Изгои Вселенной

– Да не, видел я его, ничего так фильмец, прикольный, – заулыбался Пашка.

– Только было это в Кавказской пленнице, Ваня, – возразил Лёха, – в самом начале. Помнишь, как Бывалый, здоровый такой, подходит к своему запорожцу, а у него какой-то мужик спрашивает: «Кто инвалид?», а он подходит к нему, такой огромный и басом ему отвечает: «Я инвалид». А мы с вами, пацаны, прям как те трое из того фильма. Как их звали? Бывалый, Трус и Вицин? – смеялся Лёха.

– Пацаны, а мы с вами прям как те трое из того фильма. Как их звали? Бывалый, Трус и Вицин? – смеялся Лёха.

– Да не… Вицин – это актер, а играл он Труса, – сказал Иван.

– А, точно-точно, Трус его звали. Мы прям как те трое. Ты вот Иван – Бывалый, я вроде того, кого Никулин играл, Балбес, а ты Пашка – Трус.

– Чего это я трус, Лёха? – обиделся Пашка. – Ничего себе, – трус, когда это я был ссыкуном?

– Да ладно, Пашка, шучу я, извини. Да и я на Балбеса, надеюсь, не очень похож?

– Да ясен пень, Лёха, какой из тебя балбес, ты и не трус тоже, я же помню, как ты меня от пера тогда спас, когда на меня баклан тот напал.

Несколько месяцев назад им, как, впрочем, и всегда, срочно понадобилось немного денег на выпивку. Вот Пашка и встал на одном бойком перекрёстке попрошайничать у водителей машин. Подавали там хорошо, и минут за двадцать на выпивку Пашка собрал. Погода была хорошая, можно было бы еще подзаработать, но тут к нему подошел какой-то незнакомый парень и сказал: «Слушай, чмо, это место занято. Чтобы через минуту здесь тебя не было, щас сюда подъедет другой человек, он и будет здесь работать. А ты сквозони отсюда, пока цел и быстро». Сказал – и ушел. Пашка хотел уже уходить, но тут как раз подошел Лёха. Услышав, что кто-то прогоняет Пашку с такого хорошего места, он возмутился; «Ни фига себе! Король дорог нашёлся! Постой ещё, Пашка, пол часика, как раз на литруху насшибаешь, а я тут побуду на стрёме».

Минут через пять Лёха увидел, как рядом с Пашкой остановилась машина. Из нее вышел парень в бейсболке, быстро подошел к Пашке, и кулаком ударил его в грудь. Тот отлетел назад и упал, но тут же быстро вскочил на ноги. Лёха бросился к Пашке на помощь. Но из машины быстро вышел еще один, – теперь противников было уже двое. Подбежав к ним, Лёха спросил:

– Какие проблемы? Не видите, место занято!

Хотя Лёха по виду и был бомж, но выглядел крепким парнем и те двое не спешили с ним драться, вдобавок, из окон, проезжающих мимо машин, на них уже с любопытством поглядывали.

– Да ни в чём. Вы че, в натуре, совсем оборзели, бомжары грёбаные? – зло сказал тот, что в бейсболке, а его товарищ спокойно сказал:

– Давайте отойдем в сторонку и спокойно там побазарим. Мы тут уже давно работаем, просто щас ездили за инвалидом, вон он в машине сидит, кивнул он в сторону машины.

Из окна машины на них с любопытством смотрело загорелое лицо мужчины.

– А то тут и так на нас уже косятся, а нам, сами понимаете, огласка ни к чему, – продолжил он.

– Ну что ж пошли, – спокойно сказал Лёха.

