Институт благородных дэвров, или Гувернантка для варвара

– Здаров, тесса, – смущённо пробасил юноша.

– Здравствуйте, господин Юн, – улыбнулась я. – А вы как нельзя более кстати. Мы с госпожой Имельдой собираемся завтракать и надеемся, что вы к нам присоединитесь.

– Дак мы это… пожрали уже. Но второй раз я завсегда горазд, – довольно осклабился Юн.

– Замечательно! Значит, голод не отвлечёт вас от поглощения и некоторых правил поведения за столом. Прошу.

Я посторонилась, пропуская молодого дэвра в дом.

– Э-э, – неуверенно пробасили в толпе.

– Да, вы что-то хотели сказать, господин Кныра? – невинно поинтересовалась я. Толпа снова замялась. – Нет? Ну, тогда хорошего всем дня.

– Малой, ты чо, опух совсем? – возмущённо рыкнул Вангапу Ярый. – Договорились же!

Я вопросительно посмотрела на своего ученика, но довольный Юн, показав товарищам непонятный, но, кажется, очень обидный жест, уже проследовал внутрь. По толпе прокатился зубовный скрежет, но никто так и не осмелился сказать что-то ещё. Я с самой милой улыбкой закрыла перед дикарями дверь.

Вчерашнее золото я наотрез отказалась принимать. Благо Чёрному Вепрю во второй раз ничего объяснять не пришлось, а уж с какими словами кайарахи вернул эту груду украшений дикарям – мне было неведомо.

– Ари, девочка, ты их совсем не боишься? – спросила вчера Имельда, впечатлённая прошедшим днём и первым близким знакомством с дэврами.

– Очень боюсь, Мелли, – честно призналась я. – А знаете, кого я боялась ещё сильнее? Леди Маурицию Ангольт. Белокурого пятилетнего ангелочка, мою самую первую ученицу. Так вот, после неё уже ничего не страшно. Да и папенька всегда говорит, что теви – это тот же укротитель зверей. Покажешь свой страх – разорвут в клочья. Ну… говорил.

– В чём-то ты права, – кивнула Имельда. – Сама пока не пойму, к кому эти дэвры ближе – к диким зверям или к невоспитанным детям. Ох, и работа у тебя, девочка. Мне-то своих барышень учить ничему не надо, знай только присматривай, чтобы глазки всем подряд не строили да честь блюли.

– Работа у меня самая лучшая, – улыбнулась я.

– А за отца не волнуйся, – посерьёзнела дама. – Будто я не вижу, какая у тебя тень на сердце. Братец у меня та ещё бестолочь, конечно, но за твоими на совесть присмотрит.

Я только вздохнула. Прощание с отцом вышло особенно тяжёлым: он в последнее время принимал меня за собственную старшую сестру, мою тётю Вейелу. Учитывая, что у них пятнадцать лет разницы, отец, глядя на меня, мнил себя десятилетним ребёнком.

При виде накрытого стола Юн оживился. То, что дэвры отличаются завидным аппетитом, я поняла ещё на корабле, когда выяснилось, что кайарахи перед приёмом пищи в ресторане обычно ещё наведывался на камбуз. Не удивлюсь, если и после.

– Вам доводилось прежде пользоваться приборами, господин Юн? – прямо спросила я. И пояснила в ответ на недоумённый взгляд. – Вилкой и ножом, я имею в виду.

Дикарь облегчённо оскалился и вытащил из-за пазухи здоровенный нож. Клара побледнела, Мелли закатила глаза, я вздохнула.

– Что ж… Тогда просто смотрите и повторяйте за мной. И запомните сразу: оружию на столе не место. И ещё: я не смею указывать вам, в каком виде ходить, но за этот стол я впредь попрошу вас садиться полностью одетым.

