Воробей – птаха смелая

– Нунатак кому-то говорил… вроде.

– Екарный бабай, Кит! Мы что, по-твоему, здесь в угадайку играем? – В голосе Маруси зазвенела медь. – Это ведь важный вопрос, – она бросила взгляд на Сашу, – чрезвычайно важный. Иди, точно все узнай и доложи.

– Кому доложить? – прохрипел ошеломленный Дик Тори.

– Мне. Кому же еще. – На губах Маруси появилась нежная улыбка, которая абсолютно не вязалась со сказанными ею только что словами. – Поспеши, дорогой, я жду…

Как только десантник скрылся за дверью, Рысь подскочила к Сашке и схватив ту за плечи, продолжила допрос:

– Ты что задумала? Отвечай.

– Я должна полететь туда. – Саша, успокоившись, вновь стала похожей на саму себя. – Пойми, может быть это единственный шанс что-нибудь узнать об отце. Я не могу его упустить! Не могу…

– Елки-моталки… Я все понимаю… Но как? Как нам остаться на «Сидерай»? Если судно станет военным, нас точно отправят по домам!

– Нам?

– Именно «нам». Или ты думаешь, я тебя брошу? И не надейся!

– Надо записаться в добровольцы.

– Что? – Девушка одновременно повернулись к произнесшему эти слова пренийцу. Молодой человек спокойно продолжил:

– Если «Сидерай» станет военным судном, мы можем остаться на борту только в одном случае. Нам надо стать добровольцами. Это наше право. И ни капитан, ни федералы не смогут нам запретить здесь остаться. В соответствии со статьей 25 межгалактического кодекса, которая гласит: «В случае начала военной операции каждый гражданин сообщества может добровольно войти в состав вооруженных сил Федерации».

– А ведь он прав, – первой пришла в себя Маруся. – Надо пойти к капитану и подать заявление… Пойдем, – дернула она Сашу за руку.

– Я с вами! – решительно заявил Байса.

– Зачем? – удивилась Маруся.

– Мне кажется, Саше очень важно попасть в созвездие Водолея. Я прав?

– У Сашки десять лет назад там пропал отец. Она хочет его отыскать. – Заметив, что бровь Грина удивленно приподнялась, Маруся поспешила добавить: – Или найти хоть какую-нибудь информацию, объясняющую причину его исчезновения. Но это наши дела. Ее и мои. Тебе незачем в это соваться.

– Я такой же друг Саши, как и ты. Я хочу помочь ей.

– Ежки-матрешки! – восхитилась Маруся. – Сашка! У тебя еще один помощник появился!

Саша взглянула в желтые глаза-одуванчики, перевела взгляд на взволнованную и поэтому то и дело сыпавшую своими любимыми словечками Марусю и подытожила:

– Я иду к капитану. Вы со мной?

Увидев два дружных кивка, она поправила форму, пригладила волосы, провела рукой по лицу, добавив к грязным усам пятно на щеке, и смело двинулась к выходу.

За все годы капитанства Виктор Кох не изменился, потому что принципиально не хотел меняться. Его строптивый характер и обостренное чувство справедливости по-прежнему составляли суть его характера. В молодые годы он частенько поддавался на провокации и срывался, говоря в лицо нахалам то, что думает, тем самым нажив к зрелым годам множество врагов среди руководства Федерации. Этим частично объяснялась его «ссылка» на «Сидерай». Вроде и прошлые заслуги учтены, и капитаном остался, вот только судно старое и давно уже в важных операциях не участвует. Как говорится, и волки сыты, и овцы целы.

Зато окрепло и стало практически нерушимым его умение держать себя в руках при любых обстоятельствах. Поэтому уже час он внимал словам всем известного манипулятора и любителя скандалов – Петра Васильевича Яблочкова и ни словом, ни взглядом не выдал своего недовольства или раздражения.

Петр Васильевич был строен, загорел, носил бородку, которую в старину называли «испанской», и любил выводить людей из себя. А еще он занимал в Федерации пост Главного инспектора. Видя, что ему не удается вывести Коха из себя, Яблочков заметно приуныл и уже готов был закончить не принесший ожидаемого результата разговор, как двери в рубку раздвинулись и на пороге появились стажеры. Две девочки: одна стройная, похожая на мальчишку, со светлой, падающей на глаза челкой и перемазанным лицом. Вторая царевна из русской сказки с синими глазами и толстой, переброшенной на грудь косой. Третьим оказался высокий полуголый парень с зеленым цветом кожи и гривой рыжих волос, судя по всему, прениец.