Они, вчетвером, отошли от обочины в сторону высотного здания у дороги. Там, за остановкой был небольшой пустырь. Туда-то их и повёл парень в бейсболке. Сразу за ним шёл и Лёха. Как только они зашли за угол остановки, парень резко повернулся и попытался нанести Лёхе удар в лицо. Но, Лёха был к этому готов и, увернувшись от удара, он резко вмазал нападавшего крюком в челюсть. Этот удар у него был хорошо поставлен, и, когда он раньше занимался боксом, то не раз отправлял своих соперников таким ударом в нокауты. Вот и в этот раз парень в бейсболке рухнул на землю как подкошенный, навзничь. Лёха быстро развернулся назад, но всё равно чуть не опоздал: у второго нападавшего в руке был нож, и он чуть не пырнул им Пашку. Но тот успел перехватить его руку, немного порезав при этом ладонь. Лёхе пришлось вспомнить приём боевого карате, которым он с успехом занимался в училище. Ударом ноги он выбил нож из рук бандита, а другим ударом в челюсть вырубил его. Пашка потом удивлялся: «Ну ни фига ты дерёшься, Лёха, прямо как Брюс Ли». Может лучше спортом займёшься, чем с нами бомжевать? «Да ну, Пашка, я уже спился совсем, долго так не могу», – ответил тогда он.

– Да, ладно, всякое бывает – сказал Лёха, развалившись на скамейке. Иван, отпив из горлышка самогону, передал ему бутылку.

– А сколько уже наших товарищей по несчастью ушло на то свет, – сказал Лёха, – помянем их.

Они, наслаждаясь разливающимся по телу теплом, помолчали.

Уже стемнело. Мимо прошла какая-то женщина. Увидев их, она зло сказала:

– У, алкаши проклятые, как вы надоели уже, идите бухать куда-нибудь в другое место!

И пошла дальше, хрустя ледком в замерзающих лужах.

Глава вторая

Лёха прикрыл глаза. Он оказался стоящим на ногах в мчащемся по монгольской степи военном уазике. В руке у него был автомат, и он вспомнил тот охотничий азарт, который всегда охватывал его, как и его сослуживцев, во время охоты на сайгаков. Наверное, этот азарт от природы есть у всех мужчин, он – в генах. Мужчина до поры до времени ничего не знает о своей какой-нибудь скрытой животной страсти, и, если бы ему за день до охоты сказали, что он будет вне себя от охотничьего азарта и что, самым большим желанием в его жизни завтра будет догнать и убить добычу, то он не поверил бы. Но, вот в его руках оружие, впереди убегающая дичь и вдруг, в глубине души откуда-то внезапно просыпается этот дикий инстинкт животного, – инстинкт мужчины-охотника.

Лёхе это чувство было хорошо знакомо. Из охотничьей винтовки попасть в бегущую косулю из мчащегося по степи уазика не так-то просто, но из автомата попасть в цель намного легче. После охоты они ели вкуснейшее мясо сайгака. Такого вкуснейшего мяса он не ел никогда в жизни, ни до Монголии, – ни после.

– На, дёрни еще, Лёха, – толкнули его в плечо. Он открыл глаза, перед ним была Пашкина рука с наполовину налитым пластмассовым стаканчиком.

Он залпом выпил.

– Да… – задумчиво сказал он, немного подумав, после выпитого стакана, – Шерше ля фам.

– Ты к чему это? – спросил его Пашка.

– Да к тому что, во всех наших бедах надо искать женщин.

– Вот это да! Раскрой, так сказать, тему, – оживился Иван, глаза у него блестели от алкоголя.

Лёха немного помолчал, собираясь с мыслями.

– Сейчас мы еще не старые, конечно, но уже и не молодые. Пашка, правда, еще, хоть по возрасту и молодой, но наша жизнь и его уже состарила. А вспомните каждый свои молодые годы. Какая непреодолимая тяга, так сказать, была у нас к слабому полу. Все лучшие песни – о любви, все лучшие стихи – о любви. Ведь и я тоже, Ваня втюрился в девятом классе в одну девушку очень крепко. И, главное, не то что хотелось просто секса, но если бы я просто прошёл с ней рядом, то был бы уже самым счастливым человеком! Словом, романтическая юношеская любовь. Я грезил только о ней, ловил её взгляды, и, если удавалось встретиться с ней глазами, то был наверху блаженства и потом с наслаждением вспоминал этот взгляд! Ну, вы, наверное, и сами знакомы с такими заморочками. Потом, я узнал, что, всё дело, оказывается, – просто в половых гормонах, что просто какие-то там гормоны в этом возрасте гуляют где-то там в крови и творят с нами такие безобразия!