Я очень переживала, что варварам придётся прививать навыки гигиены – всё же это очень деликатный вопрос, а дэвры уже взрослые мужчины. Но чистоплотность, кажется, вполне отвечала их полувоенному укладу жизни. По крайней мере, я не почувствовала неприятных запахов от наших вчерашних спутников, как и от Юна сейчас. А от Чёрного Вепря и вовсе пахло чем-то древесным, как будто бы даже дубовой корой.

А вот одежда… Не слишком ли я категорична? Да и сложно представить этого великана в сорочке с запонками на манжетах и жилете. Но хотя бы рубахи у них в ходу? Ниже пояса дэвры предпочитали носить широкие штаны до середины голени, больше похожие на юбки. Их ещё можно было быстро затянуть хитрым шнурком, чтобы не мешали в бою или на тренировке. Ладно, что-нибудь придумаем. Верно говорят: не одежда красит человека. Но верное и другое: что по одёжке встречают… В Астеви-Раше так точно.

– Не садитесь за стол, пока вас не пригласят сами хозяева или их прислуга, – объясняла я банальное вежливое поведение гостя. – Боги милостивые, и не набрасывайтесь сразу на еду! Дождитесь, пока не начнёт трапезу хозяин дома или тот, кто пригласил вас, если дело происходит в ресторане. Если вы обедаете наедине с леди, то тоже только после неё. Пожелание приятного аппетита в тесной компании будет весьма уместно, но на больших званых приёмах не стоит кричать это на весь стол, допустимо говорить такое только своим соседям.

Юн страдальчески воззрился на вилку и нож. Приборы в его кулачищах смотрелись игрушечными. Он одним движением ножа рассёк пополам глазунью из десятка яиц (Клара, видимо, побоялась обидеть дэвра меньшим количеством), подцепил шмат на вилку и потянул в рот. Я предупредительно поцокала языком.

– Кусочек не больше, чем длина зубцов вилки. И не торопитесь.

– Остынет же, – жалобно пробасил юноша. Кажется, близость пищи и невозможность съесть её немедленно причиняла ему невыносимые страдания.

– Как и интерес леди к вам, когда она увидит такую невоздержанность, – не пожалела я его чувства. Да, поведение за столом определённо стоит отрабатывать только на сытый желудок.

Кое-как изрубив яичницу на куски, Юн с хлюпаньем втянул в себя желток, а после громко рыгнул.

– Боги милостивые, – вздрогнула Мелли.

– Господин Юн, – мне видеть такое было не впервой, так я что отреагировала спокойно. С Тавелой я тоже изрядно помучилась, прежде чем решила, что девочки готовы сидеть в столовой вместе с взрослыми. – Пожалуйста, никаких посторонних звуков за столом. Ни чавканья, ни хлюпанья, ни причмокивания. Пережёвывайте еду исключительно с закрытым ртом. Представьте, что вам невкусно, а потому ешьте с некоторой неохотой.

– Так вкусно же, – промычал дэвр с набитым ртом. – И скорлупа не хрустит, как у нашего Потрошилы. Чай, если те ваши леди так же вкусно стряпают, так и сами, поди, не дуры пожрать…

Мы с Имельдой только переглянулись. Да, работы мне предстояло немало… А к вечеру, по моей скромной оценке, и ещё десяток дэвров уже должен «дозреть».

* * *

– ВЫ! – рявкнул на Имельду Вангапу Ярый, едва мы собрались на прогулку после завтрака и сообщили об этом дэврам, оцепившим наш дом. – Гулять!

Затем он сверкнул чёрным глазом (а вторым, заплывшим, и не смог бы), с хрустом ударил себя в грудь и сунул в лицо компаньонке ручищу, согнутую в локте. И ещё с гордостью посмотрел на меня: вот, тесса, как велела к «ягодке» обращаться, так и сделал.

Впечатление на Мелли он произвёл, ничего не скажешь. А вот я всерьёз заволновалась за госпожу Ризе – дама она всё-таки немолодая, хоть и крепкая духом. Шутка ли – жить с неугомонным и заводным Николасом под одной крышей. Я бы не смогла.