Стройная девчушка решительно поднялась на мостик и вытянулась перед капитаном:

– Гхац Кох! Я пришла записаться в добровольцы!

– Что? – впервые с момента встречи Яблочкова с Кохом на лице последнего появились эмоции, в данном случае – удивление.

– Я хочу остаться на корабле! – отчеканила малышка и задрала нос, видимо, пытаясь придать себе больше значимости.

– Покиньте рубку, стажер! – ответил Кох, отвернувшись от девушки и сделав вид, что не замечает торжествующего лица Яблочкова, явно замыслившего устроить небольшой скандал.

– Я никуда не уйду! – последовал решительный ответ, и девушка повернулась к стоявшему сбоку от капитана старпому:

– Гхац Нунатак! Прошу вас сделать соответствующую запись в бортовом журнале!

– Нунатак! Выведите стажеров из рубки! Им здесь не место! – холодно и явно раздражаясь, хоть и стараясь не показывать этого, произнес Кох.

Яблочков почувствовал удачу. Вот он, тот самый конфликт, о котором он мечтал! Ему будет что доложить руководству, которое любило пикантные истории и сплетни больше правдивых, а потому скучных докладов. Откашлявшись, он протянул руку, чтобы погладить девушку по голове, и с напускной грустью в голосе произнес:

– Деточка, военные действия для взрослых, а вам нужно сначала повзрослеть…

Его рука так и не коснулась головы стажера, погладив пустоту. Сверкнув на него зелеными глазищами, девушка ловко уклонилась от показной ласки. Не смирившись с промахом, инспектор произнес:

– Война – это боль и кровь. Подумайте, куда вы стремитесь…

– Лучше умереть стоя, чем жить на коленях! – процитировала малышка Саласара и довольно нахально добавила: – Но вам этого не понять.

Яблочков удивленно заморгал, не ожидая подобных слов от стажера.

– Почему же? – с трудом нашелся с вопросом федеральный инспектор.

– Вы старик.

В бирюзовых глазах Коха вспыхнули огоньки. Его следующие слова прозвучали неожиданно для большинства собравшихся в рубке гостей и членов экипажа:

– Нунатак! Удовлетворите просьбу стажера!

Саня заулыбалась, довольная результатом, забыв про Яблочкина, который уже пришел в себя и по-прежнему надеялся выиграть в словесном поединке, который начал.

– Как вас зовут, дитя? – поинтересовался инспектор, придав лицу грустное выражение.

– Александра Воробьева!

Грусть сменилась скорбью.

– Вы еще пожалеете, милая птичка, – произнес Яблочков, провоцируя девушку, но неожиданно услышал совсем не то, что ожидал:

– Воробей – птаха смелая! Мой папа всегда так говорил. Позвольте и мне узнать вашу фамилию. Судя по всему, вы Орлов или Соколов?

Яблочков сконфуженно промолчал. На губах Коха появилась улыбка. Оценив ситуацию, по мостику взбежала Рысь.

– Запишите и меня! Маруся Николаева!

– И меня, – рядом с девчонками возник великан Байса.

– Думаю, будет лучше поставить этот вопрос перед всем экипажем, – спокойно произнес Кох, стирая улыбку с лица, но по-прежнему с интересом разглядывая стоявшую перед ним Сашу. Не прошло и десяти минут, как слова капитана, к большому неудовольствию Яблочкова, транслировались по внутрикорабельной связи. А еще спустя какое-то время возле рубки выстроилась очередь из стажеров, желавших остаться на корабле в качестве добровольцев. Федеральному инспектору пришлось отложить пространную беседу, которой он изводил Коха, на другое время.

Вечером, после отбоя, когда наконец, Виктор Кох остался один, в его дверь постучали. Снова надевая китель и поминая нежданных ночных гостей нехорошими словами, мужчина открыл дверь. На пороге стояла Саша Воробьева.

– Это еще что такое? – воскликнул Кох, на мгновение забыв о своем умении «держать лицо».

– Нам надо поговорить, – заявила эта нахальная особа, по-кошачьи проскользнув в приоткрытую дверь.

– Стажер Воробьева!

– Тут такое дело… Вы присаживайтесь, гхац капитан, в ногах, как говорится, правды нет.