– Да чтоб их твою мать. Лёшка, не верь ты этим грёбаным ученым, они сами ни фига не знают! – недовольно пробасил Иван. – Про вот эти самые гормоны пусть они лапшу на уши друг дружке вешают, а нам подобной чепухой не надо головы забивать. Мы же не роботы, в конце концов, а эти чёртовы учёные думают, что для того, чтобы было хорошее настроение, надо вкачать в человека какой-нибудь химикат и – готово дело.

– Ваня, ну так ты же это делаешь! – засмеялся Лёха, кивнув на стакан в руке Ивана.

Они рассмеялись.

– Ну, ты поймал меня, Лёшка, – засмеялся Иван и опустошил стакан.

– Нет, бухло – это всё-таки другое дело, Лёша, это для нас единственная радость и утешение – после того, как выпив, сказал он, и, будто поднимая какую-то тяжесть, поморщился. – А гормоны, адреналин, – это всё чушь собачья.

– Ну ладно, Ваня, я вот к чему веду весь этот базар. Тебя, вот, можно сказать до такой жизни довела тоже любовь к женщине.

Иван удивленно на него посмотрел и сказал:

– Да можно и так, наверно, сказать, Лёха, и правда. Она и довела меня до ручки, эта любовь, точно, мать её.

– Не знаю, как Пашку, а меня тоже бродягой любовь сделала, – сказал Лёха. – Ну еще и алкоголизм, конечно, – добавил, он, помолчав немного.

– А меня – нет, не любовь, – сказал Пашка, – просто так сложилось всё, – некуда мне идти и всё, так получилось.

– Ну что ж и такое бывает, – продолжил Лёха, – а меня вот эти самые две болезни и сделали бомжом, – любовь и алкоголизм. А может и не так, а – алкоголизм и любовь. Пашка, плесни мне еще чуток.

– Что? Тоже с женой что-то случилось? – спросил Иван. – Раньше ты ничего не рассказывал про неё.

– Да-да… случилось, – Лёха тоже поморщился, то ли от выпитого самогона, то ли от воспоминаний о прошлом.

– Попал я по распределению после училища в Монголию служить.

– Это ты там научился так ногами махать? – спросил с интересом Пашка.

– Да не перебивай ты, Пашка! Что ты за человек?! – прикрикнул на него Иван.

– Да нет, Пашка, я и до армии много занимался спортом: и в футбол, и в хоккей много играл, чем только не занимался, ну и карате немного. Тогда это было запрещено у нас почему-то, так мы закрывались в спортзале как будто бы для занятий ручным мячом. Ну а потом, конечно в училище меня тренировал один хороший боец.

– Так что там про Монголию? – спросил его Иван.

– Ну вот, сам перебиваешь, – обиженно сказал Пашка.

– Ну так вот, – продолжил Лёха. – После окончания училища я сразу и женился. И познакомился с женой быстро, и женился быстро. Она была родом из райцентра в Курской области. Потом мы уехали в Монголию. Можно сказать, что мне не повезло. Задницы я начальству не лизал, блатным не был и по службе были какие-то залёты, вот меня туда и распределили. Но мне там было нормально служить, правда, жильё было не очень комфортным. Сначала несколько месяцев мы жили вообще в бараках, общая кухня, туалет на улице и всякое такое. Мне то это было по фигу, – служба есть служба, я был готов ко всяким таким трудностям, но жена…

– Да понятно, Лёха! – сказал Пашка. – Она наверно, думала, что если офицерская жена, то будет как королева жить?

– Ну ты, знаток женских сердец! – ухмыльнулся Иван.