Мелли побледнела, но с достоинством выдержала этот натиск, даже не отпрянув. Только с ужасом оглядела громадного дэвра. Я не бралась судить, сколько ему лет, раз даже семнадцатилетний, как выяснилось, Юн не уступал в размерах и силе взрослым мужчинам. Но Вангапу явно был матёрый воин, побывавший не в одной битве. Его косичку на подбородке перехватывали аж четыре золотых кольца (у кайарахи и то было два), многочисленные татуировки его выцвели под южным солнцем, густые брови срослись в одну, в пучке чёрных волос серебрилась седина, а на любезно предложенной руке змеился безобразный старый шрам.

– Очаровательно, – еле слышно процедила Мелли в мою сторону с явным сарказмом, перейдя на «вы». – Тесса Аурелия, а можно меня как-то исключить из вашего воспитательного процесса?

– ВЫ! – ещё раз требовательно прорычал Ярый.

– Госпожа Имельда, – умоляюще прошептала я. – Прошу вас, ещё только один раз. Поверьте, этот дэвр к вам со всем уважением! Ну, насколько способен… Я просто не стала вам вчера говорить, как ещё он мог к вам обратиться, но «вы» – это поразительный прогресс…

– Ари, деточка, да это животное затопчет меня по дороге и не заметит…

– Имельда, дорогая…

– М-мэльда, – рыкнул Вангапу. – Вы. Гулять.

Обречённо вздохнув, Имельда чуть поморщилась, двумя пальцами опустила нависший перед ней локоть и пристроила на нём руку. Потом ещё раз с укором взглянула на меня и натужно улыбнулась дэвру. Ярый оскалился во все зубы, что, вероятно, означало ответную улыбку, и довольно зарычал, с превосходством посматривая на товарищей.

Долго гадать, кто станет моим сопровождающим сегодня, не пришлось. Мне доводилось бывать в королевском зоопарке Астеви-Раша и наблюдать там за привезёнными из Виндеи обезьянами – отец водил. «У них в стае, – объяснял опытный теви, – очень жёсткая иерархия. Но вожаку мало один раз заявить о себе; конкуренция среди самцов такая, что он каждый день вынужден подтверждать своё главенство».

Так что когда сам Чёрный Вепрь, разогнав одним грозным взглядом остальных дэвров, подошёл ко мне, я не особо удивилась. В конце концов, это ничего не значит. У такого прославленного воина точно нет недостатка в женщинах, а моё внимание как тессы ему тоже ни к чему – он-то ко мне в ученики не записывался. Просто ему по статусу нужно было показать себя главным, раз уж вчера случилась небольшая заварушка из-за невинной прогулки. Но польстило, что уж скрывать…

* * *

– А знатно вы, тесса, моих парней вчера озадачили, – весело ухмыльнулся кайарахи. – Местные-то бабы на золото падкие. А тут взад всё вертать пришлось.

– Надеюсь, господин Риедарс, вы сумели донести до своих товарищей мысль, что в случае с нашими благородными леди с помощью золота им не добиться успеха? Эти девушки и так богаты, украшениями их не удивить. И, боюсь, ваши первые подарки я тоже вынуждена вернуть…

Чёрный Вепрь резко остановился, повернувшись и нависнув сверху. В гневных ярко-синих глазах чуть ли не молнии сверкнули:

– Кайарахи от сердца дарит, – глухим голосом, почти не разжимая губ, пророкотал он. – Обидеть хочешь, красавица?

И тут я действительно испугалась. За два дня с дэврами и неделю на корабле с их предводителем я как-то позабыла, что эти дикари ещё недавно держали в страхе всё побережье. Мелькнула ещё мысль предложить ему зачесть это золото в качестве оплаты по контракту, но я вдруг поняла, что разозлю его ещё сильнее. Хотя это золото уже втрое превышало стоимость моих услуг.

