось что-то похожее на отдохновение. – Надо позвонить профессору Нортону и обрадовать его.

Часом позже, она уже сидела в «Фольксвагене» и слушала гудки в телефоне, задумчиво вглядываясь сквозь стекло на выгорающее небо, нещадно затягивающее в свою пустоту печальное солнце. В голове ее роились воспоминания неоднозначных событий сегодняшнего дня, от которых чувства завязывались в тугие узлы.

– Профессор! Я вам не помешала?

На том конце трубки закряхтел голос профессора Нортона:

– Здравствуй, милая, я ждал твоего звонка! Ты что-нибудь выяснила? – весело спросил он.

– Да, профессор. Полагаю, что мир не изменился, это я – изменилась. Или, если быть точным, сошла с ума. Скажите, профессор, та я, которую вы знали все эти годы, какой она… какой она была?

– Такой же, как сейчас, – серьёзно ответил старик. – Я прекрасно тебя знаю, Габриэль. Ты не могла повредиться умом. В конце концов, инопланетян никто не отменял. Они есть. И этот факт уже сам по себе меняет наш мир, поэтому, что бы ты там такое не раскопала, оно, наверняка, настоящее и имеет непосредственную связь с НЛО. А теперь давай, не томи, что случилось?

– Я не знаю! – схватилась за волосы девушка, глаза её увлажнились. – Моя лучшая подруга мертва, и я каким-то образом связана с её смертью!

– Ты о Роуз?

– Вы знаете что-то о ней? – Габриэль вцепилась в телефон двумя руками.

– Это было давно… Пять лет назад или около того. Роуз с компанией, в числе которой была ты, отмечали ее день рождения на крыше, и она… она случайно перегнулась через перила и… сама понимаешь. Хотя случившееся и было расценено как несчастный случай, родители Роуз по сей день придерживаются своей истины.

– Они считают виновной меня?

– Увы, милая. Таково родительское сердце. Ему трудно принять, что в смерти ребёнка не виноват никто, кроме случайности.

– Но случайности не случайны, профессор. Вы сами мне годами твердили эту фразу.

– И я по сей день в это верю, Габриэль. Вот только связь случайностей, порой, непостижима для простого человеческого ума.

– И что вы мне посоветуете? Смириться с моей новой жизнью? Или продолжить расследование?

Профессор Нортон, у которого всегда была тяга к разыгрыванию драмы, выдержал паузу, чтобы потом спросить:

– А чего хочешь ты?

Габриэль стёрла слезы рукавом и шмыгнула носом:

– Я хочу всё знать, – преисполнилась она решимости. – Я всегда была неудачницей. С самого рождения. В школе меня гнобили, преподаватели в универе заваливали на ровном месте, я не продержалась ни на одной работе дольше месяца, а теперь ещё и потеряла близкую подругу. По-моему, я заслужила ответы.

– Тогда вперёд, милая! И помни, чтобы не случилось, я на твоей стороне!

Габриэль распрощалась с профессором и отложила телефон.

Среди удушливой тишины и безрадостного стрекотания кузнечиков раздался один продолжительный вздох.

– И давно ты тут подслушиваешь? – взвилась Габриэль, рассеяв полумрак в салоне автомобиля блеском лимонно-желтых глаз.

Адам Дэвисон отвлекся от суетных картин своего воображения:

– Я не подслушивал, – сказал он примирительным тоном. – Я размышлял о своём.

– И всё же, какого лешего ты делаешь в моей машине?

– Эм, полагаю, что просто сижу.

Габриэль посмотрела на него с укоризной:

– Издеваешься?

– Когда два существа, контактирующие ранее, расходятся, они, как правило, прощаются на словах. Мы не попрощались, вот я и предположил, что у нас ещё остались дела.

– Серьёзно?!

– На самом деле нет. Я не совсем уверен, куда идти…

– Как насчёт… туда, куда ты направляешься?!

– Я не уверен…

– А в чем ты уверен?

Адам честно кивнул:

– Я уверен в том, что не уверен, куда идти. Видишь ли, Габриэль, я ищу кое-кого.

– И поэтому ты бродил по лесу? Тот, кого ты ищешь, был в лесу? – догадалась девушка.

– Верно.

– Это пришелец?