Тот послушно сел в кресло, лишь секунду спустя сообразив, что подчинился приказу девчонки. Взяв себя в руки, Виктор произнес:

– Чем вы объясните ваш столь поздний визит?

– Я же сказала: надо поговорить. Капитан…. Простите, гхац капитан… А можно без этих официальных «гхацев»? – с тоской в голосе поинтересовалась девушка, опускаясь на стул. И тут же выдала, словно выстрелила. – Это я во всем виновата!

Яблочков за пару часов хитрых и провоцирующих речей не достиг того, что смогла сделать эта девица всего за пару минут. Виктор перестал контролировать себя:

– Если бы я был вашим отцом…

– К счастью, это не так, – перебила его девушка.

– Замолчите! Так вот, если бы я был вашим отцом, я бы вас выпорол. Даже несмотря на то, что вы уже не ребенок. Как вы посмели ворваться сначала в рубку, а теперь еще и ко мне в каюту? Вы не знаете, что такое субординация? В «Королевке» что, этому уже не учат?

– Что вы кричите? – нахмурилась девушка, явно обиженная его словами. – Я пришла к вам как к другу, человеку, с которым могу поделиться чем-то очень важным, а вы – «выпороть».

– Простите. – Кох понял, что сорвался и переборщил с угрозами. – Рассказывайте. Что у вас в очередной раз случилось?

– Это не у меня. Хотя и у меня тоже. Это я сделала так, что «Сидерай» стал военным судном!

Виктор не знал, плакать ему или смеяться. Он смотрел на маленькую нахохленную девчонку, которая хмурила брови и кусала губы, а видел ее отца и своего друга – Сергея Воробьева. Те же медово-янтарные волосы, тот же волевой подбородок и привычка хмуриться. Вот только глаза у девушки были не карими, как у Сергея, а мшисто-зелеными, доставшимися ей по наследству от бабушки. Что же ему делать? Признаться в том, что знал ее отца, или подождать и выслушать девушку, которая явно волнуется, собираясь рассказать ему нечто важное. Он выбрал второе.

– Я слушаю, Саша.

Она бросила на него удивленный взгляд, явно не рассчитывая на подобное дружеское обращение, и заговорила. Рассказ получился путаным, хоть Саша очень старалась излагать все четко, по порядку, но из-за волнения часто сбивалась, повторяя одну и ту же мысль. А закончила словами: «Теперь можете смеяться» – и сжала лежавшие на коленях руки в кулаки.

Виктор встал и направился к холодильнику. Достал из него бутылку воды, прихватил стоявшие рядом на тумбочке два стакана и вернулся назад. Налил себе и Саше воды и, глядя, как она жадно пьет, продолжал размышлять над ее рассказом. Странная коробочка, исполняющая желания, не могла быть вымыслом. Кому придет в голову выдумывать такую чепуху, а еще озвучивать ее не подружке, а капитану корабля?

– А что еще было в сундучке? – задал вопрос мужчина, взяв в руку свой стакан и сделав глоток. Саня посмотрела на него так, словно он был волшебником, готовым исполнить любое ее желание: с восторгом и надеждой.

– Так вы мне поверили?

Кох кивнул.

– Я так боялась… Думала, вы скажете, что я бессовестная врунья, фантазерка… Кроме вас я рассказала о коробочке только своим близким друзьям. Мы даже все вместе отправились в ангар, чтобы найти сундучок. Все там перерыли…

«Так вот почему она была такой чумазой, когда пришла в рубку, чтобы записаться в добровольцы», – подумал Виктор.

– Мы его не нашли, – с грустью добавила девушка. – А насчет того, что в нем было… Какие-то цепочки, несколько браслетов, кусок ткани и подобная чепуха. Все старое, полуистлевшее…

– А вам никто не говорил, что нельзя бездумно открывать всякие сундучки и ящики? – не удержался от шпильки Кох, с удовольствием отмечая, как быстро меняются эмоции на лице девушки. После его слов Саша застыла, потом глубоко вздохнула и прошептала:

– Вы думаете, это был…

– Я так не думаю, – перебил ее Виктор. – Ящик Пандоры просто красивая легенда, и ничего более. А вот ваша исполняющая мечты коробочка… Вы говорите, она исчезает и появляется независимо от вашего желания?

Саша кивнула, все еще размышляя над словами капитана. Неужели она действительно открыла то, что не стоило открывать?

– Что же мне теперь делать? – с отчаянием прошептала она.

– Как только коробочка снова появится, приносите ее ко мне. Попробуем разобраться вместе.

