Так случилось… Роман

– Ничево, обвыкнешься потихоньку. Разве ты одна из девок к мужу переходишь? Когда-нето всё равно от отца с матерью дети вырастают, и уходят.

– Так это я понимаю… а всё одно боязно…

Лошадь неспешной трусцой бежала по снежной дороге. Сельчане, попадавшиеся на пути, встречали и провожали новобрачных улыбками, шутили:

– Эй, Фрол, смотри, не растеряй молодуху по дороге!

– Не дождёшься, Аким! Крепко держу, тебе не достанется! – улыбаясь, беззлобно огрызнулся Фрол.

– Варвара, ты ладом корми мужика то своёва, а то отощщат!

– Про своёва, главно, не забывай! – отшутился Фрол.

Вот и приехали. Фрол натянул вожжи:

– Тпру-у!

Вместе с Варварой живо перетащили поклажу в дом.

– Ну, што, командуй, хозяйка, тута. А я скоря лошадь в конюшню возверну. Брательнику Захару чево пособить надо, а то, ежели Кирилл Михалыч заметит, – осерчает ещё… Мало ли, в каком он духе.

Фрол ушёл, а Варвара вздохнула, в нерешительности постояла минуту, думая, с чего начать, а потом сняла пальтишко, и принялась потихоньку разбирать вещи.

Вот так по-простому и началась у Фрола с Варварой семейная жизнь. Да им и не нужно было никаких особых церемоний. Важнее было то, что они любили друг друга. Без показухи, искренно.

…В обычных житейских заботах спокойно они прожили пятнадцать лет, пока летом 1914-го года Фролу не пришлось идти на войну. Варвара старалась не плакать, держалась, что бы муж не терзался от её слёз, и не рвал себе душу от жалости, оставляя её тут.

Чтобы не переживать очень сильно за Варвару, Фрол всем сродникам наказал, не один раз повторил:

– На ваше попечение Варвару оставляю! Если что – возьмите покуда к себе, пусть у вас побудет. Не оставьте мою жонку в трудности! Апосля сочтёмся за труды! За мной не постоит, в долгу не останусь.

– Не переживай, Фрол! Не пропаду. Себя береги, да скорей вертайся домой! – отвечала Варвара, уткнувшись ему в грудь, чтобы скрыть от мужа слёзы.

…Приезжал Фрол в краткосрочный отпуск за долгие пять с лишним лет отсутствия раза три. И каждый раз дивился стойкости Варвары. Она часто писала ему письма, полные любви и надежды на скорую встречу, умалчивая, насколько тягостно ей жить без Фрола.

А вернулся Фрол окончательно домой лишь спустя почти шесть лет, весной 1920-го года, и тут же неожиданно по предложению Севастьяна на собрании почти единогласно был избран земляками председателем колхоза.

…За круговертью дел Фрол чуть было не забыл про их с Варварой серебряную свадьбу. Напомнил ему об этом Севастьян, с улыбкой слегка толкнув Фрола в бок:

– Фрол, не пора ли зазывать народ на серебряную свадьбу? Али забыл? Люди г’утарят, мол, чево это Фрол помалкиват…

– Так мне и самому не верится, сколь лет то уж пробежало…

Севастьян согласился:

– Да, не мало уже с Варварой прожили, это верно. Мы ведь с Дарьей ещё на венчании вашем были. Эх, молодость… Я то со своей поболе вашево с Варварой прожил, забыл уж, как зачинали с ей жизню. Одно запомнил: старался на свадьбе не пить, што бы апосля не опозориться в брачную ночь. Баба то – кровь с молоком!

Помолчав немного, Севастьян хохотнул:

– Да чево там… С моей Дарьей и сейчас частенько не спим, забавляемся…

Серебряная свадьба Фрола с Варварой прошла, конечно, менее ярко, чем первая, но запомнилась не весельем, а задушевностью. Гостей было немного, в основном немолодые. Севастьян с Дарьей, Кузьминична с мужем, который был в то время ещё жив. Великая Отечественная война ещё предстояла. Секретарь и бухгалтер колхоза в одном лице Авдотья с мужем. Не обошлось без вездесущего Митяя, который всегда был большим любителем ходить по свадьбам, именинам, крестинам.