– Да.

– Так ты занимаешься изучением НЛО?.. Почему сразу об этом не сказал? Я могла сдать тебя копам, между прочим. О, это всё меняет! Ибо знаешь что? Я тоже ищу пришельцев! Раз уж у нас общая цель, то почему бы нам не объединиться? Если случайности в самом деле не случайны, то наша встреча тоже несёт в себе какой-то сокровенный смысл! О, профессор Нортон, ваша метафизика гениальна!

Глава 5. Уиллоубрук

14 июня 2016 года, 6:30 утра

Лондон заливал дождь. Птицы, пролетая над городом, каркали и гадили на мельтешащие по тротуару «инопланетные тарелки» – тенты невзрачных зонтов, под которыми прятались лица суетливых прохожих, чьи мозги заполонили надуманные ничего не стоящие проблемы. Они убедили себя, что их озлобленные прокисшие мины никто не видит. Но они ошибались…

Он видел. Видел их все. Заглянул в каждое из них.

Он был простым котом: беспородным, неприметного темно-бурого окраса – самое то, чтобы слиться с лондонской грязью. Местные коты называли его «Мяау», дети «Кися», скромняги робко шептали «Кис-кис», а торговцы величали его «Пшелвонкотяра!» Ни одно из этих имен – считал кот – ему не подходило. Ну знаете, – не отражало его истинную сущность! Поэтому он предпочитал оставаться «Безымянным Бездомным Котом». По крайней мере, если кто-то при знакомстве услышит это имя, то тут же поймет, что ничегошеньки от такого, как он, не наберешься (Разве что блох). И не будет тогда обмана и предательств, обёрнутых целлофаном лицемерия, который настолько метафорический, что его даже нельзя пожевать. Этой универсальной истиной он жил долгие восемь лет – рекордный срок для бродяги. Иногда Безымянный Бездомный Кот жалел, что не родился человеком. Ему казалось, что он мог бы стать выдающимся философом или героем, или, возможно, даже Премьер-министром. «Вот в следующей жизни…» – сетовал кот, но каждую новую жизнь вновь рождался простым котом, и – что самое обидное – каждый раз бездомным. Сегодня он прозябал девятую жизнь – последнюю невычеркнутую из списка.

Безымянный Бездомный Кот нашел убежище от дождя в старой коробке из-под какой-то бытовой техники, среди мусорных баков в мрачном ущелье между двумя магазинами. В такие пасмурные летние периоды в Лондоне, момент, когда ночь встречается с еще не разгоревшимся солнцем, самый неприятный: холодный и слякотный, как мокрые носки.

Кот поджал под себя лапки, пристально провожая взглядом толпы британцев. Иногда он жалобно мяукал, чтобы привлечь к себе внимание. Но всем было на него всё равно. Он был слишком мал для того, чтобы значить что-то для этих двуногих.

Безымянный Бездомный Кот прикрыл глаза. В животе громко заурчало, и он облизнулся, вспоминая, что не ел уже три дня. Коробка могла спасти его от дождя и ветра, но никак не от голода. «Нужно найти еду», – подумал он, слишком усталый, чтобы исполнить план.

Так, в компании голода, кот задремал. Он давным-давно привык не видеть снов – с тех самых пор, как люди бросили его маленьким котенком. Но Безымянный Бездомный Кот радовался и бесцветным пустотным дремам, часам бездумья и забвения. Хотя однажды ему привиделось, что он – профессор, вещающий гениальные лекции по философии многомиллионным слушателям.

«Мяу-мяау-мур-мя-мяяа», – рассказывал профессор Безымянный Бездомный Кот. Или лучше – «Гениальный Профессор Кот»? Это имя ему понравилось: скромное и звучное.

Толпа двуногих аплодировала ему, фиксируя в толстенных блокнотах каждое слово.

«Великолепно!» – плакали лучшие умы человечества.

«Я люблю вас!» – вздыхали девушки.

Кот приоткрыл один глаз, почуяв вкуснейших аромат. Он принюхался. Ага! Говядина. И совсем близко – прямо у его картонного домика. Что за сон? Нет, стойте… он уже проснулся? Безымянный Бездомный Кот открыл второй глаз, поднялся и осторожно выглянул из коробки.