– Ну так вот… – продолжал Лёха. – Жене стало скучно там. Да оно и понятно! Каждый день одно и то же и никаких тебе развлечений. Ну, кино привозили, артисты там какие-то приезжали, но не на такую жизнь она, видно, рассчитывала. Она забеременела и наотрез отказалась рожать в Монголии, хотя можно было это сделать и в Улан-Баторе. Наш командир части уже обо всём договорился. Короче, уехала она к себе на родину. Родила сына, и осталась дома. А потом начались какие-то непонятки. Ясно, что какое-то время надо было им пожить дома, но не целый же год! И у нас в части была нормальная санчасть. А она всё откладывала и откладывала приезд. Потом мне рассказали, что он встретила там свою бывшую любовь, – своего одноклассника. А тот, говорят, был еще в школе по уши в неё влюблён, ну и загуляла моя жёнушка с ним. Письма стали ко мне приходить с хреновыми намеками про жену. Короче, узнал я, что с ребёнком сидят ее родители, то есть мои тёща и тесть, а сама она гуляет с новым ухажёром. Сначала я этому не верил, так как она сама мне писала, что всё хорошо. Но у нее всегда находились какие-то причины для отсрочки приезда: то ребенок заболел, то самой нездоровится, то папа или мама плохо себя чувствуют, ну и так далее. В конце концов, я и сам стал подозревать что-то неладное и выпросил у командира отпуск. Эх, лучше б я не брал того отпуска… Что там, осталось ещё? Налей, Пашка, еще чуток.

Лёха выпил, занюхал рукавом и, опустив голову, замолчал.

– Ну что, Лёха, завалил ты того фраера? – не стерпел Пашка.

– Ну что ты допытываешься у человека, Паша? Вроде, ты человек с понятием, срок отсидел… Ты же не следак, чтоб вопросы такие задавать, – заворчал Иван.

– Да ладно, ничего страшного, – сказал Лёха. – Короче, я не стал никого предупреждать, что еду и приехал неожиданно, инкогнито, так сказать, как ревизор у Гоголя, – усмехнулся он. – Приехал я днём и в форме сразу же поехал к ней домой. Зашёл, а её нет дома, только тесть с тёщей испуганные, да мой сынок, которого я только по фотографиям и видел до этого. Взял я его на руки, подержал его немного, а он, представляете, пацаны, улыбнулся тогда мне! На вопрос, где жена, её родители что-то стали мямлить, да я слушать их не стал, поцеловал сына, положил его в кроватку, и ушел искать свою жену. Не знаю, что на меня нашло тогда. Я был тогда, как в каком-то трансе. Деньги у меня тогда были, я взял такси, и мы катались по этому городку. Городок был маленький, и почти все друг друга знали, и таксист меня узнал и сразу сказал, что знает, где может быть моя жена. По пути я попросил его остановиться у какой-то забегаловки и с расстройства накатил себе двести пятьдесят водки, полный граненый. Но что-то мне этого показалось мало, – ну не брала меня водка, то ли от нервов, то ли от того, что в Монголии я привык глотать чистый спирт. Мы приехали к какому-то дому с садом за забором. Это и был дом моего обидчика.

Сначала я был нормальный, только злой. В саду была слышна негромкая музыка. Калитка была закрыта просто на кусок проволоки и я, открыв её, вошёл во двор и прошёл дальше по тропинке в сад. Помню, песню пел Челентано, что-то такое про «бамбино». Я до сих пор не могу слышать эту песню. Тут я и вошёл к ним. Они полулежали на диване в тени дерева. Перед ними был столик с бутылкой вина, стаканами и закуской.

– Ну что, бамбино? – почему-то спросил я у них. – Отдыхаем?

Помню испуганные глаза жены и ее неуместные оправдания типа «это не то что ты подумал, это мой школьный товарищ».