Ответа он, кажется, не требовал, да и я не смогла бы сейчас найти правильных слов. Слишком велика была разница между нашими культурами. Это в Вельтарингии все вежливые слова прописаны в Уставе Благородства: всегда знаешь, куда может зайти разговор и как поддержать беседу. А когда на тебя зверем смотрит дикарь, что за минуту голыми руками способен раскидать отряд солдат, становится не по себе. И никакие слова тут не помогут. Но что-то он всё же прочитал в моих глазах и смягчился:

– Ежей-то местных, поди, не ела?

Боги… Ежей?!.. Вангапу Ярый тоже оживился. А то торжественно топал по мостовой с диким остекленевшим взглядом, изредка косясь на такую же застывшую Имельду.

К моему облегчению, под «ежами» в Ноош-Тейне подразумевались колючие морские гады, чья икра считалась деликатесом. А то я уже представила себе запечённых лесных обитателей, пищу отчаявшихся бедняков…

Как это есть, даже я, потомственная тесса, не представляла. Нет, конечно, все виды вилок для рыбы, щипцы для омара, пинцет для улиток – этим я владела в совершенстве… Но впервые увидела что-то, что до Астеви-Раша в силу его отдалённости от морского побережья не могло добраться в свежем виде. В реке, на которой стояла столица, такого не водилось. А дэвры на набережной уже быстро сторговались с местными рыбаками, раздобыли где-то лимон, и Вангапу Ярый лихо разделал первую колючку, предложив её содержимое ошарашенной Имельде.

– Вкусно, – прорычал он, щедро сбрызнув сомнительное содержимое лимонным соком.

Имельда и так была на грани обморока, так что я, чувствуя ответственность за то, что навязала ей сомнительную компанию, первая приняла из рук Чёрного Вепря половинку морского ежа в холстине. Кайарахи с шумом всосал содержимое, показывая мне пример. Я, зажмурившись, сделала то же самое. Видел бы меня сейчас отец… Но ради того, чтобы найти с дикарями общий язык, тоже иногда придётся идти на уступки.

– Госпожа Имельда, – придя в себя от необычных вкусовых ощущений, обратилась я к компаньонке. – Поверьте, это определённо стоит попробовать…

Десертная ложечка, сделала я себе пометку в голове. И заодно попросила Чёрного Вепря разыскать посудную лавку, где приобрела набор столовых предметов из мельхиора на двадцать четыре персоны. Ну, как приобрела. Хозяин лавки любезно подарил. Кажется, он готов был всю лавку отдать, едва туда ввалились два хмурых дэвра. Золотой слиток кайарахи на прощание всё же оставил.

– Господин Риедарс, в Дэврети не в ходу деньги? Я имею в виду чеканные монеты или ассигнации.

– Ты про бумажки эти ваши, тесса? Какая им может быть вера? – удивился Вепрь. – А талы чеканят, да. И стальные, и из никеля.

– Позор, когда кайарахи и его хойя железо в карманах таскают, а не на поясе, – внезапно подал голос Вангапу. – С железками пусть торгаши возятся, а мы сталью берём, а платим золотом. Слышала, ВЫ?

Ярый вскинул брови, рыкнул и самодовольно покосился на Имельду: мол, поняла, каков я кавалер? Боги, а ведь это их рычание – действительно отдельный язык, раз уж я его оттенки различать начала. Мелли бросила на меня умоляющий взгляд, и я больше не стала мучить компаньонку дневным моционом.

Клару я попросила обед на меня не накрывать, а, дождавшись, пока к столам на плацу приволокут несколько котлов с заманчивыми запахами, вышла к дэврам. Видимо, где-то в казарме была оборудована кухня, но есть воины предпочитали на открытом воздухе.

И какими бы невоспитанными эти дикари ни казались, а военная дисциплина сильно сказывалась. Роли были распределены очень чётко: одни принесли готовую пищу, другие миски, третьи встали на раздачу, четвёртые после собирали посуду. Слаженно, без ругани. А все остальные выстроились в очередь. К концу которой и я пристроилась, прежде оставив коробку с новыми приборами на столе.

