Афтэлайф

– Вот это шалашик себе отгрохали! – я обомлел от изумления.

Четырёхэтажный особняк будто был шедевром эпохи возрождения. Окна в венецианском стиле, на третьем возвышался балкон, опорой которому служили высокие белые колонны. Стены первых двух этажей были облицованы странным фиолетовым кирпичом. Остальные два – желтым. Особняк был настолько огромным, что приходилось вертеть головой, чтобы посмотреть от одного края на другой. Несколько молодых девушек бережно протирали ограду веранды.

– Наверно, один кирпичик этого дома стоит, как моя заработная плата за месяц. Жаль я не родился в такой семье. Вот была бы жизнь!

Я поднялся по небольшой лестнице, ловя на себе смущенные взгляды служанок. У открытой двери меня уже ожидала пожилая женщина, на вид лет так пятидесяти.

– Здравствуйте, Мистер…?

– Маллина. Ударение на первый слог. Джейк Маллина, – я пожал ее висящую руку. Она явно не ожидала такого жеста. Удивлённо на меня посмотрев, горничная повела меня в гостиную.

– Мисс Шин сейчас занята. Я сообщила о вашем приходе. Вам нужно будет подождать ее, она скоро спустится. Давайте Ричард возьмет ваши вещи.

Молодой парень примерно моего возраста, робко улыбнувшись, протянул ко мне руки в белых перчатках. На нем был одет примечательный наряд. Знаете, такой как у швейцаров в дорогих отелях.

– О, нет, спасибо! Мои вещи мне ещё понадобятся, – я улыбнулся. Горничная бросила на меня молчаливый и недоверчивый взгляд.

– Что ж, как вам будет угодно, – она жестом отправила Ричарда дальше по коридору, а сама побрела в противоположную сторону.

– А по домофону, вы казались добрее, – сказал я ей вслед. – Иногда первое впечатление ошибочно. Что ж, бывает. Ничего страшного. Оставайтесь всегда такой же, – я кричал ей в спину, но горничная меня уже не слышала.

Я вошел в холл здания, где мне, видимо, и предстояло дожидаться Элайзу. Почти три этажа в высоту, комната представляла собой этакий вход в музей. Огромная лестница из белых ступенек и золотых поручней. Широкий подъем разделялся в две стороны и симметрично уходил вверх. Прямо посередине красовалась громадных размеров люстра. Представляла она из себя металлические прутья, которые изгибались в разные стороны по хаотичной траектории. В центре лампы были покрыты стеклами, выполненными в виде продолговатых листьев. Насколько нужно изощриться, лишь бы иметь уникальные вещи. Желание выделиться помпезными изделиями, видимо, передается от богатея к богатею, воздушно-капельным путем. Я присел на ближайший стул, но прежде обтряхнул своё мягкое место. Кто знает, сколько стоит один такой стул? Вдруг он изготовлен из бивня последнего мамонта, жившего на земле. Испорчу случайно, потом придётся всю жизнь горбатиться на этих чокнутых богачей. И эта старая карга будет повелевать мной своим низким скрипящим голосом: «Джейки, принеси вещи, отнеси вещи. Джейки, не мог бы ты закрыть свой рот и работать молча. Джейки, не мог бы ты прикрыть свою пятую точку, ох, это твоё лицо? Прости, прости, Джейки».

От представшей картины в голове, я захохотал.

– Нет уж, лучше я удавлюсь.

Половина декоративных предметов, которые, видимо, предназначены для украшения холла, была, мягко сказать, какой-то ерундой. Странные статуэтки размером в кулак на веточках декоративного дерева. Вазы с рисованными лицами людей. Хотя сразу сложно понять, что это лица людей. Больше похоже на рисунки детишек дошкольного возраста.