Может быть, для того, чтобы утолить своё одиночество, не сидеть в четырёх стенах своей маленькой избёнки. Что ему особо там делать? Стол, три самодельных табуретки, кровать, да небольшой сундучок с тряпьём, а на полке у печи – кой-какая посуда, небогатая кухонная утварь.

– Ну, Фрол, ежели честно, – подивил ты нас. Столько годов умудрилися с Варварой прожить. А я от своёй Аграфены сбёг через пять, пока вовсе не дотюкала, – посмеивался Митяй.

– Дак неча было зариться на бабу, котора в два раза поболе тебя! Ты, Митяй, верно, от своей жадности до бабьева полу сначала обженился, а чево с ей, такой большой. дале делать будешь – не подумал, – засмеялся Севастьян.

За столом поднялся дружный смех.

Митяй надулся, укоризненно покачал головой:

– Тебе бы только зубы скалить, Севастьян! А я с той поры так и не женилси. И так бабы любили!

– Чево ж ни одна из них не прибрала тебя к себе, а? – сквозь смех спросила Кузьминична.

На эти слова Митяй гордо вскинул голову:

– А не поддался ни одной!

За столом снова засмеялись.

– Так ево Аграфена со своими габаритами всех невест на сто лет вперёд распужала! Гулять – гуляли с им девки, а вот замуж идти за ево – боялись от Аграфены!

Тут Авдотья демонстративно неторопливо попробовала угощение, притворно поморщилась, и громко спросила, оборащаясь к виновникам застолья:

– Чево ж вы, хозяева дорогие, нас горьким потчуете?! Горько!

– Горько! – живо подхватили остальные гости.

После того, как «молодые» поцеловались, Митяй, хитро прищурился, и с широкой улыбкой сказал:

– Вот потому и нравится мне по свадьбам ходить, потому как завсегда, стало быть, подсластят!

– Да кто ж не любит на свадьбе погулять? Оно завсегда дело хорошее, – заговорили за столом гости, посмеиваясь.

– Ан, нет, – тут же возразил Митяй, – мне по душе завсегда весёлые свадьбы, а не такие, где спьяну кулаками начинают махать. Апосля каются, када протрезвеют, а гулянка то уж спорчена. Потом ходют с подбитым глазом.

– Не переживай, Митяй, тут все мирные собралися, – хохотнув, заверила Кузьминична.

– Тут то из уважения к Фролу с Варварой никто себе ничево такова не сотворит, – отмахнулся Митяй, – я про других говорю. А тута – совет да любовь, стало быть!

И снова за столом слышались громкие крики «-Горько!», снова и снова гости не скупились на добрые пожелания «серебряным молодым». Пели песни под гармошку мужа Кузьминичны Ивана, плясали, выбивая дроби. Даже прихмелевший Митяй не удержался, тряхнул стариной, выдал несколько коленцев из уважения к юбилярам.

Но вот пришло время, и гости стали расходиться. Фрол с Варварой были несказанно счастливы, что пришедшие разделили с ними радость, сказали столько добрых слов в их адрес, высказали столько добрых пожеланий. Будто и не было этих двадцати пяти лет. Всё так же с любовью смотрели они друг на друга. Уставшие, но счастливые тем, что давно нашли друг друга, соединили в одну свои судьбы двадцать пять лет назад.

Проводили гостей. Варвара убрала со стола, и, наконец, потушили свет, улеглись отдыхать. Но, почему-то не спалось. Начали снова вспоминать прожитое вместе.

В бессчёьный раз уже Варвара задала вопрос, который никак не давал ей покоя:

– Фрол, а ты взапраду не жалеешь, что женился на мне? Так и не случилось детей… Кабы с другой, так, вон какой наследник или наследница уж был… А ежели посчитать. То уж внуки могли быть…

Фрол, конечно, хотел продолжения рода, да что поделать, если не судьба такому быть? Только жизни без Варвары он уже не представлял. Помолчав, негромко сказал:

– Я же сколь уж разов говорил: не нужна мне другая. Оно, конечно, хорошо было бы, если б родили кого… Ну, не у всех так в жизни. Чево ж теперь сделаешь… Ты не думай, я ни об чём не жалею!