Дикари как один уставились на меня, а тот дэвр, за кем я встала, вдруг пошёл пунцовыми пятнами.

– Аурем менс, – пробасил он. – Ты эта… Чего?

И подвинулся, пропуская меня вперёд. От подошедшего Ойтала Лютого доброхоту тут же прилетело в челюсть.

– С какого она твоя аурем! – рявкнул Лютый. – Эта… Здрасьте, тесса.

– Доброго дня, господин Ойтал! Рада видеть вас в добром здравии. Слышала, вам немного досталось вчера и сожалею, что невольно стала тому причиной.

– Чо?.. А, да, помахались чутка… Слышь, Мохнатый, ты тоже ледю то пропусти.

Впереди стоящий дэвр тоже отодвинулся.

– Вы очень любезны, господин Мохнатый, – улыбнулась я. – Прошу извинить моё любопытство, но скажите: вы сами выбрали это прозвище или вас им наградили товарищи? И могу я узнать ваше первое имя?

– Сам, – рыкнул дэвр. – Эхра я. Эхра Мохнатый.

– Какая тонкая самоирония, – восхитилась я. – У вас прекрасное чувство юмора, господин Эхра. Вы определённо будете иметь успех среди дам.

Похваленный дэвр смущённо зарычал. Эхра Мохнатый был лыс как коленка – даже на груди ни волоска не росло.

Как-то сама собой очередь передо мной исчезла. Дэвры сделали шаг в сторону, а подбадривающий рык, видимо, был приглашением пройти вперёд. В этом, по крайней мере, её величество оказалась права: дэвры действительно с уважением относились к женщинам. Хоть и неспособны были выражать это словами.

– Ты чо, тесса, жрать это будешь? – недоверчиво занёс половник над пустой миской ещё один дэвр.

– И с большим удовольствием, уважаемый Потрошила. Это ведь вы здесь повар? Мне очень интересно попробовать вашу национальную кухню. Мне четверть порции, пожалуйста.

А ещё я хотела понять, насколько применим к ней наш привычный столовый этикет. Потрошила плюхнул мне в одну миску густого супа, а в другую наложил тушёных овощей и сверху припечатал их килограммовым стейком. В похлёбку мне также воткнули деревянную ложку, больше похожую по размерам на черпак, и булку хлеба.

Пристроившись с краю стола с самым невозмутимым видом, я разложила на коленях захваченную льняную салфетку, выудила из коробки приборы и принялась за обед.

Боги, и этот рыбный суп был великолепен!..

Крепкий насыщенный бульон с незнакомыми специями, нежное филе трески, вываренные в кашу томаты, мидии, креветки, ещё какие-то дары моря… До чего же велик был соблазн склониться над миской и быстро-быстро выхлебать всё, а потом ещё протереть свежим хлебом донышко! Дэвры так и делали, но я с сожалением отложила деревянную глубокую ложку и взяла металлическую.

– Приятного аппетита, господа, – кивнула я застывшим дэврам.

Кусок мяса был устрашающих размеров, но такой же вкусный: сочный, с аппетитной корочкой, в меру перчёный. Глядя на то, как ловко я орудую ножом и вилкой, отрезая крошечные кусочки, жующие дэвры по соседству хмуро уставились на меня, но терзать мясо зубами, держа куски в руках, перестали.

– Слышь, малявочка, – не выдержал уже знакомый мне Кныра. – Ты тут не надо нам штучки свои. Аппетит весь портишь.

– Да, – рыкнул его сосед. – И без твоих заковырок проживём.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, господа. Прошу вас, не обращайте на меня внимания. Но если вас так смущает моя компания, только скажите, и следующие два месяца я носа не покажу из дома.

– Э-э!.. – обеспокоенно шикнули на Кныру остальные. – За всех-то не свисти! Ты сиди, сиди, тесса. Вкусно тебе?