– Наверное, это и называют высоким искусством. Небось, каждая вещица стоит непомерных денег. Спереть бы что-нибудь пока я один, все денежные проблемы закрыл бы разом. Еще остались бы финансы на то, чтобы оттянуться по полной. Жаль, меня воспитали слишком хорошие люди.

Вдруг взгляд остановился на стеклянном куполе в дальнем углу комнаты. Меня одолело любопытство, и я подошел поближе. Высокая продолговатая ваза, обрамленная золотыми нитями в виде веток, была заполнена землей и накрыта куполом. А внутри неё было…

– Не может быть. Это же… роза. Синего цвета и с таким огромным бутоном?! Да, нет. Она, скорее всего, искусственная, – я подошёл поближе, чтобы убедиться. – Хм, если и не живая, то сделана очень искусно.

Цветок, шириной с раскрытую ладонь, был закопан в небольшое количество земли. Я решил проверить реальность розы и попытался аккуратно приподнять стекло. Может, люди взяли белую розу и просто окрасили в синий цвет? Тогда зачем закапывать ее в землю, в любом случае она долго не протянет?!

– Это самый редкий и дорогой цветок в мире. И что самое интересное – самый долговечный. В его генах заложено множество ДНК других растений и древних деревьев. Поэтому цветок, закопанный в земле, может цвести до семидесяти лет. Мой папа говорит, что таких на Земле существует всего сто штук, так как их выведение требует много времени и средств. И семь из них, да, да, ты не ослышался. Семь цветов у нашей семейной династии Шин. Отец подарил одну розу на мое восемнадцатилетие, – это была Элайза.

Я сделал вид, будто не пытался приподнять стекло, и с важным видом стукнул ладошкой по верхушке купола.

– Супер! Если их действительно всего сто штук, я бы за один такой убил бы, – громко рассмеявшись, я махнул рукой, – да, шучу, не бери… эм, то есть, не берите в голову, мисс.

– Ну, что ты, как не родной. Мы с тобой уже давно знакомы, Джейк. Можно и на «ты», – она улыбнулась.

Элайза была белокурой девушкой с длинными распущенными волосами чуть ниже плеч. Хоть я и не любил ее за скверный характер избалованной дочери, не мог не признать, что она была необыкновенна красива. Немного ниже меня ростом, что довольно высоко для девушки. Утонченные черты лица, румяные щеки и ярко-голубые глаза. Мне льстило, что она частенько флиртовала со мной. Но моя неприязнь к богатеньким деткам, делала меня абсолютно безразличным к любым ее действиям.

– Хорошо, как скажет… как скажешь, – выдохнул я.

– Ах, Джейк, мы столько времени знакомы, и ты ни разу не был в моем доме. Верно?! Пойдем, я устрою тебе небольшую экскурсию, – она попыталась взять меня за руку, но я отпрянул.

– Нет, мисс, спасибо. Я уже всё посмотрел.

«Хочет похвастаться, как она припеваючи живёт. Тоже мне». Я отвернулся и сделал вид, будто любуюсь картинами.

– Это Рембрандт! Папа купил его на аукционе за сумасшедшие деньги. Ну, вообще для нас это была мелочь, но мама говорит, что это папа слишком много тратит. Помнится, одна дама не хотела уступать ему в торгах, но никому не получится тягаться с моим любимым папочкой.

Да уж. Что-что, а хвастаться она обожает. Надо бы поскорее закончить дела и свалить отсюда, пока не стошнило от всего этого «шика».

– Элайза, простите, то есть мисс Шин, у меня время не резиновое, простите, то есть его мало. И я не валяюсь в кроватке целыми днями, считая капусту, простите, то есть деньги, поэтому мне надо «трудоголить» не покладая рук, то есть работать. Поэтому извольте начать заказанную фотосессию.

Видимо, мой сарказм сильно её задел. Она демонстративно задрала голову и громко хмыкнула. Быстро, но изящно развернулась на сто восемьдесят градусов и зашагала к лестнице.