Успокоенная Варвара улыбалась. Прижалась к Фролу, и подумала: «-Неужель взаправду, действительно такое счастье может быть у человека, как у меня? …А ведь поначалу и не замечал вовсе, прохрдил мимо, глазом не моргнёт…»

Фрол же вспомнил то памятное собрание, когда его избрали председателем после возвращения домой. И впервые признался жене:

– А помнишь то собрание, когда Севастьян предложил меня в председатели?

Варвара сразу насторожилась, приподнялась на локте, пытаясь разглядеть в потёмках лицо Фрола, спросила:

– Конешно, помню… А чего ты вдруг за это вспомнил?

Фрол всё-таки. откровенно признался:

– Никогда не говорил тебе… Кабы тогда не увидел, как ты вся светилась, глядя на меня из толпы, даже и не знал, чево людям говорить… Растерялся, как мальчишка малолетний. А на тебя глянул, – в голове как чево-то направилось, слова нашлись сразу… Давно хотел это сказать, да всё не получалось…

Варвара облегчённо вздохнула:

– А я уж испужалась… Думала, Захар чего… Он ведь раньше тебя вернулся… Пришёл однажды, приставал ко мне… Хорошо, жкна его Дунька следила за своим кобелём… услышала крик, тут же побежала, батьку с матерью позвала. Они в огороде были. Все вместе поколотили его, и взяли клятву, что больше близко к нашему дому не подойдёт. С тех пор не появлялся. Зато из-под носа у прежнего председателя Демьяна тащил что мог, Дуньку свою задабривал. Она же из зажиточной семьи, не чета нам… Да ты ведь их знаешь. Чево говорить…

Фрол обиделся.

– Чево же раньше, сразу не сказали?!

– Так он больше и не подходил. Получил тумаов, остепенился. Чево ворошить?

Ответ Варвары Фрола немного успокоил. Вздохнул тяжело:

– Мы с им чуть было не разодрались, пока на войне были. Но там причина другая была. Узнал, контра недобитая, что прокламации раздаю, подошёл. Мол, ты чево делашь, смутьян, зачем листовки раздаёшь?! Разняли. А вскорости он в госпиталь попал, потом домой отправили.

Варваре неприятно было вспоминать про Захара, и она перевела разговор на другую тему:

– А я и не помню уж как венчание наше прошло. Как во сне всё было. Стою рядом с тобой, и будто всё не со мной это происходит. Будто туман в голове…

Фрол засмеялся:

– А то будто только у тебя одной такое было! Помню, как проснулся, когда уже за стол садились.

Фрол повернулся со спины на бок к Варваре, крепко обнял.

– Ну, куда бы я без тебя!

Часть третья. «Революция»

Когда в Петрограде осенью 1917-го года совершилась социалистическая революция, Фролу было 35 лет. И узнал он об этом, без преувеличения, великом, значимом для страны событии в опостылевших окопах. Ведь ещё летом 1914-го года забрали Фрола в армию, когда началась Первая мировая война, продлившаяся почти до конца 1918-го года. Никто тогда не спрашивал у простого народа, (ни русского, ни немецкого, ни австрийского, или какого-либо ещё) хочет ли он воевать. Просто главы нескольких государств, поддержанные своим близким окружением, по своему усмотрению таким вот образом решили распорядиться судьбами тысяч людей. Если разобраться, рассудить, оглянувшись назад с настоящего времени, из первой четверти первого века третьего тысячелетия, едва ли кто из этих правителей поступил мудро.

Родился Фрол в 1882-м году, когда управлял Российской империей царь Александр Третий почти до конца 1894-го года. Потом власть перешла к императору Николаю Второму в 1894-м году, и продлилась до весны 1917-го года. При нём и началась Первая мировая война 1914—1918гг.

Обратимся к событиям, которые произошли намного ранее, до Первой мировой войны. Хочу напомнить о случившемся в январе 1905-го года, названном «кровавым воскресением». Есть версия, и она довольно похожа на истину, что рабочих и крестьян на улицу Санкт-Петербурга в то трагическое воскресение подбил, сагитировал на своих проповедях выйти с шествием поп Гапон, связанный с партией эсэров. Составил для такого случая свою петицию. Поп Гапон, в частности, был связан с эсэром Рутенбергом.