– Спасибо, капитан! Прошу прощенья: гхац капитан. – Саша вскочила со стула. – Я пойду, поздно уже. Извините меня.

– Все нормально. Вы правильно сделали. Если с вами случится еще что-нибудь подобное… Я имею в виду странное и непонятное, приходите сразу ко мне. Для вас у меня всегда найдется время.

Саша кивнула и, довольная тем, что ее выслушали, направилась к двери. На пороге она обернулась, скользнула по его лицу зелеными глазищами, отбросила со лба челку и выскользнула в коридор.

Ее шаги давно уже стихли, а Кох сидел в кресле и улыбался. И сегодня в рубке, и сейчас эта девочка напомнила ему самого себя в молодости, сразу после окончания «Королевки». Такая же смелая, эмоциональная, стремящаяся во что бы то ни стало доказать свою правоту и не уважающая авторитеты, которые, если разобраться, таковыми давно уже не являлись. Потом капитан встал, подошел к стене и сдвинул в сторону панель, за которой скрывался небольшой сейф. Набрал шифр, открыл дверцу и вытащил… нет, не сундучок, о котором рассказывала Саша, а просто небольшую плоскую коробочку. В ней хранилось вещи, которые не представляли ценности ни для кого, кроме самого Коха. Кольцо матери, которое она отдала ему перед смертью; небольшая серебристая птичка, символ чести, верности и дружбы, подаренный ему человеком, которым он до сих пор восхищался; и старая фотография, на которой, обнимая друг друга за плечи, стояли два стажера, только что закончившие «Королевку». Одним из них был он, а вторым… Вторым был Сашин отец – Сергей Воробьев. Несколько секунд Виктор вглядывался в старый снимок, а потом прошептал:

– Вот и пришло время узнать, что с произошло с тобой, Серега, десять лет назад, и твоя дочь мне в этом поможет. Ведь не просто так она решила стать добровольцем. Уверен – она тоже ищет тебя.

Глава 10

Борт «Сидерай» несколько дней спустя

Так называемые «кротовые норы» давно уже стали средством быстрого перемещения между галактиками. И вот две недели спустя после известных событий, полностью обновив свой экипаж и взяв на борт новейшее вооружение, «Сидерай» вынырнул из такой «норы» рядом с туманностью Улитка. Было раннее утро по корабельному времени. Виктор Кох стоял посреди рубки, расставив ноги на ширину плеч и сложив на груди руки. Он смотрел на туманность, которую космолетчики часто между собой именовали Оком Господа, а она, без сомнения, внимательно наблюдала за ним. За спиной капитана молчаливой скалой возвышался Нунатак. Кроме этих двоих в рубке никого не было. Дежурный вахтенный еще не пришел, а его предшественника капитан отпустил на полчаса раньше положенного времени.

Налюбовавшись зрелищем, Кох вытащил из кармана небольшой шарик, сдавил его с двух сторон, активируя, и подбросил в воздух. Издавая тихий звук, напоминающий жужжание, тот стал летать по рубке. Маленький и быстрый, он легко проникал в самые труднодоступные места, покружился под потолком и вернулся к хозяину. Поймав дрон, Виктор продемонстрировал «шмеля» своему помощнику. В центре шарика светился зеленый огонек. Нунатак не смог удержаться от язвительного комментария:

– Выходит, наш «друг» Яблочков не успел установить здесь жучки? Как же он так опростоволосился? Прямо скажем, непорядок. Ведь даже у себя в каюте я вчера обнаружил презабавную вещицу, явно принадлежащую Федерации.

Виктор усмехнулся, пряча шарик в карман. Отправляя «Сидерай» в экспедицию к Траппис-1, место, о котором ходила дурная слава и где в последнее время часто пропадали корабли, военное командование вместо опытных бойцов прислало сотню выпускников космических военных училищ, у которых боевого опыта было ноль, а амбиций вагон и маленькая тележка. Вот и бродили теперь эти бывшие студенты по кораблю, задирая друг друга на каждом шагу. Ссоры то и дело перерастали в драки, которые новобранцев развлекали, а старпома злили. И это еще мягко сказано. Расхлябанный экипаж привыкшего к дисциплине индоя не просто раздражал, он его бесил. Нунатак пока еще сдерживался, но, честно говоря, находился уже на грани и готов был прейти от словесных замечаний к рукоприкладству. Если бы не просьба Виктора оставить все как есть, он давно бы уже разобрался с самыми активными задирами.