– Прошу следовать за мной, занятой «мистер Маллина». Будете «трудоголить».

– Девчонки! – пробурчал про себя я.

– Вы что-то сказали?!

– Нет, что вы, «дорогая мисс Шин», – Элайзу задела и эта шутка.

Хм, «дорогая мисс Шин», а неплохо я её. Мы поднялись на четвертый этаж и прошли по длинному коридору в конец. Количество разнообразных картин, ваз и статуй просто зашкаливало. Из-за всего этого убранства терялся уют в доме. Он казался пустым, холодным и немного мрачным. Белый и золотой цвет, похоже, были в почете у семейства Шин. Мы молча дошагали до конца коридора и вошли в небольшую, светлую комнату. Она была предварительно подготовлена для фотосессии., судя по декорациям.

– Значит, здесь будем фотографироваться? – спросил я, стараясь как-то смягчить возникшее между нами напряжение.

– Будем?! – язвительно бросила она, – фотографироваться буду я, а ты будешь фотографировать.

– Да, да. Как вам будет угодно, – язвительно ответил я и сделал первый щелчок.

Глава четвёртая. Семья

– Привет всем, простите, что опоздал, – проговорил я, забегая в небольшую кофейню.

За дальним столиком у окна, четыре человека начали размахивать руками, приветствуя меня. Три девушки и парень.

– Да ладно, мы не обижаемся, мы привыкли, – проговорила девушка с черными вьющимися волосами. Это была Ари Райан. Наверное, самая воспитанная и цивилизованная из нашей компании. – Потому что на обиженных возят что?! – она посмотрела на меня и её губы судорожно шевелились, едва сдерживая вырывающийся смех.

Ари носила прозрачные очки в черной оправе, которые, как ей казалось, уменьшали широкий овал лица. На фоне нас ее бледный цвет лица сильно выделялся. Она не любила все водные процедуры на море, сопровождаемые загаром. Ей дай волю, она могла просидеть все выходные в библиотеке, читая приключенческие романы и попивая карамельный кофе.

– Дрова?! – проговорил я. Все закатились смехом. Наша компания всегда любила дружно похохотать с поводом и без. – Да ладно, я шучу. Угадайте, что у меня есть в честь сегодняшнего дня?!

Десятое ноября – день, когда появилась на свет наша кучка самородков. Прошел всего год, как знакомы, а мы все уже «не разлей вода». Двое парней и три девушки – такая обычная смесь молодежной компании. «Семья» – так мы себя называем с тех пор, как начали проводить все свободное время вместе. Все настолько привязались друг к другу, что такие понятия, как комплексы, секреты, обиды – растворились в родном кругу.

– Тортик?! Печенька?! – сказала Нелля и улыбнулась.

Никогда не мог не улыбнуться ей в ответ. Нелля Гриен – своеобразная «зажигалка» нашей семейки. Пожалуй, самый добрый и искренний человек, которого я только встречал. Она небольшого роста, с короткими кучерявыми волосами чуть ниже ушей. Легкая полнота добавляла ей некую милую несуразность в действиях. А свое прозвище «зажигалка» она получила за позитивное настроение в самые сложные и мрачные моменты жизни.

– Ну что за глупости. Ты думаешь, что Джейк отправился в кондитерский магазин и ограбил его. Какой смысл, если мы уже сидим в месте, где эти самые тортики и продают, – подхватил Дилан Ланстроп. Второй, мне подобный, в этой компании. Подобный, в плане гендерной принадлежности. Достаточно умный и начитанный парень. Невысокого роста, с черными волосами и с еле заметными веснушками на лице. Я не знаю, какие расы намешаны в его крови, но внешность была нетипичной для наших краев. С детства поглощавший знания, он порой был слишком умён, для нашей глуповатой аудитории.

Все хором засмеялись, а Нелля виновато опустила голову.

– Хватит загадок, вот, смотрите! – я вытащил бутылку для обычной воды из сумки – Опля!