– Пацаны, поверьте, – я и не собирался никого бить, – просто я хотел найти её, привезти домой и всё. Но этот, так называемый, «школьный товарищ» оказался нахальным крепким мужиком. Он был выше меня и тяжелее, короче не слабый такой бугай был. Он думал, наверное, что выкинет меня со двора и, дело с концом. И начал он первый. Он вскочил с дивана, и с криком «Вали отсюда!» пытался меня ударить. Ну, и тут, меня, пацаны, меня и переклинило. Как в тумане начал я его метелить, я его гонял по всему саду, и руками, и ногами. Помню, как жена уцепилась сзади за меня руками и старалась помешать мне. Не знаю, как это вышло, но точно знаю, что не нарочно, я и ей сломал руку.

Лёха помолчал.

– В общем, хорошо, что не убил я его совсем, а то б до сих пор по зонам чалился. Если бы я хотел его убить – убил бы, но просто случайно вышло так, что не убил, а мог бы вполне. Но здоровье я ему сильно подпортил: рёбра поломал, челюсть вбок торчала, нос сломал. Короче, когда я уезжал от них, он в нокауте был. Я пошёл до вокзала пешком, хотел по-быстрому уехать куда-нибудь, а потом назад в Монголию смотаться, но не успел, там, на вокзале меня и повязали. А потом тюрьма, трибунал и зона. Тяжеловато мне там приходилось, пацаны, сами понимаете, – усмехнулся Лёха. – Вроде бы и не мент, но, всё-таки, бывший офицер для братвы – тоже чужой. Короче, приходилось часто драться. Но и менты меня тоже не привечали, и братва оставила меня в покое. А потом уже и алкоголизм меня доконал.

– Да понимаем, Лёха, сами такие, – сказал Иван.

– Да, да… – согласился Пашка.

Они посидели несколько минут молча.

– Так что, пацаны, правильно я говорю: шерше ля фам! – вдруг громко и весело сказал Лёха. – Стоп! А сколько времени сейчас? Помните ту мадам возле остановки?

– Гляну на своих золотых! – Пашка стал смотреть по сторонам. Увидев проходящую мимо женщину, он привстал и громко крикнул: «Женщина, скажите, который час?».

Та взглянула на них и, ускорив шаг, ушла.

Пашка спросил тогда у следующей прохожей: «Уважаемая, скажите, пожалуйста, сколько времени?»

– Семь двадцать, – ответила другая женщина, посмотрев на часы.

– Спасибо вам огромное, уважаемая! – поблагодарил ее Пашка, а своим товарищам, смеясь, сказал: – Во дела! «Сколько времени» лучше работает, чем «который час»!

– Слушайте, пацаны, ну ее к чёрту, ту бабу! – вдруг сказал Иван. – Сердцем чую, что какую-нибудь подлянку она нам хочет сделать. Сто пудов! Не надо с ней связываться, ну ее к лешему! У меня на это дело нюх уже выработался. Не к добру она нам попалась на дороге.

Лёха согласился с ним:

– Да у меня вообще-то тоже есть нехорошие предчувствия. Не зря же я затеял этот разговор про «шерше ля фам».

Но, поразмыслив немного, он добавил:

– Но, с другой стороны, все же интересно, что она нам хочет предложить. Может, это действительно наш шанс выпутаться из этого дерьма.

– Да нормально мы живем, – сказал Иван.

– Да брось ты, Ваня, какой там чёрт нормально! Смеёшься, что ли?

– Да давайте сходим к ней! – сказал Пашка. – Она же нам обещала пузырёк принести! Послушаем, что она там базарит, заберем пузырёк и отчалим.

– А что, пойдем, Ваня, в самом деле. Пашка молодой ещё, – видишь, как мозги у него хорошо варят.

– Два против одного! – обрадовался Пашка. – Пойдём!

По привычке никуда не торопиться, они посидели еще минут десять и побрели к автовокзалу.

Глава третья

На стоянке автовокзала машин было много, и Лёхе с друзьями пришлось бродить вдоль их рядов в поисках той девушки или её машины. Одна старушка мимоходом сунула Пашке червонец.

– Мерси, – поклонился ей Пашка.

– А какая она, эта самая Шкода Фабиа? – спросил он Ивана.