– Тебе удалось узнать что-нибудь об истинной цели нашего путешествия? – задал вопрос Кох, отвлекая старпома от невеселых мыслей. – Ни ты, ни я не верим в сказки пожаловавших к нам инспекторов во главе с Яблочковым о какой-то неведомой угрозе, появившейся на границе Федерации здесь, в созвездии Водолея.

– Не удалось, – со вздохом ответил Нунатак, – хотя я задействовал все свои связи среди военной элиты Федерации. Те, кто сейчас у власти, молчат, как будто воды в рот набрали. А остальные, те, что рангом пониже, похоже, ничего не знают. Я и тут, на корабле, провел работу. – Нунатак вздохнул. – Результат такой же. Петра Васильевича я беспокоить не стал, а его прихвостни ничего не знают.

Виктор усмехнулся, услышав про «прихвостней», но перебивать старпома не стал. Было заметно, что Нунатаку есть что сказать.

– Нам дали небоеспособное пополнение и набили, как гуся черносливом, оружием. Зачем? – Старпом покачал головой, и его косички змеями заскользили по плечам и груди. – В этом деле столько тайн и недомолвок, словно кто-то специально тумана напустил. Я тут собрал кое-какую информацию…

Индой подошел к круглому столу, расположенному посреди рубки, выдвинул ящик, надел очки и браслет, позволявший моделировать пространство. Кох поступил так же, одновременно включая прибор объемного изображения. Пространство над столом «ожило», превратив плоскую карту созвездия в объемные изображения скоплений звезд.

– Вот здесь точка нашего прибытия. А здесь, – Нунатак двигал пальцами, создавая объемную реальность, – здесь место, которое называется Дом Дьявола. Обрати внимание: место нашего прибытия как раз находится в центре этого так называемого Дома.

– Ты что, стал верить в чертовщину? – Кох позволил себе улыбнуться.

– Нет, я верю в науку и статистические данные. Все корабли, которые попадают в это место, пропадают, – ответил старпом и посмотрел на капитана.

– Мы с тобой шли разными путями, но пришли к одной и той же мысли. – Кох смотрел на интерактивную голографическую карту. – Нас послали сюда с определенной целью. И это не устранение неприятеля. Недееспособным экипажем легко пожертвовать, корабль старый, и его давно уже пора списать, а оружие… Оно нужно лишь для того, чтобы обмануть тех, кто, как и мы с тобой, понимает, что вся эта операция сплошной обман.

Кох коснулся пальцем пульсирующей точке на карте.

– Чуть больше десяти лет назад в этом так называемом Доме Дьявола пропал «Кеплер», научно-исследовательское судно, которое пилотировал мой друг – Сергей Воробьев. После его исчезновения я, как и ты сейчас, перелопатил кучу информации…

Нунатак перебил капитана, чтобы уточнить:

– Александра Воробьева… ну та самая… наш самый первый доброволец. – Индой усмехнулся. – Она кто? Просто однофамилец?

– Дочь Сергея. Девочка не знает, что мы с ее отцом были друзьями. Но вернемся к нашему разговору, так как времени у нас не так уж много. Скоро придет вахтенный. Я изучил все материалы, конечно, те, которые позволял мой доступ, и пришел к выводу, что исчезновение судов не связано с космической аномалией. Уверен: в этом Доме Дьявола проводится какой-то эксперимент. Причем настолько секретный, что только высшие чиновники Федерации вроде того же Яблочкова в курсе происходящего.

– Ты думаешь, нас заманивают в ловушку? – Индой нахмурился, сверля глазами маленький шарик, в который визуализировалось место их прибытия.

– Именно так я и думаю. А еще считаю, что пора покончить со всеми секретами, поэтому и согласился возглавить эту экспедицию. Таки, – Кох обратился к старпому так, как привык делать, когда они общались по-дружески и наедине, – у меня есть одна небольшая просьба.

– Конечно, Виктор. Что надо сделать?

– Если это ловушка, а я больше чем уверен в этом, Яблочков и остальные федералы, загнав нас в ловушку, постараются смыться, прежде чем дело запахнет жареным. Ты должен сделать так, чтобы у них это не получилось.

Лицо старпома расплылось в довольной улыбке. Кох продолжал:

– Поручи следить за ними кому-нибудь из бывших стажеров. Уверен, среди них есть надежные ребята. Пусть глаз с Яблочкова не спускают. А еще установи систему блокировки всех находящихся на борту модулей, в том числе и тех, на которых прилетели наши глубокоуважаемые инспектора. Ни один корабль не должен покинуть борт «Сидерай» без моего приказа.