Я застыл, держа бутылку в одной руке, а другую развернул ладонью вверх.

– Бутылка воды? И почему вода странного желтого цвета и с пеной?! – с защурившимися глазами спросила Нелля, при этом слегка отодвигаясь от меня.

Я не двигаясь, расхохотался.

– Да, это не вода. Это …

– Стоп, фу, не произноси вслух, это мерзко, – перебила презрительным голосом Ахра.

Ахра Интриг. Трудно произносимое имя и фамилия, характер ещё тяжелее. Хотя тяжелый характер это не всегда плохо, порой нужно было потрудиться, чтобы уладить даже самый безобидный спор с ней. Она была вылитой американкой с яркими европейскими чертами лица. Большие глаза, нос с небольшой горбинкой и высокий лоб. Волнистые темные волосы, убранные в хвост. Довольно худощавое телосложение, говорило о том, что Ахра любила изнурять себя голодовками ради идеальной фигуры. Возникало ощущение, что она маниакально одержима своей внешностью.

– Что не произносить вслух? Слово «шампанское»?! – проговорил я, слегка нахмурив брови. Все дружно переглянулись в недоумении, и кофейню снова заполнил звонкий смех.

– Ну, раз эта странная жидкость не то, о чем все подумали, то сегодня можно и выпить. Наливай, только аккуратно, – промолвила Ари, увидев, как остальные посетители наблюдали за нами, со слегка съёжившейся, к центру лица, гримасой.

– Предлагаю тост, – поднялся Дилан, – дорогие друзья. В этот знаменательный день для нас, я очень надеюсь и в то же время верю, что дружба нашего семейства будет только крепчать. А каждое мгновение, проведенное вместе, будет ярче предыдущего.

– И пусть наш смех прервётся только потому, что рот будет занят сладостями, – добавила Нелля.

– Не можешь ты без своих детских вставок, Нелля, – подтрунил я ее.

– Ура, за нас! – крикнули все.

Осушив стакан, Ари вздрогнула, а на лице появилась та же гримаса, что и у людей которым, например, делают массаж. Чувство полного блаженства в данный миг.

– Да уж, а менее кислого ничего не нашлось? – пробурчала Нелля, которая терпеть не могла алкогольные напитки.

– Пей, что дают, – ответил Дилан.

– Дают – бери, бьют – беги, – проговорив это, Ахра начала хохотать. Она часто смеялась сама с собой. Хотя я и сам страдаю от таких выпадов, но со стороны это выглядело достаточно странно.

– Нет уж, спасибо. Я лучше сама, что-нибудь приготовлю, чем возьму чужое или незнакомое, – ответила Ари, надменно приподняв голову.

– Не знаю, а я ем всё, что попадётся, – проговорив это, Нелля замолчала, поняв, что ляпнула какую-то глупость.

Все начали хохотать от такого неожиданного признания.

– Да уж, не хотел бы я быть твоим желудком, – сквозь смех выдавил я.

– Да, нет. Вы не так поняли, – начала она оправдываться, но не смогла закончить фразу. Смех – слишком заразительная штука.

Семейка медленно шла по тротуару. Мы с Диланом шли молча, чуть позади остальных. Мы очень давно знакомы, и молчание никогда не было чем-то неловким. Но вне зависимости от времени, проведенного с людьми, если чувствуешь, что человек чужд тебе, то тяжело подружиться по-настоящему. Слишком разные взгляды на жизнь, слишком разные цели, слишком разная судьба.

– В чём дело, Дилан? Тебя что-то тревожит? – прервал я молчание.

Он обернулся, глядя на меня, наигранными, удивленными глазами.

– Что ты. Всё нормально.

– Да ладно, брось. Говори. Последнее время ты все реже появляешься на учебе, да и девчата видят тебя пару раз в месяц.

Он резко остановился, задумчиво опустив голову.