Еда. Она лежала прямо там. Целая кучка мясных кусочков в нежном желе. Кот посмотрел по сторонам – никого из двуногих поблизости не было. Это показалось ему весьма странным, потому что обычно добродетели ошиваются поблизости, улыбаясь, издавая жуткие звуки – как они считают – умиления, и беспардонно наблюдая за столь интимным процессом как прием пищи.

Безымянный Бездомный Кот тот час бы бросился к ноутбуку и написал об этом загадочном явлении целую диссертацию! К сожалению, он не умел пользоваться ноутбуком, да и писать тоже. А даже если бы и умел, то все равно не смог бы, потому что… у него лапки.

9:15 утра

– Когда мы найдем инопланетян, что мы им скажем? – опомнилась Габриэль Феннис, осторожно перешагивая обломленные ветки. – Типа, эй, как делишки? Наверное, плохо! Вам помочь?

Адам Дэвисон внимательно следил за показаниями какого-то чудо-устройства с вертящимися в разные стороны антенками, кнопками и рычажками, которое он достал из зеленого чемодана, когда они попали, как он рассчитывал, в охраняемую зону. Белки и ящерицы расступались перед ним, словно море перед Моисеем. Нет, их пугала не его запятнанная кровью рубашка, ставшая прошлой ночью причиной переполоха в «Вялой Кобыле», – ее он предусмотрительно заменил на новую хлопчатую, купленную здесь, на Земле, – звери шарахались от мерзкого писка, исходившего от его так называемого «технического чуда». К счастью Габриэль, писк раздавался на частоте, не воспринимаемой человеческим органом слуха, и девушке повезло не оглохнуть от наипротивнейшего звука на свете. Не будем брать в расчёт, что в пределах Вселенной найдутся звуки похуже.

– Ты только сейчас об этом думаешь? – спросил Адам, сверяясь с картой на голографическим экране наручных часов.

– А стоит ли мне помахать им рукой? Ну знаешь, в приветствии! – Девушка помахала правой рукой, репетируя дружеский жест. – Вдруг у них так не принято, и они решат, что я им угрожаю? А улыбка? Стоит ли улыбаться им? Может физиология их лиц отличается от нашей, и, когда они – как нам может показаться – улыбаются, в действительности им очень грустно? – Габриэль переступила через горку муравейника. – А что если! – воскликнула она, схватившись за голову.

– Что если что? – вздрогнул Адам от неожиданности.

– Что если у них нет лиц?

Адам скептически прищурился:

– Нет лиц?

– Да! Они же инопланетяне!

– Ты слишком возбуждена, – диагностировал он. – И думаешь не о том.

– Но где у них нос? А рот? А глаза? Как они… Боже, как они дышат? И, – остановилась Габриэль, – чем? Что если наш кислород им не подходит? Голова кругом! Столько всего надо было продумать, прежде чем отправляться на поиски инопланетян, – пришла к выводу она. – Не знаю, чтобы я без тебя делала, Адам! Спасибо, что согласился сотрудничать.

– Пустяки… – протянул тот, вспоминая, как вообще они к этому пришли.

Пятнадцатью часами ранее…

– Ай, дурацкая булавка! – Габриэль сунула уколотый палец в рот, чтобы умерить боль. – Не получится у меня создать детективную атмосферу с этими кривыми булавками! Адам, сгоняй в канцелярский.

Адам молча поправил (с первого раза!) съезжающую со стены карту с видом на Уиллоубрук. Это была совсем небольшая карта, такого размера, который смог выдать старина принтер. Она пока не имела на себе никаких подписей и фотографий, никаких разноцветных нитей, соплетающихся друг с другом в паутине тайны, одним словом – никаких улик.

– О, да ты прямо булавочных дел мастер! – Габриэль приступила с энтузиазмом что-то вычерчивать на карте красным фломастером.

Понимая, что в этой возне они только теряют драгоценное время, Адам молвил:

– Напомни, зачем нам бумажная карта на стене, когда я могу транслировать изображение со спутников в любом разрешении и в любую минуту времени? – Адам поколдовал над наручными часами, доказывая, что он не врёт.

– Как зачем? Для атмосферы! Вдохновение играет немаловажную роль в успехе расследования! – высунув язык от усердия, пояснила та.