– Вижу, ты серьезную игру затеял, – воздохнул Нунатак, снимая очки и выключая прибор объемного изображения. – Ставишь на кон свою и чужие жизни. И что надеешься в результате получить?

– Ты не прав. Жизнями я не играю. Я хочу спасти тех, кого обманом отправили в эту экспедицию, и добиться правды, которую от нас почему-то скрывают.

Кох следом за Нунатаком снял браслет с очками и быстро убрал их в ящик. Впрочем, надобности в такой спешке не было. Чем еще могут заниматься капитан и старпом рано утром в рубке? Конечно же, обсуждением предстоящей экспедиции. Но Кох не хотел рисковать и давать любому, пусть даже вахтенному, который должен был с минуты на минуту появится в рубке, повода подозревать его в том, что он что-то замышляет, ведет «свою игру», как выразился Нунатак. Позже время все расставит по своим местам, сделает явными его и чужие планы, а сейчас нужно было сохранить их в секрете, чтобы в случае чего сыграть на опережение.

В это же время Петр Васильевич Яблочков, изящно отогнув мизинчик, пил кофе, сидя на диване в своей каюте. Он довольно жмурился, как кот под весенним солнцем, и изредка подносил чашечку к самому носу, чтобы вдохнуть аромат изысканного напитка, сваренного по его личному рецепту. В дверь постучали. Яблочков недовольно нахмурился. Кого принесли черти в такую рань? Он же всех предупредил: до девяти утра по корабельному времени его не будить.

Дверь приоткрылась, и на пороге появился его помощник. Скользнув по Петру Васильевичу настороженным взглядом, он с раболепной улыбкой поинтересовался:

– Мне можно войти или лучше прийти позже?

– Входи, коли пришел, – отрубил Яблочков, ставя на столик чашечку с недопитым кофе. – Что случилось?

– Мы на месте, – выдохнул молодой человек, на котором черно-красная форма инспектора Федерации смотрелась как на корове седло. Яблочков не смог сдержать улыбки, так ему понравилось отражающее суть сравнение.

– В каком смысле? – стирая улыбку, бросил он. – Еще вчера до места прибытия оставалось несколько суток. Что, эта развалюха, я говорю о «Сидерай», смогла преодолеть скорость света? Да это даже суперсовременному звездолету пока не по силам!

– Мы недалеко от туманности Улитка. Еще несколько часов, и будем на месте.

– Несколько дней. Так будет точнее. Это все, что ты хотел мне сказать?

– Нет. Капитан и старпом вот уже полчаса о чем-то беседуют в рубке.

– Как понять это «о чем-то»? Где запись их разговора? Перенаправь ее на мой личный визуализатор.

– Дело в том… – Помощник обернулся, бросив взгляд на дверь, в которую только что вошел. – Нам не удалось установить в рубке жучки.

Брови Яблочкова сошлись на переносице.

– Там постоянно кто-то находится, – оправдывался помощник, медленно отступая к двери. – Мы пытались и неоднократно, но ничего не выходит. Мне кажется, капитан следит за нами. У него такие необычные глаза… Они…

– Пошел вон, дурень. Кох наполовину фрайк, поэтому у него такие глаза, а вовсе не потому, что он какой-то колдун из детской сказки. Сегодня же установите там жучки. Мне нужно точно знать время нашего прибытия в заданную точку.

– Нам готовиться к сражению? – совсем тихо произнес, скорее, даже прошептал помощник, стоя у самой двери.

– Лично вам, мой друг, – Яблочков улыбнулся, впрочем, его улыбка больше походила на оскал, – надо подумать о поиске другой работы. Мне не нужны неисполнительные сотрудники. И ваши оправдания тоже не нужны, я больше не намерен их слушать. Вон!

Помощник скрылся за дверью, не дожидаясь того момента, когда она откроется полностью. Просто прошмыгнул в образовавшуюся щель. И надо сказать, очень своевременно. Ему вслед полетела чашка с кофе, которая со звоном рассыпалась на осколки, оставив на двери некрасивый коричневый потек.

Петр Васильевич встал с дивана, снял шелковый халат и, бросив его на диван, направился в ванную комнату. Пора уже заняться делами. Его окружают одни лентяи и бездари, все приходится делать самому.