– Ты прав. Надо рассказать. Я хочу уехать, Джейк. Я устал от этого города, от родни, от людей. Ощущение, что я зазря растрачиваю свой потенциал. Я мог поступить в Йель или Гарвард, а по итогу торчу здесь, в Эльфасе. Не такой я представлял свою жизнь до приезда сюда. Теперь, хочу наплевать на все и уехать туда, где моей душе будет комфортнее. Я ведь еще так молод, столько вариантов для развития.

– Наплевать на всё? А как же Нелля, Ари, Ахра?! Ты уже прошел определенный этап жизни, завел отличные знакомства. Да и какая разница насколько престижным будет место учебы. Дело ведь в самом человеке. Да и они все расстроятся, если ты покинешь Эльфас.

– Джейк, друзья – это дело наживное. Сегодня друзья – завтра враги. Жизненный путь длинный, сколько еще мы поменяем людей по пути.

– Дело наживное? Да, ты шутишь, наверное. Если так рассуждать о всех близких людях, то смысл заводить какие-то дружеские отношения вовсе пропадает. Возможно, ты прав, и со временем приоритеты меняются, порой даже не в лучшую сторону, но все же. Надо понимать, что знакомые – это те, кто записан в твоем списке контактов, у которых ты максимум сможешь поинтересоваться о делах. Коллеги по работе – так и останутся теми, кто делит интересы только рабочих процессов. Ну, а друзья, Дилан, это те, кто поддержит тебя в самый сложный момент, это те с кем ты можешь быть собой. Те, кто не просит ничего взамен. Если тебе с кем-то не по пути, то они отстанут в дороге. Но остальные, кто верит в то же, во что веришь ты, всегда будут идти рядом, чтобы ты не сбился с намеченной дороги.

– Джейк, да брось, я не имел в виду…

Я прервал его, положив руку ему на плечо. Он немного растерянно смотрел то на меня, то в сторону.

– Да, прозвучало слишком театрально и пафосно с моей стороны, я понимаю. Да, и это же твоя жизнь, ты вправе делать с ней все, что душе угодно. Честно говоря, Дилан, мне самому плевать, так что не парься и делай, что считаешь нужным.

Я развернулся и пошел в обратную сторону от компании. Я чувствовал, что он стоит и сверлит взглядом мою спину, но не хотел возвращаться назад. Ушел, как говорится, по-английски, не попрощавшись. Иногда, чтобы воздействовать на человека, стоит делать что-то подобное. Мне было действительно жаль девчат. Они еще молоды и по-своему одиноки. Все привязались друг к другу. Но люди разные. У каждого свои интересы и свои нравы. Некоторые стремятся к высотам, несмотря на потери, другие берегут малое, что у них имеется. Так любила говорить Нелля. Хотя она и ведет себя глупо, как маленькое дитя, в гениальности изречений ей я не соперник.

Принтер медленно выплевывал последнюю фотографию. Я сидел, откинув голову на спинку стула. Мистер Босс, как назло вызвал нас с Максом в выходной день. Платит копейки, еще и сверхурочно заставляет работать. Я совмещаю работу с учебой, так что жаловаться мне стыдно. А Макс. Макс сам по себе очень спокойный и трудолюбивый парень. Наверное, самый бесконфликтный человек, которого я встречал. А работу он свою просто обожает. Его хлебом не корми, дай что-нибудь пофотографировать. Принтер сделал последний плевок, и лист опустился в стопку других. Я резко подскочил, довольный окончанием процесса. Но вдруг, будто молотом ударило в голову, и ноги слегка подкосились. Видимо, не стоило так быстро вскакивать.

– Да, уж! Выходной день выдался насыщенным, даже слишком. Что скажешь, Макс?

– А я был рад закончить заказ, Босс будет доволен, – пробормотал Макс.

– Ты просто псих. Ты с собственной свадьбы на работу примчишься, если вызовут, – засмеялся я, держась за голову.