– Но это не рационально…

На секунду отвлекшись от дела, Габриэль зловеще моргнула на Адама:

– Какой ты нудный! Как моя тётушка…

– Между «занудством» и «рациональностью» есть разница, – не согласился Адам, но всё же свернул голограмму. – И что ты рисуешь?

Габриэль закрыла фломастер колпачком и выпрямилась с видом детективного гения:

– Уиллоубрук находится на окраине Станвелла, в его восточной части. Здесь, – стукнула она фломастером по дороге, – где нас стопанули копы, кружило больше всего вертолетов. Зачем вертолёты на месте крушения НЛО? Правильно! Чтобы тушить пожар. Соответственно, эта область, – Габриэль ткнула в круг, захватывающий порядочную часть северной части леса, – место локации летающей тарелки. Самый безопасный вариант для нас – пройти в лес с южного перекрёстка. Мы припаркуем машину в километре от леса, спрячем её где-нибудь за кустами, чтобы не бросалась в глаза и чтобы её не угнали, пройдём здесь и здесь и – вуаля! – мы в лесу! Дальше всё зависит от наших детективных способностей. Проще некуда! Есть вопросы?

Габриэль стояла со счастливой улыбкой и глупо хлопала ресницами, запыханная собственной речью. Она ожидала большего воодушевления от Адама, чем тот демонстрировал ей сейчас.

– Да, – сказал Адам сухо. – А что такое Станвелл?

– Это название города! – Фломастер в кулаке Габриэль заскрипел.

– А, тогда понятно.

– Ещё вопросы?..

– Как ты планируешь не заблудиться?

Габриэль поскоблила фломастером подбородок:

– Здесь ты прав, – вздохнула она, – в этом загвоздка. Идеи?

Каменное лицо Адама посетило нечто вроде ухмылки:

– Я могу отыскать корабль с помощью своего радара, если, конечно, ты не придумаешь какой-нибудь новый отсталый способ поиска, Габриэль.

14 июня, 7:15 утра

Габриэль Феннис и Адаму Дэвисону предстояло долгое и утомительное пешее путешествие, но то была идея Габриэль, поэтому, несмотря на намозоленные ноги, она не жаловалась. А ее друг… казалось, его это вообще не волновало.

Толстые стволы возвышались к небу цвета мокрого бетона: живые столпы, дома и убежища для мелких животных и птиц, строительный материал и пища для насекомых. Если бы Габриэль попросили описать деревья в уиллоубрукском лесу тремя словами, она бы сказала: «Красивые, молчаливые, полезные». Иначе говоря – ее полная противоположность.

Девушка отвлеклась от рассматривания лесных красот и поняла, что отстает от своего спутника. Она перешла на легкий ковыляющий бег, нагнала мужчину и выровняла шаг.

– А что ты делаешь? – наконец обратила она внимание на дивное устройство в его руках. – Это и есть твой чудо-радар?

– Это… – Адам демонстративно потряс предмет. – Это… просто бесполезный неработающий хлам, – расстроился он и растряс «бесполезный неработающий хлам» еще сильнее. Один рычажок отвалился.

– Что делает эта штуковина?

– Эта «штуковина» улавливает энергетические следы. Например, вблизи космического корабля радиационный фон начнёт увеличиваться…

– А это не опасно?

– Главное, не отходить от инструкций.

На профессиональном языке «Штуковина» Адама носила название «Локус Рассеянной Потенциальной Энергии» и обладала множеством полезных функций. Как и сказал Адам, она умела определять различного рода следы энерго-колебаний: телепортационные, химические, вакуумные, гравитационные и другие, а также – оценивать радиус их действия и вероятную продолжительность активной фазы. Короче говоря, парни из «Терра» весьма предусмотрительны.

Габриэль Феннис снова не поспевала. Прошло еще около часа пути, и усталость давала о себе знать.

– Я так не могу! – застонала она. – Я обессилена и голодна!

– Мы ели в машине.

– Знаю, но… Да черт! – заглядевшись, Габриэль споткнулась об очередную ветку и растянулась на траве, получив в подарок от камня круглый сиреневый синяк на левом колене. – Откуда столько веток?!

Адам подал спутнице руку.