– Да черт ее знает, Пашка – ответил ему Иван, – я сам не знаю ни фига эти машины. Раньше были жигули, волги да москвичи. Эти я знал. А сейчас кто их разберет.

– А как же мы ищем тогда? Я думал вы знаете! Хожу за вами как дурак, а вы сами ни фига не знаете! – заворчал Пашка. – Какого цвета хоть эта чёртова машина, она же вроде говорила?

– Да то ли синего, то ли красного, – сказал Иван, озираясь по сторонам. – Да попробуй тут в темноте разбери их, какого они цвета, сам чёрт не разберёт!

– Пацаны, – подошел к ни Лёха, – она говорила, что машина – красная Шкода Фабиа, это, насколько я помню, такая небольшая машинка с круглой эмблемой на капоте, на которой написано английскими буквами «Skoda», а на капоте есть стрелка, по-моему – с крылышками – сказал Лёха. – Я своей бывшей жене такую тачку присматривал, да не успел купить.

– С крылышками, – проворчал Иван, – подумаешь, ангелочек выискался. А теперь, Лёха, ни тачки, ни жены, – констатировал Иван. – Точно, – шерши ля фам.

– Эй, ребятки! – вдруг услышали они приятный женский голос. – Ау! Я здесь. Идите сюда.

– Так сатана, наверно, в ад зовет, – проворчал Иван.

Они увидели ту самую девушку. Она стояла невдалеке от них и призывно махала рукой.

– Ну что же вы? Я вас уже заждалась. Обычно девушки на свидания опаздывают, а джентльмены не должны этого делать – с улыбкой сказала она.

Она была просто великолепна. Прекрасная фигурка выглядела очень привлекательно. Проезжающая мимо машина осветила на мгновение ее ярко-красную машину и ее куртку тоже же красного цвета. Светлые волнистые волосы из-под красной вязаной шапки обрамляли её плечи.

Лёха и его друзья выглядели рядом с ней жалко.

– О, вы прекрасно выглядите, мадам, – сказал Лёха. – Красный цвет под цвет машины вам очень идёт.

– Спасибо за комплимент. Ну, про ваш вид мы лучше промолчим, – с усмешкой сказала она.

– Прикалывается еще! – возмутился Пашка. – Чего хотела?

– Ну ладно, ладно, извините, пожалуйста. Это хорошо, что у вас еще гордость осталась, я больше не буду. Инцидент исчерпан? – извинилась она, но усмешка все равно немного чувствовалась в ее тоне.

– Исчерпан, исчерпан, – проворчал Пашка, добавив – интидент.

– Слушайте, девушка, – пробасил Иван, – мы пришли по вашему приглашению. Мы же не навязывались вам. И мы же не татары какие-нибудь.

Девушка при этих словах, глядя на них, усмехнулась.

– Говорите, что вам нужно и мы все пойдем своей дорогой, а мы – своей.

– Ладно, господа, извините меня, если я вас обидела. Простите меня. Про ваш внешний вид я специально упомянула. Если обижаетесь – значит вам пока еще не всё равно, что про вас думают. Если бы это было не так, то я бы дальше и не стала с вами разговаривать.

Она постояла немного в задумчивости, затем добавила:

– И так, то, что я вам предложу, конечно, – преступление, но убивать никого мы не будем, просто – раздобудем деньги. Вот ты, например, – она обратилась к Лёхе, – не отказался бы ты от, допустим, пары сотен тысяч баксов? Хочешь ты изменить свою жизнь или нет? Если нет, то давайте разойдемся по своим дорогам и всё.

После небольшой паузы Лёха сказал:

– Вообще-то я не отказался бы от пары сотен тысяч и наших, деревянных. Но, мадам, это смотря, что нам надо делать.

Девушка усмехнулась.

– Мне кажется, что в вашем положении выбирать особенно не приходится. В вашем, прямо скажем, извиняюсь за непристойное слово, дерьмовом, положении можно и рискнуть для того, чтобы поменять жизнь к лучшему. Правда же? Я, ведь, почему обратилась именно к вам? Да потому, что, мне показалось, что вы еще не совсем опустившиеся люди! Да, риск, конечно же есть, но, как говорится, риск – благородное дело.