– Ну, нет, может я смогу договориться с Господином Боссом о том, чтобы прийти попозже. Я думаю…

– Да, расслабься ты. Это всего лишь шутка.

Ох уж этот Макс. Ощущение, будто его родители каждый день били ремнем, чтобы он в итоге вырос паинькой. Вот так, а потом какой-нибудь богатенький выродок выкинет очередную глупость, и родители начнут причитать: «Почему наш сынок так поступил?» И им в голову не придет, что в первую очередь виноваты сами, что так воспитывали.

Спустя около получаса, мы уже ожидали автобус. Время было довольно позднее, поэтому на остановке нас было всего трое: я, Макс и молодая девушка. Макс толкнул меня в плечо, а потом глазами указал на незнакомку, при этом играючи шевеля бровями, говоря: «Действуй». Я отвернулся. В ответ он опять меня толкнул.

– Макс, завязывай. Я не в настроении. Сам знаешь, я недавно только расстался с девушкой. И вообще чего это ты сегодня такой веселый? Ты обычно как мышка стоишь, а тут такое.

– Да, ну, я просто хотел тебя приободрить, ты как-то бледно выглядишь, твое душевное состояние пагубно влияет на организм, – протянул Макс, когда мы уже поднимались в автобус.

– Слышишь ты, доктор Бардак, или как его там?

– Может быть Доктор Хаус?

– Неважно, своей жизнью займись, а потом уже…

У меня вдруг сжалось сердце. Я схватился за грудь и стиснул зубы от боли. Тело обмякло, отчего я рухнул посреди автобуса.

– Джейк?! Тебе плохо? Что с тобой? – Макс пытался поднять меня на ноги.

У меня никогда не было проблем с сердцем. Что происходит? Переборов боль, я сделал рывок, навстречу усилия Макса. Глаза затуманились, но сердце отпустило.

– Вроде все в порядке, спасибо, Ма…

Сознание оборвалось.

Глава пятая. Случай

Я проснулся от сильной головной боли. Будто, что-то сдавливало виски с огромной силой. Я открыл глаза, но тьма не отступила. Спустя пару минут проступили некоторые очертания. Оказалась, что я лежу на рыхлой сырой земле. Я вздрогнул от дуновения холодного осеннего ветра. Какого черта я делаю здесь? Я огляделся и увидел, голые стволы деревьев. Было похоже на хвойный лес, что густо рос на окраинах города.

– Если это проделки Макса, то я его придушу. Хотя он же такой апатичный парень и … – тут меня осенило.

Как же раньше я до этого не додумался. В любых детективных историях говорилось о том, что серийные убийцы в обществе ведут себя либо слишком вызывающе, либо максимально закрыто и скованно. На то они и психи, что не особо рады окружающим людям. Как же я мог не понять этого сразу. Макс – гребанный психопат. Хотя погодите-ка, почему тогда я не в погребе и не связанный?! Видимо я перечитал глупых историй. Я резким движением вскочил на ноги, но тут почувствовал странные движения на спине под рубашкой. Я сунул руку и вынул оттуда небольшое насекомое похожее на гусеницу, только больше раз в пять. Я съежился от отвращения, отбросил ее и принялся топтать ногами. Но вокруг было слишком темно из-за густой листвы деревьев, поэтому я бросил свои попытки убийства.

– Чертова мерзость, терпеть не могу! – по телу пробежали мурашки от мыслей, что еще недавно оно карабкалось по моей спине.

Я сделал несколько шагов, но за деревьями оказалась еще пара десятков. Моя надежда, что эта была всего лишь маленькая лесопосадка в парке города, испарилась. Это действительно был дремучий лес. И в такой тьме конца и края не разглядеть. Я вдохнул и решил просто двигаться вперед. Как я вообще умудрился попасть сюда? Медленно продвигаясь от одного дерева к другому, я услышал неприятный скрежет металла. В подошву обуви что-то упиралось. Это оказалась алюминиевая банка из-под пива. Так, так, вот и знак, что люди неподалеку. Будто отвечая на мой немой вопрос, вдали замерцал еле видный огонек.