– Ничего вкуснее ещё не доводилось пробовать, – искренне ответила я. – Господин Потрошила заслуживает высших похвал. И отдельно хочу отметить, что, несмотря на кажущуюся простоту блюд, ваша кухня, господа дэвры, отличается удивительно тонким и сбалансированным вкусом. Уверена, так она отражает ваши собственные пристрастия и высокие требования к пище.

– Эт да, вкусно пожрать мы не дураки, – заржали довольные дэвры. – А чего, все ваши леди как птички клюют?

– Открою вам тайну: только на людях, – доверительно подмигнула я и открыла им некоторые секреты ответственных застолий. – Если садиться за стол в высшем обществе, заранее плотно поев дома, то соблюдать все эти «заковырки» оказывается совсем не сложно.

– Выдумали же – зубочистками такими есть, – хмыкнул Медоед. – Да я её двумя пальцами сломаю.

– Не сомневаюсь, господин Кайваи. Да, эти приборы требуют определённой сноровки. Жаль, что у вас слишком большие пальцы, чтобы орудовать ими. Но вообще это не сложнее, чем заплести такие тонкие изящные косички, как у вас… О, или дэвры не сами себе их плетут?..

Кажется, с очередной провокацией я немного прошлась по грани. Возможно, у этих косичек и жгутов был какой-то сакральный смысл, пока мне неизвестный, но я попала в самую точку – Медоед заскрежетал зубами. Кажется, предположить, что эти косы мог заплести кто-то другой, было для дэвров обидно.

– Дай-ка, – раздражённо кивнул он товарищу на коробку с вилками. – Ну-кась, покажь, малявочка, как держать-то.

Через несколько минут почти все дэвры за столом соревновались в том, кто быстрее и мельче нарежет еду. А я мысленно поблагодарила отца и деда за их дневники. Всё-таки они делали упор на воспитание мальчиков, это я в своей практике с маленькими леди больше опиралась на собственное чутьё. В работе с девочками важна дисциплина, размеренность, чёткий временной план. А вот мальчики – это хаос, вечный вызов, дух соперничества, испытания. И, как оказалось, неважно, сколько этим мальчикам лет. Зато на похвалу я решила не скупиться, хотя дед будущим теви этого не рекомендовал. Но я-то была тесса. А эти воины женским вниманием не избалованы. И самый крошечный комплимент из моих уст вызывал в этих дэврах такую бурю эмоций, что я порой замирала в страхе. Рычание уже стало привычной для меня реакцией, но ведь они не стеснялись проявлять эмоции и по-другому – дикими воплями, топаньем, спонтанными драками…

Я ни на чём не настаивала, памятуя, что ученик у меня пока один – Юн. Остальные пока согласия не давали и ни о чём меня не просили. Просто повела себя так, что этим дикарям самим стало интересно вообразить себя на званом обеде. И когда баловство с приборами подошло к концу, поблагодарила за приятную компанию, поднялась из-за стола и направилась в домик.

– Э, тесса, – быстро догнали меня несколько дэвров. – А ты ещё расскажи чего-нибудь про ваших баб. Вродь не так оно и страшно – с такой фифочкой за одним столом сидеть. Жри поменьше – и все дела. И вот ещё что…

Тут уж дикари совсем замялись, но на то я и тесса, чтобы угадывать нехитрые желания своих учеников. Пусть они ещё и не готовы были признавать себя таковыми.

– Расскажу. А вечером с удовольствием для всех поиграю, – улыбнулась я. – Но потом попрошу оплату. И, нет, пожалуйста, не хватайтесь снова за браслеты! Вам это ничего не будет стоить.