– Она права, Лёха, сказал – Пашка, – да если и в зону попадем, хер с ним, – впереди зима, там все-таки зимой будет получше.

– Если останешься жив, бродяга! – пробасил Иван. – Ещё не известно. Что эта дамочка нам предложит! Помнишь про «шерши ля фам»? А то что, если ты ласты отбросишь, то тогда тебе другая зона будет, вечная!

– Ну что, мадам, – сказал Лёха, – наш совет решил, что сначала надо бы узнать конкретно, что же вы нам хотите предложить.

– Ну ладно, тогда ближе к делу, господа. Короче расклад такой: я предлагаю ограбить банк.

Пашка присвистнул при этом.

– Не свисти, парень, а то денег не будет. – сказала девушка, – Дело в том, что я работаю в этом банке и знаю там весь расклад. Сразу скажу, что риск, конечно же, есть, но он минимален. Одна я не смогу провернуть это дело, мне нужны помощники.

После небольшой паузы она сказала:

– Давайте, соображайте, господа, рассказывать мне вам план дальше или нет. Потому что если вы не согласитесь сейчас, то дальше смысла разговаривать нет. Подробности – только после того, как мы станем, так сказать, партнерами по бизнесу.

– Надеюсь, в вашем плане нет каких-нибудь зверств, вроде стрельбы по охранникам или снятия скальпа с директора банка в надежде, что он отдаст нам ключ от счастья? – спросил Лёха. – Если есть, то мы, пожалуй, пойдем потихоньку сами добывать свой хлеб насущный.

– Да нет, конечно! Всё должно пройти без кровопролития, я специально всё продумала так, чтобы всё прошло без всяких там убийств. И, самое главное, у нас у всех появятся деньги. Вы же их любите? Не надо будет клянчить на улицах у прохожих на пропитание. Побудете пять минут мужиками, и станете людьми. Соображайте! Я же вам дело предлагаю, и, если не согласитесь, то мне придется других искать. А жалко. Мне показалось, что вы – именно те люди, которые мне нужны.

Немного помолчали.

– Ну так что? Долго мне ждать? – она нетерпеливо взглянула на часы.

– Ну а что нам терять, пацаны? – задумчиво сказал Лёха. – Нам, хуже, чем сейчас, уж точно не станет. Правда, сомневаюсь я, что если мы и грабанем удачно банк, то я завяжу с бухлом. Боюсь, что, я так и буду бухать и всё пропью.

– Ребята, сейчас есть много специализированных платных клиник, таких, что там за бабки вас быстро поставят на ноги! – сказала девушка. – И будете вести нормальную жизнь, а не шляться по мусоркам.

Иван обиженно засопел и пробурчал:

– А может нам так нравится.

– Да ладно тебе, Ваня, скажешь тоже – нравится. – сказал Лёха.

– А что, давайте рискнем, пацаны! – воскликнул Пашка. – Может, и правда, удастся нам банк взять? А что!

– Помолчи уж, герой! – сердито осёк его Иван, замахав на него рукой.

Лицо его раскраснелось.

– На скок банк возьмем! Ты прям – как ребенок! А забыл, что на таких как мы менты любят всех своих собак вешать! Да если мы попадем к ним в лапы – они на нас все свои глушняки и висяки повесят! Да еще и судимости у нас у всех! Да они нас хрен, когда выпустят на волю! Пожизненно впаяют! Особняка!

– Ребята, да никто нас не поймает, – сказал девушка.

– Ладно, девушка, мы несколько минут еще посовещаемся, хорошо? – сказал Лёха и отвёл своих товарищей на несколько метров в сторону.

– Да ладно тебе, Иван! – зашептал он, – Давай соглашаться! Может и правда, хорошее дело, а нет – так нет, если не понравится свалим, пойдем и пузырь разопьем на троих. Не ерепенься, Ваня.