– Ну, наконец-то, уж подумал, что конец, – я засмеялся, почувствовав облегчение.

Прибавив шагу, я все чаще натыкался на пластиковые бутылки, жестяные банки из-под алкоголя и пластиковую посуду. Столько мусора, могли бы и прибрать за собой. Не знаю, к каким таким свиньям в человеческих обличиях я направляюсь, но сейчас не время выбирать. Надо скорее найти выход из этой глуши. Заметив пакетик из-под сэндвича, у меня заурчал живот. Было бы неплохо, и перекусить, слава богу, я ем после шести. Поощрив себя ухмылкой, я аккуратно раздвинул ветки кустов и уже был готов вступить на небольшую открытую поляну, как вдруг что-то внутри меня остановило. Возле небольшого костра сидело двое парней.

– Дэнни, ты долго ещё? Пойдем, нам пора. Скоро электрички перестанут ходить, – проговорил низкий мужской голос.

– Сейчас, сейчас, я уже всё, – ответил другой мужской, но более высокий тембр. Из кустов напротив меня, вышел крупный парень высокого роста. Телосложение будто три меня самого. Лицо у него было довольно глуповатое и несуразное, узковатые глаза и огромный картофельный нос. Он застегивал штаны и довольно улыбался.

– Тебя не было больше получаса, чем ты там занимался? – проворчал первый. На вид ему было около тридцати лет, с густой проросшей щетиной и длинными засаленными волосами чуть ниже ушей. Честно говоря, его вид не вызывал доверия, поэтому я решил немного обождать.

– Курочка была такой острой, а ты же знаешь, что у меня проблемы с желудком. Мне мама запрещает кушать острое.

– Какая мама, идиот! Тебе уже двадцать шесть лет, ты можешь жрать все, что душа пожелает.

– Да, ладно тебе Фрэнк, – подключился к разговору третий парень, – война войной, а в туалет не угадаешь.

– Слушай, Чет, завязывал бы ты со своими армейскими шутками. Ты давно уже на воле, а до сих пор носишь военные брюки и матроску, – проворчал Фрэнк. – Все, собирайтесь. Бобби, Крэйн, хватит дрыхнуть, поднимайте свои мягкие зады и в путь.

Из темноты показались еще два мужских силуэта, но я не смог их рассмотреть, так как Чет уже принялся засыпать костер песком. Остальные принялись собирать свои пожитки в рюкзаки. Я сидел и ждал. Хотелось выбраться из этого леса, но жить мне тоже хочется. Вряд ли странная компания, которая в столь позднее время сидит в лесу, просто вышла на добрый пикничок с друзьями. Дело пахло керосином. Если они говорили об электричке, значит, они двинутся на станцию. Просто пойду за ними и уеду отсюда куда подальше. Так и сделаю.

Компания уже минут пять продвигалась по лесу. Все шли молча, поэтому я старался идти как можно бесшумно. В такой глухой тишине каждый шорох будет слышен словно удар колокола.

– Дэнни, ты можешь идти ровнее? Если вдруг упадёшь, мы тебя поднимать не собираемся. Оставим тебя здесь на съедение диким животным. Нам самим и так тяжело, – пробурчал Фрэнк. Его низкий тембр как нельзя подходил его внешнему пугающему виду.

Вся четвёрка шла немного пошатываясь. Видимо, с алкоголем в крови не совладать, даже будучи размером с медведя как Дэнни.

– Меньше пить надо было, – словно обвиняя, ответил Чет.

– Чья бы корова мычала! Фрэнк, пусть идёт, как хочет. Я же иду, как хочу, – вступил в разговор Дэнни. Чем больше он говорил, тем тупее выглядел.