Глава 6

Приехавшие в Ноош-Тейн два десятка дэвров были не рядовыми воинами, а хойя. Ближайшие соратники кайарахи, военная элита Дэврети – это если равнять на привычные понятия. Самого Риедарса они без стеснения звали «командиром» или Ридом-Чернышом. И, хоть относились к нему с уважением, но запросто могли подначить обидным словом или шутливым ударом. У дэвров это вообще в порядке вещей было. Зато стоило Вепрю повысить голос или чуть изменить интонацию рыка, как толпа этих забияк в мгновение ока превращалась в слаженный смертоносный отряд. Упаси боги увидеть таких в бою…

Были среди них и совсем молодые мужчины, как Юн, и опытные воины, вроде Вангапу Ярого, но большинству навскидку было от двадцати до сорока лет. И попадали в хойя не по протекции или дружбе, а исключительно за личную доблесть. Мне даже интересно стало, чем это Тийге Юн сумел выделиться в таком молодом возрасте.

Непривычные на слух имена я запоминала довольно легко благодаря прозвищам – ими дэвров награждали очень метко. А стоило узнать историю необычной клички, так человека её носящего уже сложно было забыть. Так что на второй день я перезнакомилась с остальными дэврами, обращаясь к ним с непроницаемым выражением лица, что порой было непросто:

– Господин Сопля… Господин Вайранги Дубина… Господин Потрошила… Господин Хеми Весенний Барсук…

А Тийге Юн ещё расстраивался, что у него такое глупое прозвище! Видимо, чем кровожаднее звучало имя, тем почётнее оно считалось.

Что ж, стратегию я выбрала верную. Дэвры действительно были крайне заинтересованы в том, чтобы вернуться из Астеви-Раша с жёнами. И самое удивительное, что двигали ими вовсе не естественные мужские потребности. Для их удовлетворения в каждом портовом городе южной Вельтарингии имелись дома терпимости, куда дэвры охотно хаживали что во время войны, что сейчас, в мирное время. Это меня Клара просветила. Платили таким легкодоступным девицам они по привычке золотом, и я ещё раз мысленно похвалила себя, что наотрез отказалась принимать их дары. В качестве спутниц жизни и матерей своих детей дэвры, конечно, их не рассматривали. Зато иметь «жёнку», то есть «свою собственную» женщину считалось очень престижным. А уж дети были самой большой гордостью.

Видимо, очень разительный контраст являла я собой в сравнении с теми девицами. Как ни расписывала я красоту и утончённость наших благородных барышень, они стабильно уточняли: «То есть как ты, тесса?». Задумку королевы я поняла: им действительно нужен был наглядный пример. И тот образ возможных невест, что они каждый раз проецировали на меня, дэврам, кажется, очень понравился.

Как было этим не воспользоваться в воспитательных целях?

Демонстрируя постоянную доброжелательность и крепкую выдержку, я собиралась потихоньку приучить их к мысли, что расположения и одобрительной улыбки от дамы можно добиться лишь соответствующим поведением.

Вот только не учла одну вещь, до этого работая только с детьми. Некоторые дэвры, кажется, захотели понравиться именно мне, а не воображаемым невестам… Я, совершенно не воспринимая этих дикарей как мужчин, а исключительно как учеников, даже поначалу не поняла, где совершила ошибку.

Вежливость, искренние улыбки, добрые приятные слова – всё это было настолько привычно в высшем обществе Вельтарингии, что я даже не задумалась, что такое же поведение среди дэвров вызовет совсем другую реакцию…

И ведь сама бы не сообразила, если бы чуть более опытная в этих делах Имельда не отвела меня в сторонку:

– Ари, милая, ты девочка искренняя и незамутнённая, – смущённо сказала она. – И дикари эти, кажется, к тебе со всем уважением. Вот только некоторые чуть с большим… Ты бы им заранее обозначила, что в число невест не входишь. Нет, если, конечно, тебе кто-то самой приглянулся…

Я только округлила глаза. Но пометку в голове сделала. Выдумывать себе жениха, пожалуй, не стоит – кто поверит, что он отпустил бы меня одну? Но свою неприкосновенность действительно стоит обозначить. Впрочем, кайарахи по контракту и так обязался ее обеспечить, стоит ему только намекнуть.